Мальчишник. Райское наслаждение

БОГАТЫЙ ВЫБОР И НЕ ТОЛЬКО ПРОДУКТОВ

Веранда — свидетельница моих горьких слез. Слезы не прекратились даже от сознания, что мне предстояло предстать пред светлые очи Лады и проницательные карие глаза Варвары. Но вдруг запас слез закончился. Повсхлипывав еще, я утерла мокрый нос и решила привести себя в порядок. У меня было время в запасе, но мне захотелось выехать чуть раньше, чтобы успеть заехать в супермаркет, завезти продукты домой, а потом поехать на встречу с подругами. Это было как раз в моем стиле: бездействовать, а потом проявлять повышенную активность и судорожно хвататься за массу накопившихся дел. Я решила не садиться за руль, а воспользоваться услугами такси. Благо с этим в последнее время не было никаких проблем. Плати, и тебя повезут хоть на край света. Главное, указать нужное направление.

За три дня мой холодильник совершенно опустел. Отсутствие Лузгина привело к тому, что сама я питалась кое-как и на скорую руку. Традиционный завтрак — чашка крепкого кофе без сахара, несколько гренков или сдобная булка, обеда как такового не было вообще. Что-то печеное или порция мороженого, а вечерний перекус зависел от того, захочу ли я провести очередной вечер с видеомагнитофоном. Количество потребляемых бутербродов, сдобных булок и сладостей зашкаливало. Плюс три дня полного бездействия, полная апатия. Нужно начинать двигаться. Почему бы первым делом не заполнить холодильник? Закончились даже фрукты. Я не могла голодать даже в самом плохом расположении духа. Жировые запасы, отложившиеся в период неправильного питания и мышления, не удовлетворяли мою потребность в еде. Мне нужна еда здоровая!

Мои гастрономические пристрастия в последнее время претерпели изменения. Я вдруг перешла на калорийную пищу, от которой, правда, не отказывалась и раньше, но потребляла ее не в таких огромных количествах. Поэтому в супермаркете, куда я добралась за минут пятнадцать, мою тележку словно магнитом притянуло к разнообразию бисквитов, конфет, сладостей. Я читала названия, потом — мысленно подсчитывала калории. Цифры получились неутешительные, но я не могла побороть искушения, и вскоре в моей тележке оказалось множество коробочек, вакуумных упаковок, гарантирующих прибавку в весе. Я не собиралась огорчаться по поводу того, что еще пару месяцев назад не смогла влезть в любимую юбку. Я сказала себе, что пора покупать новую, которая станет не менее любимой.

Сладкое путешествие завершилось, и я направилась к отделу сыров, колбас, копченостей. Я приобрела острый сыр, красную икру, куриную ветчину, копченую куриную ножку, которую собиралась съесть на ночь при просмотре очередного видеофильма. Эта привычка осталась со времен брака с Шуриком. Я боролась со скукой и одиночеством при помощи видео, заедала грусть вкусненьким. Забава снабжал меня всеми новыми киношными хитами. Он знал, что я люблю мелодрамы, поэтому в нашей фильмотеке были в основном фильмы про «сопли и вопли», несколько триллеров, несколько комедий. Сегодня я еще не знала что выберу. Мне нужно знать, чем закончится встреча с подругами. Если мое настроение улучшится или ухудшится, я тогда и определюсь с фильмом. Почему-то я была уверена, что это не будет комедия. Мне редко нравились современные комедии, особенно американские.

Вообще мне ближе кинематограф французский. Не отказываясь от безусловных заслуг Аль Пачино, Роберта Де Ниро, Николь Кидман, Шерлиз Терон, я восторгалась Жаном Габеном, Жераром Депардье, Жаном Рено. Актеры — моя слабость. Я могу часами разговаривать о них, о фильмах с их участием. Вытерпеть это может только деликатная Варя. Она дает мне выговориться, почувствовать себя профи. Лада больше в музыке соображает. Поэтому, чтобы компенсировать свое незнание актерских имен и названий кинокартин, она время от времени демонстрирует мне, как чудесно ориентируется в мире музыки. Даже здесь наши вкусы разнятся. Кстати, мне нравится Кокер, а она называет его английским пьянчужкой. Но, несмотря на это, при первом же удобном случае ставит диск с его песнями. Просто для того, чтобы сделать мне приятное. Мы научились не спорить о вкусах друг друга, не посмеиваться, а принимать как необходимое условие дружбы.

Еще раз пропев оду нашей многолетней дружбе, демократии и свободе в их лучших проявлениях, я направилась к секции морепродуктов. Это должно было стать завершающим аккордом моего похода в супермаркет. Замечтавшись, я не заметила, как врезалась своей тележкой в мужчину. Он шел чуть впереди и вдруг резко затормозил у стеллажа с винами. Поскольку сегодня я решила отказаться от мартини, то летела по этому участку на приличной скорости, скорости равнодушного созерцателя многообразия торговых марок, предлагающих лучшие коньяки и вина. Я отвергала даже разумное головокружение. Именно в этот момент случилось непредвиденное. От неожиданности мужчина покачнулся, странно замахал руками. Я закрыла глаза, решив, что он прямо сейчас рухнет на блестящий пол. Внутренне сжавшись, я почувствовала, как заколотилось сердце. Стать причиной чьей-то травмы мне совершенно не хотелось.

Открыв глаза, я увидела, что мужчина потирает ногу и, улыбаясь, смотрит на меня. Весь вид его говорил о том, что ко мне он не имеет никаких претензий. Мне оставалось совершить обычный ритуал извинений, а ему их принять.

— Простите, ради бога, — я приложила руку к груди, туда, где отчаянно стучало сердце.

— За что? — Мужчина улыбался, и его лицо казалось удивительно открытым. Я вдруг почувствовала симпатию, которая зарождалась во мне помимо воли, вопреки доводам разума. Она возникла в совершенно четко очерченной области моего тела, плотно обтянутой крохотными трусиками. Это меня озадачило. — За что вы просите прощения?

— Наверняка у вас синяк, — виновато потупилась я.

— Пустяки. Я даже рад тому, что произошло, ведь из чувства вины вы не откажетесь со мной познакомиться? — Мужчина отодвинул мешающую тележку и тут же представился. — Платон.

— Что?

Это было невероятно! Такое редкое имя, к тому же это имя моего отца! Оно всегда мне нравилось. Я точно знала, что своего сына назову Платоном. Говорят, что не стоит этого делать. Якобы ребенку передается отрицательная аура прошлого. Чепуха. У моего отца прошлое идеальное, в нем ничего такого, чего он мог бы стыдиться. Во всяком случае, мама мне ничего такого не говорила. Я примерила имя Платон к отчеству Львович и осталась весьма довольна звучанием. Редко, неизбито, стильно, плюс фамилия Лузгин — это уже законченный образ. Только вот Варька обещала мне голубоглазую девочку — это несколько расходилось с моими мечтами, но я не огорчалась. Сначала девочка, потом мальчик. Хотя пока и до сына, и до дочки было далеко.

— Я сказал, что меня зовут Платон, — все еще улыбаясь, произнес мужчина.

— Это имя моего отца, — робко призналась я.

Почему-то мне стало душно, жарко, я чувствовала, что легкая испарина покрывает мой лоб. Тонкая летняя кофточка обтягивала мои роскошные формы, не скрывая, как вздымается от волнения грудь. И тут я вдруг подумала, что выгляжу не так, как хотелось бы. Голубые глаза мужчины смотрели на меня с нескрываемым интересом. Машинально я втянула живот, выпрямила спину. О боже, подумала я, как здорово, что я не надела обручального кольца! Лицо мое вспыхнуло, я резко опустила голову, пытаясь справиться с эмоциями. Я не могла поверить, что уже готова флиртовать с этим голубоглазым незнакомцем, улыбающимся мне так искренне, так добродушно. Это словно была не я. Вот-вот. Это просто не я. Это мое второе, соскучившееся по романтике и новизне «я» вдруг проснулось и завопило о себе. Надо бы его отшлепать.

— А как вас звать? — спросил мужчина, решив, что можно подтолкнуть меня к знакомству.

— Василиса! — с вызовом ответила я, подумав, что пока счет один-один.

— Редкое имя и такое интересное.

— Мне слишком часто об этом говорят.

— Сказать, что вы невероятно красивы, значит повториться и никак не привлечь вашего внимания, — пристально разглядывая меня, произнес Платон. Под его взглядом я снова сжалась. Мне показалось, что я стою посреди супермаркета голая. — О красоте лучше не говорить?

— Да, вы правы, — я пыталась отвечать заносчиво. — Красота — оболочка, которая видна каждому.

— Значит, у меня не получилось быть оригинальным. Я исправлюсь, правда. Дайте мне шанс.

— Будьте самим собой, — я пыталась сгладить грубость, которая прозвучала в моей последней фразе.

— Вы дадите мне шанс показать вам, каким я могу быть?

Тембр его голоса подействовал на меня как-то странно. Перед глазами все поплыло, окружающее пространство стало размытым, бессмысленным. Только улыбающиеся голубые глаза заполнили весь мир. Я почувствовала, что теряю контроль над своим телом. Оно жаждало ласки, неведомых прикосновений, сжигающей страсти. Мне было стыдно, страшно, но одновременно приятно. Словно вернулась лет на семь назад, когда на каждом шагу тебя ждали приключения, романы, мужчины, которых ты могла либо приветить, либо отвергнуть. Как приятно ощущение влюбленности или того пограничного состояния, которое лучше всего, что будет потом. Легкое, едва уловимое, запредельно чистое. Следующая стадия — любовь: взрослая игра, в которой нет правил. Есть только страстное желание и секс. Я давно не ставила знак равенства между любовью и сексом — две ипостаси, в идеале дополняющие друг друга, почему-то чаще всего — существуют отдельно. Это у мужчин любовь и секс — синонимы, у них все иначе. Гормональный штурм у них перекрывается чувственностью. Разрядка, облегчающая жизнь, позволяет после секса спокойно взирать на женские формы, все отступает на время. Пауза зависит от темперамента, то есть сексуального аппетита. У нас, женщин, иное восприятие противоположного пола. Хотя… расписываться за весь слабый пол не стану. Даже у нашей тройки совершенно разное восприятие жизни, отношение к сексу, в частности, Лада, я и Варька — мы такие разные. Я вдруг попыталась себе представить, как бы реагировали мои подруги на ситуацию, в которой оказалась я. Попыталась и оставила эту мысль. Порой мне трудно прогнозировать свою реакцию, стоило ли напрягаться и думать за других, пусть даже близких подруг.

Я смотрела на красивого голубоглазого блондина, ощущая все возрастающий интерес к нему. Это знакомство не могло иметь продолжения — говорила я себе, но тут же вносила поправку — основательного, долгого, перспективного продолжения. Немного остроты мне никак повредить не может. Любая, самая пресная еда приобретает совершенно иной вкус, когда в нее добавить чуть-чуть перца. Он возбуждает аппетит, заставляет поглощать невероятное количество еды. Ты не замечаешь, как голод накатывает на тебя горячей, острой волной. Приятные ощущения, которые хочется повторить. Вот я и боялась, что если мне понравится это приключение, то захочется повторить. И каждый раз должно появляться нечто новое, еще более возбуждающее. К чему это может привести?

Однажды я поняла, что одного мужчины мне мало. Это было страшное ощущение подступающего саморазрушения. Это ощущение было коварно, оно угнездилось глубоко внутри и оттуда диктовало мне линию поведения. Ему это неплохо удавалось. И тогда я была не я. Полностью подчиняясь, я не видела причины сопротивляться. Почему-то такие чувства возникали каждый раз, когда я обижалась на мужчину, с которым у меня не сложились отношения. Нет ничего более тягостного, чем ощущать, как горечь переполняет и разрушает твое тело, туманит разум. Горечь и обида делают тебя доступной, легко разрешающей себе новые связи. Размывается граница между близостью и развратом, здоровым желанием и погоней за наслаждением. Попадаешься на крючок своего второго «я», своей копии, которая вовсе не похожа на оригинал. Даже у Лады вызывали удивление мои сексуальные фантазии, мои неуемные желания, рвущиеся наружу. Если я удивляла ее, это что-то да значило!

Бывает, легко начать, а остановиться не получается. Вот почему появление в моей жизни Лузгина оказалось как нельзя кстати. Впрочем, как в свое время и Шурика Забавы. Шурик разорвал длинную цепь ничего не значащих романчиков. Он вырвал меня из паутины, в которой я все сильнее запутывалась. Мне оставалось лишь дождаться паука, который парализует меня своим ядом. В роли паука мог выступить алкоголь, бесконечная смена партнеров, что-то еще более разрушающее.

Лузгин подарил мне надежду на счастье. Он стремительно ворвался в мою жизнь, ошеломил и поразил тем, что может сделать мужчина из любви к женщине. Совершенно не понравившийся мне с первого взгляда, он расположил меня к себе, ошарашил буквально своими неожиданными превращениями из грузного, маленького, ничем не примечательного мужчины в стройного, словно подросшего, заметного, стильного, пройти мимо которого невозможно. Естественно, Лева не подрос в буквальном смысле, но на моих глазах произошло нечто невероятное, сказочное, чего я не могла не оценить. Женщине приятно осознавать, что ради нее мужчина готов на безумства, на подвиг, согласен терпеть лишения, становиться поэтом. Лузгин говорил так, что его слова звучали для меня сонетами Шекспира. В них была страсть, непобедимое чувство и надежда на хэппи энд, который так часто отсутствует у классиков.

Неувязочка вышла лишь в одном: мое постоянное одиночество. У меня его было в избытке и до замужества. Какая разница быть одинокой, разведенной или замужней женщиной? Я — молодая, здоровая, жаждущая любви, вынуждена изредка получать зависящую от напряженного рабочего графика порцию супружеских наслаждений. Медовый месяц в Испании я вспоминала как самый светлый период нашего брака. Из девяти месяцев семейной жизни добрую половину я провела в ожидании супруга. Просмотр фильмов в качестве развлечения в долгие бессонные ночи перестал меня устраивать. Мне надоели киношные страсти, мне надоело переживать их вместе с главными героями. Я хочу реальных страстей в реальной жизни. Неужели Лева не понимает, что только это может сделать меня счастливой? Я так жаждала ласк, так нуждалась в словах, от которых кружится голова и возникает непередаваемое чувство полета. Ведь было же все это. Я летала во сне, и мне снились ромашковые поля. Этот сон повторялся всегда, когда у меня все ладилось, когда на душе спокойно. Но вот уже несколько месяцев как я сплю без сновидений, которые, словно индикатор, фиксируют благополучие.

Я не хотела говорить с Левой о своей неудовлетворенности. Я боялась, что он станет плохо думать обо мне. Я не хотела его разочаровывать. Тем более, я услышала от него однажды:

— Секс — или крутая лестница в мир удовольствий, или вязкая болотистая тропинка в никуда.

Он сказал это после того, как я уговорила его посмотреть со мной фильм Кубрика «С широко закрытыми глазами». Я пыталась намекнуть ему о собственных проблемах. Заключительные слова героини как нельзя лучше подходили для моего душевного состояния. Это даже не слова, а одно-единственное слово. Я завороженно читала его по губам своей любимой Николь Кидман и хотела, чтобы это слово стало нашим с Левой девизом. Хотя бы на время, хотя бы на тот период, пока я не почувствую, что во мне зародилась новая жизнь. Потом, я надеялась на это, я буду занята заботами о малыше и отвлекусь от мыслей о собственной неудовлетворенности. Я знала, что Лузгин не против детей, но с таким деловым графиком нам придется еще очень долго довольствоваться друг другом, да и то в паузах в череде командировок, экстренных ночевок в офисе. Даже когда мы расставались почти на целый месяц, у меня не осталось воспоминаний о жаркой ночке перед Левиным отъездом. Ее попросту не было. Я считала выше собственного достоинства напрашиваться на ласки, а Лева проводил последние часы перед разлукой в бесконечных телефонных звонках. Он опомнился лишь тогда, когда за ним приехала служебная машина.

— Василеня, иди ко мне, милая, — сидя на коленях у мужа, я прятала лицо. На нем отчетливо читалось, что я зла, что у меня скулы сводит от ненависти. Лузгин поцеловал мои ладони. — Как я буду скучать по тебе!

— И я по тебе, милый, — срывающимся от обиды голосом ответила я.

— Может быть, ты пошутила, и в твоей сумочке лежит билет?

Я сумела лишь отрицательно покачать головой и расплакалась. Лева решил, что я пожалела о своем необдуманном решении, принялся успокаивать меня, обещал звонить каждый день. Но в тот момент мне не нужны были его звонки. Это-то и было обидно. Мой муж не мог быть таким недальновидным. Почему он так уверен, что меня все устраивает? Секс два раза в месяц, разговоры по телефону с обязательным «целую, милая». Я хотела, чтобы меня целовали не по телефону, зацеловывали, доводили до экстаза словами, что шепчут на ушко, а не в телефонную трубку.

Все мое недовольство, вся моя неудовлетворенность восстали, и теперь мне приходилось сдерживаться, укрощать свою натуру, чтобы сразу не оказаться в объятиях малознакомого мужчины с неожиданно родным именем Платон. Вот к чему приводит отсутствие внимания, всепоглощающий бизнес, деловые встречи, деньги. Я — обычная баба и хочу наслаждений. Этого хотят все, только не каждая признается, боясь, что ее назовут развратной. Какая чепуха! Сейчас я была готова отказаться от всех благ ради того, чтобы по первому звонку получить то, чего требовала моя природа, моя женская суть. Теория, где в жизни главенствует секс, выдвинутая Ладой, обретала все новые доказательства своей истинности и, значит, имела право на существование. Чего стоят материальные блага, если они не помогают получать удовольствия плотские? Приземленно? Нет, я так давно не думаю. Молодость с ее неуемной энергией не может найти иного выхода.

— Так у меня есть шанс? — Платон снова повторил свой вопрос.

Мое молчание становилось неприличным. Я покусывала губы и жадно смотрела на Платона. Мне хотелось сейчас же сказать «да», хотя бы кивнуть, чтобы он понял, что шанс ему дан. Только воспользоваться им нужно умело, деликатно, чтобы не отпугнуть, не обидеть тонкую, ранимую девицу. Но разве можно дать это понять, стоя в супермаркете с тележкой, полной сладостей? Платон все более заинтересованно смотрел на меня. Видел ли он, что все мое естество тянется к его загорелым рукам. Под белоснежной рубашкой с короткими рукавами угадывалось тренированное тело, упругие мышцы. Я проглотила слюну, как голодная львица при виде добычи, что сама идет в лапы. Слов не было. Они застряли в горле, а одна-единственная извилина в моем мозгу, отвечающая за здравый смысл, по-моему распрямилась.

Что со мной? Я была не в силах анализировать, я просто хотела новых ощущений, хотела избавиться от той безысходности, в которой прожила три дня. Больше, чем три, много больше. Даже считать не стоит, потому что придется пристально посмотреть на себя в зеркало. Как, я еще жива? Лада назвала бы меня «живым трупом». После долгого отсутствия всяческих удовольствий происходит мучительная смерть женского естества. Количество желчности и ворчливости в пересчете на килограмм веса резко возрастает. Вот тут-то и кроется опасность, порой несовместимая с жизнью.

Как же легко я все расставила по местам. Вот в чем дело! Я усмехнулась, спохватившись, что мужчина неправильно истолкует мое молчание. А я лишь поняла, что теория моей несравненной Ладуси находит прямое доказательство своей жизненности. Лада твердит, что женщина не должна обходиться без секса более трех дней. Это действует на нее убийственно, старит, озлобляет. Не зря ведь говорят, что старые девы злопамятны, придирчивы, ворчливы и не всегда выглядят хорошо. Их сексуальная энергия не находит выхода, а потому разрушает изнутри их женственность. Годами не получая удовлетворения, они озлобляются, высыхают, скукоживаются, состариваются безвозвратно, осуждая тех, кто нашел свою вторую половину или только пребывает в поиске. Их захлестывает черная зависть, которая прячется за постоянной критикой всех и вся. Они теряют тонкую связь с миром наслаждений и даже не пытаются что-то исправить. Их удел — одиночество и неприятие кого-либо рядом. Даже если и выпадет шанс все поправить, ну, это пятьдесят на пятьдесят, что захотят этим шансом воспользоваться. Я вовсе не принадлежала к их числу, потому что я — женщина замужняя. Но состариться раньше времени из-за того, что приходится хранить целомудрие в браке… Эта перспектива меня не устраивала!

Голубые глаза Платона неотрывно следили за мной. Он словно читал мои мысли по лицу и был информацией доволен. От этой мысли мне стало не по себе. Я никогда еще не была так предсказуема. Я ведь замужем, но почему мне так хочется продолжить разговор с ним, так тянет утонуть в теплом омуте его голубых глаз. Может быть, все дело в том, что они напоминают мне глаза Левы? Это по нему я скучаю, это его ласк, его рук мне не хватает. Я быстро уговорила себя, легко поверила в то, что мое желание совершенно оправданно. Столкновение с тележкой оказалось кстати. Я ведь не делаю ничего плохого. Ладуся была бы мной довольна, решила я, но тут же прогнала эту царапающую мысль. Пока я не собиралась никому рассказывать о своем приключении. Если в нем и не будет ничего пикантного, оно останется исключительно моей собственностью.

— Вы задумались, — улыбнулся Платон.

— Есть над чем.

— Я заставил вас волноваться? У вас вид школьницы перед выпускным балом.

— Это комплимент? — Я была не довольна услышанным.

— Это констатация факта.

— В любом случае, я не настолько взволнована, чтобы…

— Я понимаю, что передо мной светская львица, — перебил меня Платон. — Я просто попался на пути. Так?

— Просто здесь такой узкий проход между прилавками.

— Но вы о чем-то мечтали? — Он спросил так, как будто заранее знал ответ.

— Мои мечты — это праздник, который всегда со мной.

— Разве еще остались несбывшиеся? — Он удивленно поднял брови.

— Увы…

— Давайте попробуем реализовать их вместе! Вы не против?

Мои ладони вцепились в ручку тележки, и я почувствовала, как занемели кончики пальцев. Это была изощренная пытка, которую я устроила себе по собственному желанию. Сердце выпрыгивало из груди, в висках стучало, щеки горели. Единственное, чего я боялась, что сейчас зазвонит мобильник и придется разговаривать с Левой. Я не представляла, какой будет у меня голос, если на меня будут пристально смотреть голубые глаза Платона. Разнервничавшись, окончательно сбившись с мыслей, не понимая, чего я хочу и как все это совместимо с моим статусом замужней женщины, я решила, что хватит играть с огнем.

— Вы заставили меня забыть о том, что у меня важная встреча, — игнорируя вопрос, спохватилась я и посмотрела на часы.

Он попал в яблочко с этим последним сравнением. Мне приятно осознавать, что кто-то видит во мне светскую львицу. Эдакая пожирательница мужчин и любительница удовольствий, которые они ей щедро дарят. Я безнадежно скатывалась к мыслям о сексе. Я сказала себе «стоп». Мне некогда, да и ситуация неприлично затянулась. Я зачем-то переложила несколько коробок с печеньем, халвой, громоздившихся сверху в моей нагруженной тележке. Еще нужно заехать домой, выгрузить покупки, а время имело поганое свойство ускоряться в самый неподходящий момент. Вот бы оно так бежало, когда приходится кого-то ждать.

— Я с машиной, так что вы никуда не опоздаете. Я вас подброшу, — взволнованный голос Платона убедил меня в том, что мы можем доставить друг другу еще несколько приятных минут, а потом разойтись каждый в свою сторону. — Так что, не возражаете?

Я не возражала, а потому вскоре сидела на переднем сиденье рядом с Платоном, наблюдая, как он виртуозно переключает скорости. Все, что он делал, мне ужасно нравилось и казалось сексуальным. Со мной такое бывает, когда я влюбляюсь. Тогда мне нравится то, как мужчина курит, мне доставляет удовольствие кормить его, баловать. Наверное, я в этом неоригинальна. Лишь когда избранник начинает тебя раздражать именно тем, чем раньше привлекал, знай, наступает конец отношениям. Любовь закончилась, пришло время новых поисков или отдыха — по желанию и обстановке.

Между тем мой новый знакомый оказался весьма словоохотливым. За несколько минут я успела узнать о нем многое: род его занятий, гастрономические пристрастия, любимые виды спорта и страсть к путешествиям. Мне бы так точно не удалось за столь короткий срок так красочно описать свои вкусы, дать столько поводов для размышления. Чтобы не загружать свою голову лишней информацией, большую часть того, о чем он говорил, я пропустила мимо ушей. Передо мной стоял мучительный выбор: продолжать или остановиться. Я решила положиться на обстоятельства.

— Теперь ваша очередь рассказывать о себе, — улыбнулся Платон, но мы как раз остановились у въезда в арку, за которой начинались коттеджи. Что-то удерживало меня от того, чтобы получить полный сервис — доставку на дом.

— К сожалению, я не могу ответить вам тем же, — я пожала плечами, завертела головой по сторонам, потому что боялась встретиться с мужчиной взглядом. — Обычная жизнь, мало замечательная.

— Не верю, — хитро сощурился Платон.

— Придется, — вздохнула я. — Спасибо, что подвезли. У меня действительно встреча, опаздывать нельзя.

— Вы деловая женщина?

— Нет, — честно призналась я. И сразу как-то поникла, как будто только сейчас поняла, насколько это неправильно быть просто домохозяйкой.

— Куда же может спешить молодая красивая женщина, если у нее есть возможность неплохо провести время в компании, не побоюсь сказать, молодого и интересного мужчины? — искренне удивился Платон.

— У меня встреча с подругами.

— Всего-то? Это мероприятие не заслуживает того, чтобы наплевать на свою личную жизнь.

Мой чистосердечный ответ странным образом подействовал на Платона. Он повернулся ко мне всем телом, обхватил рукой меня за талию, что получилось у него несколько неуклюже. Второй — взял меня за подбородок и так застыл, пристально глядя в глаза. Это была неожиданная атака, отразить которую у меня не было сил. Умом я понимала, что нужно прекратить эти объятия, но мое второе, чертовски наглое и похотливое «я» заставляло внимать каждому слову, краснеть и волноваться. Однако самым важным в этой ситуации я посчитала защитить свои права на нашу незапятнанную дружбу. Ни одному мужчине не позволительно так пренебрежительно отзываться о моих лучших подругах.

— Вы не знаете, о чем говорите! — наставительно сказала я, мягко отстраняясь от его рук. Прикоснувшись к ним, я ощутила приятное тепло. Не жар, а именно манящее тепло.

— Женская солидарность во всей красе, — он все время улыбался.

Теперь мне казалось, что он подтрунивает надо мной и Ладой с Варькой вместе взятыми. Этот самец решил, что ради непринужденного, ни к чему не обязывающего секса я забуду о встрече с подругами. Я должна сразу расставить все точки над i. Но не успела, потому что мои губы неожиданно оказались в полной власти горячей влажности Платоновых губ. Голова закружилась. Мне не нужно было фантазировать, я испытывала наслаждение.

— Ты такая привлекательная, — шептал Платон, сразу перейдя на «ты». По-видимому, это означало новый уровень наших отношений, неотвратимо приближающую близость. Его губы уже скользили по моей шее, зубы покусывали горящую от нарастающего желания мочку уха. — Я уже представляю, как войду в тебя, милая. Ты дашь мне пропуск в рай?

Я не успела ничего ответить, потому что жаркие, пьянящие поцелуи заставили мои руки обвиться вокруг шеи Платона. Моя голова работала со сбоями. Последняя извилина, отвечающая за мою нравственность, тоже неожиданно распрямилась. Ограничений больше не стало. Мозг отключился, я перестала существовать в реальности, все мои ощущения, переживания сосредоточились в том месте, где мои несчастные трусики превратились во влажную тряпочку. Я сгорала от желания, мечтая лишь о том, чтобы все это продлилось как можно дольше.

— Твое молчание означает «да»? — Горячий язык лизнул мое ухо. Я ничего не могла поделать с этим бессовестно расслабившимся и требующим продолжения телом.

— Нет, — кротко выдохнула я.

Это выдохнула замужняя женщина, собрав крупицы разлетевшегося на мелкие осколки целомудрия и супружеской верности. Отказ прозвучал чуть слышно, и Платон даже не подумал остановиться. Однако секс в машине не входил в мои планы. Все же я не настолько голодна, чтобы решиться на такое средь бела дня. Я собрала свои мысли и сориентировалась в нужном направлении. Я попыталась отодвинуться, но сильные руки держали меня, словно тиски.

— Ты же не станешь кричать, — прошептал Платон. Это был не вопрос, а утверждение, без нотки сомнения.

— Стану.

— Не смеши.

— И не собираюсь, — я придала своему лицу строгое выражение.

— Ты хамелеон, милая.

— Нет, я не меняю окраса. Я рыжая и не мимикрирую в окружающем пространстве.

— Хорошо, уговорила. Нет ничего хуже, чем вымаливать секс, — чуть раздраженно произнес Платон, ослабляя объятия. — Тебя ведь никто не заставлял садиться в мою машину.

— Я не предполагала, что это обяжет меня! — теперь пришла моя очередь раздражаться.

— Ты смотрела «Собаку на сене»?

— Да, смотрела. Не вижу никаких аналогий.

— А я вижу, когда и хочется, и колется, и мама, ну… сама понимаешь.

Что он возомнил, этот голубоглазый блондинчик! Да и я хороша. Растаяла, как мороженое без морозилки. Образно говоря, получается, что моя морозилка уехала в Лас-Вегас. Нужно было мне не выделываться, тогда не сидела бы сейчас, как на иголках, а получала массу удовольствия от посещения самых роскошных казино.

— Помогите мне достать из багажника покупки, — попросила я, решив больше не реагировать на его слова.

— Твое слово — закон.

— Мы перешли на «ты» как-то слишком быстро.

— Когда мы увидимся? — Платон вертел на пальце связку ключей. Этот жест в сочетании с вопросом выглядел нагло и бесцеремонно.

— Не знаю. Может быть, случайно, так же, как сегодня.

— Есть более предсказуемый, можно сказать, цивилизованный вариант — обменяться телефонами. Запомнишь?

— Нет, у меня плохая память, а свой номер не даю первому встречному.

В ответ на мою отповедь Платон засмеялся. Удивительное свойство его лица: он становился таким милым, таким беззащитным, когда открыто и добродушно смеялся. На загорелом лице появились две ямочки — чудо! Просто ребенок, забавный мальчишка, на которого невозможно обижаться. Мне даже стало неловко, что в разговоре с ним я балансирую между желанием грубо оборвать его и поскорее уйти. Однако, уходить нужно. Второму «я» пришлось наступить на область бикини.

— Извините, — выдохнула я, взяла довольно внушительные пакеты и поспешила в тень высокой арки, а там — поворот, и голубые глаза больше никогда не станут преследовать меня.

Не прошло и минуты, как я услышала уверенные шаги. Можно было не оглядываться, чтобы понять, кто это. Я остановилась, поставила пакеты на зеленый газон. До дома оставалось метров пятьдесят, но я не хотела намеков на то, чтобы зайти на чашку чая или кофе. Мельком взглянув на часы, я поняла, что в моем распоряжении всего минут десять. Иначе я рискую опоздать и навлечь на себя гнев Лады, которая вознесла пунктуальность на пьедестал.

— Вася, мы не можем так просто расстаться, — чуть запыхавшись, произнес Платон. — Прости, если я чем-то тебя обидел. Это не по злому умыслу, а скорее от волнения.

— Так мы умеем волноваться? — саркастически заметила я.

— Я умею все, — но под моим ироничным взглядом, он внес поправку, — ну, хорошо, почти все. Поверь, это очень много.

— У меня уже есть мужчина, который может все или почти все, — совершенно честно призналась я.

— Представь, как возрастут твои возможности, когда у тебя будет два таких замечательных мужчины!

— Это запредельные фантазии, а я женщина реальная. Зачем джинну обыденность?

Солнечные лучи играли в его шелковистых волосах. Волосы, непривычно длинные, такие бывают у бунтующих против общих правил молодых людей, отливали золотом. Я невольно залюбовалась небесной синевой глаз и этой сияющей роскошной шевелюрой. Белоснежная рубашка пузырилась под порывами горячего ветра — передо мной стоял очень красивый мужчина, обаянию его трудно противостоять. Я не совсем представляла себе, что нужно сказать дальше. Сказать, что я замужем, что мне приятно познакомиться с ним, но наши пути расходятся. Нет, это как-то напыщенно. Подумает, что я сразу решила прыгнуть к нему в постель, а потом придумала причину, чтобы оттянуть это удовольствие. Я сжалась под взглядом Платона, потому что то был взгляд повелителя. При всей мягкости, которую этот мужчина демонстрировал при необходимости, я не сомневалась, что он крепкий орешек. Мужчина с именем Платон не может быть другим. Мне это нравилось.

— Я живу недалеко, на Космической, — не отвечая на мой вопрос, продолжал он. — А ты? В одном из этих коттеджей?

— Да, — ответила я, собираясь тут же добавить, что живу я здесь с мужем, что у нас все в порядке, все… А то, что я вечно одна — это издержки достойного существования, ради которого супруг вкалывает весь ненормированный рабочий день. Я хотела сказать, что сейчас жду мужа из командировки, и именно для этого накупила всякой всячины. Я должна сказать, что жду его и скучаю, что мне так не хватает его ласк. Мой поток сознания грозил долгоиграющим внутренним монологом: скучная тянущаяся музыка шарманки, заслышав которую, хочется завыть. Что-то не складывалось.

— Ты не хочешь приглашать меня на кофе, — вел свою партию Платон. — Но я не огорчаюсь, потому что ты ограничена во времени. Я понимаю. Иначе ты бы обязательно проявила знание законов гостеприимства.

— А у вас, наверное, слишком много свободного времени, если вы так разбрасываетесь им! — Я пошла в атаку, потому что перед моими глазами бежала секундная стрелка. Каждое ее движение приближало меня к возможной ссоре с Ладой. Она не терпит опозданий без причины. Вот если бы я сказала, что меня задержал вселенский оргазм, что обрушился на меня во время жаркого летнего дня, она осталась бы довольна. Это единственное, что не вызывает ее нареканий. Единственная промашка — секс должен быть с Левой, а Лева за океаном.

— Нет, у меня вообще не бывает свободного времени. Свободное — это когда придумываешь, что тебе делать, а у меня все расписано.

— Что стоит в графе, на которую приходится наш разговор?

— Неожиданное знакомство.

— Вы умудряетесь планировать и такие вещи? — я засмеялась.

— Иначе нельзя. Жизнь пройдет мимо.

— Мне нравится ваша позиция, но мне действительно пора идти.

— Лучше скажи, что я тебе нравлюсь.

— Хорошо, нравитесь, — я не замечала, что продолжаю улыбаться.

— Ты все еще не хочешь дать мне свой номер телефона? — Платон подошел ближе, я снова ощутила легкий незнакомый аромат. Это всегда возбуждает — аромат одеколона, которым пользуется чужой мужчина.

— Извините, нет, — пролепетала я, хотя мне казалось, что вот-вот вырвется наружу мое потаенное желание немедленно оказаться в его объятиях, ощутить вкус его поцелуев.

— Большую часть времени я провожу в столице, сюда приезжаю, когда необходимо мое личное присутствие. Торговый центр, который откроется в сентябре, — причина моего нынешнего приезда. Я все это говорил в машине, но ты, по-моему, невнимательно слушала, — глядя куда-то вдаль, произнес Платон. — Мне бы хотелось внести немного разнообразия в свой деловой график.

Он словно нарочно задерживал меня своими разговорами, а мне безумно хотелось продолжить общение, но желание увидеться с подругами мешало. На чаше весов лежали неравноценные грузы, ни о каком равновесии не могло быть и речи.

— Значит, вы здесь по делам, — из вежливости сказала я.

— Я сказал не только это, Василиса.

— Да? Значит, я снова прослушала, — я вдохнула аромат лета. В нем смешались запахи жасмина, других цветов, названий которых я не знала. Пьянящий аромат, который делал меня легкомысленной, способной на безумства.

— Ты любишь свой город?

— Обожаю! — искренне ответила я.

— Я здесь родился, здесь учился, здесь живут мои родители. Я не могу забыть этот город и пользуюсь любой возможностью, чтобы приехать. Меня сюда тянет.

— Мне хорошо и уютно только здесь, — призналась я.

— Теперь у меня есть еще один повод стремиться в город моего детства, — тихо, с особой интонацией произнес Платон.

— У вас, чтобы стремиться сюда, а у меня, чтобы не покидать, — заметила я, подумав о том, что сейчас могла быть вместе с Левой за океаном. Мне было бы некогда скучать.

— Вот и давай поговорим в следующий раз о наших отлучках из города детства, — предложил Платон, с надеждой глядя на меня. — Я ведь понимаю, что непростительно долго тебя задерживаю.

— Давайте свой телефон, — сдалась я. Этот вариант показался мне наиболее безопасным. У меня еще оставался шанс не опоздать на встречу.

— Слава богу, ты решилась! Тогда тебе ничего не придется запоминать! — воскликнул Платон. В его руках тут же оказалась визитка с золотыми, витиеватыми буквами. Я подумала, что для мужчины это выглядит странно, но не стала над этим задумываться. — Я буду ждать звонка.

— Спасибо, что подвезли, — нарочито игнорируя последние слова, сказала я.

— Спасибо, что не проехали мимо, — лукаво глядя на меня, произнес Платон. — Я всегда говорил, что супермаркеты — это не только широкий выбор продуктов.

Чмокнув меня в щеку, Платон повернулся и быстро зашагал по направлению к машине. Я смотрела ему вслед, пока до меня не дошло, что он имел в виду. Он возомнил, что я нарочно наехала на него тележкой! Он решил, что это мой способ знакомства! Ну, теперь он долго будет ждать звонка, решила я и чуть не бегом кинулась к дому. Я быстро переоделась в джинсовый костюм василькового цвета, извлекла из коробки недавно приобретенные золотые босоножки — модное сочетание летнего сезона. Быстро подкрасив губы розовым блеском и освежившись духами, я бросила в сумочку косметичку, мобильный, кошелек и помчалась по длинному коридору. В последний момент я решила взять ключи от машины, но Лада говорила, что сегодня за рулем она, значит, можно будет выпить и ее порцию обожаемого нами шампанского. Значит, снова такси, и вперед на долгожданную встречу. Я так быстро оказалась на улице, так решительно выбросила руку, стоя на краю тротуара, что совершенно не заметила серебристую «вольво». Именно в этой машине сидел Платон и, улыбаясь, наблюдал за мной. Я не думала, что стану объектом наблюдения. Мне это даже в голову не могло прийти.