Малышка от отца жениха

Глава 18 Мария

Весь вечер проводим в компании Воронцовых — старшего и младшего. Дочь играет с Антоном, без конца требует внимания от Матвея, который с радостью ей его дарит. Я подкармливаю их вкусностями, которые мы прихватили из ресторана.

После плотного ужина Матвей оставляет Антона на Раиду, сиделку сына, и вызывается отвезти нас с Элей домой. О том, чтобы мы остались, даже не заикается. Знает, что не соглашусь.

По дороге домой дочь всё время “болтает” и что-то увлечённо рассказывает Матвею. Тот её слушает и даже что-то отвечает. Но стоит малышке увидеть бабушку и дедушку, и она забывает про Воронцова, про весёлые игрушки и даже про бублик, который ей доверили грызть. Лезет к моей маме на руки и обнимается. Ластится, как котёнок.

— Маша, — окликает меня Матвей, когда я уже иду к воротам с мамской сумкой. Той самой, в которой только слона и кирпича не хватает.

— Да, — оборачиваюсь к нему. — Мы вроде все забрали, — оглядываюсь на заднее сиденье.

— Не всё, — тянет он и догоняет меня. — Меня забыли. Я хочу поговорить с твоим отцом.

— О чём?

— О тебе, — хмыкает и следует к моему родителю.

Тот вместе с мамой заинтересованно смотрит на него. Такого поведения ни я, ни они точно не ожидали. Они приняли то, что я общаюсь с Воронцовым, но пока всё слишком шатко. Даже для меня.

— Карим, Екатерина, — приветствует их. — В эти выходные я планирую небольшой семейный отдых за городом. Я бы хотел пригласить вас вместе с дочерью и внучкой.

— Семейный отдых? — переспрашивает папа.

— Да, я хочу наладить со всеми отношения. И думаю, стоит с чего-нибудь начать. С этого хотя бы.

— А не сбежишь больше? — подкалывает его мой отец и улыбку прячет.

— Больше у меня секретов нет, которые могут меня заставить вновь показаться трусом, — отвечает ему Матвей. — Я арендую дом и буду рад, если вы присоединитесь.

— Ну, раз арендуешь и приглашаешь, то мы подумаем, — тянет папа. — У нас время до утра?

— Конечно! — кивает головой.

— Ну и отлично, — отзывается папуля и забирает у мамы Элю. Выжидающе смотрит на меня и Матвея. — Ну чего смотрите на меня? Идите, — отправляет нас куда-то.

— Куда, пап? — с хохотом спрашиваю. — Я тебе уже надоела? Отправляешь меня куда-то?

— А я знаю? — отводит свободную руку. — Для семейного отдыха семья должна быть, а у вас её нет. Или думаете, раз ребёнок общий есть, то уже всё хорошо? Ошибаетесь. Вам ещё говорить и говорить надо. Побольше. Наедине. И с душой. И без секретов.

— Но Эля…

— Мы что, внучку уложить не сможем? — возмущается папа. — Мы троих воспитали! И эту малышку с детства укладываем. Думаешь, не справимся?

— Но ей надо таблетки и…

— Машенька, у тебя всё расписано. Я всё дам согласно схеме, — поддерживает родителя моя мама. — Езжайте. Папа прав. Вам нужно о многом поговорить. Самое ценное — это время. Обиды и молчание — воры, которые крадут у нас это.

— Дедушка так говорил, — шепчу, и плакать хочется.

Мою маму воспитывал только дедушка. Отца никогда не было. Мать бросила, уехав искать богатую и счастливую жизнь. И лишь дедушка у неё остался. Он и меня помогал маме с папой на ноги поставить.

Когда его не стало, в душе сразу образовалась такая боль и пустота, что даже плакать и кричать не хотелось.

Дедушка был мудрым и очень много советов давал. Только я тогда их смысл не понимала. А сейчас… сейчас я бы всё отдала за один его совет или просто за возможность услышать его голос.

— Поехали? — оборачиваюсь к Воронцову.

— Эм-м… В стеклянный дом?

— Ага, — соглашаюсь и иду к машине.

Мария

— Твой кофе, — протягивает мне Матвей чашку с ароматным горячим напитком. Сам опускается рядом на плед и свою кружку ставит по другую сторону.

Мы вновь расстелили плед на втором этаже, устроив себе островок. Отсюда вид лучше, и атмосфера больше располагает для разговора.

Долгое время он молчит, не зная, с чего начать. Мне же его молчание кажется затяжным и немного напряжённым. Но я не тороплю. Пью кофе и жду, хотя он к своей кружке даже не притрагивается.

— Я почти всё тебе уже рассказал, — наконец заговаривает он тихо. — Про жену, про Антона. И мне кажется, осталась всего одна вещь, которую мне нужно тебе рассказать. Это о том, почему тебе и Олегу нужно было расстаться.

— Чтобы он дал свой шанс на ребёнка, — подсказываю ему.

— Женщиной, которая его выносит, могла быть и ты, — поворачивается ко мне с полуулыбкой. — Но мы этот вариант откинули сразу. Потому что есть женщина, которая уже родила от Олега, и её ребёнок стал донором для Антона. И эта комбинация должна сработать на семьдесят процентов. С тобой могло не выйти.

— У Олега есть ребёнок?! — округляю глаза, уже не слыша, что он говорит в конце.

— Да, — кивает мужчина. — Только он не знает об этом. Поэтому тебе не говорил. Не накручивай. Он тебя не обманывал, — сразу же его оправдывает.

— О господи! Ты серьёзно?! — восклицаю, не веря собственным ушам. — У Олега есть ребёнок, и он не знает?! А ты знаешь об этом? Что?.. — хмурюсь, находясь в полном шоке.

— Недавно узнал, — делает первый глоток уже остывшего кофе. — Хотел ему сказать, но не смог. И дело даже не в обещании, а в том, что я не знаю, как сказать человеку, что его обманули, и его ребёнок рос без отца. Тем более Олег так хочет ребёнка, для него это будет ударом.

— Боже! — повторяю. — И этот ребёнок уже донор для Антона?

— Да.

— Но… — неожиданно доходит до меня значение слов Воронцова. — Но ведь Надя какое-то время была донором. Был ещё кто-то?.. — спрашиваю, но ответ уже знаю. Уже чувствую. Просто верить в это не хочу.

— Нет. Только Надя, — подтверждает он мои мысли.

— Но…

— Надя — дочь Олега.

— Чего?! Ты… ты вообще понимаешь, что… Но… — ни одной нормальной фразы не могу сформулировать. Их слишком много и все абсурдны.

— Я сам не поверил, пока с ней не познакомился ближе, — произносит Матвей, попивая кофе и глядя вперёд. — Она на мою жену покойную похожа безумно. Я нашёл её детские фотографии — и там один в один. Маша, Надя её маленький двойник. Она даже ведёт себя, как Олеся. Вечно накормить всех хочет. Рассуждает немного забавно, но в том же ключе.

— А ещё она обожает платья, — добавляю тихо.

У Олега есть дочь. И я знакома с этой дочерью.

Моя жизнь становится похожей на какой-то сериал с неожиданными поворотами.

— Заскок отца передался и дочери, — бросает Матвей со смешком. — Ты бы видела, как они общаются, Маша. Как она тянется к нему, а он к ней. Даже Стефани заметила это.

— И она тоже не знает, — скорее утверждая, чем спрашивая.

— К сожалению.

— Надо рассказать, Матвей! Они заслуживают знать! — ловлю его взгляд и требую. — Это их право!

— Их право, Маша, но не наше. Во-первых, я обещал Царёву молчать. А во-вторых, я не хочу сломать отношения Стефани, Нади и Олега. Они сближаются довольно быстро. Если сейчас он узнает, что Надя его дочь, то это может всё сломать. Он сделает сразу ход, который заставит его быть с дочерью, потому что она — его ребёнок. Я вижу, что происходит сейчас. Они общаются со Стефани. Он помогает ей и Наде. Он в неё влюбится совсем скоро, — говорит он устало. — Будет лучше, если он просто влюбится в девушку с ребёнком, чем будет с девушкой, с которой у них общий ребёнок. Да и глупостей может натворить Олег. Захочет наказать Царёва и забрать Надю у Стефани. А Стефи не виновата. Она не знает до сих пор.

— Возможно, ты и прав…

— Ага.

— Но ведь тебе придется сказать, — напоминаю ему. — Для донорства.

— Может, и нет, — загадочно бросает. — Утром со мной связался Царёв. Он узнал ещё один метод, как помочь Антону. Сейчас разузнает детали. Возможно, донор и не нужен будет вовсе.

— Как это?

— Я не силён в медицине, Маша, — вздыхает он. — Но были такие случаи в практике врачей, работающих в том городе, где сейчас Царёв. Они придумали схему лечения, и она может помочь Антону. Но Царёв должен всё проверить и убедиться в плане и методиках.

— Олегу скажешь, что есть ещё один вариант?

— Только если буду уверен в том, что второй вариант возможен, — отвечает. — Пока лучше держать вариант с ребёнком Олега как основной.

— Н-да… — тяну и вздыхаю. — И всё же тебе стоит поговорить с Олегом, Матвей. Рассказать про новый метод. Да и про ребёнка! Про последнее точно!

— Последнее — не наша тайна.

— Ты Стефани скажешь? Хотя бы ей, — пытаюсь хоть что-то сделать. Олег мне симпатичен, и мне хочется помочь ему обрести желаемое, особенно когда оно так близко.

— Собираюсь, — кивает. — Но боюсь, что она сбежит, если узнает сейчас. Подожду немного, когда она влюбится, и, может, скажу. Не уверен…

— Как же сложно!

— Маша, только ты пока молчи. Пожалуйста.

— Я постараюсь.

— Пора домой, — Матвей протягивает мне руку, предлагая помощь.

Нужно просто протянуть свою и принять помощь. Подняться с мягкого пледа и закончить сегодняшний день на его признании. Закрыться в очередной раз. Не дать Воронцову проникнуть в мою голову.

Хотя кого я обманываю… Он всегда там сидел и сидит. Просто обычно я его прячу за плакатом “Его нужно ненавидеть”.

— Может, останемся? — прячу руки за спину.

— Здесь?

— Ага, — ложусь на плед. — Посмотрим на звёзды ещё, — кидаю взгляд на небо.

Матвей долго стоит и смотрит на меня. Колеблется. Боится. Не понимает.

Я сама себя не понимаю. Я устала сражаться. Устала думать. Устала помнить о проблемах.

Хочу просто быть счастливой. Хотя бы одну ночь.

А ещё я прекрасно понимаю, что одной ночью это не закончится. Матвей меня не отпустит.

Он совершил ошибку, когда уехал тогда. Когда сделал больно. Когда растоптал. Но кто не совершает ошибки?

— Ладно, — опускается и ложится рядом на бок.

— Ты совсем не смотришь на звёзды, — бросаю ему.

— Я не понимаю в них ничего.

— Просто смотри на их красоту, — советую ему. — И всё поймёшь.

— Пожалуй, буду смотреть на другую красоту, — хмыкает с улыбкой. — Она гораздо красивее звёздного неба.

— Спасибо, — отвечаю, взглянув на него.

Бросаю на него взгляд и зависаю. Сердце уходит куда-то в горло, и дышать становится тяжело. По телу пробегает рой мурашек. Не то жарко, не то холодно. Не то я дрожу от мороза, не то от того, что горю.

Отбросив все посторонние мысли, двигаюсь к нему ближе. Пальцами скольжу по его щеке и губам, вспоминая их на ощупь. Давая себе вспомнить ту девочку, которой я была два года назад.

Он делает то же самое, но если моя рука замирает в его волосах, запутавшись пальцами в шевелюре, то рука Матвея движется вниз по шее и ключице. Забирается под одежду и слегка оттягивает её.

Каждая клетка отзывается на его прикосновения.

— Ты уверена? — поднимает на меня взгляд.

— Не спрашивай, — шепчу ему. — Ты и так знаешь ответ.

— Я не отпущу.

— Знаю, — это звучит для него как призыв к действиям.

Медленными, тягучими и волнующими движениями он избавляет меня от одежды. Параллельно ласкает руками и губами. Оставляет жадные поцелуи, сводящие меня с ума.

Дыхание учащается, а контроль над телом и разумом переходит к мужчине. Моему единственному мужчине.

С Олегом я так и не была ни разу. Мы могли ночевать в одной кровати, обниматься, но близости между нами не было.

Подсознательно я не могла подпустить Волкова так близко к себе. Моё подсознание любило и ждало Воронцова.

Тяжело сглотнув, пытаюсь перехватить инициативу. Взять то, чего я так желаю. Тянусь руками к одежде Матвея и делаю какие-то попытки раздеть его. Но руки словно ватные. Не слушаются. Не подчиняются.

Сложно что-то делать, когда разум улетел так далеко, что, думаю, не скоро вернётся.

Забыв о своей затее, полностью отдаюсь Матвею. Позволяю ему самому избавиться от того, что мне так мешает. Наслаждаться. Чувствовать. Жить.

— Я люблю тебя, — выдыхаю ему в губы между поцелуями.

— Я хочу быть с тобой, — отвечает он мне и вновь уносит меня туда, откуда я мечтаю никогда не возвращаться.

— Будь, — кидаю, чувствуя степень его желания

Со всей страстью и желанием атакую его губы, моля через поцелуй взять меня. Сделать своей. И на этот раз окончательно.

Сквозь поцелуй не могу сдержать улыбку, поняв, что нам наконец ничего не мешает. Ни одежда, ни лишние мысли, ни даже дурацкие стереотипы “босс-подчинённая, запретные отношения”.

Жар наших тел пьянит и дурманит разум не хуже алкоголя. Мужское тело, которое я помню наизусть. Которое ничуть не изменилось. Которое я изучала, которое заклеймилось в моей памяти. Которое принадлежит только мне.

Вцепившись ногтями в его предплечье, покрываю его лицо мелкими поцелуями, спускаясь вниз.

— Матвей… — стону, когда он делает попытки отстраниться.

— Защита нужна.

— Я пью противозачаточные. Всё хорошо, — отвечаю ему.

— Извини, Маша, но нет, — мотает головой и всё же делает то, что планировал.

Поджимаю колени к груди и смотрю на его мощную спину.

— У тебя были женщины после меня? — интересуюсь, пытаясь скрыть свою обиду и ревность.

— Нет.

— Откуда у тебя тогда контрацептивы? Зачем они тебе? — прищуриваюсь и уже ничего не прячу.

— После случая с тобой я решил, что лучше всегда иметь под рукой, — отвечает он. — Спать ни с кем я не планировал, но и роман с тобой тогда в мои планы не входил.

— То есть?..

— Не ревнуй, — возвращается ко мне. Легко толкает меня на спину и прокладывает губами дорожку из поцелуев. Начиная с живота и заканчивая областью за ухом.

К этому моменту я уже забываю про ревность и все свои претензии к Воронцову.

— Я тебя люблю, — шепчет он, прежде чем поцеловать меня заново в губы.

Наши поцелуи становятся мягче. Они нежные и ласковые. Словно бабочки, которые порхают над цветком.

Рука Матвея ведёт от бедра к коленям, слегка раздвигая их и давая мужчине больше пространства.

— Пожалуйста, — молю его, и он с рыком заставляет меня выгнуться от той мощи и несдержанности, которую он наконец отпускает.

Обхватив его бёдра ногами, подхватываю ритм. Сгораю от страсти и желания, охвативших нас.

Трение кожи. Единый ускоряющийся, бешеный ритм. Звуки страсти.

И я теряюсь… Я умираю… Я взрываюсь… Я исчезаю.