Малышка от отца жениха

Глава 5 Мария

Ближе к ночи мы начинаем собираться обратно по домам. В город. Партнёры Олега остаются с ночёвкой, но нам втроём — мне, Волкову и Воронцову — приходится уехать, чтобы оставить сладкую парочку наедине.

И пусть сюда я приехала на такси, обратно Олег решает отвезти меня сам. Тем более что в его план также входит наше с Матвеем сближение.

Я не против того, чтобы мы как бы общались, но сближаться с Воронцовым я точно не собираюсь.

Слишком болезненные воспоминания о прошлом между нами. Плюс ко всему угрозы и шантаж Воронцова из головы не выходят.

— Отец, ты за руль? — интересуется Волков, кивнув в сторону машины.

— Мы выпили, — напоминает он ему. — Я уже вызвал водителя, и он приедет через несколько минут.

— Точно! — вспоминает об этом факте Олег. Хотя он только пригубил вино. — Но я всего один стаканчик и в начале отдыха. Ты тоже. Могли бы и сесть, — разводит он руками. — Я нормально себя чувствую. Да и тебя никогда от одного стакана не сносило.

— Всё равно опасно, — в привычной для него манере Воронцов беспокоится о своей всесторонней безопасности.

Я помню, он меня даже таблетки заставлял пить, чтобы я не забеременела. Тогда я думала, что его забота о контрацепции связана с тем, что он ПОКА детей не хочет. Но как оказалось, он ВООБЩЕ детей не хотел.

Денег мне дал на аборт, в клинику записал. Хорошо, что там взятки берут, и врач сделала псевдоаборт. Иначе бы у меня не было моей Элечки. Моей сладкой малышки.

— Как скажешь, — соглашается Волков и, открыв для меня заднюю дверцу, помогает сесть. Обходит машину и садится рядом. Укладывает мою голову к себе на плечо и приговаривает: — Вздремни немного.

— Не помешает, — вздыхаю и поудобнее устраиваюсь. — Мама думает врача вызвать, — рассказываю ему открыто, пока Воронцова в машине нет. Матвей ушёл встречать нашего водителя.

Говорил мне дедушка, что не стоит врать о болезнях. Соврала — и вот тебе итог: Эле и правда плохо стало. Только ведь недавно болела — и вновь. Никакого иммунитета нет.

— Хочешь, я останусь с тобой? — предлагает Олег, приобняв. — С вами сегодня? Присмотрю за малышкой, если ты уснёшь. Будем меняться.

— Но тебе завтра на работу, — приподнимаю голову и ищу его взгляд.

— Скажу по секрету: я босс. Могу сказать, что у меня что-то важное, и не явиться, — подмигивает и улыбку дарит.

— И потерять кучу денег.

— Плевать, — бросает он. — Вы с малыхой для меня важнее. Если ей плохо, значит, и мне плохо. А если ты не выспишься, и тебе будет плохо, плюс и Эле плохо — совсем беда! Разве нет?

— Тогда да, — тянусь к его губам и оставляю на них лёгкий поцелуй. — Я очень хочу, чтобы ты остался с нами, Олег. Помнишь, Эля с температурой капризничала недавно? Плакала и плакала. А потом к тебе прижалась и уснула. Прямо у тебя на руках. В твоих объятиях, — с улыбкой вспоминаю самое милое, что видела в жизни.

И мне безумно обидно, что такого человека, как Олег, Бог не наградил возможностью завести десять, а то и больше детей. Он был бы прекрасным отцом. Таким, о каком многие мечтают. Даже лучше, чем мой папа, хотя ему лучше об этом не говорить.

— Говорю же. У нас с ней любовь, — заявляет этот тип с таким видом, словно миллиард долларов выиграл.

— С кем у тебя любовь? — Матвей, встретив нашего водителя, садится в машину. — Изменяешь своей невесте? А я тебе говорил, чтобы ты бежала от него, Маша. Но ты никогда меня не слушаешь. Никогда…

— А Маша не ревнивая.

— Не ревнивая? — оборачивается Воронцов и взглядом по мне проходится. — Даже и не подумал бы, — бросает, вспоминая наши отношения, когда я могла ему по любому поводу устраивать сцены. — Мне кажется, Мария — девушка темпераментная и умеет показывать, что принадлежит ей.

— У каждого дела есть свои тонкости, — загадочно отвечает ему сын, а после обращается ко мне. — Поспи, Маш. Я разбужу, когда мы приедем.

— Она едет к нам? — напрягается Матвей.

— Нет, я еду к ней. У нас есть планы на эту ночь.

— Я думал, мы о делах поговорим, — руки Воронцова сжимаются, что замечает даже водитель. — А ты…

— А я должен Маше помочь, — в тон ему кидает Волков. — И прекрати разговоры. Дай девушке поспать. У неё вся ночь без сна будет, а утром злой начальник, который ворчит по делу и без! Имей совесть!

— Ночь без сна? — ловлю взгляд Матвея, и он не обещает мне ничего хорошего завтра.

Как его всё же злит мысль о том, что между мной и Олегом что-то есть.

Черт! Почему все так сложно? Почему среди сотни мужчин на моем пути попался именно Олег? Сын Матвея? Почему именно Волков мне в душу запал?

— Это не то, о чём вы подумали, — подаю голос, заранее опровергая то, как он мог воспринять слова сына.

— А я ни о чём не подумал!

— Оно и видно, — хмыкает Олег. — Весь красный стал. Ложись, Маш. Спи, — вновь укладывает и шепчет. — Не обращай на него внимания. Завидует просто. Сам-то одиноким волком живёт.

Далее в машине воцаряется тишина, и лишь шум дороги намекает на то, что мы всё ещё едем. Незаметно для себя и правда засыпаю на плече Олега. А просыпаюсь от звука сирен и мигающих синих огоньков. Резко распахиваю глаза, словно почувствовав что-то неладное.

— Что случилось? — смотрю на “скорую”, что остановилась около ворот моего дома. Вылетаю из машины, и сердце замирает от мыслей, что проносятся в моей голове.

— Маша! — одновременно кричат Волков и Воронцов. Мечусь между “скорой” и мужчинами.

Это точно к папе! Сердце опять схватило! Нельзя допустить, чтобы он видел Матвея. Он люто его ненавидит за то, что тот бросил меня беременной. Про аборт я никому, кроме Кристины и Розы, не сказала. Лишь подругам свою боль доверила.

Но даже тот факт, что мужчина оставил меня с животом, папу выводит из себя. И если Матвей ему попадётся на глаза, то боюсь, дело закончится плохо. Для папы плохо.

Возвращаюсь к машине и беру Олега за руку, как бы зовя с собой. Если со мной будет Олег, то Матвей и не подумает приблизиться.

Сейчас я использую Волкова.

Он — моя страховка. Страховка от отца моей дочери! Бред какой-то, но иного выхода нет.

— До свидания!

— Маша… — раздаётся вслед крик Воронцова.

— Нельзя, — оборачиваюсь к нему и мотаю головой. Получаю от него кивок и поворачиваюсь обратно в своему жениху. Тяну его вперед.

К тому, что разобьет меня.

Меня и не только…

Несусь к “скорой”. В голове все самые ужасные мысли и предположения.

Неужели папа узнал про Матвея, и ему стало плохо? Или он узнал, кто мой новый босс? Кто отец Олега?

Когда папе нужно, он может все узнать.

И зачем он только полез в эти дела? Сколько времени прошло! Я думала, он уже отпустил ситуацию!

Но водитель “скорой” сообщает мне и Олегу, что по срочному вызову приехали к ребенку, а не к взрослому.

И ровно в эту секунду все вокруг теряет значение. Папа, Воронцов, Волков…

Скорая приехала к моей дочери! Моей девочке плохо!

Больше ничего не слышу. Лечу в дом.

— Маша! — папа хватает в объятия перед входом в детскую. — Тихо! Успокойся! Вначале успокойся!

— Что случилось?! — заговариваю, заикаясь от волнения. — Что с Элей?! Что с моей девочкой?!

— Да там… температура повысилась, трясти её начало. Мы вызвали врача, — говорит, а сам весь белый и мрачный. — Элю забирают. Я как раз собирался тебе звонить. Но ты сама приехала.

— Мама с ней?

— Да. Собиралась с Элей ехать, но раз ты здесь, то сама поедешь, а мы следом, — отвечает он мне и делает шаг назад. Пропускает меня в нашу с дочерью комнату. Олег следует за мной, но останавливается возле моего отца.

— Мама, — шепчу и подхожу к родительнице и к дочери. — Здравствуйте, — приветствую врача, но всё моё внимание сосредоточено на малышке.

Дочь даже не смотрит на меня. Глазки блестят, но безжизненные. Усталая и непривычно грустная. Не веселится и не хохочет, как обычно. Лежит и смотрит в потолок.

— Маша, — шепчет мама. Отвлекается от сумки, куда складывала вещи Эли. Доктор тем временем что-то записывает в бумаги. — Тут Эле…

— Папа уже рассказал, — опускаюсь рядом с крохой, не сводя с неё взгляда. — Доктор, что с ней?

За что ей такое? Почему моя девочка заболела? Почему ей плохо?

Как и любой другой матери, хочется любое её недомогание себе забрать. Лишь бы она вновь улыбалась и всех веселила своим поведением.

Слеза скатывается по щеке, но я быстро ее вытираю. Делаю все, чтобы дочь не видела моих слез. Они всегда ее расстраивают.

— Не могу сказать точно, — медик перестаёт писать и поднимает взгляд на меня. — Сейчас в больницу поедем. Там проведут обследование и скажут. Может быть, обычная простуда так переносится. Хотя маловероятно.

— Она у нас слабенькая на иммунитет, — добавляет мама, продолжая собирать вещи. — Болеет всегда простудами. Но никогда не болела так.

— Недавно пневмония была, — оповещаю врача.

— Может, не долечили? — предполагает она. — В больнице лучше скажут. Я бы не забирала вас. Но вот мы укольчик сделали, а температура не падает совсем. И мама ваша говорит, что дали ей жаропонижающее, а оно не действует. Температура невысокая, но опасная.

— Мы поедем! — киваю головой. — Пусть посмотрят!

Одеваю вялую малышку и беру её на руки, готовая ехать в больницу. Руки совсем не слушаются, и кажется, что от волнения в любую минуту могу уронить дочь.

Благо спасает Олег. Забирает у меня Элю и сам несёт её в машину, шепча ей что-то на ушко. Его слова ее забавляют, и она даже пытается улыбнуться.

— Я поеду с твоими родными в машине, а вы на скорой, — предупреждает он меня. — Ни о чём не волнуйся, Маш! Что бы это ни было — мы вылечим малышку! Ты веришь?

— Верю!

До больницы добираемся быстро. Там нас сразу же берёт под крыло заведующий. Отец умеет навести шороху, когда дело касается здоровья.

Эля у участкового педиатра наблюдается в ближайшей детской поликлинике, а здесь, в этой частной клинике, мы впервые. Папа настоял на том, чтобы сразу везли сюда. Мама как-то здесь рожала. И говорят, что детские врачи в этой больнице неплохие.

Всю ночь нас осматривают врачи, медсёстры проверяют каждую мелочь, то и дело заходят измерить температуру и оценить общее состояние Эли.

Олег договаривается об отдельной палате, пока папа больше о лечении трясётся. Вместе они создают единый мощный тандем.

Каким-то чудом им даже удаётся договориться о том, чтобы Олега, маму и папу пустили в палату, в гостевую зону. Диагноз и план лечения ждём всё вместе. Но когда врач появляется и ошарашивает новостью, мы явно оказываемся к этому не готовы.

— Гранулематоз? — переспрашивает папа, не с первого раза даже выговорив. — Что это? Серьёзно ли это? — закидывает доктора вопросами, подойдя к нему.

Мама, прикрыв рот ладонью, уже плачет. Я же даже не понимаю, как на это реагировать. Ни разу в своей жизни не слышала о таком.

Олег спокойный, но мрачный.

— Довольно серьёзно, — отвечает врач, оглядев всех. — Заболевание не лечится, но его можно взять под контроль, — ошарашивает меня и родителей своими словами.

— То есть моя девочка всегда будет болеть? — наконец заговариваю и делаю шаг к нему. — Это смертельно?

— Нет, — мотает головой Олег, поджав губы. — Если вовремя обратиться за помощью, то есть шанс.

— Мы вовремя? — даже не сразу соображаю о том, что сказал Олег.

— Вовремя, — кивает доктор головой. — Вы знакомы с этим заболеванием? Примерно представляете, что оно из себя представляет? — интересуется он у Волкова.

— Да. Мой отец болен им, — решительно отвечает Олег. — И я знаю о том, что детям с этим заболеванием приходится туго, — слова даются ему с трудом.

— Тогда понятно, почему девочка больна, — хмыкает доктор. — Заболевание от дедушки перешло.

— Оно наследственное? — выхожу вперёд.

Оно могло передаться Эле от кого-то? От… от Матвея?..

Что?! Только не это! Только не Эле!

— Да, — бросает доктор и сочувственно хлопает меня по плечу. — Мы будем бороться за вашу дочь, Мария. Здесь важно вовремя диагноз поставить. Поправить её здоровье можно, но это не в нашей клинике. К сожалению, у нас нет специалиста с нужным вам опытом.

— В клинике Царёва есть, — подсказывает Олег. — Готовьте документы для перевода.

— Уверены? Обычно они…

— Примут, — уверенно кидает он. — Я всё решу! У меня есть связи, — находит мою руку и сжимает. — Мы её спасём! Я не дам ей умереть! Я её люблю!

Матвей

— Отец, ты можешь позвонить Царёву? — раздаётся в трубке, стоит мне принять вызов.

— Что случилось?! — вскакиваю. — С Машиными родителями что-то? Отец? Мать? Что случилось? — обеспокоенно интересуюсь.

С момента, как скорую увидел у дома Лебедевых, не по себе. Корю себя, что послушал Машу и не пошел в дом вместе с ней и Олегом. Но она запретила. И я понимаю почему. Ее родителям сейчас не нужны лишние переживания.

— С ними всё хорошо, — кидает. Судя по звуку шагов и дыханию, сын идет куда-то. — Ты можешь Царёву позвонить? Нужно его личное присутствие.

— Что случилось, Олег?! Мать твою! Скажи! — рычу, но уже одеваюсь.

— Потом, пап, — бросает он мне. — Мы уже выезжаем. Пусть нас примут! Я бы сам позвонил, но мне нужно с Машей быть!

— Хорошо, — отключаюсь и звоню родственнику.

С Царёвыми мы давно не такая уж и близкая родня, но всё равно держимся вместе, как и с Демидовыми.

Звоню и убеждаюсь в том, что Царёв в клинике на дежурстве. Предупреждаю, что сейчас к нему приедет Олег с каким-то пациентом. Сам уже собираюсь и еду.

Дорога до клиники занимает приличное время, но оно пролетает словно за одну секунду. Одно воспоминание о том, как я однажды уже туда летел, заставляет вздрогнуть.

Тогда всё закончилось плохо. И я молю о том, чтобы случай, из-за которого Олег поднял меня и Царёва, оказался какой-то незначительной мелочью. Хочу накричать на него из-за того, что напугал всех.

Но в душе понимаю, что сын не стал бы просто так меня трогать.

Вероятнее всего, нарушаю какие-то правила дорожного движения, но еду вперед.

Обычно после бокала алкоголя я никогда не сажусь за руль. Но сейчас не было времени ждать водителя.

Узнаю, на каком этаже Лебедевы, и несусь туда. Но застываю за углом, увидев родителей Маши. Целых и здоровых. Немного замученных, но, вероятнее всего, виной этому ночь без сна.

Я готов принять ответственность за свои поступки перед ними, но думаю, сейчас это лишнее.

Дожидаюсь, пока Олег посмотрит на меня, и кивком прошу его подойти. Накинув на Екатерину, маму Маши, свою кофту, сын идёт ко мне.

— Что случилось? — спрашиваю и показываю в сторону автоматов, предлагая взять кофе.

— А ты чего не подходишь? — спрашивает он. — Думаю, Лебедевы были бы тебе благодарны. Без тебя нас бы не приняли. Можете сблизиться на этом фоне.

— Олег, давай потом, — шиплю на него. — Почему вы здесь?

— Царёв забрал Элю на осмотр. Маша с ней там, — рассказывает, оплатив эспрессо. — Ждём, пока выйдут.

— Кто такая Эля? — вопрос звучит глухо и почти неслышно для меня. Потому что сердце от его слов бьётся слишком быстро. Оглушает. Медленно выбивает такт.

— Дочь Маши, — нехотя признаётся. — У неё такое же заболевание, как и у тебя. И ты знаешь, что только у Царёва есть опыт лечения таких детей. Положительный опыт, — добавляет. — Он нужен малышке.

— Повтори.

— У дочери Маши такое же заболевание, как у тебя, — выполняет мою просьбу, нахмурившись. — Царёв сейчас её смотрит. Мы ждём.

— У Маши есть ребёнок? — хрипло интересуюсь будто не своим голосом. Кто-то другой будто за меня этот вопрос задает.

— Да, дочь. Год с хвостиком, — вздыхает он. — И я понимаю, что ты сейчас думаешь. Мне плевать, что у Маши есть ребёнок. Я люблю и ее, и эту девочку.

Чёрт! Маша не сделала аборт!

Я же её просил!

Никогда меня не слушала!

Вначале таблетки сама себе отменила противозачаточные, а затем аборт не сделала, оказывается!

Но мне же сказали, что она приходила в клинику тогда. Что все сделали…

Может, это не моя дочь?

— В той клинике решили, что я отец Эли. А заболевание от тебя перешло, как от дедушки, — добивает меня словами Олег. — Только мы все друг другу не родные.

Мы все чертовски родные…