Мариелена

Глава 15

Кармела и Мече хлопотали на кухне. Мариелена, грустная и усталая, уже сидела за столом. Семейство собиралось ужинать. Не хватало только Кике, но у него была своя жизнь, свои дела, поэтому мать и сестры обычно не ждали его так рано. Но вот кто-то тихо и вежливо постучал в дверь, и Кармела радостно приветствовала гостя:

— Какой прекрасный сюрприз, сеньор Сандоваль! Проходите. Дочка, к тебе твой шеф.

Мариелена испуганно смотрела на Луиса Фелипе. Значит, он не повез домой жену, а бросился вслед за ней. Она не ожидала от него такого поступка, но все равно решила держаться с ним холодно и отчужденно.

— Мариелена, я никак не могу найти контракт, который мы вчера составили, — Луис Фелипе изовсех сил старался говорить официальным тоном, но в голосе помимо воли звучали виноватые нотки.

— Не понимаю, почему вы его не нашли, он в столе. — сурово отвечала Мариелена, не глядя ему в глаза.

Кармела, как гостеприимная хозяйка, предложила гостю отужинать с ними. Будет жареное мясо. Луис Фелипе тут же с готовностью согласился. Он обожает жареное мясо. Кармеле очень нравился шеф дочери: богатый человек, но такой простой, доброжелательный. Держится с ними как с равными. И Кармела поспешила на кухню, чтобы довести свои блюда до совершенства. Наконец-то Луис Фелипе остался с Мариеленой наедине.

— Дорогая, разве я посмел бы явиться сюда, если бы был виноват перед тобой? — Он сел рядом и незаметно под столом завладел ее рукой. — Ты должна меня выслушать. Эта девушка давно преследует меня. Она очень настойчива, вломилась ко мне в кабинет, пыталась меня соблазнить…

— Напрасно ты пришел сюда, — нетерпеливо прервала его Мариелена. — И знаешь что, между нами все кончено.

— Почему ты не хочешь поверить мне? Я люблю только тебя. Если ты уйдешь, я не смогу жить! — взволнованно говорил Луис Фелипе.

Мариелена впервые заглянула ему в глаза, и сердце ее дрогнуло. Он говорил искренне, она чувствовала это. Но в эту минуту их разговор прервали. Кармела торжественно внесла блюдо с жарким, а Мече — салат. Луис Фелипе с таким аппетитом ел, так тонко льстил поварихам, что женщины были окончательно очарованы им. Даже Мариелена оттаяла, улыбалась поддерживала застольную беседу.

Происшедшее вдруг увиделось совсем в другом свете. Да, конечно, сцена вышла безобразная. Но скорее нелепая, чем трагическая. Для посторонних глаз, может быть, и забавная. Только не для нее с Клаудией. Мариелена немного знала Татьяну. Пустая, легкомысленная, вульгарная особа. Луис Фелипе не мог увлечься такой женщиной. И главное — привести ее в свой кабинет в тот момент, когда они вдвоем собирались в свою квартиру, вдруг озарило ее. Татьяна действительно незаметно прокралась в его кабинет и пыталась взять его приступом.

— Мне уже давно нигде не было так хорошо, как у вас в доме, сеньора, — признался Луис Фе-липе, уходя и целуя Кармеле руку. — Я был словно среди родных близких людей.

Мариелена, как вежливая хозяйка, пошла проводить его к машине.

— Это грустное недоразумение рассеялось, не правда ли? — спросил ее Луис Фелипе, нежно обнимая у ворот, где их никто не мог видеть.

Мариелена кивнула в ответ и улыбнулась ему.

— В знак нашего примирения мы должны провести вместе всю ночь, а не несколько вечерних часов, как обычно, — вдруг предложил он.

Мариелена удивленно вскинула на него глаза: но ведь это совершенно невозможно, что она скажет матери, как он оправдается перед женой?

— Так и будет! — настаивал Луис Фелипе. — На следующей неделе я придумаю встречу с клиентом в Новом Орлеане, а тебя пригласит в гости подруга.

Мариелена понимала, что она не только верит ему, но готова ради него на любое безрассудство. Она, которую все считали образцом воспитанной, сдержанной и примерной девушки. Ее словно несло бурным потоком. И она совсем лишилась воли, сил и способности здраво рассуждать.

— Я люблю тебя! — сказал он на прощание, целуя ее.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала Мариелена.

— Какое счастье! — радостно закричала на весь дом служанка Мария. — Ники нашли. Час назад его подобрали на берегу. Бедный мальчик сейчас в больнице. Видишь, Сулейма, все обошлось.

— Пока! — мрачно бормотала Сулейма. — Пока обошлось. Я знаю, в этом доме произойдут большие несчастья.

— Перестань каркать! — испуганно замахала на нее руками Мария. — Еще накличешь беду.

После того что с ней произошло, Сулейма никогда не улыбалась, испуганно пряталась по углам и пророчила всяческие несчастья.

Андреас собирался в больницу к Ники и попросил жену к. детей сопровождать его. Никто не заметил, что Мелисса сама не своя, потому что в последнее время все привыкли к ее странностям.

Еще час назад она страстно желала Ники спасения. Совесть совсем замучила ее. Теперь, когда все благополучно завершилось, Мелисса испугалась. Если Ники уже все рассказал отцу, то в любую минуту может открыться дверь и явятся полицейские арестовать ее за покушение на убийство.

Мелиссе хотелось убежать и спрятаться где-нибудь в укромном месте. А вместо этого отец тащит ее в больницу к Ники. Что, если там, в присутствии родных и этих пронырливых журналистов, этот папенькин сынок объявит ее преступницей? И как назло дяди Луиса Фелипе не было дома, чтобы ободрить ее. Мелисса машинально собралась и села с родителями в машину. Будь что будет. Страх сменился полной апатией и безразличием.

В коридоре больницы их встретил Никанор, который уже с первых минут был у постели сына. От радости он только и мог повторять:

— Ники жив, жив!

— Послушай, ну как могло с Ники случиться такое? Ведь он отличный спортсмен, ловкий, натренированный? — задал Андреас вопрос, который беспокоил всех.

— Сам не понимаю, — развел руками Ника. — Мальчик твердит одно: «Я просто оступился и упал в воду». Вы только представьте себе — мой герой плыл всю ночь, а утром на берегу его подобрали люди.

Мелисса не верила своим ушам: Ники ее не выдал. Но почему? Ей неприятно было открытие, что этот парень не только сильный и мужественный, но благородный. Наверное, потому, что Ники ей навязывали и она не любила его.

— Как я тебе завидую. Ты можешь гордиться таким сыном, — Андреас обнял друга.

И тут же защелкали фотоаппараты вездесущих репортеров. Они уже запечатлели это трогательное проявление крепкой мужской дружбы. Да и сам их визит в больницу, с иронической усмешкой подумала Мелисса, не просто знак участия в чужой беде, а очередной эпизод предвыборной кампании. Ее отец не просто человек, а политик.

Мелисса очень надеялась, что их не пустят в палату, но напрасно. Медсестра распахнула перед ними дверь. При виде Ники сердце ее сжалось: он был так бледен, слаб и измучен. Нет, это замечательно, что он остался жив, сказала она себе, пусть даже я буду наказана. Жить с клеймом убийцы — гораздо более страшное наказание.

— Теперь ты должен восстанавливать силы, Ники, много есть и много спать, — отечески похлопал его по плечу Андреас.

— Вы не представляете, что я испытал, увидев его живым, — со счастливой улыбкой говорил Никанор. — Почему-то вспомнил, как первый раз держал его на руках. Он был такой хорошенький!

Ники улыбался всем и даже принимал участие в общей беседе, только на Мелиссу не взглянул ни разу. Она же, вся напряженная как струна, молча ждала худшего. Но ничего не произошло. Все были расшивы, что беда миновала. Никанор даже вспомнил о делах. О том, что вчера они отменили важное совещание. И друзья тут же решили вернуться к делам. Летисия заторопилась к портнихе, Энди — на свидание.

— А чтобы Ники не остался один, с ним побудет Мелисса, — хитро подмигнул Андреас Никанору — их план поженить детей оставался в силе.

— Ну конечно, если Мелисса рядом, со мной не произойдет ничего плохого, — вдруг мрачно сказал Ники.

На эти слова никто не обратил внимания, только Мелиссу они больно кольнули. Они остались в палате одни.

— Почему, почему ты не сказал никому, что я тебя толкнула? — волнуясь, спросила она.

— Ненавижу скандалы, — утомленно закрыл глаза Ники. — Ты же знаешь моего отца. Он бы рассердился, отправил тебя в тюрьму. Я это сделал не ради тебя, а ради спокойствия наших семей.

— Я только хотела пошутить. Прости, — Мелиссе всегда было трудно просить прощения, но сейчас она делала это с искренним облегчением.

— Эта шутка чуть не стоила мне жизни, — напомнил Ники. — Представляю, что бы ты сделала, если бы я отколол такую шутку.

— Никто тебя не просил меня выгораживать! — тут же вскипела Мелисса. — Не думай, что я буду сгорать от благодарности и всю жизнь чувствовать себя твоей должницей.

И между ними началась обычная перепалка. Стоило им остаться хоть на пять минут вдвоем, как начиналась ссора. Я сделал все что мог, говорил себе Ники. Я приложил столько стараний, чтобы стать её другом. Но мы по-прежнему враги. Похоже, между нами существует непреодолимая несовместимость. Отец не хочет этого понять. Ники долго размышлял после ухода Мелиссы. И результатом этих размышлений стал решительный разговор с отцом.

Никанор вернулся в больницу очень довольный. Все как будто складывалось неплохо с предвыборной кампанией Андреаса. И Мелисса сегодня приходила навестить Ники, значит, у них все налаживается. Когда же помолвка?

— Никогда, отец! Свадьбы не будет, — вдруг твердо заявил ему сын. — Мелисса не любит меня. Я не люблю ее. Пойми же, речь идет о моем счастье.

Никанор даже оторопел. Никогда еще Ники не смел так разговаривать с ним. Ведь это для него же, для его будущего он так старается устроить этот брак. Но сейчас не время давить на него, пусть окрепнет, поправится. Никанор решил не сдаваться и терпеливо выждать какое-то время.

Иоли навещала Челу каждый день, приносила ей подарки и сладости. А Чела ждала Камачо и надеялась сама не зная на что. Ведь Камачо не раз заявлял ей, что никогда не разведется и не жениться на ней. Мать все больше изводила ее упреками, пересуды среди соседей не стихали. Вот почему Чела в конце концов сдалась и сказала «да». Да, она отдаст своего ребенка в хорошую обеспеченную семью, доброй, любящей женщине.

Иоли так обрадовалась, как будто получила наконец долгожданное известие о своей беременности. Она была почти счастлива, позабыв на время, какие предстоит преодолеть трудности — разыграть беременность, отъезд из дома. Да и Хавьер. Она еще должна поговорить с Хавьером и убедить его дать ей свидетельство о рождении ребенка. Но Иоли отправилась вовсе не к Хавьеру. Сначала ей хотелось сообщить новость мужу. Ведь ребенок у них будет, обязательно будет. Она скажет правду, к сожалению, только наполовину.

Глаза ее сияли, как звезды, когда она объявила Альфредо:

— Я почти уверена, да, все признаки налицо, я беременна!

Через час семейство уже сидело за праздничным столом, и Руфино произносил первый тост за здоровье будущего внука. Он пожелал завтра же купить ему кроватку, белую. Кармела поможет ему выбрать самую лучшую. Теперь в доме говорили только о ребенке. Это несколько утомляло и беспокоило Иоли. Она боялась слишком широкой огласки среди соседей и знакомых. Ведь многие из них знали Челу.

с Альфредо у них не прекращались постоянные споры. Альфредо мечтал стать образцовым отцом. На следующий день он заявил Иоли: — Любимая, я пойду с тобой к врачу. Хочу все все знать о своем ребенке, помогать тебе. И на занятия для будующих мам будем ходить вместе. Я тоже хочу всему научиться — кормить, пеленать. В будущем я смогу сказать ему, что был рядом им с первых минут его жизни.

Иоли стоило немалых трудов отговорить его от этой затеи. Но Альфреда не унимался. Каждый день он с удовольствием покупал что-нибудь для будущего ребенка — одежду, игрушки.

— Но ведь это не для новорожденного, а для годовалого ребенка, — смеялась Иоли, разглядывая принесенные им детские туфельки или одежду.

— Ну и что же, пускай у него будет запас на несколько лет вперёд. Когда моя мама была только на третьем месяце, мое приданое было готово до последней мелочи.

Особенно угнетали Иоли утомительная опека и забота о ней родных. Мать постоянно спрашивала, не тошнит ли ее, не нужно ли ей прилечь. Стоило ей взять в руки графин с водой, как муж и свекор бросались отнимать — ей нельзя поднимать такие тяжести. В конце концов она не выдержала и вскипела:

— Перестаньте обращаться со мной как с больной и инвалидом! Я не больна, я всего лить беременна.

— Успокойся, дорогая, тебе нельзя волновать! — испугался Альфредо. — Мы с папой обещаем, что больше не будем опекать тебя так рьяно. Правда. папа?

— И вообще, я себя прекрасно чувствую, полна сил и планов на будущее. Мне надоело сидеть дома. Я хочу вернуться на работу, — заявила Иоли.

— Сейчас, когда мы ждем ребенка? Ни за что! Я не позволю тебе сделать это! — тут Альфредо был непреклонен. Он готов был исполнять любые капризы жены, только не вредящие здоровью ее и малыша.

Но Ноли не сдалась и решила вернуться к разговору о работе. Надо же ей как-то отлучиться из дому примерно через три-четыре месяца. Она еще не знала, под каким предлогом это сделает. Может быть, это будет командировка по служебным вопросам. Нужно продумать в деталях предстоящий отъезд, решила Ноли, времени еще вполне достаточно. Тут она вспомнила наконец о Хавьере. Хавьера она еще не посвятила в свои планы, помешала суматоха этих дней.

У нее не было сомнений, что Хавьер ей поможет. Он был так добр и отзывчив к ней все это время, пока она переживала свое горе. Если же он станет сопротивляться, она уговорит его, как уговорила Челу. Хавьер встретил ее недоуменными вопросами. Только вчера он узнал от Мариелены, что Иоли наконец-то забеременела. Кармела чуть не умерла от счастья, узнав, что скоро станет бабушкой.

— Значит, вы все-таки решили усыновить ребенка? Альфредо согласен? — допытывался он.

— Не совсем так, Хавьер, — виновато объясняла ему Иоли. — Чела согласилась отдать мне своего ребенка, но Альфредо ничего не должен знать. Ты можешь мне, Хавьер, не так ли? Ведь мы друзья. И Иоли посвятила его в свои планы. Когда она вернется из поездки с малышом Челы, только он можт дать ей свидетельство о рождении. Ей не хотелось бы искать другого врача; чужого человека. Как можно меньше людей должно знать о ее тайне.

— Что? И ты хочешь, чтобы я пошел на такой чудовищный подлог, нарушил свой врачебный долг? — возмутился Хавьер. — Ни за что, Иоли! Ты скажешь Альфредо правду. Только тогда я помогу тебе честно, по закону усыновить ребенка.

Такого тревожного и тяжелого дня давно не было в жизни Мариелены. Луис Фелипе все-таки настоял на своем, убедил ее провести с ним всю ночь в их квартире. Сам он объявил жене, что летит в Новый Орлеан на презентацию нового рекламного фильма. Клаудиа тут же выразила желание сопровождать его. Когда-то они провели в Новом Орлеане свой медовый месяц. С тех пор прошло много времени, и Луис Фелипе переменился. Он наотрез отказался брать ее с собой. Отговорился, что летит всего на одну ночь в самолете клиента, где для нее не найдется места.

Мариелене гораздо труднее было отлучиться из на всю ночь. Она сказала матери, что едет на день рождения Сесилии к ее родственникам в Майаме. Кармеле очень не понравилась эта затея.

— Конечно, тебе нужно отдохнуть, ты так много работаешь. Но прилично ли молодым девушкам собираться на вечеринки по ночам? Там, наверное, и молодые мужчины будут? — ужасалась она.

Во времена ее молодости это было бы невозможно. Но сейчас другие нравы, более свободные. Сколько усилий приложила Мариелена, чтобы уговорить мать. Во-первых, родственники Сесилии очень почтенные пожилые люди. Во-вторых, на вечеринке будут только девушки. Саму Сесилию Кармела знала хорошо. Конечно, это очень серьезная, воспитанная девушка, близкая к их семье. Ведь она секретарь Альфредо.

Мариелена чувствовала себя преступницей: впервые в жизни она лгала матери, близким, знакомым. Не легче было ей договориться и с самой Сесилией. Та давно подозревала, что с Мариеленой происходит что-то неладное. Раньше они всегда обедали вместе, а теперь Мариелена стала куда-то исчезать. Сесилия согласилась помочь ей, сказать ее родным, что Мариелена провела это время у нее на вечеринке, но за это она требовала откровенности:

— Признайся, с кем у тебя это свидание? С твоим шефом? — спросила она, терзаемая женским любопытство. — Я давно подозреваю, что между вами что-то есть. У вас роман. Бедный Хавьер. Похоже, что вашей свадьбы никогда не будет.

— Нет, что ты, это не сеньор Сандоваяь, это другой человек, — как можно беспечней ответила Мариелена.

И вот наконец все улажено. Кармела скрепя сердце согласилась на эту легкомысленную прогулку дочери. Умоляла только не купаться ночью: на побережье так много акул. Заботливая Мече уложила вещи Мариелены ее халатик, купальник и косметику. Сесилия обещала в этот вечер не подходить к телефону если Кармела вздумает позволь ей.

Все утро в офисе Мариелена была рассеянна, озабочена. Ее совсем не радовало предстоящее свидание. Она теперь лгала каждый день, она потонула во лжи. И жила в постоянном страхе разоблачения. Даже наедине с Луисом Фелипе она не была счастлива и беспечна, как прежде. Но каждый раз, встречаясь с ним, она словно попадала под гипноз его глаз, теряла волю и делала все, о чем он просил, например об этой ночи.

Луис Фелипе ушел из офиса первым. Только Мариелена собралась последовать за ним, как в офисе появилась Клаудиа. Она только что узнала от Урбано, что Мариелена наотрез отказалась от машины, и была взбешена. Этот поступок был ей совершенно непонятен.

— Я очень обеспокоена, дорогая, — старалась говорить спокойно и ласково Клаудиа. — Я всего хотела сделать тебе приятное, а ты пренебрегла мной и моим подарком. Разве так трудно оказать мне дружескую услугу — рассказать о знакомствах моего мужа.

— Простите, сеньора, но я не могу принять такого подарка. Я не могу шпионить за вашим мужем, это не входит в мои обязанности секретарши.

— Как ты смеешь, ничтожество, так разговаривать со мной! — опомнившись от изумления, вскричала Клаудиа. — Ты знаешь, кто я? Хозяйка фирмы. И могу завтра же выгнать тебя вон.

И разъяренная Клаудиа удалилась, швырнув в Мариелену злополучные ключи от машины. Мариелена словно окаменела от унижения и боли. Она долго простояла так, закрыв глаза, стараясь успокоиться и прийти в себя. Угроза увольнения ее ничуть не испугала. Наоборот. Она почувствовала облегчение. Если Клаудиа завтра ее уволит, по крайней мере, не нужно будет сталкиваться с ней каждый день в офисе и испытывать чувство вины.

Луис Фелипе с нетерпением ждал ее и сразу понял, что снова что-то случилось.

— Меня задержала твоя жена. Она требовала шпионить за тобой, а когда я отказалась, пригрозила уволить меня, — с грустной улыбкой рассказала ему Мариелена. — Еще она швырнула в меня ключи от машины.

— Да, я знаю, как Клаудиа умеет унижать людей, — глаза у Луиса Фелипе вдруг стали злыми и жесткими. — Но не волнуйся, я все улажу.

Мариелена вздохнула. Он каждый день говорит ей — я все улажу, все устроится. Но ничего не устраивается, не улаживается, а становится все хуже и хуже. Все больше лжи, скандалов, истерик. У нее было так тяжело на душе. И как он мог быть таким беспечным, зная, что Клаудиа давно выслеживает их.

Но Луис Фелипе не умел грустить. Он желал немедленно, сию минуту наслаждаться счастьем. Он заставил ее улыбнуться, отбросить печальные мысли, повел на кухню, где они занялись приготовлением ужина. Сегодня они будут настоящей супружеской парой. Поужинают вдвоем, болтая опустяках. Потом он вымоет посуду, а она ласково похвалит его за работу. Потом они, лежа в постели и пощипывая виноград, будут смотреть телевизор. Луис Фелипе любил смотреть бейсбол и объяснять ей правила игры. А утром они впервые проснутся вместе, и вместе позавтракают.

Им всегда было хорошо вместе. Только поздно вечером, когда бейсбольный матч уже заканчивался и они собирались выключить телевизор, снова раздался звонок. Мариелена вздрогнула. Луис Фелипе поднял трубку:

— Алло, алло! Почему вы молчите?

— Тебе не кажутся странными эти звонки? А вчера рассыльный звонил в дверь, якобы перепутал квартиры, — встревожилась Мариелена.

— У страха глаза велики! Но чтобы тебе было спокойнее, я завтра же поменяю номер телефона, — Луис Фелипе нежно привлек ее к себе.

— У меня дурные предчувствия. Что-то должно произойти. — шептала Мариелена.

Но его поцелуи заставили ее замолчать. Как только она начинала предаваться страхам, роптать на судьбу или ее начинали мучить угрызения совести, Луис Фелипе тут же прибегал к этому старому, испытанному способу. Он не выносил грустных лиц и мыслей. Хоть день да наш, а завтра — будь что будет — таков был его главный девиз в жизни.

— Представь себе, это ничтожество, нищенка строит из себя герцогиню: отказалась от машины и заявила, что следить за шефом не будет! — кипя от возмущения, говорила Клаудиа Ольге.

— Да что ты! — удивилась Ольга. — А может быть, тебе повезло и ты столкнулась с единственным бескорыстным и благородным представителем рода человеческого?

Клаудиа только фыркнула на это. В бескорыстие она не верила никогда. А такую роскошь, как благородство, могут себе позволить только состоятельные люди. Поэтому ее и разозлило поведение Мариелены. Каждый человек, по ее мнению, должен был строго соответствовать социальному положению, уровню доходов. Эта секретарша не желала соответствовать и считала себя ничуть не ниже самой Клаудии.

— Я заставлю ее делать то, что мне нужно, или она потеряет место, — пообещала Клаудиа.

Сестры направились вместе в сыскное агентство Вальдеса. Только что он по телефону назначил им встречу. Откинувшись на спинку заднего сиденья в машине, Клаудиа впервые за последние дни немного расслабилась. Жить в постоянном напряжении, на пределе нервов — непросто даже для здорового человека. Она же никогда не отличалась богатырским здоровьем. У нее нестерпимо болела голова. Но отдохнуть ей едва ли придется, события только разворачивались.

Клаудиа была уверена, что Луис Фелипе поедет в Новый Орлеан именно с ней, со своей любовницей. На всякий случай она собиралась поздно вечером позвонить по таинственному телефону. Может быть, они никуда не уехали, просто решили провести время вдвоем. Эта упрямая ослица — секретарша отказалась ей помочь; Что ж, Вальдес найдет, эту квартиру и ее хозяйку.

— Вы должны начать следить за моим мужем сегодня же, сейчас! — требовала она у хозяина сыскного агентства. — Мой муж уезжает в деловую поездку. Я хочу знать, будет ли с ним женщина.

Больше всего Клаудиу тревожило, не получит ли эта слежка огласку, не появятся ли их с мужем имена в отчетах агентства.

— Не волнуйтесь, сеньора, наше агентство серьезное и ответственное, — заверил ее Тамайо Вальдес. — Мы гарантируем вам сохранение тайны. Ваши имена не будут фигурировать ни в одном отчете.

— Это правда. Я много раз пользовалась услугами Тамайо и всегда оставалась довольна им, — подтвердила Ольга.

Мосты сожжены, отступать поздно, Клаудиа так долго решалась прибегнуть к услугам сыщика из гордости, из щепетильности. Теперь ей все равно. Она с трудом дошла до машины и с облегчением опустилась на сиденье. Голова раскалывалась. Она чувствовала себя старой, обманутой и очень несчастной.