Мариелена

Глава 22

Прибираясь утром в комнате дочерей, Кармела нашла на подоконнике новую сумочку Мариелены.

Ах, эта девочка стала такой рассеянной в последнее время, бросает свои вещи где попало! Все свое внимание она сконцентрировала на работе в агентстве, дома почти не прибирается, переложив эту обязанность на Мече. Вот, даже сумку забыла, спеша на работу… А впрочем, может, и не забыла, может, она сложила свои вещи в старую сумочку и ушла с ней — ведь эта, кажется, почти пустая… Однако что-то лежит на дне… Что это?! Не веря своим глазам, Кармела уставилась на пачку таблеток, найденных ею на дне сумочки… Боже мой! Не будет преувеличением сказать, что волосы встали дыбом на голове у Кармелы, когда она поняла, что за снадобье держит в руках.

Это были противозачаточные таблетки…

Мысли одна страшнее другой проносились в голове бедной матери. Итак, дочь ее пользуется противозачаточными средствами! Отсюда вытекает, что она вступила в близкие отношения с мужчиной.

Ее дочь! Ее Мариелена! Скромная, строгая Мариелена, ее девочка — путается с мужчиной! Она вынуждена прибегать к противозачаточным средствам, чтобы прежде времени не появился плод ее преступной, аморальной связи!

Ее дочь обманула всех! Она предала все то, чему учила ее мать! Она позволила себе пасть так низко, что вступила в связь с мужчиной!..

Расстроенная, обезумевшая от стыда и тревоги, Кармела рассказала о своей находке верной подруге Фуче.

Фуча ушам своим не поверила. Этого просто не может быть. Мариелена никогда себе ничего такого не позволит. Она не такая. Она — не Чела… Но кто тот человек, который совратил Мариелену? Ведь с Хавьером их ничего не связывает…

Кармела, выслушав ее, заявила, что именно это она и намерена выяснить, и отправилась к Хавьеру больницу.

— Теперь я понимаю, почему вы расторгли помолвку — с порога набросилась она на ничего не понимающего Хавьера, — ты добился у приличной девушки всего, что она только могла тебе дать, и решил ее бросить.

— Не понимаю, о чем вы? — недоумевал Хавьер.

— Я нашла в сумочке Мариелены противозачаточные таблетки! — крикнула Кармела.

Хавьер мигом все понял. Он потер лоб кулаком, соображая, что бы сейчас сказать Кармеле. В последнее время все только тем и заняты, что пытаются вовлечь его в хитросплетения лжи, которая с детства была еме ненавистна.

Кармела, раскрасневшись от гнева, ждала от него ответа, и поэтому Хавьер промямлил, что ей следует переговорить обо всем с самой Мариеленой и что он не из тех, кто способен уклоняться от своего долга.

Кармела, чтобы немного прийти в себя и успокоиться после разговора с Хавьером, отправилась к Иоли.

…У Иоли с сестрой в это время происходил откровенный разговор. Она призналась Мариелене, что не может иметь детей.

— Значит, подруга, о которой ты рассказывала Челе, ты сама и есть? — с жалостью спросила ее Мариелена. — Дорогая, и ты решилась пойти на этот обман…

— Но что же мне делать! — разрыдалась Иоли. — Альфредо мечтает о ребенке. А я проклята! Все живое на свете имеет право воспроизвести себе подобных, но не я! Растения, микробы… все в природе… кроме меня!..

В эту минуту в дверь позвонили. Иоли, вытерев с лица, пошла открывать.

Увидев мать, она растерялась. Ей показалось, мать по ее лицу сразу догадается, что за разговор происходил у нее с сестрой.

Но Кармеле было не до Иоли.

Увидев сидящую за столом Мариелену, она налетела на нее с криком:

— Ответь мне, что делали эти таблетки в твоей сумке!

Мариелена побледнела от ужаса. Зато Иоли мгновенно сообразила, что надо делать, и пришла сестре на помощь.

— Как, мамочка, неужели я засунула свои таблетки в сумку Мариелены! — с притворной радостью воскликнула она. — А я-то их ищу, ищу!

— Это твои таблетки? — пораженная, обернулась к Иоли Кармела.

Мариелена мысленно благословляла находчивость и благородство своей сестры…

— А чьи же еще, — безмятежно сказала Иоли, — они входят в курс лечения, который я прохожу, чтобы забеременеть. Я принимаю их по очень сложному графику, которого надо строго придерживаться. Спасибо, что нашла их, мама! Ах! Какая же я рассеянная!

Мариелена смотрела на нее растроганным взглядом. У Кармелы словно камень упал с сердца.

— Доченька, — сказала она Мариелене, — прости, милая, что я о тебе плохо подумала. Прости за недоверие.

Мариелена боялась расплакаться и выдать себя, но ей больно было слушать, как мать просит у нее прощения.

— Что ты, мама, что ты, — пролепетала она.

— Как я могла угомниться в тебе, — сокрушалась Кармела, — в тебе, такой хорошей, порядочней, скромной девушке! Прости меня, Мариелена!

— Нет-нет, мамочка, не проси прощения, — прошептала Мариелена.

Глаза ее встретились со взглядом Иоли. Сестра укоризненно смотрела на нее, покачивая головой за спиной матери…

Злоба и ненависть к Мариелене переполняли Клаудиу, но она не хотела, чтобы Луис Фелипе обнаружил ее чувства к девушке. Иногда ей казалось, что она готова пустить в ход пистолет, который приобрела с целью убить Мариелену.

Ольга всячески отговаривала ее от этого безумного шага и даже забрала у Клаудии оружие. Она просила ее набраться терпения и ждать помощи от Росалии, которая наверняка придумает что-то такое, что позволит сестре избавиться от соперницы.

Но идея убийства крепко засела в голове Клаудии после одного разговора с Пуритой, секретаршей Урбано.

Клаудиа пришла в агентство и, как это часто случалось в последнее время, не застав на месте ни мужа, ни его секретарши, отправилась к Пурите.

— Кажется, у него стреча с клиентами, — сказала ей Пурита, всем своим взглядом показывая, что она точно знает, где и с кем сейчас находится Луис Фелипе.

— А Мариелена? — небрежным тоном осведомилась Клаудиа, на что получила многозначительный ответ:

— Мариелена немного приболела. Ее тошнит. Возможно, несварение желудка… Впрочем, тошнота бывает и по другой причине.

Пурита сказала супцую правду. Все утро Мариелену рвало. Ее недомогание заметила даже мать. Мариелена грешила на соус Рене, которым он сдобрил порцию спагетти и угостил ее и Луиса Фелипе. Мариелена было настолько не по себе, что она поднялась в их с Луисом Фелипе, гнездышко, чтобы немного прийти в себя. Излишне говорить, что Луис Фелипе через некоторое время последовал за ней…

— Возможно, Мариелена скоро всем нам преподнесет сюрприз, — продолжала Пурита, с любопытством поглядывая на Клаудиу.

«Неужели она в положении? Боже мой, неужели эта девка забеременела?» — с такими мыслями Клаудиа поднялась в тайное убежище Луиса Фелипе и тихонько открыла дверь своим ключом.

… Картина, которую она увидела, осторожно заглянув в спалню, не заключала в себе ничего неожиданного, но все же она больно ударила Клаудиу. Ее муж со спокойным, умиротворенным выражением лица, которого она не видела у него давно, спал, обнимая спящую Мариелену…

Клаудиа чуть пошатнулась, увидев это. У нее потемнело в глазах. Если бы сейчас при ней было оружие, она, не задумываясь, уложила бы их обоих на месте. Ей хотелось броситься к ним, разбудить их воплями, кинуть в них дорогую вазу с цветами, стоящую на полу… И в то же время какой-то голос будто шепнул ей, что час мести еще не наступил, и она, осторожно ступая, покинула эту проклятую квартиру.

Ольга свозила ее к Росалии. Росалия, пошептавшись со своими духами, заявила, что Мариелена вовсе не беременна. Она дала Клаудии снадобье и объяснила, что порошок этот надо рассыпать по тайной квартире Луиса Фелипе и что действие его не заставит долго ждать результата: Мариелена и Луис Фелипе вскоре расстанутся.

Выбрав момент, когда ее муж и Мариелена были в офисе, Клаудиа снова проникла в квартиру и рассыпала порошок так, чтобы это не бросилось в глаза. Она уже готова была выйти из квартиры, как вдруг: дверь открылась и на пороге появилась Мариелена, пришедшая сюда за какими-то бумагами которые вдруг потребовал у нее Урбано.

— Что вы здесь делаете? — Мариелена вздрогнула от неожиданности и даже попятилась.

Клаудиа куда лучше владела собой.

— Когда же ты поймешь, что, где бы ни был мой муж, там всегда буду я, — презрительным тоном сказала она.

— Он не мог дать вам ключи, — покачала головой Мариелена.

— Да? Тогда как же я вошла?

— Теперь я все понимаю… Луис Фелипе потерял ключи, а вы их на нашли, сделали дубликат и теперь ходите сюда, как воровка… Теперь я поняла: это вы тогда подкинули нижнее белье, надеясь, что этим вызовете мою ревность и мы с ним поссоримся. Вам не удастся разлучить нас!

— Посмотрим, — зловещим голосом произнесла Клаудиа, — ты еще не знаешь, детка, на что я способна.

…В тот же день Мариелена пригласила мастера и попросила его заменить в двери замок.

Андреас был немало удивлен, когда Энди заявил ему, что отказывается от предложенного ему отцом места в дирекции банка.

Он хочет начать с самой первой, низшей ступени. Ему необходимо научиться работать с деньгами. Ничего зазорного нет в том, если он какое-то время поработает кассиром. Это поможет ему постепенно освоиться с банковским делом. Ники, который уже трудился в банке Андреаса Пеньяранды, объяснил ему, что в этой работе нет никаких сложностей: главное-быть внимательным, особенно в конце рабочего дня, чтобы в ведомости не появилась цифра, отличная от количества наличности в кассе.

Слова «касса» и «наличность» пришлись Энди по вкусу. Именно наличности ему и недоставало.

Он уже пробовал вытребовать у отца аванс, говоря, что ему необходимо приобрести для работы в таком месте строгий костюм, на что Андреас тут же предложил ему сходить в магазин и помочь подобрать подходящую одежду.

— Нет-нет, — запротестовал Энди, — я не хочу тебя беспокоить, папа.

— Какое беспокойство! — простодушно воскликнул Андреас. — Я буду горд поехать за покупками со своим сыном!

Конечно, он и представить себе не мог, какие мысли бродят у его сына в голове!

Ненси требовала денег. И ее можно было понять. Во всяком случае, он, Энди, понимал. Что поделать, если все в мире вращается вокруг денег, даже любовь, и все на деньги покупается.

Пока он все больше кормил Ненси обещаниями. Но настало время их выполнить. Энди рассказал Ненси о том, что очень скоро получит доступ к денежкам отца. Девушка была в восторге от его слов.

Вот о чем думал Энди, когда беседовал со своим отцом, убеждая его в том, что ему пока следует занять в банковской иерархии самую низшую ступень.

Андреас отправил сына в кассу, а сам, довольный, попросил у Ирмы чашечку кофе, чтобы устроить себе небольшой перерыв.

В это время его и навестил Никанор, чтобы справиться о том, как работает Ники.

— Отлично, — порадовал его Андреас. — Примерный юноша. Очень ответственный, серьезный, трудолюбивый. Он далеко пойдет, поверь моему слову.

— Приятно слышать, — расплылся в улыбке Негретти, — я очень заинтересован в его успешной карьере.

— Как и я — в карьере моего сына, — ответил Андреас. — Энди уже начал работать в банке.

Лицо Никанора приняло удивленное выражение.

— Вот как? Он трудится вместе с Ники?

— Представь себе, он не согласился ни на одну руководящую должность. Он предпочитает начать с самых низов, — с удовольствием принялся объяснять Андреас. — Хочет как следует вникнуть в суть дела.

— И какую же должность приглядел себе Энди? — Негретти бросил на Андреаса острый взгляд. — Курьера?

— Нет. Он будет работать кассиром.

— Ах вот как, — задумчиво проронил Никанор, — Значит, кассиром. Что ж, правильно. Твой сын мыслит верно. Пусть узнает дело с изнанки. Так оно вернее, не правда ли?..

Судя по всему Камачо и в самом деле решил выполнить принятые на себя обязательства и, время от времени навещая Челу, прихватывал что-нибудь вкусное, полезное для будующей мамы.

Чела уже носила платье для беременных, что очень нравилось Камачо. Да и вообще она похорошела: черты лица сделались более одухотворенными, даже утонченными, губы немного припухли, что очень шло ей, волосы стали необычайно мягкими на ощупь.

Камачо готов был поклясться, что более привлекательной беременной женщины он не видел за всю свою жизнь.

Плохо было только одно: Эсперанса все еще никак не могла привыкнуть к его визитам. Они ее раздражали. Она видела в Камачо источник всех своих бед.

Но Чела употребляла все свое красноречие, чтобы убедить свою мать, что это не так. Камачо заботится о ней. Другой на его месте, узнав о беременности любовницы, и носа бы к ней не казал, а Камачо навещает ее, интересуется ее здоровьем, и, что самое главное, интерес этот неподдельный, он действительно хочет, чтобы мать его сына чувствовала себя прекрасно. Конечно, он не может жениться на ней, но нельзя требовать от человека все сразу! Вот появится ребенок, а там видно будет — возможно, Камачо так сильно привяжется к малышу и его матери, что уже не сможет жить без них.

Камачо старался приходить к Челе, когда Эсперансы не было дома, но это не всегда удавалось.

Эсперанса все еще кричала, что надо выгнать его ихз дома пинками, но делать этого явно не собиралась. Она уже не противилась тому, что, когда отец ее будующего внука является к ним, он первым делом начинает готовить для Челы рис с фасолью — блюдо, по его мнению, чрезвычайно полезное для беременных. Она уже не швыряла на пол принисенные им для Челы продукты, но придирчиво принюхивалась к курице, которую Камачо приносил всякий раз, чтобы Чела пила побольше бульона, и к клубничному пирогу, который Чела обожала. Правда, Камачо боялся, не растолстеет ли она.

— Что поделаешь, — смеялась Чела. — Ты должен выполнять все мои прихоти. Иначе, какговорят, ребенок может родиться с открытым ртом. Ты ведь не хочешь этого?

— Конечно, нет, — соглашался Камачо, — я хочу, чтобы он был таким же здоровяком, как и его отец.

— Здоровье — это единственное, что в вас есть хорошего, — бурчала Эсперанса.

— Сеньора? — Камачо делал вид, что не расслышал.

— Я говорю, что Челе не следует есть так много мучного.

— Но мама, пирожки с мясом — такая хорошая штука. — уплетая их, говорила Чела.

— А лук он принес? У меня нет ни однойлуковицы для бульона, — ворчала Эсперанса.

— Сию минуту принесу, сеньора, — тут же вскакивал Камачо, — не беспокойтись, я сейчас пойду и куплю.

— Да уж, пожалуйста, — отвечала Эсперанса, и в ее голосе уже не было злости.

…Сначала Мелиссе представлялось, что ограбление этой сеньоры из богатого квартала — всего лишь безобидная шутка, одна из тех проделок, которыми ее возлюбленный время от времени эпатирует сытое, благополучное, погрязшее в рутине общество, которое обязано тем или иным путем делиться своими средствами с неимущими. Но крики ограбленной женщины стояли у нее в ушах.

Карлос и Эрнесто как ни в чем не бывало отмечали успех предприятия пивом и виски, а Мелисса из своего угла поглядьшала на них волком. Наконец Карлос заметил, что ей не по себе.

— Что с тобой? — иронично осведомился он. — Не смотри на меня так, Мелисса. Я умираю от страха…

Эрнесто, почувствовав, что сейчас между любовниками начнется ссора, благоразумно исчез.

— Что вы сделали с той женщиной? — спросила Мелисса.

— С какой женщиной? — Карлос сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Ты знаешь, о чем я. О той сеньоре, дом которой мы ограбили.

— Ах об этой, — Карлос с наслаждением потянулся. — Да ничего. Только попугали немного.

— Нет, Карлос, нет, — покачала головой Мелисса. — Я слышала ее крики.

Карлос усмехнулся:

— Конечно, она кричала… Ты же знаешь этих богачек! Они все истерички… В чем дело Мелисса? Чем ты недовольна? Мы достали денег, которых нам хватит на несколько дней.

— Я не хочу этих денег! — воскликнула Мелисса в гневе.

Карлос нахмурился.

— Я не потерплю непослушания, Мелисса. В этой семье только я один отдаю приказания. И если мы добыли деньжат, следовательно, все обязаны ими воспользоваться. — При этих словах он крепко стиснул руки девушки.

— Больно! — вскикнула Мелисса.

— Я не хочу с тобой ссориться, — продолжал Карлос. — Зачем нам ругаться, ведь мы же не состоим в браке. Ты же не хочешь, чтобы мы уподобились твоим родителям?

Мелисса покачала головой.

— Нет, конечно, нет. Но я, честно говоря, расстроена тем, что произошло.

— А что произошло? — принял удивленный вид Карлос.

— Мне не нравится, что мы причиняем вред людям.

— Но я не сделал той женщине ничего плохого, — убежденно молвил Карлос. — Я только слегка напугал ее. Ты знаешь, что делаю я это не из удовольствия, а по необходимости.

— A нет другого способа добыть деньги? — задумчиво произнесла Мелисса.

Карлос точно ожидал этого вопроса.

— Конечно, есть, — сказал он. — Ты могла бы попросить деньги у отца. У него они, кажется, имеются… Он же владелец банка… Ты должна убедить отца дать тебе денег. Ну сделай это ради меня…

— Но Карлос, — запротестовала Мелисса, — это невозможно. Неужели ты не понимаешь, что между мной и отцом все кончено!

— А раз так — тогда не цепляйся ко мне со своими претензиями, когда мне необходимо раздобыть денег, — отрезал Карлос. — И я их найду таким способом, каким считаю нужным.

На другой день Карлос доказал, что действительно шутить не намерен.

…Пока старик, служащий автозаправки, заполнял им баки мотоциклов, Карлос с Эрнесто бросились к кассе… Старик сразу понял, что происходит, и закричал. Карлос, на ходу рассовывая деньги по карманам, занес было над ним кулак, но Мелисса, с сиденья мотоцикла, попыталась перехватить его руку…

Удар обрушился на нее…

— Не смей идти против меня! — в бешенстве проговорил Карлос. — Ты в последний раз встала у меня на пути. Если это повторится — пеняй на себя.

Мелисса в страхе отшатнулась от него.

… Избив старика, компания тронулась в путь.

Вечером Мелисса не притронулась к еде и не смотрела на Карлоса. Он понял, что немного переборщил. Ссора с Мелиссой не входила в его планы.

— Ну, в чем дело? — ласково спросил он ее.

— Старик с автозаправки не сдела тебе ничего плохого, — мрачно заметила Мелисса.

— Ия бы ему ничего не сделал. Но ты вмешалась, и мне пришлось избить его!

— Но зачем, зачем? — не унималась Мелисса.

Карлос решил снизойти до объяснений:

— Рассуди сама. Я — лидер группы. И я не могу допустить, чтобы кто-то сомневался в моей правоте, а особенно — ты. Ведь ты — моя женщина.

— Но ты ударил меня! — крикнула Мелисса.

— Я вынужден это сделать, — убежденно произнес Карлос. — Если бы я этого не сделал, надо мной стали бы смеяться!

Мелисса сжала голову раками.

— Не понимаю, ничего не понимаю.

Карлос понял, что ему предстоит долгое объяснение.

— Мелисса, — заговорил он. — Не думай, что для меня это все таклегко. Но я должен думать за всех. думать о том, кК достать деньги, как поддержать дисциплину. Пойми, если они усомняться в моей твердости, то перестанут меня слушать. Давай забудем об этом. — И он нежно обнял ее и попытался расстегнуть на девушке блузку.

Мелисса оттолкнула его руку.

— Ах нет, не сейчас.

— Что такое? — поднял брови Карлос.

— Мне представлялось, что ты справедливый, добрый, все понимаешь… А ты способен ударить старика, Ты боишься того, что могут подумать о тебе люди. Видимо, я ошиблась в тебе.

— Да, я не Бог, — согласился Карлос. — Я мужчина, который пытается помочь близким людям. Кроме вас у меня никого нет. Вы — моя семья. Да, для меня важно, что думает обо мне, моя семья. Но если для тебя мои ошибки значат больше, чем достоинства, за которые ты меня полюбила, я тебя не держу. Я слишком люблю тебя. Мелисса, чтобы попытаться удерживать. Если ты меня разлюбила, уходи.

Его слова тронули Мелиссу.

— Нет, Карлос, нет, я не брошу тебя. Я многим пожертвовала ради тебя и останусь с тобой…

Клаудиа понимала, что ей одной не удержать Луиса Фелипе, и, не стесняясь, начала привлекать к своей семейной проблеме посторонних лиц.

Она еще раз переговорила с Энрекетой, супругой Гонсалеса.

Та сочувствовала Клаудии и от души возмущалась поведением Мариелены.

— Замужние женщины должны объединиться, — поддерживала ее возмущения Клаудиа, — ведь каждая из нас не застрахована от измены мужа… от таких вот секретарш…

Энрикета пообещала Клаудии переговорить обо всем этом со своим мужем.

Должно быть, разговор удался, потому что буквально на следующий день Урбано заявился к Луису Фелипе.

— Не хочу с тобой ссориться, — начал он, — но в агентстве происходят вещи, не замечать которых нельзя…

— Хочешь кофе? — любезно поинтересовался Луис Фелипе.

— Нет, не хочу, — отказался Урбано.

— И что же такое происходит в агентстве?

— Речь идет о Мариелене.

Луис Фелипе и не сомневался, что разговор будет именно на эту тему. Он пожал плечами, мол, о чем тут разговаривать?..

— Да-да, о твоей секретарше, — подтвердил Урбано.

— Она уже не секретарша, — отозвался Луис Фелипе, — она мой ассистент.

— Да? А почему, раз у нее столько обязанностей, этой девушки вечно нет на месте? — осведомился Урбано.

— Она должна давать объяснения мне, только мне, — сдержанно заметил Луис Фелипе.

— У тебя с ней роман?

Вопрос был задан в лоб, но Луис Фелипе не смутился.

— Это мое личное дело, — отрезал он.

— Нет, не личное. Она сотрудник агентства, следовательно, это проблема всей компании. Я не буду с этим мириться.

— Да? — насмешливо спросил Луис Фелипе. — И что же ты предпримешь?

— Я не могу работать в компании, где нет порядка и где поддерживают безответственных сотрудников. Или она уйдет, или я.

— Сожалею, но тогда уйдешь ты, — твердо сказал Луис Фелипе.

Урбано почувствовсш, что зашел слишком далеко.

— Ты так мало ценишь меня?

— Нет, Урбано, я очень ценю тебя. И я хочу, чтобы ты работал по-прежнему. Но оставь свои попытки вмешиваться в мою личную жизнь… И оставь в покое Мариелену, — решительно сказал Луис Фелипе и, помолчав, добавил: — Я ни за что не расстанусь с этой девушкой. Ни за что на свете, Урбано…

Чико никак не желал оставить Кике в покое. Конечно, у него были враги посерьезнее этого парня. Но вид Кике, маменькиного сынка, благо-пристойного и работящего молодого человека, раздражал его несказанно.

После того случая, в результате которого Кике потерял свое место в химчистке, им не раз приходилось сталкиваться, но всегда появлялся кто-то кто предотвращал начавшуюся было драку: то сестра Кике, то его подружка Тете, как будто женщины нарочно присматривали за ним.

Особенную ярость Кике вызвал у Чико после того, как промчался мимо него на банковской машине с видом лихача.

Выждав момент, когда Кике, припарковаш машину, вошел в свой дом, Чико залез в нее, собираясь раскурочить тут все своим ножом.

За этим занятием и застал его Кике, вспомнивший, что не запер машину.

Чико пошел на него с ножом.

— Брось нож, — презрительно сказал ему Кике, — дерись как мужчина, трус.

— Достань свой, и мы будем драться на равных, — нагло заявил Чико.

— У меня нет оружия, но есть кулаки… — С этими словами Кике бросился на своего врага.

На шум начавшейся драки выскочила из дома Мече. Она стала кричать и звать на помощь.

Проходивший мимо мужчина с сумкой, полной луковиц, бросил свою ношу и молниеносно разоружил Чико.

Выбежала из дома Кармела, и Чико был вынужден убраться.

— Сынок! Что случилось?

— Они подрались с Чико, — все еще переживая произошедшее, объяснила Мече. — Если бы не этот сеньор, — указала она на Камачо, — дело могло бы кончиться плохо.

— Бог мой, сынок! Я же просила тебя избегать этого Чико!

— В мужских делах, сеньора, следует поступать по-мужски. — ответил вместо Кике его спаситель.

— Спасибо вам, сеньор, что вмешались… Мне кажется знакомым ваше лицо… — произнесл! Кармела.

— Камачо, друг Челы, сеньора, к вашим услугам представился мужчина.

— Уж и не знаю, как вас благодарить…

— Нет ничего проще, — Камачо, сияя, обернулся к Мече. — Я хотел бы, чтобы сеньорита угостила меня чашечкой кофе…