Мой бывший пациент

Глава 1

Так странно начинать жизнь заново…

Почему-то в том, что я умер, сомнений не было.

Первый вдох принес боль. И запахи… Много… В основном что-то лекарственное. Металлический привкус на языке хотелось запить.

Очень хотелось пить…

Но все это показалось неважным, когда пространство разодрало единственным звуком в тишине — мерный писк будто отсчитывал что-то…

Сердцебиение.

Я вспомнил, как услышал выстрел. И боль. Такую боль я еще никогда не чувствовал. Будто грудную клетку пронзило раскаленным прутом и вскипятило кровь. Последнее, что я помнил — как сердце пытается выдраться из груди. В таком состоянии уже не обернуться зверем, не спасти себя.

Тот, кто в меня выстрелил, совершенно точно меня убил…

Поэтому жизнь началась заново. Определенно.

— Стас, ты меня слышишь?

Я попробовал пошевелиться и мотнуть головой. Получилось. Хотя будто стоило всех сил. А открыть глаза — последних их остатков. Но мне не нужно было смотреть, чтобы знать, кто стоял рядом.

— Операция прошла успешно, твое сердце в порядке, — официально констатировал брат. — Будет.

Ну почему меня удивляет, что оперировал именно он? Я же сам приперся к нему в больницу. Удивляло ли то, что меня, наконец, подстрелили? Нет. Я потерял бдительность. Слишком много всего случилось в последние дни, и я забыл о приоритетах.

Когда увидел Игоря у отца, подумал, что убью его. Был уверен, что он наговорил отцу обо мне всего. А он ни слова не сказал, как выяснилось. Ему просто было плохо. И он приехал домой.

Тогда я впервые осознал, что мать он отобрал не у меня прежде всего. У меня ее и так не было. Давно. Он отобрал ее у себя, и ему ничего не осталось больше. И ехать некуда.

— Мне нужен кто-то из отдела, — прохрипел я и тяжело сглотнул. — Чтобы им дали знать…

Очертания брата расплылись между ресницами. Я видел, как он то ли кивнул, то ли покачал головой.

— Повезло, что ты оказался рядом с хирургией, — заметил он многозначительно.

Я усмехнулся, и губы запекло, стоило потянуть их в стороны.

— Я шел к тебе, — выдавил хрипло. — Отец просил с тобой увидеться.

— Понятно, — равнодушное.

Игорь молчал долго.

— Кто мог в тебя стрелять? — спросил наконец.

— Я — не только дерьмовый брат. — И я облизал губы. — У меня много врагов.

— Тебе пока нельзя принимать посетителей. Все очень серьезно, Стас. Ты едва не погиб.

— Это серьезно только для тебя, Игорь. — Боль никак не способствовала оттоку желчи в голосе. — Твоему чувству вины еще одну смерть в семье не пережить…

— У тебя бы уже не было возможности этим насладиться, — огрызнулся Игорь. — Отдыхай.

— Куда ж я денусь, — проворчал в его спину и растекся по подушке, чувствуя адскую усталость.

Тишина неприятно сдавила голову тисками. И только звуки датчиков немного разгоняли эту тяжесть. Я прикрыл глаза и прислушался. Сердце билось в груди ровно, и это показалось непривычным. Раньше я не чувствовал его вовсе. А теперь ощущал так, будто бы оно было живым — щекотало внутри, пульсировало…

А когда подумал, что Игорь наверняка позвонит отцу, оно как-то неприятно ударилось о грудную клетку и забилось быстрее…

***

— Как он? — Я подняла взгляд на Князева.

Игорь хмуро изучал мою кардиограмму.

— Нормально, — отмахнулся, не давая сбить себя с толку. — А вот ты беспокоишь. Может, отдохнуть нужно, Ива?

— Наверное, — вздохнула я, спуская ноги с кушетки.

— Куда ты собралась?

— На обход.

— Ива, — угрожающе прорычал Игорь, преграждая мне путь с кушетки. — То, что ты ведьма, никак не гарантирует тебе иммунитет от истощения. У тебя анемия. И это — лишь следствие, а не причина усталости.

— Я приму к сведению, — злилась я. Сегодня все это бесило как никогда. — Князев, ты нужен кому-то, или у меня устаревшие сведения?

Игорь тяжело вздохнул.

— Это — не основание лишать меня тут авторитета. Я назначил тебе железо капельно. Ива… — Он взял меня за плечо и заглянул в глаза так, как мог только он. — Что происходит? Когда ты запустила программу самоуничтожения и по какому поводу?

Я прикрыла глаза, силясь не расплакаться.

Когда-когда?..

Когда ты объявил, что у тебя есть Яна.

Нет, конечно, мужчина не должен сам догадаться, что его кто-то любит до потери пульса. Но пульс этот я позволяла себе терять только, когда Князева нет поблизости. Играть друга годами сложно. Но оборотни не влюбляются в ведьм. Как и ведьмы — в оборотней. А если и возможны исключения, то только с какой-то одной стороны…

У нас двоих этим исключением стала я. Игорь же считал меня лучшим другом. И я надеялась, что мне этого хватит. Я изо всех сил старалась помнить, что он рано или поздно выберет себе женщину для создания семьи, а я навсегда останусь для него особенным другом. Этого должно было быть достаточно.

Только достаточно мне не было. Мне было так плохо, когда я видела страдания Игоря, что готова была на все, чтобы хоть одному из нас стало хорошо. Проблема оказалась в том, что я не знала, насколько сильно влюблена. А когда увидела его брата на парковке возле больницы, даже не задумалась о выборе. Методичное изматывание, которое устроил ему Стас, измучило Игоря, и я не могла больше на это смотреть...

Мне было слишком больно.

— Ива? — тихо позвал Игорь.

Я перевела на него взгляд, не в силах больше скрыть свою растерянность и апатию. Весь смысл, который у меня остался — это работа. В этом мы с Игорем очень похожи.

— Я же завотделением, — шмыгнула я носом и расправила плечи. — Главная, помнишь? Так что, спасибо, Князев, за назначения. Но тебе, кажется, пора.

— Я, вообще-то, тоже тут работаю, — усмехнулся он.

А я замерла, глядя в его глаза. Почему именно сейчас стало так невыносимо в них смотреть? Потому что я перешла черту. Решила, что могу решать, кому жить, а кому — нет.

— Кстати, состояние Стаса радует. Чем ты в него зарядила?

— По стандарту, импульсом. — Я слезла с кушетки и направилась к креслу, на котором лежал халат. — Основное сделал ты, как обычно.

Сердце в груди только вдруг скакнуло, и я задержала воздух, чтобы сдержать приступ аритмии. Но пульс вдруг ускорился так, что один волк-параноик сразу же услышал. Князев подхватил на руки и вернул меня на кушетку:

— Сидеть, — рявкнул и схватился за стетоскоп.

Я терпела и думала о том, что не стоит попадаться ему на глаза в палате Стаса. Игорь услышит, что наши сердца бьются в одном ритме. Я прикрыла глаза, тяжело сглатывая. Князев стянул стетоскоп на шею и протянул блистер с пропранололом.

— Контролируй давление, — вложил его в мою руку. — И сегодня же под капельницу.

— Возьми медовый месяц, — процедила я. — Я дам тебе отпуск. Серьезно, Игорь! Ты нужен Яне.

— Мне кажется, что ты не столько в этом меня пытаешься убедить, сколько в том, что я не нужен тебе.

Я возвела глаза к потолку:

— Потому что ты начнешь меня лечить! А я просто действительно хочу отдохнуть. Только и всего.

— Ты никогда не падала в обморок на операциях.

— Я упала после, а не во время, — огрызнулась я, снова слезая с кушетки. — Князев, изыди! Со мной все будет в порядке! Завтра выходные!

Я схватила халат, обошла Игоря и направилась из смотровой в коридор. Ноги дрожали, сердце все также колотилось в груди — пришлось закинуть под язык горькую таблетку. Да что там с этим придурком? Какого черта у него там происходит, что он пускает мой пульс галопом?

Я свернула в коридор и, прижавшись к обшарпанной стенке, медленно вздохнула.

Раз-два-три-четыре-пять…

Таблетка расползалась горечью во рту, усиливая отчаяние, в которое я сама себя загнала.

Какого черта, Ива, ты не дала этому ублюдку умереть? Ты же сама в него стреляла! Зачем спасла, да еще и такой ценой? Нельзя стать убийцей и спасти от смерти тут же! В чем тогда смысл?

Я сглотнула горечь, жмурясь.

Наверное, когда я увидела, как Игорь борется за жизнь Стаса, поняла, что именно натворила. Я, мать его, взрослая женщина, а повела себя, как полная влюбленная идиотка, и едва не убила…

Ну, тогда и расплата адекватная.

Теперь у нас с этой сволочью одно сердце на двоих. А я даже не знаю всех последствий этого заклятья. Кроме главного — никто из нас не умрет в одиночку, только разом.

***

Сначала показалось, меня глючит. Я услышал то ли стук собственного сердца, то ли звук шагов, который точно попадал в ритм. И еще не до конца проснулся, а вдруг осознал, что смотрю на посетительницу в белом халате. Она закрывала двери палаты, воровато посматривая в коридор. Врачи обычно заходят чуть ли не с ноги, а эта озирается…

Зря Игорь не поторопил мой отдел с уведомлением о покушении. Наверное, стоило выставить охрану, ведь добить меня сейчас ничего не стоит. Ну, что ж, за идиотизм, видимо, нужно не только заплатить, но и получить на сдачу.

— Ну привет, — оскалился я. А хорошенькая она, эта моя убийца. Блондинка среднего роста — такую удобно подхватывать под бедра в подходящий момент. Волосы взъерошены, будто она из-под кого-то только что вылезла, и глаза блестят лихорадочно. Красотка одним словом. То, что в голову мне полезли какие-то похотливые мысли, не смущало. Может, с обезболом доктора переборщили, а, может, я — с голодовкой. Но не о смерти же думать в последние минуты жизни. — Смотрю, утро задалось…

Женщина непонимающе на меня посмотрела, изогнув светлые брови.

— А тебе идет белый халат, — улыбнулся я шире. — Знал бы, что киллерши такие хорошенькие, давно бы подставился…

Взгляд блондинки дрогнул, чувственный рот приоткрылся, и она задышала чаще…

— Ты что, бредишь? — шагнула она ко мне неожиданно уверено, на ходу снимая стетоскоп.

Голос властный. В обычное время. Сейчас дрожь в нем выдавала усталость и напряжение.

— Сделай одолжение, скажи, как это будет, — проследил я за ее действиями. — Последнее желание приговоренного к смерти. Укол? Или выстрелишь в сердце? А, может, нож? Надеюсь, нет. Не люблю холодное оружие.

Она вперила в меня отчаянный взгляд, опуская руки.

— Выстрел в сердце оказался неэффективным, — просипела, растерянно моргая.

— От чего же? — Улыбаться ей в лицо понравилось. Ее это нервировало. Иллюзия контроля над ситуацией давала опасные обещания, что есть шанс на спасение. — Я беспомощен.

— Ты думаешь, что я пришла тебя… добить? — изумленно выдохнула она, упираясь ладонями в койку.

— А разве нет? — склонил я голову на бок, примеряясь к ее горлу.

Может, побороться за жизнь у меня еще получится? Хотя… зачем она так близко подошла? Профи вряд ли бы вообще заговорила. У меня закрались сомнения.

— Ну, так что? — И я уже набрал медленно воздуха в легкие, готовясь к броску, когда она вдруг выпрямилась.

— Зачем мне это? — пожала вдруг плечами. — Я спасала тебя. Я — хирург.

— Хирург? — Пришла моя очередь удивляться. Я с сомнением прищурился и оглядел ее пристальней. От нее пахло медикаментами и… Игорем. И как я сразу не учуял? В голову аж ударило от злости: — Дура ты, хирург! Я тебя чуть не загрыз!

— А что, это возможно? — тревожно поинтересовалась она, игнорируя мое возмущение, и все же нацепила стетоскоп. — На тебя могут покуситься здесь?

Я скосил глаза на ее дрожавшие руки, которыми она пыталась совладать со стетоскопом.

— Брат меня уже осматривал, — заметил недовольно. — Кажется, я поспешил порадоваться за твое утро, «мой хирург». Где твой бейдж?

— Благодаря тебе и ночь и утро у меня вышли крайне паршивыми, — снова проигнорировала она мои вопросы, откидывая покрывало, и впала в ступор, увидев повязку.

Ее горло дернулось. А я вздохнул, отводя взгляд. Странный хирург. Может, она кофе перепила? Нет, я ее не смущал. Бесил, скорее. Но мне тут было очень одиноко. И слишком страшно остаться наедине с собой и своими к себе претензиями.

Да и мало ли, вдруг на самом деле киллера подошлют? По закону стечения обстоятельств, он вряд ли будет таким симпатичным, как «мой нервный хирург».

— Как тебя зовут, Мой Хирург? — усмехнулся я, глядя, как она сопит, слушая мое сердце.

Она предсказуемо не ответила. Хмурилась, поглядывая то на мою грудь, то на приборы. Я покладисто молчал, ожидая, когда она наслушается. Наконец, она вздохнула и отпрянула, устало стягивая стетоскоп и роняя его на кушетку.

— Тебе понравилось? — хмуро проследил я за прибором. — Или все плохо?..

— Заткнись, — вдруг раздраженно перебила она, хватая стетоскоп.

Рывком нацепила его на шею и принялась тереть лицо, запрокидывая голову к потолку.

Странная. Меня стало бесить.

— Может, тебе лучше пойти выспаться, а потом приходить к пациенту?

— Ты меня еще будешь учить работать! — прорычала она, морщась.

— Ты что, скальпель во мне забыла?!

С губ Моего Хирурга слетел обреченный смешок:

— Если бы! — И она опустилась на стул, глядя перед собой.

А я присмотрелся… и разочаровано хмыкнул. Она еще и ведьма. Обидно даже. И я усмехнулся.

— Чего ты все веселишься? — недовольно потребовала она, переводя на меня взгляд.

— Я будто в фильме про нерадивую киллершу, которая никак не может добить свою жертву. Что тебя так мучает?

Мой Хирург медленно моргнула, и глаза ее вспыхнули праведным гневом.

— Ты — самодовольная эгоистичная сволочь, Стас Князев, — медленно поднялась она, обличительно тыча мне в голову, — не нашел другого смысла в жизни, кроме как доводить своего брата — блестящего хирурга и порядочного мужчину — до нервного срыва! Ты не придумал себе лучшего применения, кроме как разрушать его жизнь!

Пока она чеканила слова, я взялся бесить ведьму медленным оскалом.

— То есть, ему ты лицензию на право разрушать твою собственную жизнь выдала, — протянул я насмешливо, смакуя каждое слово. — Или, дай догадаюсь… Он в упор не видит одну симпатичную влюбленную в него ведьму? Как это на него похоже…

Мой Хирург застыла так, будто бы мы играли в «Морская фигура замри». И изобразила на лице все то, во что я ее макнул. Стало неинтересно.

— Приходи перекинуться в карты, — разочаровано вздохнул я. — У нас с тобой больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Может, развлечем друг друга в этой дыре.

Ведьма скрипнула зубами, вскружила потоки воздуха вокруг себя так, что ее волосы разметались по сторонам, и, развернувшись на каблуках, вылетела из палаты.

***

— Вот сволочь! — прошипела я, бросившись по коридору.

Много общего, мать его! У нас с тобой, придурок, одно сердце на двоих! Я пыталась сосредоточиться там и прислушаться к вибрациям остатков заклятья, но этот балабол же не даст посидеть-подумать! Снотворного ему надо выдать и подумать, что делать. Ясно одно — нести ответственность. За тупость, за непрофессионализм, за то, что позволила эмоциям взять верх. Как же не вовремя я устала…

— Ива Всеславовна, Игорь Андреевич сказал, что вам нужно сделать капельницу. — Я подняла глаза на своего заместителя с мобильным у уха. — Я как раз звонил…

— Олег Маркович, я позже вас найду, — свернула я за угол и направилась к лифтам.

Меня всю трясло, в груди горело, щеки пылали, и я не понимала от чего. То ли нервы, то ли усталость, то ли слова этого сволочного волчары! Какой же он гад! Как же искусно подмечает слабости на лету и тут же швыряет их в обратку острыми углами!

Я выскочила из лифта на верхнем этаже, пронеслась тихим тесным коридором, пропахшим стиральным порошком, и ворвалась в свою комнату, захлопывая за собой двери. Тишина показалась такой оглушающей, что зазвенело в ушах.

— Аля? — позвала я, оглядевшись, лишь бы ослабить давление вакуума.

Моя маленькая коморка под крышей была моим домом. Три на шесть метров, диван с одной стороны, встроенный шкаф с другой и письменный, а по совместительству и обеденный стол у окна.

Я прошла к нему и уставилась в окно.

Сложно сказать точно, когда эта комната стала моим основным местом жительства. Сначала ползти домой не было сил, потом желания. В шаговой доступности, как говорится во всяких объявлениях об аренде квартиры. Только в моем случае речь шла о смысле жизни — хирургическом отделении.

И кот стал последним штрихом к моему идеальному углу.

Алю я нашла несколько лет назад во дворе больницы — подкинули котенком. Теперь он жил со мной под крышей, гулял по водосточным трубам и гонял голубей, шурша обломками шифера по ночам. Мой единственный друг. Ну, кроме Князева.

Только Князевых у меня теперь два! Черт бы только побрал этого второго!

Я прошла к холодильнику, достала яблоко и йогурт, включила кофеварку и уселась за стол. Единственное, что в комнате было неидеальным — вид подкачал. Окно выходило на внутренний двор больницы. Когда сутки смазываются перед глазами, сложно вообще понять, жив ли еще внешний мир там за пределами больничного колодца.

В приоткрытую форточку подуло, остужая горячие щеки. Нужно все же вспомнить о свойственном мне благоразумии и позаботиться о себе. Анемия чревата не только тахикардией. Князев будет лечить брата, а я — сводить его усилия на нет.

Я подхватила чашку с кофе, и та неожиданно дрогнула в руке. Осознание, что именно меня так поразило, пришло внезапно — Игорь не понял за пятнадцать лет то, что Стас раскусил за несколько первых минут знакомства…

Мобильник запиликал вызовом, и я, глянув на экран, поморщилась.

— Ну что ему не лежится? — проворчала.

Сердце отозвалось лишним ударом и снова разогналось, сбивая дыхание. Я вздохнула и, поднявшись, сгребла чашку кофе со стола и вышла с ней из комнаты.

***

Сердце бесило.

Я чувствовал каждый его стук в тишине, и не на что было отвлечься.

Что-то мне с ним не то сделали…

— Верните мне мобильный, — потребовал я у медсестры.

Дама в возрасте с неприязненным выражением презрительно окинула меня мутным взглядом:

— Я узнаю у вашего врача.

— Как его имя?

— Он представится, как сочтет необходимым.

— Я имею право знать, — зарычал.

— Позвать?

— Позовите!

— Хорошо.

— И принесите мой мобильник! — повысил я голос ей влед.

От этого усилия стало тяжело дышать, будто пробежался. Я с трудом приподнялся так, чтобы хоть немного опереться на зад, и принялся разминать пальцы рук. Беспомощность бесила…

— Что ты делаешь?

Вместе с Моим Хирургом в палату влетел и запах кофе. Она пронеслась через комнату и поставила чашку на тумбочку мне под нос.

— Мне нужен мобильный, — глянул я на нее исподлобья. — И кофе.

— Тебе нельзя, — властно постановила она и надавила мне на грудь ладонью, вынуждая улечься на подушку.

Рука теплая, прикосновение уверенное. Не то, что в прошлый раз.

— Это Игорь тебя довел утром? — усмехнулся я, нагло рассматривая ведьму. — Быстро ты отряхнулась. Годы тренировок?

— Помолчи, — приказала она и нацепила стетоскоп. — Скажешь слово, получишь снотворное.

Я скрипнул зубами, позволяя ей закончить.

— Нравится командовать мужиками? — заметил, когда она наслушалась.

— Тебе дать волю — угробишься без всяких киллеров, лежа в подушках. И столько усилий пропадут зря.

— Хороша, — восхищенно улыбнулся я. — А теперь мобильный и кофе.

— Я хирург, а не девочка на побегушках, — подхватила она свою чашку.

— Ты меня слышала, когда я говорил про возможное покушение? Мне нужна охрана. Ладно меня, но в живых не оставят и свидетелей.

— Хорошо, я верну тебе мобильный. Но нервничать тебе нельзя. Ткани сердца еще хрупкие, регенерация нарушена. И оборачиваться пока что запрещено. На какой срок — покажет только динамика выздоровления.

— Я тебя услышал. Пойдешь за мобильным, захвати, пожалуйста, кофе. И соберись уже с духом и скажи, как тебя звать, «не девочка на побегушках». А то я начну к тебе обращаться Моя Госпожа.

— А ты разбираешься в подчинении, — оценила она. — Я не против.

Я только медленно вдохнул, не в силах оторвать от нее взгляд, пока она шла к дверям. Вот же сучка… И с губ сорвался смешок, уж не знаю, по какому поводу. Противное сердце будто в теплый воск окунули, и оно защекотало в груди так, словно обросло шерстью.

Ведьма вернулась вопреки ожиданию с мобильным, кофе и целым подносом жратвы.

— И что я должен буду за все это сделать? — не смог сдержать я оскала.

— Как насчет заткнуться? — проворчала она.

— Не хами, — посоветовал со всей доброжелательностью, на какую только был способен. — Я же не всегда буду лежать в койке. А я очень злопамятный.

— Я в курсе, — усмехнулась презрительно она. — На самом деле я надеюсь, что пока будешь есть, не сможешь трепаться.

— Сразу захотелось объявить голодовку.

— Буду вливать внутривенно, — подняла на меня горящий взгляд ведьма.

— Но так я ведь смогу трепаться и бесить тебя? — вздернул я бровь.

— Не все усваивается перорально, что-то потребует ректальных манипуляций.

— Больше угроз не осталось? — Я все не мог стянуть оскал. — Ты всегда такая горячая с пациентами?

— Зря ты такой самоуверенный. — И ведьма устроила еду у меня под носом с заботой, которую я не заслуживал.

— А я и не самоуверенный.

— Наглый. Нахальный, — заводилась она. — Так больше нравится?

— От тебя пахнет котом или мне кажется?

— Пропишу тебе седативные. От них болтать сил не будет и стоять — тоже.

— Новые угрозы, — наслаждался я открыто. — Я все запомню, Моя Госпожа. Проценты будут внушительные, когда придется платить. Но я с тебя все выжму.

Ее взгляд дрогнул, и она отвернулась.

— Прекрати фантазировать. Пульс разгоняется, — пробурчала. — Ешь. Потом кофе.

— Я не голоден.

— Я прошу тебя всего лишь поесть.

— Пойди поспи, — почти заботливо попросил я.

— А вдруг покушение? — И ведьма опустилась в кресло у стены.

— Ты меня не спасешь, — возразил серьезно.

Ведьма сделала вид, что не слышала, сосредоточенно глядя в экран мобильного, а я перевел взгляд на поднос.

— Мне бы несколько звонков сделать…

— Черт, я надеялась, что ты замолчал!

— Давай не будем давать повод тем, кто придет меня добивать, пристрелить и тебя? Если не можешь со мной расстаться, подожди в коридоре.

— Ты думаешь, что твое собранное из кусков сердце железное? — вытянула она шею, глядя на монитор. — Я не шучу, когда говорю, что тебе нельзя нервничать. Будешь дергаться, сердце не выдержит, и снова ляжешь на операционный стол. И так по кругу. Только шансов у тебя…

— Я понял, — перебил ее. — Тогда верни мне ту сестричку в преклонном возрасте. С тобой мы угробим мое сердце быстрее, чем я мобильник в руки возьму.

— Придется научиться терпеть меня, — отрезала ведьма. Но все же поднялась и сосредоточенно подошла ко мне. — Запиши мой мобильный. Если будет плохо…

— Я позову престарелую сестричку, — уперся я. — А если скучно — попрошу позвать тебя.

И зачем-то скосил взгляд на ее задницу под халатом, когда она развернулась к двери.