Мой бывший пациент

Глава 5

Когда адреналин схлынул, стало нехорошо. Мне показалось, я даже отключился, а потом почувствовал, как Ива меня трясет.

— Стас… Стас, не отключайся… — Ее голос дрожал. И это вытолкнуло меня из полудремы.

— Я силы экономлю, — прорычал и едва не выпал из дверей ей в руки.

— Черт! — Она подхватила меня под руку, и та отдала болью, от которой едва не отнялась половина тела.

Я скрипнул зубами, сдерживая стон и огляделся. Кладбище? Или у меня уже предсмертные глюки?

— Горький живет на кладбище? — проморгался я, оглядываясь.

— Да, — отстраненно ответила Ива, явно оценивая, могу я стоять или отходить ей не стоит.

— Я в норме, — огрызнулся и направился к калитке. — Ну и дыра…

Тут пахло сыростью, прелой листвой и немного дымом. С кладбища наползал туман, подбираясь к машине и сочась через деревянный забор.

— Это место неплохо подойдет для твоего плана, насколько я его вообще понимаю, — донеслось до меня раздраженное. Хлопнули двери — в тишине вышло оглушительно.

— Мне кажется, или ты не одобряешь мой план? — проследил я за ней хмуро, когда она обошла меня и опустилась на коленки перед калиткой. — Что ты делаешь?

— Ищу ключи…

— Откуда ты знаешь, где ключи?..

Но ведьма не снизошла до ответа. Ключи она действительно нашла, открыла калитку и посторонилась. За дверью виднелась вымощенная дорожка к мрачному дому. Ну просто как в фильме ужасов.

— Только не говори, что мы сейчас должны разделиться…

— Не думаю, что ты в состоянии сейчас на такие маневры. — Наверняка, закатила глаза, а я запоминал это все, чтобы предъявить счет. Хорошо отвлекало от боли.

Значит, в то, что ей надо уносить ноги от киллеров, она не верит. И считает, что у меня паранойя, а ей нужно позвонить Горькому, вызвать бригаду и, наверное, для полного счастья еще и Игорю нажаловаться.

В доме, вопреки ожиданиям, оказалось очень неплохо. Современный ремонт от порога, и никаких трупов, паутины и битых окон на полу.

— А Горький — любитель нагнать драматизма…

Ива уверенно прошла по коридору и скрылась в какой-то комнате. И снова меня это задело — откуда женщина может знать, где у мужика ключи хранятся, и в какой стороне нужное ей место в доме?

— А я смотрю, у тебя богатый опыт любовных похождений. — Комната оказалась кухней. Я прошел в нее, стараясь держаться поближе к стенке. — Горький? Правда?

Ива даже не глянула на меня. Над кухонным столом горела лампа, а ведьма выворачивала все из своего узла, остервенело в нем шарясь и раскладывая необходимое.

— Раздевайся, — приказала нервно.

Бесило. То, что она не считает, что должна мне что-то объяснять, и продолжает командовать. В груди набухала жгучая злость, неплохо обезболивая.

— Раздевайся! — повторила она с нажимом и направилась к раковине.

А хороший стимул не попадаться больше под пулевые! Заколебало быть ее пациентом! Я попробовал потянуть футболку через голову, но по итогу разорвал ее на части и стянул с себя ошметки. Все равно запах бесил…

— Садись, — поставила она мне стул. — Постарайся не потерять сознание.

— Да раз плюнуть, — огрызнулся я, усаживаясь к ней спиной. — Может, мне лучше сразу лечь на пол?

— Держись за спинку стула.

— Грызть можно?

— Не стоит портить мебель.

— Тут есть алкоголь?

Я уложил голову лбом на руки, а Ива, судя по звуку, открыла попеременно несколько шкафов и вскоре поставила передо мной бутылку виски.

— Ты меня совсем ни во что не ставишь? — усмехнулся я. — Из горла? Правда?

— Князев! Заколебал уже манерничать! — вспылила она, но вскоре рядом с бутылкой встал стакан.

— Вот так бы и сразу. — Я занял руки откупориванием бутылки. Принюхался, глянул на этикетку, одобрительно хмыкнул. В этот момент Ива плеснула чем-то на рану, и я едва не выронил бутылку, ругнувшись через стиснутые зубы. — Я еще не обезболил!

— Ты не хуже меня знаешь, что это не сильно тебе поможет, — ворчала она, сосредоточенно прощупывая спину вокруг.

— Может, оставить пулю?

— И сколько ты себе такого оставил?

— Вроде, ни одной. Но знаю, что заживает…

И я пригубил виски из бокала. Мда, никогда еще у меня не было к алкоголю такого аккомпанемента.

— Терпи, — скомандовала ведьма, и я вцепился в стул, пытаясь не раскрошить зубы.

Тело взмокло так, будто она меня из ведра облила. Затошнило. Я нашел мутным взглядом бокал и опрокинул в горло все его содержимое.

— Стас, еще потерпи…

— О, ты сжалилась, или мне кажется? — Злость на нее обезболивала немного лучше, чем виски. В этом я утвердился. А агрессия — и того лучше. — Холодная ледяная сука ты, Ива!

Она не осталась в долгу, ковырнув меня по ощущениям раскаленным прутом. Я взвыл, стискивая пальцы до боли и почти не услышал, как в раковине звякнул металл.

— Молодец, — хрипло похвалила она и, видимо, залила рану антисептиком… а я оставил на стуле глубокие борозды от когтей, зарычав от боли. Только ведьма вдруг вцепилась мне в плечо и коротко сжала: — Тише-тише, все уже позади…

Я опешил от ее внезапного порыва. Чувствовал, как тряслись ее руки и как подозрительно шмыгает она сама.

— Что с тобой? — просипел, пытаясь оглянуться. — Ива?

— Не дергайся! — прошипела она дикой кошкой. — Повязку осталось наложить!

Я шумно втянул воздух, буравя мрачным взглядом бутылку на столе. Кухня наполнилась моим тяжелым дыханием и ее частыми всхлипами.

— Налей мне виски, — приказала она.

Не попросила, а именно приказала.

— Я тебе не ассистент в операционной, — прорычал, смаргивая пелену в глазах.

Послышался презрительный смешок.

— Вот же я дура… — завибрировал ее голос от начинавшейся истерики. Ива принялась скидывать медицинский мусор в ведро, и по нервам забарабанило глухими методичными ударами. — Какого черта тут только делаю?! Не надо было тебя слушать! И пулю вытащить нормально в операционной, и Горького дождаться в больнице!

— А ты принципиально доверяешь только тем мужикам, которые тебя когда-то трахали? — медленно поднялся я, чувствуя, как теряю самообладание.

Эта ведьма сидела у меня уже в печенках! Только стоило обернуться, мне по морде прилетела весомая пощечина. То, что нужно!

— Скотина! — вякнула она неуверенно, делая от меня шаг.

А я не смог сдержать оскала. Ну как же хороша, сучка! Взъерошенная, заплаканная, растерянная, а у самой глаза дико блестят. Взгляд загнанный, злой… но я видел в нем и то, что эта женщина устала все решать сама. Что хочется ей в сильные руки, поэтому и пробует меня на прочность. Неужели не нашлось ни одного мужика, который бы объяснил тебе, что не ты — главная? Так я это исправлю, дорогая…

— Сюда иди, — прорычал я, наслаждаясь тем, как она отступает.

И без охоты не обойдемся — то, что доктор прописал! А главное — о боли я уже и не думал. Так, ковыряло что-то там в плече. Но вот эта дерзкая ведьма, задыхающаяся в шаге от меня, обещала мне такой обезболивающий коктейль, что, казалось, его уже можно было вдохнуть — так сгустился воздух между нами. Ива попробовала дать деру, но я жестко сцапал ее и опустил с размаху задом на столешницу:

— Сидеть!

Кажется, она собиралась разразиться проклятиями, но я не позволил — схватил за волосы на затылке и заткнул ее рот своим.