Мой добровольный плен

Глава 2

Я почувствовала, как горячие руки прикасаются к моей коже, вырывая из сна. Я резко встрепенулась и испугалась, и тут же услышала успокаивающий шепот за спиной:

— Ш-ш-ш-ш, тихо, Джуман. Это твой господин.

Реальность каменной глыбой обрушилась на меня. Я закусила губу, чтобы не закричать. Мужская ладонь по-хозяйски прошлась по моей шее, ключицам и сжала грудь. Я зажмурила глаза, отстраняясь от всего, что происходило, и тут же услышала его тихие слова:

— Не бойся, моя жемчужина, расслабься. Этой ночью ты станешь женщиной, и до конца осознаешь, кому теперь принадлежишь, — мне стало противно от его слов, но я постаралась расслабиться, чтобы не разозлить мужчину. — Вот так, послушная рабыня, — сказал он удовлетворенно и сжал другую грудь, а потом наклонился и прикусил кожу на моей шеи. Я неосознанно попыталась отстраниться, он не позволил, теснее прижимая меня к себе: — Не сопротивляйся мне. А то мне придется тебя связать, чтобы ты не навредила самой себе.

От перспективы быть обездвиженной я замерла на месте, позволяя ему трогать мое тело, где вздумается. Вскоре его руки спустились к животу, а потом и вовсе скрылись в развилке моих девственных бедер. Я сильнее сжала ноги, и тут же услышала его приказ:

— Раздвинь бедра, пусти меня.

На такое я уже не могла пойти и сжала бедра сильнее и тут же почувствовала увесистый шлепок по ягодице:

— Делай, что велят, Джуман.

— Прошу, остановитесь, — не удержала я мольбы, но все было тщетно, его рука схватила мои волосы и потянула назад, заставляя запрокидывать голову. Он навис надо мной и угрожающе спросил:

— Забыла, кому принадлежишь?

Я отрицательно покачала головой.

— Не слышу.

— Нет.

— Кому ты принадлежишь?

— Вам, господин, — тихо прошептала я, вспоминая жестокий урок покорности на палубе.

— Мне. И никогда не забывай об этом. А сейчас делай, что велят. Раздвинь ноги.

Я подчинилась, и его рука тут же накрыла мою плоть, а пальцы стали натирать чувствительное место. Я прикусила губу, сдерживая крик протеста, что рождался внутри. Он не остановится, а только накажет, если я стану сопротивляться. Мужчина ослабил захват на моих волосах, а его губы снова начали целовать и покусывать мою шею. Пальцы, что терзали мою плоть напротив, начали давить сильнее и ускорили темп. Мне показалось, мужчина чего-то ждал от меня, но, не дождавшись этого, через минуту разжал руки и чуть оттолкнул меня от себя:

— Совсем неопытная, — был его приговор.

Мне было все равно что он думает обо мне, лишь бы не трогал. Я прикрыла глаза и понадеялась, что он оставил меня в покое. Но мужчина снова прикоснулся ко мне, неспешно поглаживая бедро. Мне было неприятно его прикосновение, но я взяла чувства и эмоции под контроль. Я ведь обещала подчиняться. Его ладонь двинулась дальше и вскоре уже гладила мой живот.

— У тебя нежная кожа, — сказал Гафур, продолжая поглаживать ладонью мой живот. Вторая его ладонь тронула мое плечо, и мужчина повернул меня на спину. Я втянула воздух, от боли в спине, но промолчала. Мужская ладонь легла на мою грудь и несильно сжала. Я прикусила губу и прикрыла глаза, отворачивая лицо, стыд не давал мне покоя.

— Смотри на меня, Джуман, — велел он тихо, но в голосе была сталь.

Я повернула голову и распахнула глаза и тут же его рука нырнула в развилку моих бедер и стала нежно потирать. Я непроизвольно сдвинула ноги, стараясь уйти от неприятной ласки, он мужчина решительно раздвинул мои ноги свободной рукой, и придавил к кровати:

— Ты обещала быть покорной. Никогда не нарушай своего слова, в будущем это может сыграть в твою пользу.

Его рука на моем лоне ускорилась, и я сжала кулаки, от неприятных ощущений. Чего он медлит, пусть делает, что задумал и оставит меня, наконец, в покое.

— Расслабься, Джуман. Я не причиню лишней боли.

Он шутит? Он думает, что я могу расслабиться, когда меня бесстыдно трогает незнакомый мужчина и собирается изнасиловать? Его рука на моей груди тоже приносила беспокойство, пальцы то нежно гладили, то чуть прищипывали соски, которые затвердели от холодного воздуха. Когда же это закончится, когда он перестанет меня мучить?

Мужчина оторвал руку от моего лона, и раздраженно сказал:

— Страх не дает тебе расслабиться. Ты никак не можешь увлажниться для меня.

О чем он говорит?

Мужчина встал и отошел к шкафу, а потом выдвинул полку и вернулся к кровати с какой-то бутылочкой.

— Что это? — настороженно спросила я.

Он откупорил флакон и вылил немного себе на руку:

— Розовое масло. Оно увлажнит тебя и поможет получить удовольствие.

Удовольствие?! Он что сошел с ума? Похоже, мои мысли отразились на моем лице, потому что Гафур закупорил флакон и сказал:

— Ты девственница и много не понимаешь.

Я не сдержалась:

— Не понимаю? Вы говорите об удовольствии для меня, собираясь изнасиловать?

— Да. И ты испытаешь его, если я захочу подарить тебе удовольствие.

— Я не хочу никакого удовольствия. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, а если нет, то хотя бы не мучили в ожидании. Насилуйте меня быстрее, и покончим с этим!

На его лицо набежала тень:

— Ты говоришь о том, чего не знаешь.

— Мне плевать! — не сдержала я эмоций.

Он вспыхнул словно спичка. Его руки резко схватили меня за бёдра и повернули на живот.

— Если тебе плевать, то мне и подавно! — яростно прошептал Гафур и провел рукой по моей промежности, там сразу стало влажно от розового масла. Мужчина подтянул мои ноги к животу, а шею придавил к постели, заставляя прогнуться в спине. Он навалился на меня, а что-то твердое и горячее уперлось в лоно. — Ни хочешь удовольствия не надо. Ты девственница, будет больно. Терпи, — предупредил он и начал надавливать на лоно.

Гафур входил в меня медленно, но решительно. В какой-то момент стало нестерпимо больно, но я закусила губу, не позоря себя криком. А через мгновение солоноватая кровь заполнила рот, я прикусила губу до крови, такая жуткая обжигающая боль пронзила все тело. Он рвал меня на части своим огромным членом, продвигаясь все дальше. Я не сдержала мольбы:

— Пожалуйста, хватит…

— Мы только начали.

Я не выдержу этого, нет! Еще мгновение и я умру от боли, или он просто разорвет меня на части:

— Прошу… — прохрипела я. — Прошу…

Мужчина остановился, он больше не входил в меня, но и не выходил, освобождая от боли. Я попробовала отодвинуться, выталкивая его, но он лишь сильнее навалился сверху, обездвиживая:

— Не двигайся.

— Пожалуйста… очень больно…

— Сама виновата, так что терпи. В следующий раз будешь думать, прежде чем говорить, — изрек он, а через пару секунд добавил: — Сейчас должно пройти.

Должно? Значит, может и не пройти? Боже, если я переживу эту ночь, и не сойду с ума, это будет чудо. Я ощутила небольшое движение, а потом его пальцы на моем лобке, он снова начал натирать чувствительное место, только сейчас оно было увлажнено розовым маслом.

— Не надо…

— Не противься. Расслабься и прими мою ласку, она поможет отвлечься от боли, Джуман.

Я подавила горький вздох и не сдержалась:

— Меня зовут Джоанна.

— Больше нет. Теперь твое имя Джуман, — сказал Гафур и снова начал двигаться, но боль уже не была такой сильной, а вскоре осталось только неприятное саднящее чувство и больше ничего. — Теперь ты моя наложница и моя рабыня. Моя Джуман.

Я не хотела мириться с его словами, но возражать не стала, чтобы не злить еще больше. Мне и так было не сладко, не хватало еще усугублять свое положение. Его движения ускорились и углубились, дыхание стало прерывистым, и он сильнее сжал мою шею. Его рука на моем лобке пропала и вскоре я услышала его рваное дыхание, а через секунду протяжный глухой стон. Я поняла, что Гафур закончил свое насилие, и попыталась отползти, но он не дал, удерживая за шею. Мужчина продолжал находиться во мне, но мне уже было все равно, самое страшное позади.

Наконец он отпустил мою шею и вышел из меня, укладываясь рядом на постели. Я собрала все силы и отползла к краю кровати, а потом украдкой посмотрела на Гафура. Он лежал рядом и неспешно сжимал в руке свой член, и я, наконец, увидела то, что причиняло такую боль. Член не был таким большим, как казался, когда врезался в меня, но и маленьким тоже не был. Его член был в крови, моей крови, она покрыла и мои бёдра. Я сильнее сжала ноги, смущение нахлынула с новой силой. Мужчина лениво посмотрел на меня:

— Я недоволен тобою, Джуман. Ты вела себя непростительно дерзко.

Негодование нахлынуло на меня, но я сдержалась.

— Не хочешь попросить прощения? — спросил он.

Прощения? Я? За то, что он сотворил со мной?

— Я не буду просить прощения за это. Даже собака кусает, когда ей делают больно.

Ему что-то не понравилось в моих словах, лицо его нахмурилось, и он быстро поднялся. Гафур подошел к туалетному столику и оттер кровь с чресл мокрой тканью. Я еще сильнее сжала бедра.

— Сравниваешь себя с собакой? — хмыкнул он и подошел ко мне с другим влажным куском ткани. — Может, я должен тебя дрессировать, чтобы приучить к себе? За послушание буду давать тебе кость, а за своеволие будешь получать палкой. Как тебе, перспектива?

— Не нравится.

— Нет? Тогда не сравнивай себя с животным. Ты человек, а значит, умеешь мыслить и приспосабливаться. Будь послушной, не дерзи, и я буду добр с тобой. Разве мы не договорились об этом?

Я ничего не ответила, а он подал мне влажную ткань:

— Смой с бедер кровь.

Пока я приводила себя в порядок, Гафур вернулся к столу и налил в кубки воды. Когда с водными процедурами было покончено, мужчина подал мне один из кубков, и я утолила жажду. Гафур лег рядом и нежно провел пальцами по моим ключицам, а потом захватил в руку подбородок и заставил смотреть на него:

— Запомни, если будешь мне дерзить и проявлять неуважение, я высеку тебя кнутом, оставляя на твоей белой спине кровавые полосы. Если будешь капризничать и не сразу делать что говорю, я возьму розги и как следует пройдусь по твоему заду, боли меньше, унижения больше. За любым проступком, сразу последует наказание. И наоборот, если будешь хорошо себя вести я стану поощрять тебя вниманием и лаской.

Мне не хотелось ни того ни другого, и похоже он читал это на моем лице:

— Ты скоро привыкнешь ко мне. Полюбишь мои ласки и станешь считать минуты до наших встреч, как остальные мои наложницы. Ты будешь ласковой и послушной, будешь делать, все, что я говорю, лишь бы получить очередной мой нежный взгляд или прикосновение. Смыслом твоей жизни станет угождать мне, выполняя любое мое желание.

Я смотрела в черные глаза, слушала тихие слова и не могла поверить, что все это происходит со мной. Он закончил говорить и отпустил мой подбородок. И в эту же секунду я поклялась себе, что, если когда-нибудь его слова станут сбываться, я возьму большой кинжал, который мужчина носил на поясе и перережу себе горло. В ту же секунду, без колебаний и страха, совершу тяжкий грех, только бы не превратиться в то ничтожество, о котором он говорит.