Мрачный похититель

Глава одиннадцатая

Изабелла

Моя голова…

Боже мой…

Почему у меня такое ощущение в голове?

Как будто ее на самом деле нет.

Как будто она… отдельно от тела.

Я резко выдыхаю и заставляю себя открыть глаза, но тут же снова их закрываю, когда яркие лучи солнечного света ослепляют меня.

Инстинктивно я поворачиваю голову в сторону и пробую снова. Я открываю глаза и обнаруживаю, что с этой стороны не так ярко, но на что я смотрю?

Я моргаю несколько раз и пытаюсь сосредоточить взгляд на сцене передо мной: волны разбиваются о большую скалу.

Волны как в море. Но там, где я живу, на мили нет моря, и… оно не похоже на это. Как будто я могу быть где-то в тропиках.

Я двигаю головой из стороны в сторону, оглядывая комнату, которая выглядит как какой-то номер в отеле. Осознание этого вызывает у меня дрожь паники, когда я понимаю, что я не дома. Паника усиливается, когда я понимаю, что ничего не могу вспомнить.

Из-за сонливости мое тело обмякло, а разум настолько затуманен, что я не могу связать мысли, но мне удается сесть. И вот тогда я вижу, во что я одета.

Похоже на больничный халат. Я поднимаю край и ахаю, когда понимаю, что под ним я голая. Ни трусиков, ни бюстгальтера, только халат. Ужасное осознание сжимает мои легкие, и я не могу проглотить комок, образовавшийся в горле.

Господи, что со мной случилось?

Где я?

Как я сюда попала?

Что случилось?

Поднося руку к голове, я морщусь, пытаясь вспомнить, но не могу. Но ничего не приходит мне на ум. Я не могу пробиться сквозь барьер тумана, который окутал мой разум, не давая мне сложить воедино то, что мне нужно вспомнить.

Я сползаю с кровати, и мои босые ноги касаются каменного пола, слишком холодного для моих ног. Прохлада заставляет меня дрожать, хотя в комнате довольно тепло.

Передо мной стеклянная стена, за которой простирается бескрайнее море. Поворачиваюсь, и мой взгляд падает на раздвижную дверь слева в конце стены. Кажется, она ведет на балкон. Снаружи виден каменистый тротуар.

Собрав все силы, я бросаюсь к двери, радуясь, что ноги слушаются. Еще больше я радуюсь, когда дверь поддается. За ней действительно тротуар, ведущий в террасу, утопающую в пальмах и бугенвиллеях. Я узнаю эти цветы — они напомнили мне о путешествиях по Средиземноморью и тропическим странам.

Но моё сердце сжимается, когда я оглядываю пространство. Нет пути наружу. Я нахожусь высоко, а вокруг только море. С высоты оно кажется бездонным, глубоким и грозным. Волны с силой бьются о скалы, демонстрируя свое господство. Здесь правит море, и тот, кто осмелится бросить ему вызов, должен быть готов ко всему.

Боже… где я?

Где я, черт возьми? Мне нужно подумать и постараться вспомнить, что произошло. Мне нужно вспомнить, как я сюда попала.

Я провожу рукой по своим спутанным волосам. Они все еще в хвосте, но резинка ослаблена, и концы спутались. Я трогаю затылок и морщусь, когда чувствую боль. Это место кажется слегка ушибленным, как будто меня что-то укусило.

Когда я провожу большим пальцем по коже, в моей голове всплывает образ. Я вижу ярко-голубые глаза красивого мужчины, о котором я не знала, что он дьявол.

Тристан …

Все всплывает в моем сознании, и я все помню.

Тристан вколол мне что-то, и вот я здесь!

О Боже… Я помню. Он похитил меня.

Молния унижения заставляет мои ноги двигаться снова. Здесь, на террасе, ничего нет, поэтому я бросаюсь обратно в комнату и останавливаюсь, когда вижу, как он прислоняется к стене комнаты с каменной стеной.

При виде его, одетого во все черное, у меня перехватывает дыхание, а по телу проносятся ледяные щупальца страха.

Мои губы размыкаются, а ноги в страхе приземляются. Мне слишком страшно двигаться, слишком страшно дышать, слишком страшно существовать прямо сейчас.

Я боюсь своего отца и его власти. Но сейчас… настоящий страх нападает на меня, и я понимаю, что то, что я чувствую к своему отцу — ничто. Сейчас я в ужасе от человека передо мной.

Этот человек узнал, кто я, обманул меня, заставив поверить, что он кто-то другой, и теперь я в его власти.

Почему?

Ответ прост. Мой отец.

Я сбежала от одного монстра к другому, и, похоже, этот — самый страшный из всех.

Он отталкивается от стены и выпрямляется. Его глаза смотрят на меня холодно и спокойно. Слишком холодно, слишком спокойно. Это заставляет мое сердце скакать, ударяясь о стену моей груди, когда страх парализует меня.

Мои губы раскрываются, как будто я хочу что-то сказать, но я не знаю, что сказать в первую очередь, и стоит ли вообще что-то говорить.

Я знаю его лицо, он дал мне имя, я здесь… Я знаю, что означают эти вещи. Он собирается убить меня.

Он делает шаг вперед, и солнце освещает его глаза, делая их такими яркими, что они кажутся яркими синими огнями на фоне его оливковой кожи.

Еще один шаг, и я чувствую, что отступаю назад. Еще один шаг, и я делаю еще два шага назад, не зная, куда иду и что делаю.

— Изабелла, тебе некуда бежать, — утверждает он.

— Где я? — дышу я. Мой голос звучит хрипло и так дрожит, что я едва узнаю его как свой.

— На острове, о котором мало кто знает, — отвечает он.

Сначала я думаю, что это невозможно, но я поправляю себя, свой разум. Этот человек того же типа, что и мой отец, и если он говорит, что мы на острове, о котором мало кто знает, это правда.

— Кто ты? — Я хочу знать, кто он на самом деле. Я хочу знать силу моего похитителя.

— Меня зовут Тристан Д'Агостино. Это может ничего тебе не говорить, но скоро будет… моя семья является частью Синдиката Братства.

Он прав примерно наполовину. Я уже слышала имя Д'Агостино и знаю о Синдикате. Я знаю, что они враги моего отца, который враг всем.

Я действительно в большой беде, и это моя вина. Я попросила Сашу выпустить меня.

Саша, Боже мой… когда я думаю о нем сейчас, я вспоминаю последствия, с которыми он мог столкнуться. Они все уже знают, что я пропала. Он поймет, что меня забрали.

Даже если другие думают, что я сбежала, он так не подумает. Он будет знать, что я не предала его таким образом. Это будет лишь вопросом времени, когда его обвинят, если уже не обвинили.

— Зачем ты меня забрал? — Слова срываются с моих губ как глупость, но мне нужно знать, каково мое положение. — Я не могу быть здесь. Пожалуйста, отправь меня обратно. Мой телохранитель умрет, если мой отец узнает, что я пропала.

— Я рад, что ты это знаешь, и мне не придется подчеркивать тебе всю серьезность ситуации. Мне нужно, чтобы ты сказала мне, где твой отец, — требует он, и я почти готова рассмеяться.

Это был бы не смех юмора, о нет. Это был бы сарказм.

Я качаю головой, и по моей щеке течет слеза, потому что теперь я понимаю, что действительно влипла.

— Я не знаю, где он, — отвечаю я.

Его глаза вспыхнули от ярости.

— Изабелла, я не тот человек, с которым стоит связываться. Даже немного. Я ненавижу игры и ненавижу тратить время на дерьмо. Ты его дочь, ты должна знать, где, черт возьми, твой отец.

— Но я не знаю. Я не знаю. Никто не знает. Это правда, и именно поэтому моему отцу удавалось ходить по земле как богу последние сорок лет.

Дмитрий — его правая рука, до него был Влад, человек, который был на самом деле хуже Дмитрия, потому что был психопатом.

У моего отца есть шесть человек, которые путешествуют с ним в качестве телохранителей, и они выглядят так, будто вышли прямо из ада. Все, что они делают, это охраняют. Их языки вырезаны из их ртов в знак клятвы молчать. Их единственная цель в жизни — защитить моего отца, если придет опасность.

Вот и все мои познания.

— Ты действительно ждешь, что я поверю, что никто не знает, где он? — бросает вызов Тристан. Его зубы оскалены, а руки сжаты в кулаки по бокам.

— Мне все равно, веришь ли ты в это. Это правда.

— Хватит лгать! — кричит он, и его голос отдается во мне, заставляя меня содрогаться.

— Я не лгу, — морщусь я. — Так он остается в безопасности. Обо мне тоже никто не знает, по крайней мере, не должен.

— Ты хочешь сказать, что вообще его не видишь? — Он недоверчиво смотрит на меня.

— Мы никогда не встречаемся в одном и том же месте, и большинство наших встреч проходят по видеосвязи. Я не знаю, где он. Я ничего не знаю.

— Я что, должен верить в эту чушь, которую несет дочь Мортимера Вигго? — негодует он и подходит ближе.

Во мне бурлит адреналин, и я делаю единственное, что могу — бегу.

Я бегу к двери, хватаюсь за ручку и рывком открываю ее. Мне удается выбраться в коридор, еще один каменистый путь. Я собираюсь сорваться с места и бежать, когда большая рука хватает меня за талию, и я поднимаюсь в воздух.

Я кричу и пинаюсь изо всех сил, борясь с ним.

— Отпусти меня!

— Черт возьми, скажи мне, где твой отец.

— Я ничего не знаю. — Слезы текут рекой, и паника от того, что со мной произойдет, охватывает мою душу.

Из-за его объятий этот дурацкий халат задирается по моим бедрам до такой степени, что я оказываюсь обнаженной. Любой, если здесь есть кто-то еще, мог бы увидеть мою голую задницу и все остальное.

— Отпусти меня! — воплю я. — Пожалуйста, отпусти меня. Не делай мне больно.

Я борюсь за свою жизнь. Моя жизнь мне не принадлежит, но мне всегда казалось, что пока я дышу, моя жизнь однажды станет моей.

— Скажи мне, где твой отец?

— Я не знаю, где он.

— Ты лжешь.

— Нет, пожалуйста, отпусти меня, — умоляю я.

Он несет меня обратно в комнату и бросает на кровать. Через несколько секунд он оказывается на мне, а мои руки прижаты к голове.

Монстры из мира моего отца всегда таились за углом. Теперь у одного из них есть я. У Тристана Д'Агостино есть я, и я не могу дать ему то, что ему нужно. Я даже не могу попытаться спасти себя. Я так сильно ненавижу своего отца прямо сейчас. Я ненавижу его даже больше, чем раньше.

Я ненавижу себя еще больше, когда Тристан прижимается лицом к моей щеке, и мое тело реагирует на него, сбитое с толку воспоминанием о прошлой ночи. Его теплое дыхание ласкает мою кожу, и я вспоминаю, как он танцевал со мной и целовал меня.

Я собиралась пойти с ним домой. Переспать с ним.

Как я могла быть таким глупой?

Это все было игрой. Ловушка, расставленная для меня, потому что он видел, что я одинока и отчаялась.

— Скажи мне то, что мне нужно знать, — требует он. — Изабелла, скажи мне, где твой отец.

Я слышу угрозу того, чего он не говорит, и моя душа теперь дрожит от ужаса. Я не знаю его. Я не знаю, на что он способен и что заставит его увидеть, что я не лгу. Я просто знаю, что я должна что-то попробовать. Что угодно.

— Тристан, — шепчу я. Шепот — это все, на что я способна в своем отчаянии. Я так напугана. — Что ты сделаешь со мной, если я тебе не скажу? Ты убьешь меня?

Я вспоминаю доброту в его присутствии, когда мы впервые встретились в парке. Это было всего несколько дней назад. Он казался таким искренним. Зачем он дал мне цветок-оригами, если собирался сделать это? Это был бессмысленный жест с его стороны, но он так много значил для меня.

— Ты действительно убьешь меня? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Внезапно мы смотрим друг другу в глаза. Глаза в глаза, душа в душу. Я долго и пристально смотрю в эти яркие голубые глаза, которые ловят меня в его пристальном взгляде. Я чувствую, что, должно быть, достигла чего-то внутри него, когда его хватка на моих руках ослабевает, хотя он держит мои руки прижатыми над моей головой.

Страх, шок, тревога и любопытство бурлят во мне, словно бушующий шторм, и когда мой похититель пристально смотрит на меня, я не знаю, что чувствовать.

Он отпускает мои запястья, но у меня не остается и секунды, чтобы осознать свободу от его ограничений, пока его пальцы скользят по голой коже моего живота.

Это не было намерением, но… то, что было, это прикосновение его большого пальца к краю моей тазовой кости.

Тристан разрывает замок наших взглядов, чтобы окинуть взглядом мое тело. Платье только прикрывает мою грудь и половину живота. Борьба заставила его задраться прямо на спину, так что он смотрит на мою наготу от талии и ниже.

Другой тип страха проносится в моей голове, пока он продолжает смотреть на мою киску, а я остаюсь совершенно неподвижной.

А что если он меня изнасилует?

Такие люди, как он, делают такие вещи. Я его не знаю, и до сих пор я говорила все неправильные вещи. Я делала все неправильные вещи и не давала ему того, что он хотел.

Он мог бы отнять у меня что-то еще. Наказать меня по-другому. Когда я смотрю, как он смотрит на мою киску, как его пальцы скользят по моей коже, настоящий страх сжимает мое горло. Я не знаю, смогу ли я выжить, если он сделает со мной что-то подобное. Это сломает меня.

Когда его взгляд снова поднимается, чтобы встретиться с моим, желание, которое я вижу, переполняющее его глаза, искореняет страх быть изнасилованной. По крайней мере, на мгновение. Я не настолько глупа, чтобы полностью отбросить его. Но это желание, которое я вижу, сбивает меня с толку.

Меня научили смотреть. Наблюдать. Это то, что ты привыкаешь делать, будучи дочерью известного преступника, который считает тебя своей собственностью. У тебя нет права на слабость, потому что каждая минута может стать последней.

Именно поэтому, когда я смотрю, я вижу всё. И сейчас, когда этот человек, похитивший меня, смотрит на меня, я читаю в его глазах необузданное желание. Желание, тоска. И я знаю, что то же самое притяжение, которое охватывает меня, кипит и в нём. Проходит момент, когда мы только и делаем, что смотрим друг на друга. Момент света и понимания, когда химические связи, которые нас притягивают, начинают искриться.

Затем он моргнул, и все исчезло.

Ушло и заменено чем-то другим внутри него, что я полностью осознаю. Я вижу этот расстроенный взгляд в своих собственных глазах каждый раз, когда смотрю в зеркало.

Теперь, когда он не улыбается, я совершенно ясно вижу, что это такое. Боль.

Боль от того, что он сломан глубоко внутри. Настолько сломленным человек может быть только от потери. Горе. Горе от потери того, кого он любил.

В ту секунду, когда я об этом думаю, он отдаляется от меня, и я задаюсь вопросом, кого мой отец убил ради него.

Кого убил папа?

Кто-то умер, и все именно так, как он сказал. Смерть — это конец. Нет ничего хуже этого. Вот в чем дело. Тристан хочет знать, где мой отец, потому что он хочет убить его.

Ко мне возвращается осознание, а вместе с ним и серьезность ситуации. Он использовал меня и сделал из меня полную дуру. Он мне на самом деле нравился. Это единственная причина, по которой мое тело все еще реагирует на него.

Я не буду его жалеть. Он похитил меня и привез в это место. Эта мысль заставляет меня сесть и стянуть халат, чтобы прикрыться.

— Я дам тебе время подумать, — говорит он, прерывая густую тишину. — Похоже, оно тебе понадобится. Если бы я был тобой, я бы долго и упорно думал над ответом.

Я не стала говорить ему, что мой ответ все равно будет прежним. Я понятия не имею, где мой отец. Но я хочу знать одну вещь, даже если это принесет мне еще больше неприятностей.

— Зачем ты вообще надел эту маску? — спрашиваю я, когда он делает шаг, чтобы уйти. Он останавливается и смотрит на меня.

— О чем ты говоришь? — резко спросил он, пристально глядя на меня.

— Маска мужчины, которому, кажется, не все равно. Вот как ты выглядел в парке на днях. Зачем ты вообще потрудился поговорить со мной? Тебе это было не нужно. Я понимаю, почему ты не мог забрать меня в парке. Слишком рискованно. Особенно с моим охранником у двери. Мой отец послал бы на тебя людей за считанные секунды. У тебя не было бы шанса. Но был клуб. Ты мог бы просто увести меня, когда я подошла, чтобы найти тебя. Вся ночь была такой легкой. — Мои щеки горят от смущения, когда я вспоминаю, как я вела себя с ним. — Я вела себя как шлюха, чтобы упростить тебе задачу. Тебе не нужно было целовать меня или заставлять меня чувствовать что-то к тебе. Я ненавижу тебя за это.

Уголки его рта приподнимаются в темной улыбке.

— Тебе положено, bellezza, — кипит он, а затем просто смотрит на меня сверху вниз.

— Монстр. Зверь. Вот кто ты.

Что-то снова меняется в его глазах, и я понимаю, что задела его за живое.

То, что я вижу, это мое разрушение. Неважно, какое влечение и химия между нами. Этот человек ненавидит меня, потому что я дочь своего отца. Он использует меня как козла отпущения. Сопутствующий ущерб.

Он ненавидит моего отца, но он не знает, что я ненавижу своего отца больше, чем он.

Я здесь все равно что мертва.

Я принимаю эту истину, наблюдая, как он входит в дверь, и она со щелчком закрывается.

Когда снаружи раздается грохот ключа, я понимаю, что я заперта.

В ловушке.