Мрачный похититель

Глава шестнадцатая

Тристан

Ебать…

Я даже не могу спросить себя, что, черт возьми, со мной не так.

Нет смысла.

Может быть, я сошел с ума от беспокойства за Доминика, или меня действительно одолевает похоть.

Нет… даже я могу признать, что это не то и не другое.

Да, я чертовски волнуюсь за Доминика, но я не буду использовать это как оправдание своим действиям. Я также не скажу, что был поглощен похотью и не мог мыслить здраво. Это звучит так, будто я не лучше животного.

Ответ прост: Я хочу ее снова. Я хочу снова ее трахнуть. Вот почему я смог сказать ей это.

Я не должен снова переходить эту черту и продолжаю издеваться над собой.

Слышать стоны, срывающиеся с ее губ, и ее готовность, чтобы я вылизал ее киску, сводили меня с ума. Я должен был это сделать. Мне это было нужно, как мне нужен был кислород.

Я сделал это, зная, что моего рта будет недостаточно.

Я хотел Изабеллу с первой нашей встречи. Может быть, задолго до этого, когда я впервые посмотрел на ее фотографию. Я был так сосредоточен на плане забрать ее, что не думал о своих внутренних желаниях, пока не сделал это.

Это был тот день в парке, когда мы говорили. Это был определяющий момент для меня, когда все изменилось. Это было, когда я понял, что в ней есть что-то, что меня притягивает.

Этот взгляд в ее глазах, который я узнал, меня порадовал. Теперь я как долбаный придурок, который изо всех сил пытается сосредоточиться.

Я иду в свою комнату и направляюсь в душ. Я скидываю одежду и включаю холодную струю. Как только я захожу, я позволяю воде течь по мне, пока я дрочу, как гребаный подросток. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне приходилось делать что-то подобное, но я не могу ходить и ставить гребаную палатку, когда рядом Кэндис.

Даже если бы ее здесь не было, и были бы только я и Доминик, я бы тоже этого не сделал, потому что он бы точно знал, что со мной. Я не хочу объяснять никаких чувств, которые я не должен испытывать к Изабелле, и сомневаюсь, что он поймет.

Мое влечение к Изабелле совершенно отличается от отношений Массимо и Эмелии.

Эмелия — дочь Риккардо Балестери. Прежде чем мы узнали, что задумал Риккардо, Массимо разыграл свои карты в заговоре, чтобы уничтожить его и отомстить за то, что он сделал с нашей семьей.

Мы знали, что этот ублюдок был на мели, и ему пришлось занять у нас. Массимо взял Эмелию в качестве оплаты долга и заставил мужчину переписать на него свои активы.

Когда я увидел, что у него есть чувства к Эмелии задолго до того, как было сделано какое-либо соглашение, именно я подтолкнул его полюбить ее. Я подтолкнул его увидеть ее такой, какая она есть, а не дочерью врага.

Для меня это было не то же самое, потому что Риккардо — это не Мортимер Вигго. Мортимер виновен по многим причинам, и многие страдали и страдают из-за него.

Мне действительно нужно вернуть себе контроль над ситуацией. Вот что мне нужно сделать, и вот почему я решаю держаться подальше от Изабеллы на следующий день.

Выполняя некоторые деловые поручения, я наблюдаю за ней через камеру своего телефона и вижу, что она делает глотки воды, которую мы ей приносим, но не притрагивается к еде.

Я задавался вопросом, не думала ли она, что это яд, но потом понял, что это не так. Она буквально не хочет есть. Кэндис и Доминик по очереди приносят ее еду, но безрезультатно.

У меня встреча с Массимо после завтрака, а потом я снова пойду к Изабелле. Меня бесит, что она не ест. Она не может продолжать. Дни проходят, а часы тикают. Мы даже близко не приблизились к тому, что нам нужно, и не знаем, с чего начать поиски Мортимера.

Я приношу с собой ноутбук, который мы будем использовать для телефонной конференции.

Я захожу на кухню и встречаю неодобрительный взгляд Кэндис.

— И тебе доброе утро, — саркастически говорю я.

Она закатывает глаза и кладет ломтик хлеба в тостер.

— Тристан, это выходит из-под контроля, — заявляет она, подходя ко мне.

Я кладу руки на стол и смотрю на нее. Она знает, что не стоит задавать вопросы, пока она здесь.

— Пожалуйста, выслушай меня, — умоляет она. — А что, если она говорит правду?

Я смотрю на нее. — Кэндис, принцесса. Единственная правда, которую Изабелла нам говорит, заключается в том, что она не будет есть эту еду.

— Тристан, я так не думаю. Подумай об этом. А что, если она действительно не знает, где ее отец.

Кэндис не знает, как действуют эти люди, поэтому она просто рассуждает логически, как любой нормальный человек.

— Нет, дело не в этом, и нам нужно продолжать выяснять, что она знает.

Она выглядит разочарованной моим ответом.

— Ладно… Думаю, тебе лучше знать.

Доминик входит и садится напротив меня.

— Тебя вчера не было, — говорит он, приподняв брови.

— Мне нужен был перерыв.

— Я не могу тебя винить. — Хотя, говоря это, он смотрит на меня так, словно подозревает, что что-то не так.

Мы завтракаем, и Кэндис оставляет нас, чтобы мы могли поговорить с Массимо.

В ту секунду, когда он появляется в сети, я знаю, что он недоволен, и я также знаю, что мне не нужно угадывать причину. Это потому, что мы слишком долго.

— Доброе утро, ребята, — начинает он.

— Привет, — говорим мы оба.

— Боюсь, что вещи потихоньку начинают проясняться, — заявляет Массимо, и беспокойство на его лице усиливается. — Интел сообщил нам, что у Дмитрия есть изображение с камер видеонаблюдения Изабеллы в машине, направляющейся в город. Задолго до того, как было сделано предупреждение о ее пропаже, Саша вернул ее машину к дому. Но они подозревают из-за противоречивой информации. Его слова против изображения и отсутствия видеозаписи из дома. Это делает его подозрительным.

Мы попросили одного из наших ребят стереть запись в доме, так что у них не было записи ее ухода. Веские доказательства против чьих-то слов определенно будут подозрительными. Все это занимает слишком много времени.

— Что они с ним сделали? Дмитрий бы его за это точно одернул.

— Со вчерашнего дня его не было видно, — отвечает Массимо. — Так что он может быть мертв или подвергаться пыткам. Я бы так и сделал. Ходят слухи о Мортимере, но он не показал своего лица. Даже если и показал, я понятия не имею, как выглядит этот ублюдок. Я надеялся, что мы сможем действовать быстрее, чем сейчас. Ребята, прошло уже несколько дней с тех пор, как похитили Изабеллу. Что происходит? Почему у меня до сих пор нет местоположения Мортимера Вигго?

— Она не хочет говорить, — отвечаю я.

— Тогда заставь ее, блядь, Тристан, она должна знать, где ее старик.

Если бы он был здесь, он бы понял, что я имел в виду.

— Она говорит, что не знает. Она настаивает, что так он себя обезопасил. Я в это не верю.

— Я тоже. Ребята, не жалейте этих людей. Они будут использовать всевозможные умственные трюки и возможности, которые вы им дадите, чтобы манипулировать вами.

Это хорошо. Интересно, смогу ли я использовать это, чтобы объяснить свое влечение к Изабелле и потребность попробовать ее на вкус. Это не манипуляция ни в малейшей степени, если я тот ублюдок, который не может перестать думать своим членом.

— Мы думаем, как заставить ее говорить, — говорит Доминик. — Нам нужны идеи, и сейчас, по моему честному мнению, у нас заканчивается время и тактика.

— Должен быть какой-то способ добраться до нее, чтобы она выдала нам нужную информацию, — настаивает Массимо.

Я не могу придумать способа, который не включал бы в себя потерю конечности или нанесение ей какого-либо вреда.

— Ты манипулируешь ею. Найди чертов способ. Делай то, что должен, потому что чем дольше это будет тянуться, тем хуже станет обстановка. Если Мортимер подумает, что его дочь похитили, он, естественно, начнет искать людей, достаточно сильных и могущественных, чтобы найти ее.

Это данность. Хотя я думаю, что ключевое слово — мощный. Я смотрю на Доминика. Люди узнают, на что он способен. Мы сделали невозможное, не только узнав, что у Мортимера есть дочь, но и забрав ее. Такого можно добиться, только имея рядом такого человека, как Доминик. Я не сомневаюсь, что Мортимер это знает.

— Он подумает, что мы ее забрали, — говорит Доминик и вздыхает. — Он подумает о людях в подполье, которые обладают навыками, необходимыми для раскрытия его секретов.

— Именно так, — соглашается Массимо. — Это указывает на нас. Я не идиот, чтобы думать, что этот человек не следил за нами каким-то образом, и есть вопрос доверия, который следует учитывать. Вокруг нас происходят вещи, и люди, которые должны быть надежными, доказывают, что им нельзя доверять.

Похоже, он узнал еще больше дерьма о Синдикате, но сейчас не время беспокоиться о них. По одному делу за раз.

— Сейчас все еще похоже, что Изабелла сбежала, — добавляет Массимо. — Фотография в ее машине и время, когда была сделана фотография, создают впечатление, что ей дали разрешение скрыться. Это хорошо для нас на данный момент. Охранники считают, что Саша помог ей, потому что он единственный человек, который мог это допустить. Отношения между ними достаточно крепкие, чтобы полностью поверить, что он поможет ей.

Когда он это говорит, меня озаряет мысль, и я выпрямляюсь. Одной из первых вещей, о которых беспокоилась Изабелла, был ее телохранитель. Она думала, что ее отец убьет его, когда поймет, что ее похитили. Она говорила о Саше.

Она подумала о нем прежде, чем начала просить за себя.

Я оглядываюсь на Массимо. — Думаю, у меня есть идея. Охранник Саша. Он важен для нее. Думаю, он может оказаться для нас более полезным, чем мы предполагали.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Массимо.

— Используем его, чтобы заставить ее говорить или заставить его говорить. Как хочешь. Она утверждает, что никто не знает, где ее отец. Кто-то из них должен что-то знать. Или, я уверен, их можно убедить.

Я не могу пытать ее, но кого-то другого можно пытать, чтобы получить ответы. Один из них заговорит. Изабелла думает о Саше как об отце. Когда я слушал ее последний разговор с ним, она сказала ему это. Кажется, именно это чувство заставило его уступить ее просьбе покинуть дом. В его голосе также было что-то грустное, когда она упомянула Эрика. Их связывает связь, которую я могу использовать в своих интересах. Я уверен, что ей не понравится видеть его страдающим.

Массимо кивает. — Хорошая идея.

— Это хорошая идея, — соглашается Доминик. — Но ты же не собираешься приводить его сюда, не так ли?

— Нет, — отвечаю я. — Мы можем оставить след, так что он останется в Род-Айленде. Я попрошу Ника и ребят забрать его.

— Я пришлю еще, — говорит Массимо, одобрительно кивая.

Ему нравится эта идея. Но это просто еще одна вещь, из-за которой я буду чувствовать себя ублюдком, когда все будет сделано. Еще одна вещь, за которую Изабелла будет меня ненавидеть.