Мрачный похититель

Глава сороковая

Изабелла

Тристан держал меня на руках, пока я засыпала.

Я спала, и впервые за много лет я погрузилась в глубокий сон, не шевелясь и не испытывая страха перед кошмаром.

Это произошло вчера вечером, когда Кэндис находилась в больнице и боролась за свою жизнь.

Я только что проснулась, и первое, что пришло мне в голову, было воспоминание об этом ужасе.

Я одинока, и в моей душе чувство пустоты, от которого я не могу избавиться.

Я все еще виню себя. В тот момент, когда Доминик начал говорить, я поняла, что он в ярости из-за меня и Тристана, и у меня снова возникло это прокаженное чувство. Вина по ассоциации с моим отцом.

Потом, когда пуля вылетела из его пистолета в последний раз, я просто знала, что она попадет в кого-то. Я видела все в замедленной съемке. В тот момент, когда первая пуля вылетела из его пистолета, я знала, что впереди меня ждет катастрофа. Я была в этом уверена. А потом Кэндис подстрелили.

Крик, вырвавшийся из ее горла, все еще пронзает меня. Это был крик из глубины ее души и единственный звук, который она издала. После этого она просто замерла. Это был эффект пули.

Теперь пришло время ожидания, и я хотела остаться, но я поняла необходимость в некоторой приватности. Она для меня друг, но для них она как семья, и есть границы.

Поскольку, похоже, уже позднее утро, я встаю и переодеваюсь.

Я решила спуститься вниз, где смогу подождать новостей.

Я не хочу выглядеть так, будто мне здесь комфортно, пока Кэндис в таком плохом состоянии. Я и так чувствую себя дерьмом просто потому, что нахожусь здесь.

Сказать, что мир перевернулся с ног на голову за последние несколько недель, будет преуменьшением. Правильнее сказать, что он перевернулся во все стороны, кроме правильной.

Я спускаюсь вниз и вижу, как прислуга убирается. Несколько горничных делают обход. Старшая горничная спрашивает, хочу ли я завтрак, и я вежливо отказываюсь. Я не голодна, и у меня снова тошнотворное чувство. Я просто чувствую, что меня вырвет, если я выпью что-нибудь, даже воду.

Надеюсь, это чувство пройдет, как только я услышу что-нибудь о Кэндис.

Я выхожу на террасу, ведущую к пляжу, и смотрю, как накатывают волны. Это не похоже на те, что на острове, но так же великолепно. Весь дом великолепен.

Я слышала, что жена Массимо находится в безопасном месте. Глядя на это место, я задаюсь вопросом, что она за женщина и каково это — быть замужем за боссом.

Это не было бы похоже на то, как если бы я вышла замуж за Дмитрия. Круг Теней не похож на итальянскую мафию. Они существуют только для того, чтобы убивать и получать власть. Вот и все. Деньги и власть. История моей жизни. Они безжалостны и бессердечны, дьяволы, каждый из них, и нет жизни там, где они существуют.

Я не знаю, что теперь будет. Сомневаюсь, что Тристан и его братья продолжат, как планировалось, не с Кэндис в больнице. Я не хочу, чтобы они это делали.

Мне почти не хотелось покидать больницу. Я могу себе представить, что они должны чувствовать. Род-Айленд находится на другом конце страны. Далеко-далеко от Кэндис, если она в них нуждается.

Я остаюсь на террасе, пока не начинается дождь, а затем иду на кухню, решив выпить стакан воды.

Я вхожу, и через другую дверь входит человек, который пытал Сашу. Я напрягаюсь, когда вижу его, хотя знаю, что он не желает мне зла.

— Привет, меня зовут Ник, — говорит он.

— Привет, — отвечаю я.

— Тристан послал меня, чтобы сообщить, что с Кэндис ничего не изменилось. Он хотел сообщить тебе, чтобы ты не волновалась.

— Спасибо. Я ценю это, — я киваю и складываю руки вместе.

— Я буду здесь до конца дня. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет. Я просто возьму воды и пойду в свою комнату.

— Просто позвони, если тебе что-то понадобится. Персоналу поручено продолжать работу в обычном режиме, поэтому обед скоро будет приготовлен.

— Спасибо, — отвечаю я. Он кажется таким нормальным. Как будто он никогда не мог причинить вреда кому-либо. Я прекрасно помню, как он без всякого раскаяния применил к Саше электрошокер.

Он наклоняет голову и уходит от меня.

Я кладу руки на столешницу и думаю о том, что я могу сделать сегодня, чтобы не сойти с ума от беспокойства. Похоже, это будет еще один день ожидания. Ожидания и беспокойства. Так же, как на острове.

У меня снова то же самое удушающее чувство, и тошнота, которая поселяется в глубине моего желудка, тоже не помогает. Я действительно чувствую себя больной, настолько больной, что я беру булку из свежеиспеченной стопки хлеба на столе и ем ее. Это немного помогает, но совсем немного.

Сделав глубокий вдох, я беру стакан из шкафа, но шаркающий звук шагов заставляет меня обернуться.

Я думала, что это Ник возвращается, но это не так. Это не Ник, а человек, которого я вижу входящим на кухню, в последнее время только и появляется в моих кошмарах.

Мои глаза расширяются и кажутся готовыми выскочить из орбит, когда я смотрю на итальянца с кривым носом.

— Ты, — выдыхаю я, и стакан выпадает из моих рук, разбиваясь об пол. Он разбивается у моих ног.

Я смотрю на него, и улыбка мелькает на его лице. Он на десять лет старше, выглядит старше, но взгляд у него тот же. Взгляд человека, который слишком долго носил маску и снимает ее, чтобы показать свое истинное лицо.

— Ты меня помнишь, — замечает он.

— Что ты здесь делаешь? — выдыхаю я. Если он здесь, то мой отец не может быть слишком далеко. Они нашли меня. Это значит, что меня нашли.

— Дорогая, у меня много лиц. Это лишь одно из них. Альфонсо, доверенный советник семьи Д'Агостино. Настолько верный, что Тристан просил меня охранять тебя, потому что я был единственным человеком, которому он мог доверить такую информацию. Но я связан клятвой крови. Kruv' omertà.

Я готовлюсь бежать. Я добегаю до двери, через которую прошел Ник, и врезаюсь в Дмитрия. Рядом с ним стоит мой отец.

Ник вбегает на кухню с другой стороны, и Альфонсо стреляет ему прямо в грудь.

У меня нет возможности кричать.

Дмитрий закрывает мне рот тряпкой с резким запахом, который заглушает мое сознание.

Когда моя голова откидывается назад, я вижу холодный, жесткий взгляд отца. Он смотрит на меня с разочарованием, гневом, яростью, смертью.