Мрачный похититель

Глава седьмая

Изабелла

Серо и холодно.

Я пытаюсь разглядеть что-то сквозь туман.

Туман?

Как в доме может быть туман?

А где мама?

Я тихо спускаюсь по лестнице. Я не должна бодрствовать. Мой отец сердится, когда я поздно ложусь спать.

Мама не так уж против, когда суббота. Поскольку сейчас понедельник, я знаю, что разозлю обоих родителей, если они застанут меня в этот час.

Крик заставляет меня подпрыгнуть.

Это моя мать. Еще один крик трогает меня, и я бегу вниз по лестнице. Я останавливаюсь, когда вижу, что она лежит на полу в гостиной, а мой отец стоит на коленях над ней и снова и снова наносит ей удары ножом в живот.

Я настолько потрясена, что не могу издать ни звука, когда открываю рот, чтобы закричать.

Ее голова наклонена набок, а взгляд устремлен на меня, но я не думаю, что она меня видит.

Она смотрит на меня, но не на меня.

— Мама! — кричу я.

Я оглядываюсь на отца, который смотрит на меня, и его лицо меняется на лицо Дмитрия. Он трансформируется прямо передо мной, как и тело моей матери. Вместо нее я вижу Эрика, лежащего на земле.

Его лицо так залито кровью, что я даже не могу его узнать. На нем так много синяков, что его лицо распухло.

— Не смотри, любовь моя, — кричит он. — Не смотри!

— Нет, пожалуйста, не трогайте его. Не убивайте его. Остановитесь.

Дмитрий берет кувалду и обрушивает ее на голову Эрика, и вот тогда я кричу. Видение меркнет передо мной. Хотя не совсем…

Я резко открываю глаза и чуть не выпрыгиваю из кожи, когда вижу Дмитрия, сидящего на моей кровати, прямо рядом со мной, наблюдающего за тем, как я сплю. Наблюдающего, как я просыпаюсь от кошмара, в котором я вспоминаю ужасные вещи, которые произошли.

— Чего ты хочешь? — хрипло кричу я, мое сердце колотится так быстро, что становится больно. — Что ты здесь делаешь?

На его губах появляется темная улыбка, и он наклоняет голову набок, с насмешкой разглядывая меня.

— Я почти уверен, что говорил тебе следить за своим ртом, когда ты говоришь со мной. Если только ты не хочешь начать его использовать. Трудно разговаривать с полным ртом. — Он смеется, и мне хочется блевать.

— Мне жаль, — быстро извиняюсь я.

Он встает. — У тебя много насыщенных снов, Изабелла. Я раньше задавался вопросом, что снилось дочери босса. С отцом таким могущественным и… давай посмотрим правде в глаза, злым, что могло быть у его ребенка в этой ее милой маленькой головке. Я понял, чем больше я тебя узнавал, тем больше ты на него похожа. Больше похожа на свою мать.

— Пожалуйста, не говори о моей матери, — выдыхаю я, чувствуя, как сжимается мое сердце. Мне всегда трудно говорить о ней, а после двойного кошмара я этого определенно не хочу.

— Перестань умолять, это тебе не поможет. Ты должна это знать, — говорит Дмитрий и делает шаг вперед, чтобы поймать мое лицо. — Насколько я понимаю, твоя мать была такой же шлюхой, как и ты.

Я задыхаюсь от его резких слов. — Прекрати! — кричу я.

Дмитрий смеется. — Знаешь, ты говоришь точь-в-точь как в тот день, когда я убил Эрика. Просить такого человека, как я, пощадить кого-либо бесполезно. Я помню, как ты умоляла сохранить ему жизнь.

Ненавижу плакать перед ним, но ничего не могу с собой поделать. Я в полном беспорядке с тех пор, как узнала, что выйду замуж за этого монстра, и никак не могу найти себя.

Слезы катятся по моим щекам, а он смеется надо мной. Его пальцы ослабевают, и я вдыхаю воздух, чтобы попытаться успокоиться.

Он лезет в карман и достает маленький цветок оригами, который мне подарил мой добрый незнакомец.

— Посмотри на это дерьмо, — насмехается он и, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он рвет его, разрывая на клочки. Он выходит, хлопнув дверью.

Мое сердце разрывается, когда я смотрю на листки бумаги на полу. Я сползаю с кровати и собираю их. От прекрасного цветка не осталось и следа. Это просто беспорядок, как и я. Кусочки того, что было раньше, все разорванные и непоправимые.

Я не знаю, что произойдет завтра.

Кажется, с каждым днем становится все хуже.

Скоро от меня ничего не останется.

Это утро было только началом очередного катастрофического дня с Дмитрием. Обычно по пятницам я провожу арт-терапию со своими пациентами. Он не позволил мне, потому что они ехали в другую клинику на сеанс. Это было от одной катастрофы к другой.

Мы уже несколько часов дома. Саша пришел, чтобы начать смену, но Дмитрий настоял на том, чтобы остаться и торчать тут, как последний придурок.

Я была внизу с ними обоими, просто сидела в гостиной и смотрела телевизор. Безопаснее быть здесь с Сашей, а не одной в своей комнате, где Дмитрий может добраться до меня. Я так задыхаюсь, что чувствую, будто тону. Тону в печали и дерьме только от его присутствия.

В девять он встает, как будто собирается уйти. Однако проходит еще десять минут, пока он идет на кухню, чтобы сделать себе напиток.

Я задерживаю дыхание, когда он надевает куртку.

— Думаю, я мог бы провести выходные здесь с тобой, — говорит он.

Саша просто смотрит на него и не отвечает.

Дмитрий посылает мне воздушный поцелуй. А потом этот ублюдок просто уходит с этой улыбкой на лице.

Я встаю, когда дверь закрывается, и смотрю на Сашу. Он уже смотрит на меня.

Он подходит и останавливается передо мной.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Нет, я не в порядке. Что мне делать, Саша? — хрипло говорю я. — Не знаю, о чем думал мой отец. Это меня уничтожит. Постоянное присутствие Дмитрия в моей жизни меня убьет.

— Мне жаль, Изабелла. Хотел бы я чем-то помочь.

Кто может мне помочь?

Я знаю, что он не может. Он не может помочь мне так, как мне нужно, потому что мне нужно сбежать из этой тюрьмы, в которой я живу. Если он поможет мне сделать это, это смерть. Как и последний человек, который пытался мне помочь.

Однако есть одна вещь, которую Саша может сделать. Мне нужен перерыв. Я тону и мне нужно дышать. Если Дмитрий собирается быть здесь все выходные, то мне нужно к этому подготовиться. Мне нужна свобода на несколько часов.

— Саша, пожалуйста, выпусти меня. — Мне просто нужно немного времени. Мне нужно побыть одной некоторое время. — Просто немного времени, пожалуйста.

Его брови сдвинуты вместе. — Нам нужно быть осторожнее, чем когда-либо, Изабелла, — отвечает он. — Сейчас не самое подходящее время для тебя, чтобы вот так выходить. Все было в порядке, когда был только я. Другие охранники делали бы то, что я им говорю. Мы могли бы держать все в тайне. Дмитрий — ублюдок. Он только и ждет, когда я оступлюсь.

— Пожалуйста, Саша, мне нужен перерыв. Я не могу оставаться в этом доме взаперти, и я не могу находиться под пристальным вниманием Дмитрия на работе, — умоляю я, качая головой. — Ты же знаешь, что ждет меня через несколько месяцев, когда он будет со мной все время. Он убил Эрика, и он тоже станет моей погибелью. Ты же знаешь это. Ты мне как отец. Я знаю, ты видишь, как я страдаю.

Его взгляд цепляется за мой, и понимание переполняет его глаза. Понимание и печаль.

— Мне жаль, моя дорогая девочка, — выражает он свою скорбь. — Мне так жаль, что с тобой так много случилось. Твоя мать, должно быть, переворачивается в гробу.

Он знает меня всю мою жизнь и знает, что эта просьба отличается от любой другой, которую я делала для перерыва. Сегодня вечером мне это действительно нужно.

— Я обещаю, что буду осторожна и не задержусь надолго.

— Ладно. Изабелла, пожалуйста, не делай глупостей. Это будет не только твоя голова, это будет моя. Если с тобой что-нибудь случится или ты попытаешься сбежать, твой отец убьет меня.

Это не преувеличение. Я знаю, это правда.

— Я обещаю. — Я знаю, на какой риск он идет каждый раз, когда дает мне свободу, поэтому я бы никогда не сделала ничего, что могло бы подвергнуть его опасности.

Я просто пойду в город, в маленький клуб, где я иногда тусуюсь на Мейнстрит. А потом сразу вернусь.

— Ладно, будь осторожна, возьми телефон и звони мне, если будут какие-то проблемы. Просто нажми на будильник, и я тебя найду.

Я обнимаю его, и он держит меня. Этот человек был мне больше отцом, чем мой собственный. Всегда лечил мои раны. Внутри и снаружи.

Доверие — это то, что делает нас теми, кто мы есть.

Это дает мне маленькую милость свободы.

Когда я выхожу из дома, я наслаждаюсь ощущением перерыва и возможности дышать. Я наслаждаюсь просто пребыванием наедине с собой и сопротивляюсь желанию уехать и никогда не оглядываться назад.