Мрачный похититель

Глава двадцать шестая

Тристан

— У меня такое чувство, будто мы стоим на месте, — говорю я Массимо.

Я разговариваю по телефону в своей комнате. Это был самый длинный день в моей жизни.

Я избегал Изабеллы, потому что мне нужно было время и пространство, чтобы подумать, не поддаваясь эмоциям, сводящим меня с ума.

Массимо вздыхает, и наступает минута молчания.

— Я знаю. Это чертовски досадно, потому что нам удалось очень хорошо себя прикрыть. Нам повезло, что общее мнение среди людей Мортимера по-прежнему таково, что Изабелла сбежала, а Саша ускользнул. У нас никогда не было такой возможности нанести удар по могущественному врагу, как сейчас. Тристан, нам удалось его обмануть.

— Я знаю, брат, я знаю.

— Мортимер не готовится к нападению. Он готовится вернуть свою дочь и наказать охранника, который позволил ей сбежать. Нам нужно как можно скорее узнать, где находится этот человек, иначе это действительно будет означать войну, и я не смогу обеспечить безопасность всех. — Он звучит истощенным. — Тристан, я должен спросить… ты ей веришь? Изабелле? Это смело — идти на такой риск. Как ты можешь ей доверять?

Не думаю, что я смогу объяснить ему это так, как я это себе объясняю.

— Да, я ей доверяю. Ты можешь доверять этому? Ты можешь доверять мне? — Это обоюдоострый вопрос. Я хочу знать, может ли он все еще доверять мне, и я хочу знать, может ли он доверять моему суждению в этой ситуации.

— Ты же знаешь, что да, — отвечает он без усилий, и облегчение волнами накатывает на мое тело. — Я просто хочу знать, что мы поступаем правильно. Но, Тристан, что за черт? Часы тикают, а я в растерянности. Кроме как перейти к плану Б, я не могу думать ни о чем другом.

Мы согласились, что нам, возможно, придется быть морально готовыми к плану Б с самого начала. Я должен согласиться, и мы прыгнем вперед. Я просто думаю, что мы зашли так далеко с возможностью, которая у нас есть, чтобы упустить ее. Я не хочу связываться с этим, если есть что-то еще, что мы можем сделать.

Не знаю, сможет ли Изабелла подумать о чем-то большем. Может, о чем-то, о чем она раньше не думала. Я склонен думать, что если бы что-то было, она бы уже мне сказала.

— Дай мне подумать об этом еще несколько дней, — сообщаю я. — Не думай пока о плане Б. Наше молчание в этой миссии пошло нам на пользу. Еще несколько дней нам не повредят, особенно если мы перейдем к плану Б. У нас еще есть время передышки, пока они думают, что она сбежала. Давай используем его в своих интересах.

— Ладно. Мы найдем время, чтобы подумать и собраться с мыслями. Думаю, Изабелла все равно будет большим преимуществом.

— Да, — соглашаюсь я. — Так и есть.

— Где Доминик? Я писал ему ранее, но он не ответил.

Черт возьми… Я пока не хочу рассказывать ему о Доминике. Не тогда, когда он так беспокоится обо всем остальном. Но я должен ему что-то сказать. Смысл доверия человека в том, чтобы его сохранить. Поэтому я не могу сейчас лгать ему или обходить проблему стороной.

— С Домиником что-то происходит, Массимо. Я пока не могу быть уверен, но я узнаю.

— Что ты имеешь в виду? Что с ним происходит?

— Мне нужно, чтобы ты доверился мне и в этом. Мне просто… нужно, чтобы ты позволил мне справиться с этим. Это серьезный вопрос для человека, который любит думать, что у него есть сила защитить всех.

— Тристан, ты должен мне что-нибудь дать. Я за морем и не могу просто так подъехать и увидеть вас.

— Мне кажется, он что-то принимает, — признаюсь я.

— Бля… что он принимает?

Я хочу сказать героин, потому что я так и думал, но я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ему это. Я пока не знаю, насколько это правда, и не хочу строить догадки и предполагать что-либо, пока у меня не будет фактов. Я достаточно уважаю Доминика, чтобы не делать этого.

— Я не уверен. Я пока не знаю, что это, но он что-то принимает. Я буду за ним следить.

— Господи Иисусе, я не верю в это. Это давление и дерьмо. Мне нужно прилететь.

— Нет, — быстро говорю я. — Позволь мне разобраться с этим. Ты должен остаться там. Когда ты уйдешь, люди начнут что-то подозревать. Я что-нибудь придумаю. То же самое я сказала Кэндис.

— Хорошо… позвони мне при первых признаках неприятностей.

— Ты же знаешь, я так и сделаю.

Я вешаю трубку и прислоняюсь к стене.

Я уже сказал двум людям, которые на меня рассчитывают, что что-нибудь придумаю.

Но что я собираюсь делать? Я что, внезапно найду местоположение Мортимера, взмахну волшебной палочкой и сделаю Доминика лучше?

Ебать…

Я провожу рукой по волосам и думаю об Изабелле, пока тяжесть стресса одолевает меня.

Я думаю о ней, потому что знаю, что она, должно быть, ждет встречи со мной. Я снова избегаю ее, мне придется сказать ей, что прошлая ночь была только прошлой ночью. Это не может повториться.

Я выхожу из комнаты именно для этого, зная, что если я сделаю хоть что-то, чтобы облегчить груз своих мыслей, то у меня станет на одну проблему меньше.

Но потом я открываю дверь и вижу ее.

Мой взгляд падает на нее, и все, что я планировал сказать, исчезает из моей памяти.

На ней шелковая комбинация. На днях я схватил кучу одежды Кэндис, потому что у нас не было ничего, что могла бы надеть Изабелла. Ранее я заставил одну из горничных съездить на материк за одеждой. Похоже, это часть той коллекции.

Когда я сказал, чтобы она взяла что-нибудь поудобнее, я не думал, что она вернется с соблазнительными штуками, которые снова заставят мой член затвердеть.

— Привет, я просто… собиралась спать, — говорит Изабелла, и мой взгляд устремляется на кровать.

Кровать, в которой мы провели всю ночь, сближаясь и прижимаясь друг к другу.

Я вхожу в комнату и подхожу к ней ближе.

Румянец заливает ее шею, и я знаю, что она смотрит на меня и знает, чего я хочу.

Я ей еще не ответил.

— Я думала, ты снова будешь меня избегать, — заявляет она.

— Нет, — отвечаю я и тянусь к ее лицу.

Я провожу пальцем по шелковистой гладкой коже, выстилающей ее подбородок, и снова вижу ее Изабеллой. Не дочка моего врага. Я просто вижу ее как женщину, перед которой не могу устоять, женщину, которая искушает меня до чертиков одним лишь взглядом.

Когда я наклоняю голову, чтобы поцеловать ее, она тоже двигается ко мне. Я целую эти мягкие пухлые губы и провожу языком по ее губам. Это разжигает во мне пламя похоти, и я знаю, что вся надежда, которая у меня была на сопротивление этой женщине сегодня вечером, была за этой дверью, задолго до того, как я вошел.

Последний след этой надежды ускользнул в окно и исчез.

Ушла от меня и как вчера я не хочу останавливаться. Я просто хочу ее, и я просто хочу, чтобы то, как она чувствуется, было в моих мыслях.

Я не хочу думать о прошлом и не хочу думать о настоящем. Ничего, кроме настоящего момента.

Я отстраняюсь от нее, и она прижимает свою изящную руку к губам, глядя на меня с нетерпением.

— Разденься для меня, — говорю я ей, и она снимает маленькие бретельки с комбинации.

Это тонкий кусок ткани, который не оставляет места воображению. Он плывет по ее телу и падает на пол, собираясь у ее красивых ног.

К моему удовлетворению, под ним только трусики. Она тянет за кружевной край и спускает их вниз по своим длинным, изящным ногам, и когда она наклоняется, эти великолепные груди качаются, а соски уже твердеют.

Я должен прикоснуться к ним. Я провожу пальцами по напряженным кончикам ее сосков еще до того, как она может встать, и я все еще держу ее, когда она встает.

— Это то, чего ты хочешь? — спрашивает она, и мой чертов мозг чуть не взрывается у меня в голове.

Самые сексуальные женщины — тихие, милые, от которых ты никогда не ждешь, что они тебя соблазнят. Эта как раз такая.

Смертельно, потому что она может иметь надо мной серьезную власть, которую я не хочу никому отдавать.

Я провожу взглядом по ее телу и одобрительно киваю.

— Ты именно то, что мне нужно, — говорю я ей и знаю, что мои слова несут в себе больше смысла, чем то, о чем она спросила.

Она наклоняется, чтобы поцеловать меня, и я целую ее в ответ. Когда она тянет меня за рубашку, я позволяю ей снять ее, только срываясь, чтобы натянуть ее через голову.

Мы целуемся, и ее руки на мне ощущаются потрясающе. Я касаюсь ее, лаская ее груди, а она проводит руками по моей груди, пока мы целуемся.

Это идеальный праздник отдачи и принятия. Пока ее пальцы не порхают по моему члену, и я не вспоминаю свою фантазию о том, как ее губы принимают меня.

Я хватаю ее руку и прижимаю ее к своей длине, и соблазнительница точно знает, чего я хочу.

Она обхватывает меня рукой по всей длине, удерживая сквозь ткань моих брюк, и проводит пальцами вверх и вниз.

Я стону и расту в ее руках.

Она отступает, отпуская меня, но я тянусь к ней и тяну ее назад.

Она улыбается, и это лучшее зрелище.

— Не смей останавливаться, — игриво говорю я, понимая по дерзкой улыбке на ее лице, что она тоже не собирается останавливаться.

— Хорошо, но я просто хочу пососать твой член, — отвечает она, и последние остатки здравомыслия улетучиваются из моего разума.

— Я весь твой, Bellezza, — говорю я ей, и красавица падает на колени.

Пряжка моего ремня звенит, когда она ее расстегивает, а мой член напрягается, когда ее пальцы порхают по моей ширинке, пока она расстегивает мою молнию.

Красотка достает мой член из боксеров и начинает облизывать кончик своим маленьким розовым язычком, такого же розового цвета, как и ее соски.

Она обхватывает одной тонкой рукой основание моего члена, затем проводит языком вверх и вниз от кончика к основанию, а затем обратно.

Наблюдение — это то, из чего рождаются фантазии, и, черт возьми, я хочу, чтобы эта дикая фантазия длилась вечно.

К тому времени, как она берет меня в рот, я весь ее. Все, что я делаю, это чувствую и наблюдаю, как ее голова качается вверх-вниз, пока она сосет мой член и берет меня все глубже и глубже, пока она не делает глубокий минет.

Это так приятно, что я запрокидываю голову и стону от удовольствия, а потом теряю контроль и вплетаю пальцы в ее волосы, чтобы иметь возможность трахнуть ее лицо.

Я яростно впиваюсь ей в рот, и она позволяет мне. Она берет то, что я ей даю, и только сильнее сосет меня.

Напряжение покидает мое тело, но когда мои яйца напрягаются, я знаю, что кончу.

Я хочу кончить ей в рот и смотреть, как она глотает мое семя, но больше всего я хочу кончить внутрь нее.

Желание сделать это позволяет мне обрести некоторый контроль. Я беру ее за руку и останавливаю ее от сосания. Она делает это, но ее пухлые губы выглядят опухшими от моего нападения на ее рот.

— Я хочу тебя трахнуть, ты можешь поиграть с моим членом позже, — говорю я ей и крепко целую ее. — Ложись на кровать и стань на четвереньки. Я хочу эту задницу. Я хочу взять ее, как прошлой ночью, начав так же, как мы закончили.

Она делает то, что я ей говорю, подходит к кровати и опускается на четвереньки.

Я снимаю с себя остатки одежды и сажусь на кровать позади нее, голый.

Я трачу всего несколько секунд, чтобы полюбоваться ее задницей, прежде чем схватить ее, затем раздвигаю ее бедра, чтобы облизать ее скользкое отверстие, облизывая половые губы, а затем проникаю языком в ее проход.

Она издает сладчайший звук, звук, который я никогда не устану слышать.

Она уже была мокрой и готова ко мне, но я просто убедился, что она готова к жесткому траху, который я хочу ей устроить.

Я выравниваю головку своего члена с ее входом, хватаю ее бедра и врезаюсь в нее. Ее тело дергается вперед, и сладкие сексуальные стоны, которые слетают с ее губ, подталкивают меня войти в нее.

Я начинаю трахать ее так, как мне нравится. Жестко и беспощадно, и ее тело принимает меня, словно она создана для меня.

Мы оба теряемся в ощущении дикого ритма, который уносит нас за край, и мы поднимаемся на вершину страсти.

Мы поднимаемся все выше и выше, и когда она готовится упасть, я удерживаю ее там, трахая сильнее, так что ее волосы падают ей на лицо, и она кричит мое имя.

Я в полной мере пользуюсь тем, что мы находимся на другой стороне дома. Прямо сзади, где никто, кроме меня, не может услышать ее крики экстаза.

Только я, она вся для меня, вся моя, и я не собираюсь останавливаться сегодня вечером. Это только начало.

Она кончает первой, но я все равно ее трахаю. Мне нравится ощущение, когда ее стенки обхватывают мой член, словно тиски. Вчера вечером ее киска была такой тугой каждый раз, когда я входил в нее, что было трудно контролировать себя.

Теперь, когда она приспособилась к моей ширине и длине, я могу давать ей то, что хочу.

Но только до предела. Я достигаю его и снова врезаюсь в нее, достигая кульминации, врываясь в нее, как ураган.

Стенки ее влагалища выжимают из меня все, что у меня есть, и вместе с этим она разрушает стену, которую я возвел вокруг своего сердца, чтобы помешать мне когда-либо снова постучаться в дверь любви.

Хотеть трахаться — это одно, а хотеть ее — это совсем другое.

Вот почему у меня всегда такое чувство, что мне мало. Потому что я хочу ее.

Я хочу больше, чем просто физическое влечение, больше, чем секс. Я действительно хочу эту женщину.

Я хочу оставить ее себе.

Но это невозможно. Сколько бы раз я ее ни брал, я не могу иметь ее так, как хочу.