Мрачный похититель

Глава тридцать третья

Изабелла

Солнце взошло некоторое время назад. Я не уверена, который час. Я думаю, что еще достаточно рано, чтобы считаться ранним утром.

Я только что лежала рядом с Тристаном и смотрела, как он спит.

Он в отключке. В такие моменты я чувствую, что он в моей власти.

Я открыто смотрю на него, восхищаясь красотой его лица и его великолепной копной волос, диких и взъерошенных. Результат нашей дикой любви всю ночь.

Вот что мы делали прошлой ночью. Занимались любовью. Я, возможно, не была со многими мужчинами или не была такой опытной, как другие, но я знаю, что я чувствую. Я знаю, что я чувствовала прошлой ночью, и перемена произошла с той секунды, как он поцеловал меня.

Это было подчинение зову того, кем мы хотим быть. Это как тот мужчина и та женщина, которые встретились в парке несколько недель назад, зовут нас исследовать, кем они хотят, чтобы мы были.

Его дыхание меняется, а затем его глаза трепещут и открываются. Пронзительная синева — самое прекрасное, что я когда-либо видела в своей жизни.

Заметив, что я смотрю, он слегка приподнимает голову и улыбается, обнажая ровные белые зубы.

— Ты снова за мной наблюдаешь, Bellezza. Если ты не будешь осторожна, я могу неправильно понять, — говорит он.

— Я не знаю, какие еще идеи у тебя могут быть, синьор, помимо всего того, что мы сделали, — говорю я.

— Ну, я могу подумать, что ты хочешь снова меня одолеть, как будто тебе было мало.

— Возможно, ты прав. Мне, возможно, было недостаточно.

Его улыбка становится шире, а затем гаснет, когда он смотрит мимо моей головы и видит, как светло на улице.

Я смотрю на него и почти читаю его мысли. Он думает об уходе, потому что это будет выглядеть подозрительно, что он здесь со мной. Я просто не хочу, чтобы он куда-то уходил.

Как только он пройдет через эту дверь, все снова изменится. Реальность вернется.

Может быть, этого бы и не произошло, если бы он остался со мной.

— Тебе нужно идти? Я имею в виду… Я знаю, что тебе нужно идти. Я понимаю, но не мог бы ты просто остаться сегодня? Мы могли бы выйти на улицу или что-то в этом роде, и ты мог бы найти какой-нибудь повод остаться со мной. Только сегодня.

Его взгляд цепляется за мой. — Я останусь. Как насчет того, чтобы я просто остался, и мы не будем беспокоиться ни о каких оправданиях. Я просто останусь.

Мое сердце замирает от этой мысли, и я улыбаюсь ему. — Правда?

— Да. Так… что ты хочешь сделать со мной сегодня?

Я смеюсь. — Что я хочу с тобой сделать?

— Ага.

— Расскажи мне больше о себе. Я хочу узнать о тебе.

— Хорошо… но только если ты расскажешь мне больше о себе. — Он выпрямляется, и прядь волос падает ему на глаз.

— Я думала, ты знаешь обо мне все.

— Нет, я хочу то, чего не возможно найти. То, о чем можешь рассказать мне только ты. Например, твой любимый цвет, хотя у меня такое чувство, что он розовый.

— Он розовый.

— Хорошо, теперь я могу вычеркнуть это из своего списка, — улыбается он.

— Что еще ты хочешь знать, чего нет на бумаге?

— Всё, Bellezza. Я хочу знать всё.

— Я тоже хочу знать о тебе все.

— Хорошо, тогда первое, что ты должна знать, это то, что ты мне нравишься.

Я улыбаюсь ему в ответ. — Ты мне тоже нравишься.

Большую часть дня мы провели на пляже, а когда вернулись, поужинали на террасе моей комнаты.

Когда мы вернулись, Кэндис и Доминика не было дома, поэтому мы просто принесли еду, приготовленную горничными, и наслаждались обществом друг друга.

Тристан был в моем полном распоряжении весь день и всю ночь.

Я уснула, укутанная в кокон его объятий, в безопасности. Но потом меня украли мои сны. Увели в плен к воспоминаниям, которые поработили меня прошлым.

Вот где я действительно беспомощна против своей воли. Похищена своими воспоминаниями о кошмарах, которые преследуют меня.

Туман заполняет комнату, он густой и душный.

Я снова здесь.

Я на лестнице.

Я бывала здесь так часто, что стала частью тумана, частью воспоминаний, которые не покидают меня.

Моя мать кричит, и я бегу, чтобы найти ее на полу. Мой отец, этот злой дьявол, бьет ее ножом снова и снова.

Кровь повсюду. Голова мамы откидывается набок, и она смотрит на меня холодными мертвыми глазами. Видит меня, но не видит.

— Нет! — кричу я, пока отец продолжает наносить ей удары ножом.

Он не останавливается, но я вижу того человека позади него.

Его лицо становится видно яснее, чем прежде.

Его кривой нос кажется более выраженным, а его карие глаза темнеют, когда он смотрит на меня.

Я парализована его взглядом. Я жду, что меня уведут, как в прошлый раз, но руки, которые связывали меня, сегодня не придут.

Я понимаю, что кто бы это ни был, он знал, что происходит. Они знали, что мою мать тоже убивают, но ничего не сделали.

Я жду, что что-то произойдет, что угодно. Я просто застряла здесь, стоя и ожидая. Глядя на сцену передо мной, пока все остаются там, застывшие во времени.

Туман внезапно сгущается, а затем они исчезают. Исчезают, но заменяются чем-то другим, другим воспоминанием.

В этот раз я вижу себя крадущуюся по коридору куда-то в темноту. Я маленькая девочка. Может быть, двенадцать… да… Я помню это. Мне двенадцать. Я в доме Николи. Его дом был первым, где я остановилась, когда переехала в Штаты.

Было темно, и я помню, что слышала голоса.

Я крадусь по проходу и останавливаюсь в тени, где вижу троих мужчин. Моего отца, Николи и того мужчину из той ночи, когда убили мою мать.

— Ты доказал свою ценность, — говорит мой отец итальянцу. — Ты был верным братом по оружию много лет, и теперь пришло время нам принять тебя в свои ряды. Мы сформируем Kruv' omertà. Кровавый код между Россией и Италией.

Они поднимают напитки и чокаются, затем ставят их на стол. Затем один за другим они берут нож и прокалывают кончики своих пальцев. Кровь капает на листок бумаги, и один за другим они все говорят — kruv omertà.

— Cu è surdu, orbu e taci, campa cent'anni 'mpaci, — говорит итальянец. — Тот, кто глух, слеп и нем, проживет сто лет в мире. Я становлюсь братом Круга Теней сегодня и на века, заявляя о своей верности ордену. Пакт между Россией и Италией.

Я смотрю, и вдруг те руки, которых я ждала, чтобы взять меня, приходят ко мне. И я не могу дышать.

Все погружается в темноту.

— Изабелла… — зовет меня кто-то, но голос доносится издалека. — Изабелла, проснись, Bellezza. Это просто кошмар, вернись ко мне.

Это Тристан.

Его голос пронзает тьму, как свет, и я следую за ним. Я открываю глаза и вижу его.

Я начинаю кашлять и провожу рукой по волосам, которые слиплись от пота. Я вся в нем.

Он усаживает меня на кровать, включает свет и берет чашку воды.

Я выпиваю и мне нужно еще. Он дает мне еще, и только со вторым стаканом я чувствую себя лучше, но не спокойно.

— Изабелла, это был кошмар, детка, — говорит Тристан, беря обе мои руки в свои.

— Мне снится один и тот же кошмар, и он больше не про Эрика. Он про нее… про мою мать.

— Возможно, это потому, что ты наконец-то можешь что-то сделать, чтобы добиться справедливости, — предполагает он.

— Я не знаю. Тристан… в комнате с моим отцом был кто-то еще. Мужчина. Он наблюдал, как мой отец снова и снова наносил ей удары ножом. Он был там и наблюдал. Я также помню весь ритуал с кровью. Я слышала о таких вещах, и это было единственное, что я видела. В тот раз меня схватил Саша и сказал, чтобы я никогда не говорила отцу, что я их видела.

Он не знал, что я видела этого человека раньше. Я думаю, что это было больше о том, что они делали, как и в значении этого. Kruv' omertà. Я знаю, как это переводится, но не знаю, что это значит.

— Мне жаль, Bellezza.

Я хочу знать, что все это значит. Я никогда не могла спросить кого-либо.

— Kruv' omertà. Cu è surdu, orbu e taci, campa cent'anni 'mpaci. Тот, кто глух, слеп и нем, проживет сто лет в мире. Kruv' omertà, — говорю я, и рука Тристана замирает на моей. Его кожа бледнеет, и я понимаю, что сказала что-то важное.

— Изабелла, где ты это услышала? — спрашивает он.

— Это была тайная встреча, которую я не должна была видеть. Мне она приснилась. Это произошло десять лет назад. Тот же человек был там с моим отцом и Николи. Имеет ли — Kruv' omertа какое-то важное значение? Я знаю, что — Kruv' — это кровь по-русски. — Omerta относится к итальянскому кодексу молчания. Но я никогда не слышала эти два слова вместе, за исключением той ночи. Я помню этого человека, потому что это был второй раз, когда я видела его после смерти моей матери.

— О Боже. О Боже… Боже. Ты знаешь, кто он?

— Нет, он итальянец. Это все, что я знаю. — Что, собственно, ничто. Тристан — итальянец.

— Ты его когда-нибудь видела?

Я качаю головой. — Нет, никогда.

— Но ты смогла бы его узнать?

— Да, я бы его узнала. Если бы увидела, я бы его точно узнала.

Мы смотрим друг на друга. Я замечаю перемену в его настроении.

— Что происходит? Кто он, по-твоему?

— Тот, кто является частью заговора по уничтожению нас всех. Kruv' omertà — это тайная клятва на крови, которую дают Братва и итальянская мафия. Это редкость. Спасибо, что рассказала мне о своем сне.

— Он мне снится почти каждую ночь. Как будто мой разум кричит мне, чтобы я помнила прошлое. Я боюсь того, что может случиться дальше.

— Я позабочусь о тебе, — обещает он. — Я позабочусь о тебе.

Он подносит мои руки к своим губам для поцелуя, и я влюбляюсь в него даже больше, чем следовало бы.