На грани фола (СИ)

Глава 14

Арсений

Лицо Огневой в тот момент, когда в палате появляется моя мама, — это, конечно, нечто. Если бы сфотографировал, фотка могла бы стать отличным материалом для мемов. Испуг, ужас, смущение и все еще восторг, который девчонка наконец-то испытала в моих объятиях. Дааа, сколько бы ни воротила нос с видом, будто я ей противен, когда мы остаемся одни — она плывет. Впрочем, я тоже, что уж скрывать. В физическом плане на самом примитивном уровне мы как-то неожиданно совпали.

— Привет, ма, — говорю с улыбкой.

— Судя по всему, чувствуешь ты себя нормально, — натянуто произносит она, испепеляя Булочку взглядом.

— Так точно, отлично себя чувствую, — подтверждаю я. — Мне Виктория Огнева как раз помогала… ммм… немного взбодриться с утра.

— Я вижу, — мама сводит идеальные брови на переносице, но глаза ее подозрительно блестят. Смеется она, что ли? — Врач сейчас на обход придет. Давай ему ваши упражнения для бодрости демонстрировать не будем.

Я беззвучно смеюсь. Из угла, в котором прячется девчонка, доносится какой-то сдавленный звук. Это мольба о помощи или желание меня убить? Подозреваю, последнее.

Не следовало, конечно, подставлять Булочку, но я не удержался. Уж очень занятно наблюдать, как румянец с ее щек распространяется на шею и, скрываясь под свитером, дальше на грудь, которую я не вижу, но которая там точно есть. Снова подвисаю, вспомнив, как Огнева выперлась к нам с пацанами полуголая, а девчонка в это время в ужасе дышит так часто, что скоро, кажется, потеряет сознание от гипервентиляции легких, и мне придется делать ей искусственное дыхание рот в рот. В принципе-то я не против, но мама в качестве третьей — фу, короче.

И пока разворачивается эта немая сцена, в палату входит врач с моей медкартой. Мама переключает внимание на него, а Булочка потихоньку ползет к выходу. Я торможу ее, окликнув, и прошу подать джинсы, отчего та, снова смущаясь, становится бордового цвета. Не задерживаю девчонку, хоть и хотел бы помучать, достаю из кармана и протягиваю ей справку под пристальным взглядом мамы, которая обещает мне еще много вопросов. А Огнева бурчит неразборчивое «спасибо» и «до свидания» и исчезает за дверью. Ладно, пусть живет, разберусь с ней потом.

Несмотря на то, что чувствую я себя отлично, в больнице меня задерживают до обеда — ждут, пока придут результаты анализов. Терплю только из-за мамы. Она вчера реально перепугалась, поэтому в самоволку уходить не рискую. Да и самому немного стремно: аллергия на мед у меня с детства, но таких «приходов» я и не вспомню. Не иначе, Огнева в соус все-таки яда своего нацедила.

Остаток воскресенья я провожу с семьей дома. Вожусь с братишкой, ем мамину стряпню и получая от нее подзатыльники, когда шучу, нет ли к блинчикам меда. А к вечеру еще и папа нарисовывается на пороге. Думал, пришел по горячим следам меня проведать, а он как герой-любовник маме веник пионов в зубах притащил, со мной лишь парой слов обмолвился. Никогда, блять, не пойму высоких отношений моих разведенных родителей.

С понедельника в универе тщательно подчищаю концы неудачной вечеринки. По факту про аллергию никто, кроме Руса и Огневой, не знает, для остальных версия с паленой травкой прокатила. Не то чтобы правда меня сильно парила, но такие факты лучше держать при себе — хер знает, когда какой-нибудь ревнивой суке или обиженному сопернику придет в голову выбить меня из игры. Лучше, короче, не распространяться.

Булочка всю неделю меня сторонится и на сообщения не отвечает. Точнее, те до нее не долетают, будто заблокировала зараза. Пробую атаковать телегу (и даже немного угрожаю ей), так она и там, прочитав, игнорит меня и оставляет наедине с одиночными серыми галочками. Я не вижу ее, но точно знаю, что в универ она ходит и даже с качком-переростком тусит — это мне Рус зачем-то докладывает, придурок. Видимо, на глаза она мне сознательно не попадается, а я после анафилактического шока, который она мне устроила, будто мозгом размяк. Никак не могу состряпать для нее новое задание — такое, чтобы и с огоньком, и не повторяться. И докладов никаких, как назло, мне не задают, чтобы я мог перепоручить ей. Думаю даже бросить эту дурацкую затею, ясно обоим ведь, что надо потрахаться и разойтись разными дорогами. Так уж и быть, очкарика ее отпущу, на хуй его. И Огневу тоже. Она, блин, быстрее убьет меня, чем с долгом рассчитается.

Так я думаю до пятницы.

В пятницу же все шумят насчет тусовки в новом клубе на Чехова. Я с Русом, Саней и его девушкой подгребаем к одиннадцати, предварительно накидавшись вискарем в кабаке недалеко от моей квартиры. Сканирую толпу девиц на танцполе, в которой каждое второе лицо уже знакомо, и чувствую, что не вставляет. Идея Быкова ужраться в хлам тоже нежизнеспособной оказывается — у меня в крови сегодня бурлит азарт совсем другого толка. Такой утолить может только аппетитная задница в ладонях и пара ореховых глаз, в которых плещется дерзкое неповиновение.

«Я не понял, ты где?» — набиваю в телефоне.

Очень надеюсь, что Огнева не спит и прочтет телегу. За ней в общагу, как за спящей красавицей, я, конечно, не потащусь, и вечер будет безнадежно испорчен.

«В смысле?»

Попалась, Булочка.

«Чехова, 44. У тебя двадцать минут»

«Это приказ?»

«Ну, если тебе так больше нравится», — пишу я, испытывая необъяснимый прилив возбуждения, и добавляю, чтобы наверняка, про расплату за мед.

Свернув мессенджер, бросаю мобилу на стол и беру стакан с виски и колой. Вяло болтаю янтарную жидкость в нем, вполуха слушая, о чем треплются парни. Лика, девушка Сани, в основном молчит. Потанцевать бы пошла, что ли. Но кто я такой, чтобы лезть в их отношения? И кто здесь, блять, диджей? Такой отстой уже лет десять в нормальных клубах не ставят.

В общем, какая-то тоска, а не вечер. Сам не понимаю, как начинаю поглядывать на часы. С момента, как я отправил сообщение Огневой, прошло семнадцать минут. Придет она или нет? Как же бесит, что меня это вообще заботит.

Глотнув алкоголь, я гипнотизирую вход, а стоит отвести глаза — ловлю на себе блестящий взгляд Смирновой. Она меня всю неделю обхаживала, но я прям четко понимаю, что на нее у меня больше не стоит. А насилие над собой — точно не мой конек, даже когда секса хочется очень сильно. Правда, мое равнодушие Карину не смущает, она покидает танцпол и походкой озабоченной тигрицы прет на меня. Останавливается между моих разведенных ног, наклоняется к уху и, обдавая запахом приторных духов, задвигает:

— Арс, здесь ВИПка свободна, может, возьмем?

Фу, как пошло. Невинные лани меня тоже не особо вставляют, но и гиен я на дух не переношу: я же мужик, а не овечка, чтобы становиться безропотной добычей серого волка. В охоте есть свой кайф, неужели телок этому мамы не учат?

— Карин, настроения нет.

— Так я тебе его подниму, — не теряется блондинка, недвусмысленно потираясь коленкой о мой пах.

Ноль реакции. Карина отстой. Я кладу ладони на ее тощую задницу и сдвигаю в сторону, чтобы не закрывала обзор. И в этот самый момент из темного холла показывается Огнева под руку с ботаником Веней. Наши глаза встречаются лишь на мгновение, потом ее взгляд спускается вниз на мои ладони, которые все еще держат Смирнову за задницу. Булочка презрительно морщит нос и отворачивается к своему никчемному дружку. Луч стробоскопа бьет мне по глазам. Я моргаю несколько раз, чтобы вернуть ясность зрения, но парочки у входа уже нет.

Да блять!

— Карина, отъебись, — рычу я, когда та начинает пошло тыкать мне в лицо свои сиськи. — Сказал же, что настроения нет. И не будет теперь никогда, ясно тебе?

— Иногда ты ведешь себя как мудак, Гром, — обиженно выпятив губу, цедит Смирнова.

— Я и есть мудак. Ты что, еще не поняла?

Поднимаюсь на ноги, шлю Смирнову на хер и, осушив бокал, иду на поиски Огневой. Впервые за вечер — да черт, за всю неделю — ощущаю в крови приятное бурление и предвкушаю нашу встречу. Пора переходить на новый уровень.

Беги, Булочка, беги со всех ног, Арсений Громов вышел на охоту.