На грани миров

Три

— Мисс Дейн, мы годами пытались заставить Рути сделать хоть что-то.

Я могла точно сказать, что мистер Дональд Шумейкер станет проблемой для любого, кто бы здесь ни поселился. К сожалению, это, скорее всего, буду не я, потому что мало что любила больше, чем одеваться как Тейлор Дуз[11].

— Она неоднократно отклоняла наши просьбы. Даже проигнорировала заказные письма.

— Да как она могла.

Я подумывала, не рассказать ли Дональду о кофейном пятне на его накрахмаленной нежно-голубой рубашке на пуговицах.

— Мы в АДСБ и ОССП уверены, что вы будете более рассудительны.

— Я бы не стала так надеяться.

Странно ли, что Дональд напомнил мне Джорджа МакФлая[12]?

— Такого рода вещи хороши для туристов в городе. Но не в этом районе. Он красивый. Наши дома прекрасны и аутентичны, в то время как это, — он сделал паузу, чтобы бросить взгляд на Перси, — чудовище с каждым годом становится все более унылым.

— Не говорите так…

Дом задрожал под нашими ногами, и я замерла. Дрожь была слабой, почти незаметной, но определенно не почудилась мне. Через минуту я спросила Дона:

— Это было землетрясение?

Он сделал осторожный шаг назад, и я не могла поверить, что снова буду танцевать этот танец. У нас даже музыки не было. Интересно, уйдет ли он так же быстро, как помощник миссис Рихтер?

Несмотря на всплеск страха на лице, он расправил плечи и стиснул челюсти.

Каков смельчак.

— Я пришел узнать, как вы планируете решать проблему.

Кстати о туристах, нужно обязательно осмотреть город перед отъездом. Конечно, прогулка мне ничего не будет стоить.

Когда я не ответила, он добавил:

— Мисс Дейн? У вас вообще есть план?

Я вернула внимание к нему. Ну, притворилась, что вернула.

— Ой, простите. Какой был вопрос?

Он проворчал сквозь стиснутые зубы:

— Что вы планируете делать с домом теперь, когда он ваш?

— Точно. Ну, во-первых, я пойду в магазин и куплю знак «Посторонним вход воспрещен».

Я захлопнула дверь и направилась к лестнице, когда он снова постучал. Серьезно, опять двадцать пять?

Я вновь распахнула дверь, мое лицо наверняка пылало.

— Не могли бы вы подписаться под этим письмом с объяснением, чего хотели бы добиться от вас АДСБ и ОССП?

Я собиралась разъяснить ему, куда именно он мог бы вставить свое письмо, когда до нас донесся женский голос:

— О, ради Бога, Дональд! Слезь с крыльца этой женщины!

Мы обернулись и увидели подтянутую женщину средних лет в спортивном костюме, подходившую к железному забору, который окружал территорию.

— Не лезь в это, Пэррис! — заорал он в ответ.

Видимо, для нее это был сигнал к действию. Она прошла через ворота и направилась к нам.

— Прости Дональда. У него было трудное детство.

Явно проиграв битву, Дональд бросил письмо на крыльцо Перси и ушел откровенно раздраженный.

Я улыбнулась женщине.

— Меня зовут Дэфианс.

Она взяла меня за руку.

— Какое красивое имя.

— Спасибо. Так вы живете?..

— Прямо рядом с вами. — Она указала на дом с северной стороны от Перси. Белый, более роскошный, чем Букингемский дворец. — Меня зовут Пэррис. А этот мужчина, — сказала она, указывая на брюнета, работавшего во дворе дома с южной стороны Перси, — мой муж, Харрис. Итак, давай сразу расставим все точки на «і»: мы Пэррис и Харрис Хэмптон, и, если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, мы рядом — буквально.

— Спасибо большое. А кто живет в этом доме? — Я указала на дом, где работал ее муж. Дом, в котором газон был ярко-зеленого цвета и подстрижен так ровно, что казалось, будто это ковер. — И кто работает во дворе в семь утра?

— Ответ на оба вопроса: он.

— Ваш муж? Ох, мне показалось, вы сказали, что живете…

— Так и есть. Я живу с северной стороны от тебя, а Харрис — с южной.

— Ух ты. Это необычно. — Оба дома были настоящими особняками. Интересно, чем эти люди зарабатывали на жизнь? — Вы живете отдельно друг от друга?

— Разумеется. Поэтому мы оба до сих пор живы. Я люблю этого мужчину, правда люблю. Но я бы убила его, если бы мне снова пришлось жить вместе с ним. Мы решили, что детям будет легче объяснить, почему мы живем в разных домах, нежели почему один из нас сидит в тюрьме за убийство.

Харрис обошел забор и тоже прошел через ворота. Он поднялся на крыльцо, и я поняла, что его загар и волосы были совершенно ненастоящими.

— Я Харрис, — сказал он, протягивая руку.

Я пожала ее.

— Приятно познакомиться.

У него была легкая улыбка и теплые глаза. У его жены глаза выражали больше…расчетливости.

— Твоя бабушка была необыкновенным человеком, — произнес он. — Соболезную.

Сколько личной информации можно выболтать совершенно незнакомым людям? А если я уступлю хоть дюйм, не захотят ли они знать всю милю? Что-то подсказывало мне, что ответ на этот вопрос — да. Итак, я солгала:

— Спасибо. Я буду очень по ней скучать.

— Даже не сомневаюсь. — Он указал на Перси. — Полагаю, он теперь твой.

Я почти призналась им, что не могу оставить Перси. По какой-то причине передумала в последнюю секунду. Они и так скоро обо всем узнают.

— Скорее всего. В него нужно много вложить.

— Это да, — согласилась Пэррис, глядя на Перси.

Я наклонилась, чтобы поднять письмо, брошенное Доном, и подумала, не приняла ли я только что пресловутую перчатку.

— Не думаю, что он нравится Дональду.

Она рассмеялась.

— Не беспокойся. Персивалю Дональд тоже не по душе.

Неужели все знают о темной стороне Персиваля? О его мрачном прошлом?

К воротам подъехала машина. Такси. После того, как, взвизгнув шинами, оно остановилось, из него вышла очень низкая женщина с копной вьющихся каштановых волос и в ярко-бирюзовых очках формы «кошачий глаз».

— Аннетт?

Моя лучшая подружка должна была приехать не раньше завтрашнего утра, но вот она здесь во всем своем великолепии.

Я поспешила поприветствовать ее, когда водитель вручил ей дорожную сумку, маленький чемодан, большой чемодан, две сумки с продуктами и огромную коробку. Насколько она планировала остаться здесь?

— Нэтт — отпору нет!

Она развернулась и лучезарно мне улыбнулась.

— Дэфни-бомба!

У меня не было выбора. Пришлось заключить ее в крепкие объятия, главным образом потому, что она это ненавидит.

— Д-а-а, все еще ненавижу объятия, — сказала она, похлопывая меня по спине с притворным энтузиазмом.

Я хихикнула и позволила ей освободиться, и отойти на расстояние вытянутой руки. Она сделала это, чтобы лучше рассмотреть меня. Оценить ситуацию. А затем ее взгляд скользнул к людям, стоявшим позади меня с поджатыми губами.

— Уже устраиваешь оргии?

— О, — сказала я, приходя в себя, — это Пэррис и Харрис Хэмптоны. Соседи.

Они будто ожили.

— Рады познакомиться, Аннетт, — произнесла Пэррис. — Ну, мы пойдем. Не будем вам мешать.

— И помни, — произнес Харрис, — мы будем рядом, в какую бы сторону ты не повернула. — Он усмехнулся собственной шутке.

— Приятно было познакомиться, — ответила я, прежде чем снова повернуться к Аннетт, любви всей моей жизни. Она наблюдала, как Хэмптоны идут в двух разных направлениях, когда я набросилась на нее. — Подожди, я думала, ты не приедешь до завтра. Почему не позвонила? Я собиралась забрать тебя из аэропорта.

Она развернулась и пристально на меня посмотрела.

— Не поняла.

— Что ты не поняла?

— Уже «завтра». — Она посмотрела на свои часы. — Сейчас 7:30 «завтрашнего» утра.

— Завтрашнего утра? — вскрикнула я. Затем тоже взглянула на часы, но потом вспомнила, что я их не ношу. — Ты имеешь в виду, что я проспала весь день и всю ночь?

— Скорее всего. И это плохой знак. — Она наклонилась вперед, чтобы рассмотреть мои зрачки. — Я бы на твоем месте не планировала ничего наперед. Я вижу хаос. Смятение. Борьбу с веткой дерева, которая приведет к твоей скорой и болезненной кончине.

Аннетт была самопровозглашенным экспертом всего сверхъестественного и, частично, экстрасенсом. Единственное, что она предсказала точно, — это Суперкубок 2013 года. Я никогда не указывала на тот факт, что шансы у нее были 50/50.

— Приятно знать.

На прошлой неделе я должна была умереть от трагического падения, случившегося при попытке встать из гамака. Кто вообще способен на такие трюки?

— Дэфни, — сказала она, взяв и протащив мимо меня свой массивный чемодан, в ее голосе сияло благоговение. — Ты должна оставить это место себе. Два слова: B&B[13].

Я взяла коробку и пошла следом.

— Нет, это буквы, и потребуется уйма денег, чтобы превратить их в настоящий B&B. Денег, которых у меня нет.

— А еще лучше — бутик-отель. Тематика: «ведьмы». Мы можем проводить сеансы! — Она попыталась подпрыгнуть от волнения, но груз помешал. Аннетт бросила чемодан в вестибюле и в благоговении крутанулась вокруг своей оси.

Я поставила коробку.

— Сеансы? Думаю, сейчас самое время напомнить тебе, что на самом деле ты не экстрасенс.

Она остановилась и посмотрела на меня.

— Мои силы возрастают. Им нужно время.

— Ты пыталась связаться с мертвыми еще со школы.

— И что заставляет тебя считать, что мне это не удалось?

— Тот факт, что тебе не удалось?

— Помяни мое слово, я стану одной из самых могущественных ведьм…

— А, так теперь ты ведьма?

Она улыбнулась мне, а затем повернулась, чтобы изучить больше того, что мог предложить Перси.

— Да, если мы останемся в Салеме.

— Мы? — Волнение пробежало по моей коже. — Нэтт, ты хочешь сказать, что останешься со мной? Ты бы переехала сюда?

Она повернулась ко мне и тепло улыбнулась.

— В одно мгновение. Ведь это единственный способ вернуть те пятьдесят баксов за такси, которые ты мне задолжала.

Мое лицо скисло.

— Ну конечно.

— А где тот парень в килте, и что, черт возьми, это за создание?

Я проследила за ее взглядом — она рассматривала Инка. Тот пробирался вниз по лестнице с еще одним куском пиццы в зубах.

— Это кот. Его зовут Инк, и я ему нравлюсь, так что веди себя вежливо.

— Он не похож на кота.

— Похож.

— Похож на искалеченного хорька.

— Не похож.

— Может, кот где-то еще в доме прячется?

— Нет.

— А парень?

— Он наверху.

Она положила сумочку на спинку кресла и спросила:

— Вердикт?

— Так, помнишь тех неряшливых мужчин на календарях, с татуировками и растрепанными волосами до плеч, с безумными мускулами?

— Как свои пять пальцев.

— Вот он такой.

— Нихренашечки себе!

— И он знает о моей вагине гораздо больше, чем кто-либо другой.

— Так держать, детка!

Я пожала плечами. Мой телефон издал звуковой сигнал, и я увидела тридцать сообщений от Аннетт, в которых она спрашивала, где я и почему меня нет в аэропорту, и понимаю ли я, сколько будет стоить такси, так что да, мой косяк.

Она снова начала подбирать свои вещи.

— Что это за хлам?

— А что? Я же говорила, что не путешествую налегке.

— Извини за такси.

— Перестань. Тебе нужно было поспать.

Мой телефон снова пикнул, пришло уведомление от Etsy, — и тучи расступились, а солнце осветило мою жизнь.

— Боже мой! Вчера вечером я продала три журнала! Я могу позволить себе сэндвич! Пойдем обедать!

— Сейчас семь тридцать утра.

— Пойдем завтракать!

* * *

Роан снова исчез, поэтому мы по очереди приняли душ, а Инк наблюдал за нами с легким восхищением. Или полным раздражением. Трудно было сказать.

— Делить одну ванную — это весело и все такое, — сказала подруга, — но разве у тебя нет еще, примерно, тридцати?

— Их здесь семь. Мне нужно найти остальные. Роан проверяет всю сантехнику.

Она хихикнула.

— Могу поспорить, что да.

Букашка отвезла нас в паб отеля у воды под названием «Регата». Красиво оформленный, с использованием темного дерева и синих акцентов паб явно нравился местным жителям.

— Добро пожаловать в Город Ведьм, — сказала очаровательная официантка, когда узнала, что мы не отсюда. Она поставила наши напитки и ушла, чтобы отдать заказ.

— Город Ведьм, — сказала Аннетт. — Как же круто.

Я прочувствовала историю города до мозга костей. Салем был богатым, эклектичным, полным тьмы и света. Добра и зла. Боли и печали. И радости, рожденной выживанием после того, как царила истерия.

Люди пережили трагические события, которые сделали их знаменитыми, и построили себе жизнь. Теперь, почти 300 лет спустя, их потомки пожинают плоды.

Аннетт оторвалась от путеводителя, приметив который наша официантка и поняла, что мы не местные жители.

— Ты знала, что здесь, в Салеме, есть один переулок и, если знать секретный пароль, то получишь бесплатный бекон?

— Где ты взяла эту книжку? — спросила я с легкой завистью.

— В книжном магазине в аэропорту. Он где-то там. — Она указала в направлении Массачусетса.

— Я не смогу содержать дом, — выпалила я, потому что сообщать плохие новости — моя специальность. При другом раскладе я жила в постоянном состоянии отрицания. Меня сразу охватила печаль. — У меня просто-напросто нет денег.

— А что насчет ресторана? Дела идут хорошо, разве нет?

В Финиксе у меня был ресторан под названием «Папапуля», в честь моих отцов. Как и все остальное, что у меня было, я потеряла его при разводе.

— Дела идут отлично, насколько я знаю.

Аннетт замерла.

— Подожди, ты шутишь? Ресторан достался ему?

— Скорее его мамаше, с его помощью.

— Дэф, как это вообще возможно?

— Она поставила подпись, помнишь? Нам нужно было, чтобы она подписала контракт как соучредитель, чтобы мы начали бизнес. Чего я не знала, так это что Кайл все записал на ее имя. Ресторан. Дом. Машины. Даже банковские счета. Когда пришло время все делить, мне, по сути, было нечего делить. Теперь все принадлежит ему.

— Хороший адвокат…

— Стоил бы, как моя почка.

Лицо Нэтт начало покрываться пятнами, а это означало, что внутри она была гораздо злее, чем показывала внешне. Именно поэтому она плохо играла в покер.

— Как ты могла скрыть это от меня?

— Я не хотела, чтобы ты знала, какая я чудовищно наивная.

— Не наивная. Просто дофига доверчивая.

— Разве это не определение наивности?

— Если бы я могла терпеть объятия, я бы сейчас задушила тебя в припадке нежности.

А это уже говорило о многом.

— Спасибо, Нэтт. Для меня это много значит.

— Я тоже самое сказала своему банку, когда пришлось задержать платеж. А что думают твои папы? Кстати, ни один из них еще не решился стать натуралом? Потому что черт возьми.

Я рассмеялась.

— Нет. Извини. Но, если это случиться, ты будешь первой, кто об этом узнает.

— Что они думают обо всем этом?

— Это мой бардак, Нэтт. Я не хотела их впутывать.

— И поэтому ты позволяешь этому придурку и его суке-матери забрать у тебя все? Ты создала тот ресторан. Добавила особенное меню на любой вкус. Изобрела кулинарные шедевры, о которых другие рестораны могли только мечтать! Ты вкладывалась в него на двести процентов из ста. И теперь это все досталось им?

— До последнего дюйма.

Я точно могла сказать, что этот разговор повысил ее кровяное давление, именно по этой причине я и не рассказывала грязных подробностей. Ну, еще из-за гордости.

— Милая, насколько ты нищая?

— Добавь к этому слово «совершенно» — и попадешь точно в цель.

Пятна исчезли, их сменил яркий румянец. Румянец, вызванный гневом, который глубоко засел в этой девушке. Глубоко-глубоко. Очень, очень глубоко. Так глубоко, как говорил Ницше…

— Поверить не могу, что ты не рассказала папам.

Я испустила долгий вздох поражения.

— Ну и что бы они сделали?

— Убили бы твоего бывшего и закопали его безжизненное тело в Соноре. Да.

Одна лишь мысль об этом вызвала на ее лице мечтательную улыбку.

— Что бы я без тебя делала?

— Мне в голову приходит много идей. Прыгнула бы с парашютом. Попробовала бы улиток. Занялась бы танцем живота, потому что на это я не пойду даже в самых откровенных своих фантазиях.

Мужской голос прервал ее словесный поток:

— Прошу прощения.

Мы одновременно вскинули головы, но периферийным зрением я отметила, как Аннетт тает подобно мороженому на тротуаре в августе. Рядом с нашим столиком стоял высокий офицер в форме. Широкоплечий и кареглазый, со смуглой кожей и добрым лицом, так что я тоже немного растаяла.

— Привет, Шеф, — окликнул его кто-то. Он кивнул и повернулся к нам.

— Вы, должно быть, Дэфианс, — обратился он ко мне.

Какого черта? Меня тут каждая собака знает?

— Да, это я, — я пожала его руку. — А это Аннетт.

Когда он протянул ей руку, она взяла его ладонь обеими своими, выражение ее лица стало серьезным, взгляд скользнул мимо мужчины. Нэтт заглянула за завесу, в другое измерение.

Ну началось.

— Я Хьюстон Меткалф. Большинство людей называют меня просто Шефом, но, пожалуйста, зовите меня Хьюстоном.

— Ваша аура, — сказала Аннетт потусторонним голосом. — Вы добрый и справедливый. Отличный страж порядка. И все же я боюсь, что вы потеряете себя, если не сумеете найти настоящую любовь. Сейчас. В эту самую минуту.

Ухмылка, расплывшаяся по его лицу, сказала мне, что он не только привык к таким легкомысленным заявлениям, но и ни на минуту не купился на ее штучки с аурой. Умный парень.

Он убрал руку.

— Благодарю, мэм. Я прослежу за этим. — Хьюстон подмигнул мне. — Ваша бабушка сказала, что вы приедете. Рад, что заметил вас.

— А как, кстати говоря, вы нас узнали?

— Аризонские номера.

— Точно. Они вечно выдают меня с головой. Но как вы именно меня узнали? Здесь, в ресторане?

Он вдруг сконфузился и поправил ремень.

— Приятель из полиции Финикса. Он прислал мне фотографию ваших прав.

— Могли бы просто на Фейсбуке ее найти, — предложила Аннетт очень нужный теперь совет.

Он рассмеялся глубоким смехом.

— А ведь и правда! — И повернулся ко мне: — Ваша бабушка говорила, что вы красавица.

«Откуда? Откуда она знала? Почему не нашла меня?» — Хотела я спросить, но изо рта вырвалось только:

— Вы с ней общались?

Он печально поджал губы.

— Да. Соболезную вашей утрате.

Это заявление — заявление, которое еще день назад казалось мне таким чуждым, — теперь чувствовалось очень ценным. Это и была утрата. У меня никогда не будет возможности познакомиться с несравненной Рути Гуд. Люди, казалось, либо любили ее, либо ненавидели. Никакой золотой середины. Никаких «так себе». У меня такое ощущение, что она не сильно сдерживала свой характер.

— Благодарю.

— Что ж, не буду мешать вам завтракать. Я просто хотел представиться. Дайте знать, если что-нибудь понадобится. Я на расстоянии одного телефонного звонка. — Он протянул мне свою визитку. — Только не на 9-1-1. Рути любила звонить мне на 9-1-1.

Тихий смех скрыл мой трепет перед этой женщиной.

— Я ценю это.

Он хотел было уйти, но обернулся.

— И, если вам вдруг интересно: мы надеемся, что вы останетесь.

— Мы? — переспросила я удивленно.

— Город. — Он раскинул руки, указывая на посетителей ресторана, и каждый из них смотрел на меня. Это на мгновение ошеломило. Я не тащилась от внимания. Затем некоторые посетители подняли бокалы в знак приветствия.

Я никогда ничего такого не видела и никогда еще не чувствовала, что мне так рады.

— Спасибо, — сказала я, склонив голову, когда мягкий жар разлился по моим щекам.

— Видишь? — Аннетт чокнулась своей кофейной чашкой с моей. — Даже Город Ведьм хочет, чтобы ты осталась.

Сама эта мысль наполнила меня странной, незнакомой радостью. Я знала массу людей в Финиксе, но никогда бы не получила там такого приема. Да никто не получил бы. Может быть, президент. Нет, даже не он. Папа Римский?

Вспомнив кое-что, я снова сосредоточилась на своей товарке.

— Я забыла рассказать тебе самое лучшее о Персивале.

— Мне уже нравится каждый его кирпичик. То, что ты скажешь, должно быть офигенным.

Наклонившись, я нарисовала на лице коварную ухмылку и произнесла:

— Два слова. Потайной ход.

Ее ладонь медленно скользнула по столу. Накрыла мою. И она тихо проговорила:

— Святая Матерь Божья.