На грани миров

Шесть

В ту секунду, как Пэррис с бутылкой Москато переступила порог, стены вокруг нас задрожали.

— Перси, — сказала я себе под нос, хмурясь на него. — Будь милым. — Он снова вздрогнул, быстро и коротко, как собака, трясущая шерстью. — Спасибо.

Впервые я зажгла свет в большой комнате и сняла простыни с мебели.

Инк присоединился к нам на диване, помахивая хвостом каждый раз, когда кто-нибудь пытался к нему прикоснуться, что мы делали часто. Он был котом. Существо вида Felis catus. Чего он ожидал?

Аннетт вернулась с бокалами для вина и взяла угольно-серый стул с подлокотниками.

После некоторой беседы для знакомства я перевела разговор на бабушку.

— Можешь рассказать мне больше о Рути? — спросила я Пэррис.

Пэррис была примерно моего возраста, с длинными каштановыми волосами, которые она слишком часто красила, и красивым лицом, в которое уже начала колоть ботокс. По крайней мере, она не была поклонницей солярия, как ее муж. Мне очень хотелось расспросить поподробнее об их жилищных условиях, хоть это и не мое дело.

— Какой она была? Ты ее хорошо знала?

— Не так хорошо, как мне бы хотелось. Она была фейерверком, Дэфианс. Говорила все, как есть.

Ее слова вызвали у меня улыбку внутри и снаружи.

— Она все время о тебе говорила.

— Действительно? — спросила я благоговейно. Рути так много знала обо мне. Очевидно, все. Однако сама я о ней не знала ничего.

— Это так странно, — произнесла чуть неразборчиво Аннетт, попивая уже третий стакан. Надо его забрать. — Что она так много знала о тебе, Дэф.

— Почему же? — спросила Пэррис.

Я не знала почему, но чувствовала, что должна держать табличку «никогда не встречала свою бабушку» поближе к груди. В конце концов, я ведьма. Мне нужно научиться доверять своим инстинктам. Каждый раз, когда я их игнорировала, то обжигалась. Показательный пример: мой бывший в змеиной шкуре и его мать-рептилия.

Аннетт посмотрела на меня с извиняющимся выражением, ожидая подсказки, как действовать дальше. Я пренебрежительно покачала головой и сказала:

— Мы просто не так часто виделись. Она следила за моей жизнью больше, чем я — за ее.

Пэррис кивнула, поменяв позу, и я поняла, что она пыталась выудить информацию. Ну хорошо. Мне тоже нравилась рыбалка.

— Итак, — сказала она, сделав еще один глоток Москато и совершенно беспечно перекинув волосы через плечо, — эм, так ты такая же, как она?

— В каком смысле? — уточнила я, прекрасно понимая, о чем она толкует.

Аннетт спрятала улыбку в бокале.

— Ну, понимаешь, ты умеешь, не знаю, делать то же, что и она?

Я решила облегчить ее ожидание.

— Насколько мне известно, нет, но, как говорится, еще не вечер.

Она заинтересованно расправила плечи.

— Значит, ты вступаешь в религию?

— Думаю над этим.

— Я считаю, стоит попробовать. Если у тебя есть хотя бы половина таланта твоей бабушки… скажем так, эта женщина была просто потрясающей.

Я кивнула и подумала обо всех людях, которых встретила до сих пор.

— Я много раз это слышала.

— Дай мне знать, если решишься. Я люблю спиритические сеансы. Все ведьмы проводят сеансы?

Это был отличный вопрос.

— Должна признаться, Пэррис, я пока не так уж много об этом знаю.

— Да без проблем. Я просто поинтересовалась. Это все так увлекательно.

— Согласна.

— Говоря об увлекательности, — сказала она, наклоняясь ближе. — А как насчет сказочного мистера Уайлдса?

— Роана? — уточнила Аннетт. — Так он существует?

Я уставилась на нее.

— Что заставило тебя думать, что он ненастоящий? Я рассказывала тебе о нем. Описала его во всех мельчайших деталях.

Она пожала плечами.

— Мне нужно увидеть такое чудо, чтобы в него поверить.

— Ты даже не представляешь, что упускаешь, — сказала Пэррис. — Я права?

Я рассмеялась.

— Ты определенно чертовски права.

— После всего, что с ним случилось и через что пришлось пройти в его трагическом прошлом, это чудо, что он держится так хорошо.

— Ох, — выдохнула я, наклоняясь ближе к ней, — а что именно случилось?

— Ты не знаешь? — ее глаза интригующе блестели, но Пэррис пошла погладить Инка и вместо того, чтобы продолжить рассказ, ахнула, когда в ответ получила пригоршню острых когтей. Она вскрикнула и отдернула руку.

— Инк! — я схватила руку Пэррис, чтобы взглянуть, а затем посмотрела на невоспитанное существо. — Плохой мальчик!

— Все в порядке, — ответила она, высвобождая руку из моей хватки. — Полностью моя вина. Думаю, стоит что-то приложить к царапинам. — Она встала, чтобы уйти. — Уже все равно за полночь.

Меня охватило разочарование. Я хотела узнать больше о сказочном мистере Уайлдсе и о том, через что ему пришлось пройти. Что ему пришлось преодолеть.

Мы с Аннетт встали, чтобы ее проводить.

— Спасибо, что заглянула, — сказала я. — Было весело.

Она развернулась и кивнула.

— И правда было весело, да?

Я мягко рассмеялась.

— Удивлена?

— Ой, нет, не в этом смысле. Просто… не знаю. Я не была уверена, что ты захочешь со мной тусоваться.

— Почему нет?

Она пожала плечами.

— Наверное, все дело в моей неуверенности.

Я даже не могла представить, что женщина вроде нее может страдать от таких проблем, но у каждого свои тараканы.

Последний раз взглянув на дом, она вздохнула и мечтательно сказала:

— Мне всегда нравился этот дом. В нем столько индивидуальности. Такой большой потенциал, — взяв меня за руку, она добавила: — Если ты когда-нибудь решишь продать его, пожалуйста, сначала позвони мне, ладно?

— Договорились.

— Нет, я серьезно. Я с удовольствие верну Перси его былое величие.

По какой-то причине, эти слова будто сняли тяжесть с моих плеч. По крайней мере, если бы я в конечном итоге продала дом, то знала бы, что он перешел к тому, кто любит его так же сильно, как и я.

— Спасибо тебе, Пэррис. Я буду иметь это в виду.

* * *

Двенадцать тысяч часов спустя я лежала без сна рядом с Аннетт, глядя в потолок и слушая ее тихий храп. Я понятия не имела, что делать. Еще один день, чтобы расторгнуть контракт.

Я любила Перси. Кто бы не полюбил? Ну, кроме миссис Рихтер, которая была в полном бреду. Вот серьезно, кто станет бояться дома? Как это вообще возможно? Мне он казался никем иным, как джентльменом.

Поскольку мой разум не отключался даже после двух бокалов вина, я решила, что еще не слишком рано для кофе. Надела тапочки и побрела на первый этаж. Видимо, мои привычки сна напоминали медвежьи. Я либо спала по несколько дней, либо не спала вовсе.

Налив в чашку кофе, я села за стол для завтрака, чтобы проверить электронную почту. Инк присоединился ко мне, свернувшись калачиком сначала у меня на коленях, а затем, наконец, на ноутбуке. Потому что это помогало. Я положила руку на стол, подперла ею голову и свободной рукой погладила кота. Он позволил мне, даже зашел так далеко, что обнюхал мой нос и рот, щекоча усами, исследовал свою последнего знакомую.

— Бьюсь об заклад, у тебя отбоя от подружек нет, а, большой парень? — его множественные шрамы доказывают, что из-за этих самых подружек он побывал во многих драках.

Я подумала о том, чтобы открыть приложение и связаться с бабушкой, но понятия не имела, спит ли она. И нужно ли ей спать вообще. Боже, я бы сделала гораздо больше, если бы мне не нужен был сон. Однако тонким морщинкам, которые начали образовываться вокруг моих глаз, нравилось, когда я не спала, и мне не хотелось давать им повод праздновать свое существование.

Пока Инк мурлыкал рядом со мной, я позволила своим векам закрыться. Сюрреалистическое существо подплыло ко мне как раз в тот момент, когда во входную дверь постучали. Я резко проснулась.

Этого. Не. Может. Быть.

Я решила, что знак «Посторонним вход воспрещен» не поможет. Пожалуй, куплю желтую ленту, какой огораживают места преступлений, и крест-накрест переклею ею входную дверь. Можно даже разбрызгать немного красной краски тут и там в случайном порядке, чтобы напоминало кровь. Это должно по-настоящему пугать людей. Давать им время подумать, прежде чем постучать, особенно в… я снова посмотрела на свое обнаженное запястье… в сколько-то там утра.

Я открыла дверь и обнаружила пожилого джентльмена. Ему, должно быть, было за семьдесят, и на его лице поселилась та самая паника, которую я слишком часто видела за последние пару дней. Я начинала ненавидеть этот взгляд. Было бы намного лучше, если бы я могла помочь этим людям. Но осознание того, что я ничего не могла сделать, вгоняло в ужасную агонию.

Мужчина удивленно моргнул, уставившись на меня, а затем спросил:

— Рути дома?

О нет. Мне нужно сообщить ему новости. Это будет отстойно. Я думала, все уже знают.

— Мне очень жаль. Рути умерла несколько дней назад.

Думаю, смысл моих слов дошел до него не сразу. Сначала он выглядел растерянным…а потом опустошенным. Будто я только что сказала, что ему осталось жить пять минут.

— Нет, — прошептал он, делая шаг назад. — Пожалуйста, нет.

Я бросилась вперед, чтобы поддержать его.

— Почему бы вам не войти? Давайте я принесу вам воды.

Он позволил мне тащить его всю дорогу до кухни.

Усадив его за стол, я достала стакан и бутылку воды из холодильника.

— Вот так.

— Она умерла? — спросил он, глаза увлажнились, а дряхлая кожа покраснела.

— Мне очень, очень жаль, — ответила я, присаживаясь рядом.

— Мне нужна ее помощь. — Выражение его лица у меня самой вызвало слезы.

— Может быть, я смогу что-нибудь сделать.

Мне следовало бы врезать самой себе. Я ничего не могла сделать, но желание облегчить боль этого человека было непреодолимо.

Словно заметив меня впервые, он поднес руку к моему лицу и провел кончиками пальцев по моей щеке.

— Ты Дэфианс, не так ли? Выглядишь в точности как она.

— В точности как она?

— Как Рути. Она рассказала мне все о тебе. У тебя такие же глаза. Такие же губы.

Почему-то его заявление вызвало прилив восторга. Я никогда в жизни не была похожа ни на кого. Некоторые люди говорили, что я похожа на одного из отцов или даже на обоих, но это не было настоящим сходством. Мы не были кровными родственниками.

— Спасибо. Так что происходит, мистер?..

— Тоум. Меня зовут Джамиль.

Я пожала его руку.

— Приятно познакомиться. Можете рассказать мне, что произошло?

— Моя жена, Сиам. Она пропала. У нее Альцегеймер и иногда она уходит из дому.

Тот болезненный страх, который я так сильно ощущала в последнее время, снова пробрался по моей спине, как гигантский паук под рубашкой.

— Обычно, я сразу же ее нахожу. Но не в этот раз. Я обыскал везде. На улице так холодно. — Он накрыл мою руку своей, его покрасневшие глаза наполнились слезами. — Я спал. Даже не знаю, как давно она ушла. — В конце концов, он не выдержал и дал волю слезам. — Но ты можешь делать это тоже, да? Ты можешь…находить вещи?

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, а затем их открыла.

— Мистер Тоум, мне очень, очень жаль. У меня нет тех же навыков, которые были у моей бабушки.

Он покачал головой.

— Нет, она сказала мне, что ты продолжишь ее дело. Что ты еще могущественней, чем она. Более сильная, чем кто-либо еще.

Я плотно сжала губы. Как черт возьми, Рути могла сказать такое? Она даже не знала меня. Я могла растерять весь талант, что у меня был. Что она думала, у меня был. Как она могла давать людям такую лживую надежду?

— Мистер Тоум, вы обращались в полицию?

— Да. Конечно, но Рути всегда… — Он встал. Его движения были медленными, будто он находился в шоке, и направился к двери. Я последовала за ним.

— Мне очень, очень жаль. Я надеюсь они найдут ее, мистер Тоум.

Взгляд, который он бросил на меня, мучительный взгляд, которым он меня одарил, разбил мое сердце и сжал легкие.

Я убью ее.

* * *

Как только я проводила мистера Тоума до его машины, где ледяной воздух пробрался сквозь тонкую ткань пижамы и впился в мою плоть, я поспешила вернуться в дом, пройти на кухню, где лежал ноутбук, и открыть приложение.

Она была мертва. Да, она уже была мертва. Но теперь будет еще мертвее. Уж я за этим прослежу.

Я включила видео и открыла рот, чтобы закричать, но ее уже не было. Я села, ошеломленная. На видео был только белый экран и больше ничего.

— Рути? — спросила я, насторожившись. Я ждала. Ничего. Тогда я запаниковала. — Рути!

Через минуту она появилась на экране, неухоженная, с растрепанными волосами. Значит ли это, что на том свете тоже спят?

— Ты где была? — спросила я, находясь в состоянии, близком к панике.

Она огляделась.

— Прямо здесь. Где еще мне быть?

— Тебя тут не было.

— У меня были дела.

— Бабушка, ты застряла внутри завесы, похоже, навечно. Какие у тебя могут быть дела?

После быстрого удивленного взгляда — почему ее удивила моя вспышка, я понятия не имела — она оправилась и с едва заметным намеком на улыбку сказала:

— Ну, у меня тоже есть жизнь, Дэфианс. — Она смахнула ворсинки с одежды и фыркнула. — Или была.

— Ты сказала мистеру Тоуму, что я продолжу твое дело. — Мой тон был резким. Напряженным.

— Я всем сказала, что ты продолжишь мое дело.

— Зачем ты это сделала? — я убрала волосы и уперлась лбом об стол. — Зачем ты дала людям ложную надежду?

— Ты? — спросила она, фыркнув. — Ложная надежда? Дэфианс Тиффани Дейн, я тебе повторяю…

— Да, да, я знаю. — Я подняла на нее взгляд. — Я ведьма. Я понимаю это, хотя до сих пор мы не видели ничего из моих предполагаемых способностей. А теперь весь город считает меня вторым пришествием.

Ее выражение лица смягчилось.

— Милая, что произошло?

— Мистер Тоум. Вот что произошло. А я не могу ему помочь.

— Ох, нет. Мистер Тоум?

— Да. Погоди-ка. — Я отпустила волосы и выпрямилась. — Ты сделаешь это. Ты ведь сможешь найти ее, правда? В смысле, ты же мертва. Разве вы не можете проходить сквозь стены и прочее?

— Нет, Дэфианс, так не бывает. То есть, может быть. Все, что я знаю — это то, что не могу просто так пересечь завесу. Вот почему мне пришлось создать заклинание. Чтобы я могла общаться с тобой.

— Получается, ты застряла на той стороне?

— Пока что. Даже если бы могла перейти, нет гарантии, что получится тебя видеть. Здесь все иначе.

— Что мне делать? — спросила я, несчастным тоном. Я не могла продолжать в том же духе. Люди приходят ко мне за помощью, а от меня столько же пользы, как от сетчатой двери на подводной лодке.

— Ты можешь это, Дэфни. Знаю, что можешь.

— Рути…

— Нет. Больше никаких сомнений. Держи эти чувства под контролем. Это чувство бессилия.

— Ох, эта малышка никуда не уйдет. Это я тебе гарантирую.

— Хорошо. Теперь, ухватись за это чувство и включи его. Используй его, Дэфианс. Используй его себе на пользу.

— То есть, типа, сделать его своей сучкой?

Она прикрыла рот изящной рукой и закашлялась, а затем сказала:

— Да, милая. Сделай его своей сучкой.

— Кого ты делаешь своей сучкой? — спросила Аннет, проходя на кухню и потирая глаза. — Боже, как светло. — Она надела очки. Те криво сидели на ее очаровательном носу, а каштановые волосы, собранные в хвост, торчали во все стороны, какие только можно себе представить. Она остановилась и нахмурилась. — Который час?

— Мне пора выпить кофе. А тебе — отправляться в постель.

— Нетушки. Я здесь для тебя. Для этого и существуют лучшие подруги. Я сделаю тебе кофе. Сколько вина я выпила?

— Достаточно для нас двоих.

— Всего лишь цифры. Я никогда не могла отказаться от хорошего вина.

Я смотрела, как она шаркает к чайнику, и мой разум, как и ее волосы, разлетелся во все стороны, какие только можно себе представить. В любом направлении, кроме того, в котором нужно было идти.

— Рути, что, если я не смогу этого сделать? — я несколько секунд грызла ноготь, а потом сказала то, о чем, как я была уверена, думали все. — Что, если все пропало?

— Дэфианс, — сказала она мягко, — посмотри на меня.

Я посмотрела.

— Прекрати грызть ногти.

Я уронила руку.

— Я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

— Ладно.

— На столе в столовой стоит серебряный поднос. Сходи за ним и принеси сюда.

— Ладно.

Открыв дверцу, я обнаружила серебряный поднос с серебряным чайным сервизом на нем. Убрав сервиз, я принесла поднос.

— Сделано.

— Убедись, что видишь в нем свое отражение, а затем прислони поднос к чему-нибудь.

Я прислонила его к держателю для салфеток.

Аннет села рядом со мной, снова пододвинув ко мне чашку с кофе.

— Это какое-то заклинание? — спросила она.

— Нет. Это будто пинок под зад. Дополнительный толчок, так сказать. Что ты видишь?

Выпустив воздух, я пожала плечами.

— Себя.

— Нет. Вообще-то, любовь моя, ты не видишь. Что сейчас перед твоим взором?

— Ладно, я вижу себя, только искаженную.

— Снова неверно.

— Рути, я не понимаю.

— Что ты видишь? Опиши мне эту женщину.

Я поджала губы и изучила женщину в отражении. Смотрела на все ее недостатки. Все ее изъяны. К сожалению, их было много.

— Я вижу женщину, которая настолько разорена, что не знает, откуда ей взять деньги на обед.

— Уже лучше. Что еще?

— Я вижу женщину настолько глупую, что она позволила коварному змею украсть у нее из-под носа все, ради чего она когда-либо работала.

— Что еще?

— Я вижу бездарного подражателя, которому не везет, он не в форме и у него заканчивается время.

— И именно поэтому, моя дорогая, ты не можешь призвать свои силы.

— Точно. Я поняла. Мне просто нужно увидеть прекрасного человека внутри и полюбить его таким, какой он есть, и все мои мечты сбудутся.

— Вовсе нет.

— О, слава Богу! — Мне не нужна была ободряющая речь моей дорогой покойной бабушки, какой бы замечательной она ни была.

— Дэфианс Дейн — прекрасный человек. И внутри, и снаружи. Но ей нужно заткнуться, сесть и обратить внимание на другую вещь, которая задерживается на ее периферии. То, что она отправила в угол. То, что она спрятала в самых темных уголках своего сознания. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. То, чего ты боишься больше всего, потому что оно такое темное, такое яркое и такое мощное, что изменит все, что ты когда-либо знала о мире, в котором живешь. А перемены, моя дорогая, хорошие или плохие, пугают.

— Я все слышу, — сказала Аннетт поверх чашки.

— Теперь, еще раз, скажи мне, что ты видишь, пусть само придет. Что видишь?

По какой-то безумно странной причине все, что она только что сказала, имело идеальный смысл.

— Дай себе всмотреться. Что ты видишь?

— Я вижу женщину, которая настолько разорилась, что ей некуда идти, кроме как вперед.

Я видела ее улыбку на периферии.

— Что еще?

— Я вижу женщину, которая позволила коварному змею украсть у нее из-под носа все, что она когда-либо заработала, поэтому ей приходится работать вдвойне усерднее, чтобы восстановить свою жизнь и вернуть то, что ей причитается.

Она скрестила руки, подняв подбородок.

— Что еще?

Я смотрела на искаженное отражение. Замедлила дыхание. Замедляла удары сердца. Мир ушел у меня из-под ног, и я услышала голос бабушки откуда-то издалека.

— А еще что, Дэфианс? Что еще ты видишь?

— Я вижу женщину королевской крови, которая может подчинить удачу своей воле. Она может формировать материю по своему усмотрению. Она может повелевать временем, чтобы оно исполняло ее волю.

— А что бы ты сделала, Дэфианс Дейн, чтобы помочь тем, кто больше всего в тебе нуждается?

Мой голос, хотя я и узнала его, казалось, исходил откуда-то из другого места. Я опустила голову, заглянула в собственные глаза и произнесла слова, которые не говорила с самого детства.

— Я бы сожгла весь мир.

И тут, словно кто-то другой или что-то другое управляло мной, я подняла руку к подносу и двумя пальцами начертила символ, причем движения были автоматическими. Символ не был похож на те, что показывала мне Рути. Этот был другим. Но был знаком мне до глубины души.

Сила.

Она струилась сквозь мои пальцы, искрясь и раскалывая ткань реальности. Свет струился из каждой нарисованной линии, пока символ не был завершен, а внутри меня не взорвалась сила, какой я никогда не чувствовала.

Моя душа, сама суть моего существа, загорелась.

Я не видела, какая она яркая. Не слышала, какая она громкая. Огни пронеслись сквозь меня, зажигая изнутри.

Никто не удосужился упомянуть… а было бы очень кстати… что это больно. Эта сила, ждущая во тьме. Она обжигала каждую клеточку моего тела. Боль была настолько сильной, что я не могла перевести дыхание. Я была пристегнута к электрическому стулу, который некому было выключить.

Я упала с небес на землю и, спотыкаясь, пошла к лестнице. Мне нужен был холод. Мне нужен был лед и снег, а потом хорошая мазь, потому что это оставило метку.

Кто-то кричал, и я поняла, что это я, только из другого места. Из другой плоскости существования. Это показалось мне странным, поскольку я явно находилась в этой. Может быть, мой голос перемещался в пространстве и времени? Или моя душа пыталась вырваться из тела, в котором была заперта.

Мои колени ударялись о ступеньки, и я поднималась по ним, спотыкаясь на каждой.

Я дошла до ванной и снова упала. Я просто хотела почувствовать прилив холодной воды. Чтобы успокоиться. Чтобы погасить пламя.

Не успела я проползти и дюйма, как почувствовала, что сознание ускользает. Плиточный пол приятно прижимался к моему лицу. Но этого было недостаточно. Я сгорю заживо здесь, на полу. Я знала это.

Затем я почувствовала, как меня обхватили руки. Они подняли меня с пола.

— Воды, — сказала я тому, кто меня подобрал. — Холодной.

Занавески для душа были отодвинуты в сторону, затем меня подняли над краем ванны на ножках. Сильные руки повернули ручки, и вода, сладкая ледяная вода, омыла меня.

Я подняла лицо к холодным струям и услышала его. Роан. Он обнял меня сзади и тихо заговорил мне в ухо, его теплое дыхание обдало мою щеку.

— С тобой все в порядке.

Его руки обхватили меня, как тиски. Крепкие. Непреклонные. То, как его тело прижималось к моему, было почти таким же успокаивающим, как холодная вода.

Я прижалась головой к его плечу и позволила воде погасить бушующий внутри меня пожар.

— С тобой все в порядке, — повторил он, его голос был чистым, как виски из Теннесси.

Я обхватила его руками и прижалась к нему. Он крепче обнял меня и притянул ближе, проводя ртом по моему уху и щеке. Он просто держал меня под струями ледяной воды, сам насквозь промокнув.

А затем меня будто бы стукнули по голове, как обезьяна Симбу в «Короле Льве». Это было реально. Это все было по-настоящему. Все, что сказала Рути, каким бы непостижимым оно ни было. Это все было по-настоящему.

Какая-то часть меня не верила в это. Часть меня задавалась вопросом, не жива ли Рути до сих пор, возможно, она говорила со мной по скайпу с виллы во Франции. И все же вот она я, на руках у бога, пока он поливает холодной водой из крана в физическом мире пламя, охватившее меня в духовном.

По всему телу разлилось какое-то чувство, но я не знала, какое именно. Изумление? Неверие? Воодушевление? Все вышеперечисленное?

Моя грудь вздымалась одновременно от облегчения и страха. Я выпрямилась и повернулась к нему. По его лицу стекала вода. Одной рукой он приглаживал волосы, а другой поддерживал меня.

— Это все на самом деле, — сказала я.

Он кивнул, и выражение осведомленности смягчило озабоченные морщины на его лице.

— Так и есть.

— Как такое вообще возможно?

Ухмылка, приподнявшая уголок его рта, снова разожгла во мне огонь, только на этот раз он сконцентрировался в глубине моего тела.

— Я здесь просто работаю, красавица.

Я издала придушенный смешок.

Он назвал меня красавицей.

Потом я поняла, что он полностью одет. Как и я. Мы оба были насквозь мокрые.

— О Боже, мне так жаль. — Я раздвинула занавеску и потянулась за полотенцем, чуть не упав три раза, чтобы добраться до него. К счастью, он еще не отпустил меня.

Я накинула полотенце ему на голову и насухо вытерла лицо, а затем протерла волосы. Оно облегало его плечи, как у боксера, выходящего на бой.

Затем я схватила его за плечи и заглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, ради всего святого, скажи мне, что это не испортит твой килт.

Он рассмеялся.

— Все будет хорошо.

Спасибо, Иисусе.

— Лучше? — спросил он.

Я кивнула.

Он выключил воду, затем снял полотенце со своей шеи и высушил мое лицо, нежно проводя им по коже. Затем сжал им мои волосы, выжав почти всю воду.

Чтобы сделать это, ему пришлось обхватить меня, и я положила руки ему на грудь, чтобы удержаться. Его рот был великолепен, губы полнее, чем у большинства мужчин, и вылеплены абсолютно безупречно. Я потянулась и провела по ним кончиками пальцев.

Удивленный, он остановился и посмотрел на меня сквозь мокрые ресницы. Словно выстрелил горячими кинжалами прямо в мой живот.

Медленно, словно желая насладиться моментом, он наклонил голову, его губы приблизились к моим настолько, что между нами проскочило электричество.

Затем он остановился. Его брови сошлись, и он выровнял нас, наклонив голову в сторону.

— Твоя бабушка. Она зовет тебя.

Я тоже прислушалась. Ничего не услышала. И все же…

— Наверное, мне лучше вернуться.

Он кивнул, но прежде чем я успела пошевелиться, он поднял меня на руки и перенес через бортик, поставив на резиновый коврик. А затем с легкостью выбрался сам, чтобы убедиться, что я твердо стою на ногах.

— Спасибо, — сказала я, но слова прозвучали так пусто, что отдались эхом. Как можно благодарить кого-то за спасение жизни?

Он обернул полотенце вокруг моих плеч.

— Не упоминай об этом. Я буду рад помочь тебе принять душ в любое время.

Меня пронзила дрожь, и я поняла, что должна убраться оттуда, пока не набросилась на него. Я поспешила к двери, но не удержалась и бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы еще раз взглянуть на него. Мокрая футболка, облегающая холмы и долины его мышц, — это было нечто. Если я когда-нибудь открою бар, то обязательно буду устраивать конкурсы мокрых футболок.

Он наклонил голову, как будто ему было интересно, почему я так на него смотрю. Когда-нибудь мне придется ему объяснить.