Наперегонки с ветром. Первое дуновение

Глава 3

Небо за окном начинало сереть.

До прозрачности чистый и слишком тяжелый для октября рассвет недвусмысленно намекал, что пора подниматься, но я продолжала лежать.

Желание встать и начать делать хоть что-то было почти нестерпимым, но тело отказывалось подчиняться, как будто застыло.

У Кайла в самом деле не было причин приезжать в Совет. Тем более — задерживаться здесь.

Мысль об этом была не нова, и уж точно она не стоила того, чтобы не сомкнуть глаз.

И всё же, несмотря на очевидную усталость и потребность выспаться, уснуть мне так и не удалось.

Если Йонас ему написал…

Мастер Совета мог вызвать к себе любого, кто представлял для него интерес, и проигнорировать этот вызов было себе дороже. С тех пор как он, опасный, по общепринятому мнению, головорез, сумел наладить с королем если не хорошие отношения, то благоразумный нейтралитет, полномочия Совета расширились до невиданных прежде пределов.

Разумеется, возможность испортить жизнь неугодному была у Совета и раньше. Перекрыть силу, без которой тот не мыслит своего существования, сделать изгоем, лишить возможности жить так, как жил прежде — все это было не просто возможно, а делалось без малейшего сомнения, будь на то необходимость или просто чье-то непреодолимое желание.

Однако существовала определенная разница между тем, чтобы делать в тайне, и официальной позицией организации.

Даже с таким, как Кайл провернуть подобное ничего не стоило.

И все же до сих пор Йонас его не трогал.

Тот единственный раз, когда он разыскал нас, чтобы предложить ему присоединиться к Совету, был скорее личной и относительно дружеской встречей.

— Просто любопытно, почему именно сейчас?

— Не мог же я пригласить ваше сиятельство, пока работа не была доделана.

— Благодарю покорно. Играй в это сам.

— Ты можешь взять ее с собой. Это последнее предложение.

Их разговор я подслушала, стоя за дверью.

Презрения, с которым такой учтивый в момент знакомства со мной Йонас бросил это «ее», было настолько забавным, что пришлось уйти, дабы не выдать себя легко ощутимым в маленьком доме весельем.

Кайл, разумеется, знал. Если не почувствовал мое присутствие, то догадался, что я слышала.

Проводив новоиспеченного Мастера, он молча потянул меня в спальню, ничего не объясняя, не извиняясь за него и уж точно не спрашивая, хочу ли я поехать.

Его «нет» было однозначным и не подлежащим обжалованию.

Как много в этом плане могло измениться за семь лет?

Как выяснилось, даже за год могло измениться очень многое.

Запретив себе даже мельком думать об этом, я обхватила левой рукой правое запястье и медленно растерла большим пальцем оставшийся на нем шрам.

Спустя три года после того разговора я приехала в Совет одна, и во время нашей встречи Йонас был безупречен. Не падая до того, чтобы делать вид, будто меня не узнал, он держался спокойно и вежливо. Быть может, чуть приветливее, чем со всеми прочими.

«Мы не нравимся друг другу, но можем быть друг другу полезны» витало в воздухе, но так и не вылилось ни в завуалированные оскорбления, ни во взаимные попытки друг друга продавить.

И все же я была уверена, что не смогу продержаться при Совете долго. Рассчитывала на полгода в лучшем случае. В идеале — хотя бы одну зиму.

Кто бы мог подумать, что все обернется так.

Семь лет назад, раскланиваясь на прощание с почти издевательской любезностью, ни он, ни я не смогли бы предположить, что однажды все зайдет так далеко, как оно зашло теперь.

И все же.

Точно так же, как Кайл игнорировал Совет, Мастер Совета игнорировал Кайла. Путешествуя без оглядки на них, мы все же не напрашивались на встречи, а Йонас ни разу не потребовал от него ни дани, ни самой маленькой услуги в знак подтверждения того, что, стоя особняком, он все же признает авторитет организации.

Почему именно теперь?

Выводы напрашивались не самые утешительные, хотя и ожидаемые.

Где-то внизу за окном в первый раз прокричал петух, и, сделав глубокий вдох, я заставила себя встать и скинуть халат.

Остатки вчерашнего брусничного пирога, благородно добытого Матиасом в неравном бою с главной кухаркой, вполне сошли за завтрак, так что во двор я спустилась уже во вполне нормальном настроении. Даже способность мыслить ясно не подводила после бессонной ночи.

Нужно было заниматься делом, и это, дело, к счатью, уже дожидалось меня, держа под уздцы оседланных и полностью готовых к новому дню Коня и Искру.

Стоя не посреди двора, но на открытом месте и, кажется, намеренно привлекая к себе доброжелательные и не слишком взгляды, Гаспар разговаривал с Петти.

Девочка тоже училась, и в перспективе могла стать хорошей травницей. Не просто хорошей, а одной из лучших. В свои неполные пятнадцать она уже начала превращаться в девушку — за последний год ее грудь заметно округлилась, а лицо немного вытянулось, теряя детскую несуразность.

Она уже начинала нравиться многим. Подчас — даже слишком сильно.

Внимательно слушая ее, Гаспар сдержанно улыбался и кивал, как старший друг или даже брат.

Ни тени угрозы или высокопарного обещания защиты.

Настолько непринужденно, что его способность пристрелить любого, кто попробует причинить ей вред, невзирая на последствия этого поступка, была восхитительно очевидной.

Я даже сбавила шаг, чтобы лишнюю минуту полюбоваться им таким, и тут же малодушно пожалела о том, что провалялась в постели. Его лицо в момент встречи с Нордом стоило увидеть.

А впрочем, он наверняка видел его вчера.

Видел, и потому так рвался отвести Искру в конюшню самостоятельно.

— Доброе утро! — я улыбнулась и ему, и девочке.

— Леди Элисон! — Петти едва не подпрыгнула на месте и, кажется, лишь чудом не бросилась мне на шею.

Последние два месяца были не лучшими для меня.

Что уж говорить про годы, если за считанные недели все может так сильно измениться…

Однако для нее все осталось по-прежнему.

Обладая весьма скромными способностями и будучи расположенной к тому, чтобы говорить с травами, она мечтала стать настоящим специалистом и работать наравне с мужчинами.

Вернее, наравне со мной.

В свете всего случившегося за последнее время у меня так и не повернулся язык сказать ей, насколько это глупо.

— Можно мне с вами на стрельбища?

Она спрашивала об этом всякий раз, когда мы встречались поутру.

Возможно, ради этого она и стала первой из кадетов, кто проявил инициативу и попытался сойтись с Гаспаром.

Словно продолжая начатую давно игру, я покачала головой и, не тратя время попусту, поставила ногу в стремя.

— Не в этот раз, дорогая. У тебя занятия через час.

Петти даже не кивнула, просто проводила меня взглядом, чистым и восхищённым.

Если так пойдёт и дальше, зимой придётся поднять этот вопрос. Выбрать момент, когда Мастер будет расслаблен и благодушен, и обговорить с ним последствия, которые могут грозить ей в случае, если она не остановится. А также все возможные выгоды, которые способно принести Совету ее сумасбродное желание.

Предчувствуя перспективу обсуждать очевидные и не самые приятные вещи, я пустила Искру в галоп сразу же, как только мы выехали за ворота.

Гаспар нагнал меня минуту спустя.

Холодный утренний ветер бил в лицо, и ему едва ли нравилось это ощущение, но он предпочел не отставать. Держаться уже по привычке чуть позади, но рядом.

Эта его готовность следовать за мной неотступно и не интересуясь направлением должна была бы раздражать, но вместо этого рождала где-то под ребрами давно забытое тепло.

Несколько дней, проведенные в той малоприятной глуши, и даже их еще менее приятные последствия стоили того, чтобы его встретить.

Совет, каким он его увидел, оказался не лучшим местом для того, чтобы учиться держаться с людьми на равных, и все-таки он делал успехи. Дурные привычки привыкшего жить особняком проклятого деревенского мальчишки слетали с него, как шелуха с лука, и, помимо этого непривычного тепла, я все больше начинала испытывать что-то, подозрительно похожее на гордость.

За него, за собственный правильный выбор.

Постепенно привыкая жить свободно, он учился и получать удовольствие от этого.

И лишь теперь он начинал походить на того, с кем можно было бы отвлечься ненадолго от досадной реальности на случайном сеновале.

Парадоксально, но именно теперь нам обоим не хотелось.

Не потому даже, что тем единственным разом я привязала его к себе недопустимо сильно, а потому что он, Нечистый бы его побрал, стал для этого слишком…

Возможно, стоит попросить Матиаса его встряхнуть. Быть может, и правда вывести на прогулку по борделям.

Представив себе бывшего святого брата в соответствующей обстановке, я не стала даже пытаться подавить улыбку.

Приходилось признать, что идея откровенно плоха.

Будь Гаспар в меня влюблен, остудить дурацкий юношеский пыл было бы просто.

Что делать с верным, как подрастающий щенок другом, я пока не представляла.

А представить, между тем, стоило. И сделать это, в связи с изменившимися обстоятельствами, следовало как можно скорее.

К примеру, завтра. Когда я все-таки высплюсь и в голову перестанет лезть всякая чушь.

Ворота, за которыми начинался полигон для стрельбы, уже были приветливо распахнуты. Многие предпочитали тренироваться пораньше, чтобы не занимать этим день.

Лично мне нравилось приезжать затемно, но для Гаспара время заниматься подобным еще не пришло. Если не сбавим оборотов, можно будет попробовать зимой — в конце концов, что может быть эффективнее, чем обучение в чрезвычайных условиях.

Оставив лошадей трогательно заспанному Петро, дальше мы пошли пешком.

Я не торопилась, восстанавливая дыхание после бешеной скачки и приучая мальчишку к тому же собственными примером.

Дозировать нагрузки.

Не торопиться и просчитывать следующий шаг.

Обязательно оставлять запас здравомыслия и сил на то, чтобы этот шаг сделать.

К счастью, ему ни разу не пришло в голову даже в шутку над этим посмеяться.

Отведенное для оттачивания навыка стрельбы поле было разбито на несколько секторов по пять мест в каждом. Расстояние между ними было сравнительно небольшим — оптимальным, чтобы люди не мешали друг другу, но достаточным, чтобы при необходимости разместить одновременно небольшой полк.

Несколько человек уже заняли позиции и били по мишеням, не глядя ни на что вокруг.

Торен и Дороти встали рядом — конечно же, даже выбравшись из спальни, не могли разлучиться.

Гэвис и Люк заняли по целому сектору каждый.

Я всегда предпочитала более уединенные места. Идти до них было дольше, но по пути можно было собраться с мыслями, а вероятность с кем бы то ни было соседствовать снижалась в разы.

Гаспару я по началу предлагала выбор, но оказалось, что он эти предпочтения разделял.

Еще одна бесполезная и общая для всех закоренелых одиночек привычка.

Нынешнее утро пахло уже не осенней прохладой, а маячащем где-то в отдалении первым легким морозом. Краем глаза я заметила, что мальчишка поежился, поднял воротник куртки выше, но сама делать ничего подобного не стала.

Темное время года в этих краях было суровее, чем на его родине, да и наступало раньше.

Правильнее было просто порадоваться тому, что первую осень в большом мире он встретит в комфорте.

Мы благополучно добрались до предпоследнего от края тренировочного поля сектора, и я на ходу потянулась к своему пистолету, намереваясь сегодня не давать Гаспару времени на то, чтобы разогреться и настроиться. В случае реальной опасности у него такой возможности не будет.

Пальцы привычно легли на рукоять, а взгляд точно так же по привычно скользнул по окружающему пространству еще раз, и секунду спустя мне захотелось выругаться вслух.

Последний сектор был занят Кайлом.

В момент, когда я, — слишком, мать его, поздно, — его заметила, он как раз прицеливался. Неспешно, почти вальяжно.

Секундное промедление. Выстрел.

Несмотря на утреннюю прохладу, не было ни сюртука, ни тем более платка. Только жилет по рубашке.

Он, оружие в его руке и мишень.

Ничего и никого лишнего.

Стрелять в свое время меня научил тоже он.

Будучи хорошо осведомленной о его меткости, я понимала, что специалисту Совета требуется больше. Особенно — после трех лет простоя и оседлой жизни без видимых опасностей.

Расстояние между нами было достаточным, чтобы не заметить приветственный кивок, даже если бы таковой случился. Но слишком маленьким, чтобы не разглядеть пистолет.

Сравнительно небольшой, красивый и удобный автоматический восьмизарядный пистолет, какие были только у специалистов Совета.

Отличное оружие…

Остановившийся рядом Гаспар посмотрел на меня так внимательно, что это стало почти смешно.

— Мне кажется, ветер сильный. Может, выберем другое место?

Я вскинула на него непозволительно тяжелый взгляд, под которым ему сделалось предсказуемо неловко.

— По-моему, в самый раз. Скоро похолодает, нам придется перейти в закрытый зал. Пока тебе нужно заниматься в реальных условиях.

Он сделал откровенно плохую попытку, и мне пришлось себе напомнить, что он в этом точно не виноват.

Это мне следовало с самого начала быть сдержаннее.

Соотнеся силу ветра с дальностью, на которую мальчишке придётся стрелять, я всё же направилась к мишени, чтобы переставить её ближе, и, сообразив, что я намерена делать, Гаспар тут же бросился следом.

Не поднимать тяжести, если рядом есть он. Разумеется.

По-хорошему, следовало его за это одернуть. Дать выход подступившему раздражению, а заодно и отвадить от подобного раз и навсегда.

«Заткнись, Элисон».

— Скажи, насколько далеко, я сам поставлю, — он всё-таки перехватил мишень за две ножки.

Оставалось либо в буквальном смысл драться с ним за право тащить её, либо отступить.

— И что в это время, по-твоему, должна делать я?

Ветер трепал уложенные в тугую свернутую косу волосы, но не вырывал пряди из причёски. А ведь сейчас пришлось бы очень кстати.

То ли от недосыпа, то ли под слишком тёмным и до неприличия пристальным взглядом Гаспара мне отчаянно хотелось куда-нибудь деть руки.

И ради собственного же и не только блага следовало занять их пистолетом.

— Я думал, ты захочешь поздороваться. Это было бы вежливо, — он понизил голос, хотя нас совершенно точно никто не мог слышать.

Интонация, с которой он это произнёс, оказалась настолько знакомой, что я едва не рассмеялась. Сдержалась только потому, что он едва ли узнавал её сам.

— Отвлекать человека во время стрельбы опасно и невежливо. А тебе не мешало бы сосредоточиться.

Глаза Гаспара потемнели ещё больше, настолько, что зелень сделалась почти болотной, чересчур густой, а потом он быстро выдохнул и сделал шаг назад.

— Но ты же не откажешься быть первой?

Отказаться, конечно же, следовало.

Начав учить его, я взяла себе за правило либо отстреливать оставшиеся невостребованными патроны, либо делать несколько выстрелов в промежутках, когда он отдыхал, попутно показывая ему, как надо.

На первый взгляд благополучно разрешившаяся для меня ситуация всё ещё оставалась слишком подвешенной и не допускала возможности того, чтобы меня видели перед мишенями.

Всегда найдется дурак, способный отметить вслух, как быстро я заскучала. А из этого могло выйти только одно — никому ненужное обилие разговоров и склок.

И всё же сейчас мы были почти одни.

Кайл в этом смысле был не в счёт. Во-первых, потому что ему откровенно не было дела до происходящего в соседнем секторе. Во-вторых, потому что подобного рода сплетни его едва ли интересовали. Вернее, наоборот.

Так или иначе, момент позволял допущение некоторых вольностей, и после секундного раздумья я во второй раз потянулась к пистолету.

Спасибо Йонасу, не позволившему командиру Бергу отобрать у меня боевое оружие за ненадобностью.

Для себя я предпочла бы более дальнюю мишень, но нести её обратно было глупо. Да и не в меткости сейчас было дело. Мне просто нужно было малодушно выпустить пар, а Гаспар готов был тратить своё бесценное время на то, чтобы меня подождать.

Полный и однозначный непрофессионализм наставника.

Дилетантство, если быть точной.

— Почему он приехал?

Заданный тихо и очень серьёзно вопрос грянул над ухом не хуже выстрела.

Глупо было ожидать, что он его не задаст.

— Йонас ему написал. Приказал явиться немедленно, — я сняла пистолет с предохранителя, и всё-таки не утерпела, посмотрела на Гаспара ещё раз.

Осознав собственную оплошность, — как минимум одну из них, — он заметно побледнел, веснушки проступили ярче. Однако отступать он не собирался.

— Зачем?

А вот это была уже наглость. За неё его точно нужно было поставить на место. Объяснить, насколько это не его дело, и что никто не давал ему права совать нос в такие вопросы.

Вместо этого я подняла пистолет и прицелилась. Ветер и правда был сильный.

— Думаю, пистолет в его руках более чем красноречив.

Я сказала это больше себе, чем Гаспару. Увиденное нужно было уложить в голове.

Если Кайл на это согласился, — а он уже очевидно согласился, либо того хуже, поддался на шантаж, — ничего хорошего ждать не приходилось.

Гаспар вздохнул слишком шумно. Украдкой, и правда незаметно бросил взгляд через плечо.

— Ты не хочешь его спросить?

Судя по тону, под «ним» подразумевался Йонас, с отношением к которому мальчишка до сих пор не определился.

Выстрел.

Мимо, разумеется.

Я тряхнула головой и прицелилась снова.

Рассказывать ему о том, как мы с Мастером поговорили вчера, точно не стоило.

— Не думаю, что он станет передо мной отчитываться.

Резкий порыв ветра.

Край мишени.

Гаспару стоило определённого труда не поежиться, и всё же он справился.

Повернулся в сторону мишени, слишком сильно сжал губы, немного прищурился.

— Ты думаешь, он хочет заменить тебя им?

Я опустила руку с пистолетом, разглядывая его лицо и даже отчасти любуясь.

Приятно было знать, что я не ошиблась в нём. Как всякий алмаз, он, разумеется, нуждался в огранке, но думать, учиться и сжигать за собой мосты он уже умел.

Гаспар ждал, позволяя мне собраться с мыслями и определиться с формулировкой.

Мы оба знали, что попусту тратим его время. Как знали и о том, что он сделал хорошее предположение.

Мне самой в первый момент пришло в голову именно это.

Пусть имя Кайла и не попало ни в один протокол, ни разу не прозвучало на заседаниях Совета, которые правильнее было бы назвать судилищами, Йонас знал.

Он понимал, что там, где окажется Нильсон, я не сумею остаться беспристрастной — приходилось смириться, с тем, что он знал об этом лучше, чем я сама.

Оказавшись вынужденным дать мне работу, он ни разу за четыре года не пытался придраться ко мне намеренно или припомнить способ, которым я её получила.

Напротив, самые интересные задания, ограниченная лишь здравым смыслом свобода действий и практически неподотчетный бюджет — всем этим я, в отличие от многих проверенных специалистов, пользовалась сполна.

И всё же женщинам в Совете было не место. Прошлое лето доказало, что исключений из этого правила для организации не бывает.

Останется ли он хорошим Мастером, если согласится довольствоваться ученицей Кайла, имея возможность работать с ним самим?

Я бы на его месте, скорее всего, не стала.

Мы успели узнать друг друга достаточно хорошо, чтобы ему не потребовалось говорить об этом вслух.

Такой исход стал бы закономерным, и, к счастью, у меня ещё было время на то, чтобы изменит планы, которые прямо сейчас ломал.

Но Гаспару думать об этом было рано.

Я снова повернулась к мишени, подняла руку, прицеливаясь.

— Ты знаешь, что такое Королевская Академия?

Опасный был разговор. Ненужный, лишний.

Вот только перед глазами отчётливо встала и без того незабытая безобразная сцена, развернувшаяся во дворе в пасмурный сентябрьский день: его испачканное кровью из разбитого носа лицо, вопящий незамысловатую чушь о том, что зароет его Льюис с очаровательно разбитой скулой. Матиас, Жак, Стивен и Хольц, прибежавшие, чтобы разнять их, быстрее, чем я.

Йонас тогда не стал разбираться в причинах, просто отправил обоих на неделю мести двор.

Позвавший меня вечером на кружку пива Стив сказал, что Льюис додумался спросить мальчишку, как быстро я ему дала.

Он был одним из немногих, с кем у меня сложились почти приятельские отношения.

Единственным, кто пообещал заткнуть недоумку пасть так, чтобы не привлекать к этому больше внимание Мастера.

Однако спустя десять дней после того, как наказание Гаспара закончилось, случился Эд, надумавший поинтересоваться, как это было и кто первым до этого додумался, — наглый он или недотраханная я, — и Гаспар вернулся во двор ещё на две недели.

Я подозревала, что Матиас всё же пустил в ход запрещённый приём и объяснил ему, что этими попытками отстоять мою честь он мне только вредит.

Так или иначе, драки, расположенности к которым я в мальчишке не подозревала, прекратились, но я не верила, что Гаспар смирился и притих, не желая снова торчать на улице с метлой.

А вот в его самоубийственную готовность огрызнуться даже на Кайла — вполне.

В конце концов, однажды он уже попробовал это сделать.

Кто сказал, что во второй раз тот снова сделает вид, что не заметил?

— Закрытая школа для благородных юношей. Там дают лучшее образование в стране. Чтобы поступить туда, нужно многому… соответствовать.

Он отчитался так серьёзно, как будто пытался доказать мне, что не деревенщина и не болван, и я все-таки почти улыбнулась.

Рука затекла на весу, прицелиться как следует, отвлекшись на непрошенные размышления, не получилось, и я начала сначала — встряхнула кисть, сосредоточилась на мишени.

— Йонас не соответствовал. Как минимум тем, что поступил в шестнадцать, хотя все поступают в четырнадцать. Их поселили вместе, потому что с ними обоими больше никто не захотел жить.

Рассказывать ему об этом было рискованно. В первую очередь, потому что никому из упомянутых это не понравится.

И все же Гаспар даже переступил с ноги на ногу и забыл о ветре, весь обращаясь вслух.

— Почему?

Выстрел. Двойка.

На этот раз я сумела сдержаться улыбку, глядя на него.

— Ты помнишь своего соседа из деревни, Этьена?

Его лицо дрогнуло, но секунду спустя растерянность сменилась во взгляде пониманием.

— Да. Малоприятный тип.

Я кивнула и дослала в ствол еще один патрон.

— Вообрази, что он представлял из себя в четырнадцать.

Прицелиться, дождаться нового порыва ветра, чтобы стало интереснее.

— Позволишь мне этого не делать?

В наигранном стыде, с которым он об этом попросил, было столько уже не мальчишеской, а взрослой иронии, что от удовольствия я попала в пятерку.

— Он говорил, что это было весело. Неделю они к обоюдному удовольствию только дрались. Потом по молчаливому соглашению решили, что другой имеет право на существование. Обучение длится три года, так что в Академии их запомнили хорошо. Так хорошо, что многие добропорядочные подданные Его Величества, имеющие к ней отношение, по сей день осеняют себя Спасительным знамением при одном только упоминании Совета, которым управляет Йонас.

Гаспар помолчал, а потом приблизился ко мне и тоже достал пистолет.

— Ты говорила, что у них сложные отношения.

Прицелился, выстрелил. Не попал.

— Я полагала, что Совет слишком тесен для них двоих, — сделав вид, что не заметила, я спустила курок.

Пуля пробила мишень аккурат рядом с предыдущей оставленной мною в ней дыркой.

Гаспар пристыженно опустил взгляд.

Он ждал продолжения, а мне нужно было дослать еще один патрон.

— Он осел в вашей дыре из-за проблем, с решением которых не хотел возиться.

— Какие у него могут быть проблемы? — на этот раз изумление в голосе мальчишки было неподдельным.

Я повернулась к нему, чтобы ветер даже ненароком не разнес мои слова дальше, чем было позволительно.

— За его голову была объявлена награда. Миллион.

Секунду Гаспар соображал, а я могла насладиться тем, как его брови взметнулись вверх.

— Не то чтобы я сомневался в способности этого человека довести кого угодно, но… Кому нужно было так насолить?

На этот раз я отчетливо услышала в его интонациях несвятого брата, и это стало поводом, чтобы подавить еще одну улыбку.

— Младшему брату одного очень влиятельного графа. Тот господин прижил ребенка вне брака и хотел, чтобы Кайл решил эту проблему. Бескровно, если понимаешь, о чем я.

Гаспар понимал.

От его веселья не осталось и следа, а взгляд снова начал темнеть.

— Но он на это не согласился? — уверенность пополам с надеждой и необъяснимым удовлетворением.

Я пожала плечами и снова переключила внимание на заждавшуюся нас мишень.

— Разумеется, нет. Он никогда бы не испачкался в подобном. А вот для Йонаса такие вещи — личное. Так что оставалось просто посидеть и подождать, пока досточтимый лорд Тэван обратиться со своей маленькой проблемой к Мастеру Совета. А тот примет единственно возможное для себя решение.

— Он что, это сделал? — тон Гаспара в очередной раз изменился.

Мысленно выругавшись, — теперь уже исключительно на себя, — я снова развернулась к нему, чтобы видеть глаза. А еще — мгновенно ставшую напряженной позу и почти обескураженное выражение лица.

— Лорд Тэван приезжал в Совет, чтобы встретиться с Мастером Йонасом. А на обратном пути свернул себе шею, упав с лошади. К счастью, он успел отписать Совету целое состояние, но никто из наших специалистов не принимал от него заказ.

Мальчишка выдохнул. Медленно, с до неприличия очевидным облегчением.

— Это значит…

— Это значит, что у Йонаса есть несколько весомых поводов испытывать недовольство, — убедившись, что сложный момент миновал, я в очередной раз прицелилась и выстрелила.

Восемь.

— Из-за того, что Кайл прикончил того типа его руками?

Это был первый раз, когда Гаспар назвал его по имени.

Первый, который я слышала.

Не обезличенное «ты» или «он», не заведомо бестолковое «Этьен», а Кайл.

Я облизнула высушенные ветром губы.

— Если бы он не поделился этим удовольствием, Йонас бы точно не простил.

Секунду Гаспар думал, а после качнул головой.

— Я не понимаю.

Это было настолько честно, что я с трудом сдержалась от того чтобы хлопнуть его по плечу.

— Я тоже не всегда.

В моей обойме оставалась еще одна пуля. Выпустить её, и хватит на сегодня.

Повернувшись к простреленной мишени, я окинула её хмурым неудовлетворенным взглядом.

Не хотелось бы за время вынужденного бездействия потерять форму. Если так пойдёт и дальше, придётся и правда выезжать из замка по ночам.

— Выходит, это всё из-за пожаров?

На этот раз Гаспар намеренно понизил голос.

Он так и сказал, — «пожаров». А не «потому что вы трахались без ума и памяти, и из-за этого ты пропустила всё, что пропускать не имела права».

Поразительная деликатность.

Этот мальчишка, — как, впрочем, и Матиас, — и без того знал так много, что за это его можно было бы пристрелить.

Не стоило усугублять эти знания.

И всё же я повернулась, настраиваясь на цель, а заодно и собираясь с мыслями, чтобы сказать ему правду правильно.

— Йонасу плевать на пожары. И на их последствия тоже плевать. Но случившееся ударило по репутации Совета, а она должна быть безупречна. Пока я не споткнулась о своё прошлое, подобного не происходило. Поэтому к Кайлу у него могут быть счёты, которых нет ко мне.

Выстрел.

— Как будто тебе и так мало досталось.

Я рассеянно улыбнулась, потому что на этот раз попала в десятку. Ровно в центр мишени.

Не стоило портить настроение ему и себе, напоминая, что я-то как раз получила по заслугам.

— Это не важно. Всё это я говорю тебе для того, чтобы ты усвоил: им доводилось спать под одним одеялом, есть с одной тарелки и видеть друг друга в таких состояниях, о которых нельзя рассказать никому третьему. Они сами разберутся. И я не хочу, чтобы это даже случайно, даже самым косвенным образом коснулось тебя. Ты понял?

Теперь пришло время посмотреть ему прямо в глаза.

Гаспар ответил не сразу.

Он стиснул зубы, как если бы подбирал аргументы, чтобы выразить мне своё несогласие, но потом всё-таки кивнул, не отводя глаз.

— Да. Я сделаю как ты скажешь.

Сомневаться в этом не приходилось, и от этого стало почти легко.

— Вот и молодец. А теперь вперёд!

Менять мишень было хлопотно — проще было перейти на соседнюю позицию.

Гаспар кивнул еще раз и, не дожидаясь, чтобы с места двинулась я, побежал, чтобы перетащить конструкцию.

На небольшом отдалении раздался выстрел, на который я не стала оборачиваться. Мало ли специалистов…

Сучий Йонас.

Твою же мать.

— Готово, — Гаспар вернулся и едва ли не вытянулся передо мной.

Я успела узнать и хорошо запомнить этот его взгляд. Так он смотрел, когда ему отчаянно не хотелось что-то делать, но как увильнуть он не знал.

Притворившись, что не поняла и не заметила, я отступила на шаг, сделала приглашающий жест рукой.

Он посмотрел себе под ноги, но так ничего и не сказал, вытащил пистолет.

Секунду, две, три.

Мальчишка целился, а мне всё больше хотелось отвесить ему короткий унизительный подзатыльник, потому что рука у него едва заметно, но дрожала.

Можно было спросить, в чем дело.

Можно было позвать по имени с тщательно выверенной интонацией и заставить тем самым забыть обо всём на свете, помимо моей просьбы.

Вместо этого я просто смотрела и ждала, когда он с собой справится.

Третья минута.

Гаспар не смог.

Он опустил оружие и посмотрел на меня так виновато, как будто это он выбил меня из колеи, а не наоборот.

— Я не могу.