Наперегонки с ветром. Первое дуновение

Глава 9

Я была уверена, что не сомкну глаз, но уснула, едва моя голова коснулась подушки.

Мне не виделись кошмары, и я не вскакивала от каждого шороха, но проснулась на рассвете с неожиданно ясными мыслями.

Первым моим желанием было броситься к Искре, но уже между ванной и дверью я вспомнила о том, что Кайл запретил.

«Если хочешь ей помочь и узнать, кто это сделал, не лезь в конюшню до вечера».

Послушаться его или сделать по-своему, — вопрос оказался до отвращения актуален.

Пять лет минуло с тех пор, как наши отношения подразумевали хоть какую-то его ответственность и его право решать за меня.

Едва ли он это учитывал, отдавая подобные распоряжения.

Вот только, к собственному сожалению, я всё ещё слишком сильно, — абсурдно безоглядно, — верила в то, что он знает лучше.

Если Искре нужно было отдохнуть от меня для того, чтобы он мог искать виновного, я готова была сцепить зубы и потерпеть.

Сколько угодно, если это хотя бы гипотетически могло пойти ей на пользу.

У меня всё ещё были обязательства, которые никто не отменял, а мои шансы узнать имя виновного первой заведомо оставались выше. Как минимум потому, что я жила здесь много дольше и могла представить, от кого и каких выходок следует ждать.

За разрешением на то, чтобы взять сегодня Огонька, следовало зайти к дежурившему в конюшне Матиасу, но я предпочла этого не делать. В конце концов, отказа такая просьба не предполагала точно, а навредить Искре я не хотела.

Бывший мой конь стоял в большой общей конюшне и, увидев меня, фыркнул как будто с лёгким укором — он не понимал, куда и почему его загнали на ночь. Догадывался, быть может, что происходит что-то нехорошее, но справедливо полагал, что разобраться с этим должны люди.

«Кому здесь ты настолько встала поперёк горла, чтобы за это можно было убить твою лошадь и пытаться выжить будущего любовника».

Он был настолько восхитительно самоуверен, что даже злиться не хотелось.

Нравилось мне это или нет, но они оба — и Кайл, и Матиас, — были правы: со стороны мы выглядели как люди, чье знакомство плавно, но однозначно движется к постели.

Несущественно для рядового специалиста Совета.

Неуместно для любовницы Мастера.

Серьёзный и бледный Гаспар уже ждал у боковых ворот, а вместе с ним — такая же бледная и собранная Петти и хмурый Хольц.

— Извини, красавица. Прямой приказ Мастера, — последний чересчур выразительно прищурился на в меру ярком октябрьском солнце.

Это было очень в духе Йонаса — ничего не сказать, не позволить конфликту интересов перерасти в отвратительную склоку, но наказать обе стороны.

— Мне он ничего не приказывал.

Хольц не был виноват ни в моих позорных страхах, ни в унизительной беспомощности, ни в том, что меня в очередной раз сочли несостоятельной. Но всё же под руку попался именно он.

И, по всей видимости, он это хорошо понимал, потому что на глазах у перепуганной девочки и приготовившего, как кобра к броску, Гаспара, перехватил меня выше локтя и оттащил в сторону.

— Сделай глубокий вдох, Элис. Мне на хер не упала эта возня с детишками. Но Йонас велел сегодня подключиться, а я себе не враг, чтобы с ним спорить. И тебе, кстати, тоже.

Последнее точно было правдой.

Такой меткий стрелок, как Германн Хольц, мог прикончить Норда одним верным попаданием в глаз, а я при падении с мёртвой лошади отделалась бы разве что ушибом.

И всё же он поверил мне, когда я велела не стрелять.

Показала своё слабое место.

Несмотря на то, что желающих позлорадствовать над моим провалом в замке нашлось достаточно, откровенных врагов среди них у меня не было.

Командир Берг, разве что. Но Берг был ни в счёт.

За то время, что мы были вместе, я ни разу не слышала от Кайла его имени. Однако он упоминал, что столица достаточно тесна для людей одного круга, и все там знакомы понемногу, пусть даже и заочно.

Вчерашний разговор совершенно точно предполагал знакомство личное и давнее. И не самое приятное для обеих сторон.

Некоторую брезгливость Кайла по этому поводу я хорошо понимала.

И всё же даже при наличии у него мотива и возможности, на Берга я не думала. Другой склад характера, иной подход.

Грин?

Чарли для последнего был слишком ленив, да и напрочь лишён духа авантюризма, к тому же.

Чего нельзя было сказать о Хольце.

По пути на полигон он мрачновато, но шутил, подбадривая настороженную Петти и раздосадованного Гаспара. Первой обещал что-то поинтереснее скрупулёзного приготовления зелий, второму — научить стрелять с двух рук.

Любопытно, почему именно его Йонас вдруг решил дать мне в помощь?

Куда логичнее было отправить Стива, с которым я общалась гораздо чаще.

Однако Хольц и правда предпочитал пистолет всем иным методам решения проблем.

Наблюдая за тем, как он учит девочку держать оружие, я с неохотой признала, что его присутствие и правда оказалось нелишним. После вчерашнего соображала я медленнее, чем хотелось бы, и сразу двоих курсантов подобное могло изрядно напугать.

Гарманн же старательно и ненавязчиво превращал этот из ряда вон выходящий выезд едва ли не в развлекательную прогулку, и улучив момент я шепнула ему спасибо.

— Не стоит благодарности, красавица, — он ответил кривоватой нечитаемой ухмылкой, но так ни о чем и не спросил.

Хотя я и видела по глазам, что ему хотелось.

Пообещав отравителю неминуемую смерть в случае, если он не приложит усилия, чтобы вылечить Искру, Кайл многих лишил покоя. Если не всех.

В замке люди преимущественно отдыхали, и новости распространялись быстро. При содействии несвятого брата — ещё быстрее.

И даже тем, кому было искренне и от души наплевать и на меня, и на мою лошадь, хотелось знать, кто.

В экстренной ситуации Устав предполагал некоторую взаимовыручку, и даже самым закоренелым одиночкам хотелось быть уверенными в тех, кому они подставляют спину.

Из каких конкретно побуждений так внимательно смотрел Хольц, я не знала, да и не была уверена в том, что мне это интересно.

Ни ему, ни любому другому специалисту Совета я конкуренткой не была.

Система в принципе была выстроена таким образом, чтобы не предполагала конкуренции.

Разумеется, всегда случались споры и возникали недовольства, — как то, что испытал Грин, когда бороться с колдовскими пожарами в полях поехала именно я.

Однако ничего серьёзного они из себя не представляли, потому что Йонас, в отличие от своего предшественника, честно распределял работу по способностям и готовности к рискам.

Если подобное выходило за рамки глухого ворчания и грозило перерасти в настоящий конфликт, на задание специалисты отправлялись в паре.

Я работать с напарниками не любила, считала второго человека, обладающего правом решать или тормозить принятие решений, лишь дополнительной помехой и напрасной тратой времени.

Тем удивительнее оказалось проводить тренировку в компании Хольца.

Наставником он был ещё более никудышным, чем я, но зато смешно шутил, и Петти очень быстро забыла обо всех оставшихся в замке бедах.

Измученная, но счастливая, к концу дня она походила на человека, впервые глотнувшего настоящей свободы, и совершенно бесцеремонно висла на руке у Гаспара, спрашивая его то об одном, то о другом.

Несколько раз поймав на себе предостерегающий взгляд Германна, я отказалась от идеи напомнить ей о том, что её специализация травницы никуда не делась, и эти занятия — лишь неофициальное дополнение к ней. В конце концов, после всех потрясений последних дней она как никто заслуживала свой кусочек счастья.

Обратно мы возвращались уже в сумерках, и глядя на то, как девочка едва держится в седле, я невольно вспомнила себя.

Когда Кайл в свойственной ему небрежной, не предполагающей благодарности манере взялся учить меня по-настоящему серьёзным вещам, моё отражение в зеркале частенько выглядело так же: обессилевшая, но счастливая.

Это было очень плохо для Петти, но, вероятно, хорошо для Совета.

— Ну что? Могу забрать их утром? — Хольц спросил едва слышно, когда мы, стоя рядом, провожали одинаково нечитаемыми взглядами обоих курсантов.

Гаспар шёл рядом Петти, как мог бы идти брат, и я в очередной раз думала о том, как сказочно мне с этим мальчишкой повезло.

Голос Германна вернул к реальности, заставил вспомнить о неприятном и развернуться.

— У тебя будут проблемы с Бергом.

Улегшийся на сутки ветер снова начал усиливаться, бросил мне в лицо мои же собственные волосы.

Хольц ответил неровной и неожиданно двусмысленной усмешкой:

— Ты, конечно, красивая, Элис, но даже это не избавляет тебя от необходимости хотя бы одним глазком заглянуть в Устав. Если Мастер пребывает в здравом уме и твёрдой памяти, выполнение его приказа в приоритете даже перед приказом непосредственного командира. Я ещё думал, зачем стариканы вроде Кирби настаивали на этой ерунде…

Глубоко вдохнув, я постаралась дышать ровнее, потому что это было уже интересно. Ни разу за последние два месяца Хольц, — как, впрочем, и многие другие, — не выказал каких бы то ни было симпатий и предпочтений касаемо разгоревшегося вокруг меня скандала. Узнать, что он, как выяснилось, был на моей стороне было… несущественно, но парадоксально приятно.

Насчёт Устава он был прав, и я собралась с духом, чтобы заговорить.

— На Гаспара нельзя орать. Он…

–... Взрослый мальчик, сам о ком хочешь позаботится, а издеваться над ним можно только тебе. Люк рассказывал, — он улыбнулся шире и сложил пальцы пистолетом, подразумевая мою недавнюю выходку с мишенью.

Мне по этому поводу стоило бы испытать раздражение и досаду, но отчего-то стало смешно.

— Очень сдержанный мальчик, да.

— Он многого добьётся, — Хольц пожал плечами легко, без намёка на иронию или зависть, а потом повернулся и расслабленной походкой направился по своим делам.

Чтобы подбодрить Петти и сбросить тяжёлое напряжение, я пробежала вместе с ней пару кругов. Мышцы после этого ныли и очень хотелось в ванную, но теперь я по крайней мере чувствовала своё тело.

Согреть воду было недолго, но я всё равно предпочла обойтись прохладной — на улице уже стемнело, а значит уже можно было бежать в конюшню.

Однако посреди двора я поймала себя на том, что не просто не бегу, а едва переставляю ноги.

В том, что Искра жива и здорова, сомневаться не приходилось — в противном случае Кайл бы мне сказал.

Моя уверенность в том, что именно он приехал бы на полигон, чтобы сообщить мне о ее смерти, была абсолютной — насколько бы плохо мы ни расстались в прошлый раз, сколь сильно бы он ни был разочарован, оставались вещи, на которое подобное повлиять не могло.

И все-таки мне было страшно ее увидеть.

Страшно не совладать с собой, потому что теперь я знала, насколько на самом деле дорога мне эта лошадь.

Она и моя свобода защищать ее и себя, если в этом возникает необходимость.

Никого из конюхов в такой час на месте уже не было, но кто-то, — спасибо, несвятой брат! — заботливо оставил фонарь в конюшне зажженным.

Мягкий приглушенный свет рождал причудливые тени на стенах, — такие, что ими даже можно было бы полюбоваться в тишине.

Искра, увидев меня, качнула головой и потянулась навстречу.

Она выглядела и вела себя так, будто ничего не было. Как будто не над ее ноздрями вздымалась вчера кровавая пена, и не она умирала, лежа на этом же самом месте.

Открывая дверь, я дала себе слово быть сдержанной, не пугать ее лишним проявлением чувств на случай, если она ничего не помнит.

И все же, стоило мне ее увидеть, колени подогнулись уже у меня самой.

Пользуясь тем, что никто из людей не видит, а притихшие лошади точно не расскажут, я рывком открыла денник, подошла и обняла ее.

— Хорошая моя. Привет.

Лошадь всхрапнула, переступила на месте, как будто удивляясь тому, что я творю что-то непривычное и странное, но не попыталась вывернуться.

Закрыв глаза, я перехватила ее удобнее и прижалась лбом к черной шерсти.

Обнимать Искру оказалось хорошо. Вдыхая знакомый запах, я даже удивилась тому, что ни разу прежде этого не сделала. Она была единственным существом, с которым я могла позволить себе подобное без оглядки на условности и память о том, что очень скоро мне придется обойтись с ним жестоко, оттолкнуть, почти предать.

С ней — не придется.

Она останется до конца.

Неожиданная мысль об этом сдавила горло, и, балансируя на самой грани, я медленно гладила ее по гриве, чувствуя, как на плечи наваливается чудовищная, почти непреодолимая усталость.

Где-то рядом фыркнул Норд — тихо-тихо, как будто попытался пошутить над тем, что мы обе ведем себя не как порядочные леди, а как не в меру впечатлительные девчонки. Такая тонкая ирония с его стороны.

Искра едва уловимо, но пахла Кайлом, и от этого мне захотелось уже не плакать, а смеяться.

Я снова без него не обошлась.

Как бы еще сделать так, чтобы этот раз был последним…

Ради ее спасения я поклонилась бы даже Бергу, если бы он мог помочь.

Единственным, кроме него, кто с большой долей вероятности мог, был Йонас.

И мне, и моей лошади несказанно повезло, когда вместо ученика нам достался учитель.

Если бы его не было в замке…

Искра повела ушами, словно хотела призвать меня остановиться, но понимала, что это бесполезно.

— Прости, — я потерлась о нее щекой снова. — Я больше не буду. Я за тебя очень испугалась. Моя девочка.

В ответ на это она потянулась к моим волосам, и я провела ладонью по сильной шее смелее.

Подумать только, я ведь дважды ее не захотела. В первый раз, — увидев в стойле. Во второй — когда она сама пришла к моему дому.

Теперь же просто выпустить ее из рук представлялось немыслимым. Казалось, сделаю это, и с ней непременно что-то случится.

Самый верный друг, самый надежный напарник…

— Ты ведь слышала, что я тебе обещала, да? Он сказал, ты спала, но я уверена, что ты слышала. Все обязательно будет так. Ты только потерпи еще немного. Я придумаю, как еще тебя защитить, если того, что есть, недостаточно.

Она фыркнула настороженно, — не иначе как вслед за Нордом удивилась тому, что я так расклеилась, — а потом приподняла верхнюю губу.

Быть может, возражала против этого “он”, но называть Кайла по имени вслух я была не готова. Точно не здесь, не сейчас, не при таких обстоятельствах.

Поднявшаяся от поясницы и уже неконтролируемая внутренняя дрожь должна была бы разозлить. Напомнить о том, что так нельзя. Что за два последних месяца я едва ли не до корней сточила собственные зубы, приучаясь стискивать их вовремя и не давать волю лишним, ни к чему хорошему не приводящим порывам.

Самоконтроль.

Дисциплина.

Новая полезная привычка — отдавать себе команду “Стоять!” перед тем, как сделать или сказать хоть что-нибудь, и думать о возможных последствиях трижды.

Самое время было вспомнить о том, что именно моя горячность уже стоила мне брака. Она же едва не лишила Гаспара шанса на нормальное будущее. Если по этой же причине я едва не потеряла Искру…

Самым главным было остановиться на этом “едва”.

— Прости меня. Я больше не буду отвлекаться. Ты такая хорошая. Я тебя очень…

Я продолжала гладить ее и говорить, потому что мне важно было, чтобы она это услышала.

А еще — потому что словами можно было перебить собственные мысли.

Но Искра вдруг подалась назад, — то ли я вместе со своими несуразными объяснениями ей надоела, то ли…

Когда дверь скрипнула, открываясь, я успела мазнуть по щеке костяшками пальцев и удостовериться, что с моим лицом все в порядке, и только потом развернулась.

Зрение еще немного расплывалось, — прижимаясь к лошади, я зажмурилась слишком крепко, — но не узнать звук шагов и силуэт было невозможно.

— Я, кажется, помешал, — Кайл то ли спрашивал, то ли утверждал.

Я не была готова говорить с кем бы то ни было и не могла так сходу разобраться в оттенках интонации.

Искра фыркнула и завела уши.

Будь она человеком, непременно бросилась бы ему на шею.

Абсурдная шальная мысль: хотела бы я посмотреть, как он на подобное отреагирует.

И как бы он себя повёл, если бы тогда, в том долбаном трактире я наплевала на гордость и душившую меня злость и побежала за ним.

Быть может, всё равно ушёл бы, чтобы успокоиться, но вернулся к утру.

Быть может, испарился бы навсегда с моего горизонта ещё быстрее.

Теперь уже не узнать и не проверить, потому что едва ли он сам знал ответ на этот вопрос.

«Стоять…».

— Я не ожидала кого-то здесь встретить в это время.

Голос прозвучал плохо. Если бы я говорила чуть громче, выдал бы с головой.

— Я так и подумал. Тебя сложно поймать в одиночестве.

Зрение постепенно прояснилось.

Оказалось, что он был даже одет кое-как — короткая куртка прямо по рубашке. Видимо, вышел в чем был, как в собственный двор.

Он быстро осваивался в замке. У меня в своё время ушло на это много больше времени.

Хотя, как знать, тогда я не стремилась демонстрировать окружающим, насколько мне было неуютно.

— Я бы сама тебя нашла. Я тебя даже не поблагодарила.

— Более чем достаточно, — он едва заметно поморщился и сделал шаг ко мне.

Искра тут же переступила на месте, и не вышла из денника только потому, что была хорошо воспитанной лошадью, а я, заселяя её сюда, объяснила, что привлекать к себе лишнее внимание не нужно.

— Это, кажется, твоё. Не люблю хранить у себя чужие вещи, — приблизившись ещё больше, Кайл опустил руку в карман, а после протянул мне кошелёк.

Тот самый кошелёк, что я оставила на столе во вдовьем доме, уезжая… практически сбегая из проклятой деревни и от необходимости объясняться с ним.

Плата за Искру.

Я даже не сразу его узнала, а когда поняла, мне показалось, что пол под ногами качнулся.

— Нет. Катись к Нечистому, Кайл, нет. Она моя. Я знаю, как всё это выглядит, я действительно виновата, но я учту. Ничего подобного с ней больше не случится, обещаю. И всё необходимое у неё будет. В конце концов, ты сам мне её продал.

Продолжая говорить, я отступила назад, как будто пыталась закрыть лошадь собой, а она тихонько заржала.

Как если бы хотела перебить, заставить меня умолкнуть.

Я осеклась, вдруг подумав о том, не совершаю ли очередную ошибку.

Мысль о том, что её придётся отдать, была нестерпимой для меня, но чего хотела сама Искра? Радость, с которой она потянулась к Кайлу, была весьма красноречивой, и не мне было осуждать её за желание остаться с ним.

— Не продал, а подарил, — он поправил так вкрадчиво, как будто говорить приходилось с истеричным ребёнком.

Я посмотрела в сторону, потому что под его нечитаемым взглядом начинали разгораться щеки и отчаянно хотелось закричать или швырнуть чем-нибудь в стену.

Или выдать себя с головой единственным бессмысленным вопросом: «Зачем ты приехал?».

Не мог ведь не знать, как непросто мне будет его видеть.

Или в самом деле было наплевать?

— В качестве подарка это было неприемлемо.

— Любопытно, почему?

Еще один шаг, и я почти задохнулась.

Рядом с Кайлом воздух стал как будто плотнее, а полутьма конюшни гуще.

Я всегда чувствовала себя увереннее в его присутствии. Даже во времена рискованных, а нередко и кровавых авантюр знание о том, что он где-то поблизости придавало уверенности.

Сейчас же получалось прямо наоборот. Чем ближе он оказывался, чем чаще я вспоминала о самом факте его присутствия в замке Совета, тем более загнанной себя ощущала.

Не хотелось, чтобы он все это видел.

Не хотелось усугублять еще больше, — хотя бы потому, что еще совсем недавно мне казалось, что хуже уже просто некуда.

Случившееся с Искрой, — то, чему я позволила случиться с Искрой, — слишком сильно выбило почву у меня из-под ног. Я просто не была готова.

— Я не хочу возвращаться к этому, — первой отведя взгляд, я попыталась отойти в сторону и не стоять между ними.

Если лошадь выберет Кайла, так тому и быть.

Все остальное — не более чем прошлое.

“Держи лицо, Эли”.

Он никогда не видел, как я плачу.

С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, вообще никто не видел, да и случалось со мной подобное крайне редко.

За исключением того единственного позорного раза летом, когда он был во мне, и было так хорошо, что измученное тело выдавало реакции без связки с разумом.

Теперь же даже в полутьме если не лицо, то глаза могли выдать — за минуту до его появления я и правда была на грани.

С глухим и тяжелым стуком кошелек упал в сено, а Кайл перехватил меня чуть выше локтя так сильно, что я инстинктивно развернулась, попыталась вцепиться в его запястье и сбросить руку.

А потом все пошло не так.

Вернее, даже не пошло, а полетело прямиком к Нечистому, потому что мгновение спустя я врезалась бедром в стоящие у стены ящики, а потом оказалась сидящей на них сверху.

В это раз Кайл первым делом поцеловал — смазано, влажно и так горячо, что этим жаром выжгло последние остатки разума и способности держать себя в руках.

Я запустила пальцы ему в волосы, выбивая ленту, которой они были стянуты, и сжала коленями бедра — так же крепко, как сжимала Норда.

Эта стремительная близость оказалась еще более обжигающей, чем поцелуй, отозвалась волной влажного жара уже внутри, и оставалось только зажмуриться, потому что всего на мгновение, но он прижал меня к себе крепче.

Как будто тоже смертельно соскучился.

А потом его ладонь оказалась под подолом, и я быстро облизнула губы, не открывая глаз, откинулась назад, упираясь в ящик ладонями.

Сил на то, чтобы терпеть, просто не было — возможно, потом, если случай выпадет…

И без того на то, чтобы справиться с его поясом ушла целая вечность.

Кайл надавил на мои бедра, притягивая ближе, почти лишая опоры, и как только он оказался внутри, в голове что-то щелкнуло и сместилось. Как будто встало на место.

Он почти не торопился. Почти. Двигался часто, но не слишком быстро, позволяя этой воронке засасывать нас постепенно.

Уже почти задыхаясь, я вернула ладонь ему на затылок и сжала волосы, точно зная, что он меня удержит, но отчаянно стараясь прижаться еще теснее.

С каждым новым движением ощущение нарастали, а заставивший цепенеть ужас уходил, волной откатывался назад.

Что бы ни происходило между нами, что бы я ни сказала и ни сделала, он был рядом и готов был помочь — этого знания прямо сейчас было достаточно.

В самый неожиданный момент подавшись навстречу, неловко, но встретив очередное его движение, я едва не вскрикнула от того, как остро это оказалось, но сумела провести языком по его щеке — просто так, просто потому что хотелось.

Он тут же перехватил под спину удобнее, лишая возможности двигаться, совсем немного сменил положение и поменял ритм.

Самое время оказалось уткнуться ему в плечо, гася лишние, невозможно громкие в тишине ночной конюшни звуки.

Всего два месяца прошло, а казалось, что минимум два года.

Кайл начал дышать глубже и чаще. Прижимаясь грудью к его груди, я чувствовала, что он тоже на грани — потому что необходимости в происходящем было едва ли не больше, чем непосредственного желания. Потому что только это и было гарантированно действенным способом для нас обоих прийти в себя.

Он ведь тоже испугался.

Искра, родившаяся на его глазах.

Искра, которую он растил.

Даже ничего не сказал об имени, которое я для неё выбрала…

В качестве взаимного утешения и благодарности, а еще немного от нежности, которая внезапно стала мешать дышать, я провела второй рукой по его плечу, забираясь под куртку — через тонкую ткань рубашки можно было ощупью угадать хорошо знакомый рисунок шрамов.

Ткань оказалась влажной.

А еще ему почти наверняка сейчас хотелось меня растерзать.

Не за лошадь, разумеется. Он, судя по всему, всерьез считал, что в этом я не виновата.

— Давай…

Я не думала, на что именно его провоцирую — было просто блаженно всё равно.

Мир постепенно вставал на место, ладони горели, и было так отчаянно мало.

Недостаточно даже для того, чтобы нормально вдохнуть.

Очередное слишком медленное движение внутри.

Мой собственный сорванный, почти мучительный вздох. Отчаянно громкий.

Первая короткая пощёчина отозвалась россыпью золотистых искр под опущенными веками и первой предфинальной щекочущей дрожью. Небольно. Смазано. Почти неловко в таком положение.

Уже почти так, как надо.

Сжимая его внутри, я облизнула губы и чуть запрокинула голову в ожидании второй.

Вместо этого Кайл прижался губами к моей шее, рвано выдохнул, поспешно и издевательски небольно прихватил зубами мочку уха, поднявшись вверх.

Точно зная, что он со мной так не поступит, я не спешила открывать глаза, но дотянулась, чтобы коснуться кончиком языка его губ, самого уголка.

Кайл был отлично осведомлен о том, что именно, когда и как мне нужно.

Ещё несколько движений, — минуты почти мучительного ожидания.

Шов на его рубашке опасно затрещал, когда я стиснула пальцы слишком сильно.

Вторая пощёчина оказалась такой же короткой, но в разы более ощутимой, и он сорвался первым.

Ловя этот момент, проваливаясь вслед за ним, я продолжала хвататься за его плечи. Задела зубами его подбородок, не кусая, но усиливая ощущения напоследок, а потом за стуком собственного сердца в висках не осталось ничего, даже наблюдавших за нами лошадей.

Приходить в себя оказалось восхитительно легко.

Ноги снова дрожали, и бёдра опять были влажными, а вторым чулкам за два дня пришёл конец, но в груди было так легко, что хотелось улыбаться.

Кайл не спешил отстраняться, снова гладил меня по спине, и я благодарно потерялась виском о его скулу.

— Кажется, я наконец поняла, для чего здесь нужны эти ящики…

Он хмыкнул едва слышно и перехватил меня удобнее, позволяя перенести вес.

— Всё лучше, чем снимать угол у святого брата. К тому же, ему наверняка и за молчание потребуется заплатить…

До отвращения живо вообразив эту картину, я напоследок провела губами по его шее, чтобы скрыть улыбку.

— Ужасно.

— По правде говоря, я успел присмотреть отличный диван, — Кайл осторожно, чтобы не оттолкнуть меня, вывернулся, и поймал мой взгляд.

В этом больше не было ни вопроса, ни вызова. Только сытое, хотя и слегка дурное после пережитой горячки удовлетворение.

Я спокойно посмотрела на него в ответ, щурясь от продолжавшегося разливаться по телу вместо каменной усталости удовольствия.

— Все приличные диваны в этом замке стоят на виду.

Даже будь у нас на это время и желание, подняться ни в его, ни в мою комнату мы бы не смогли — новость об этом разнеслась бы по замку быстрее, чем я успела бы сказать «Кай».

Поэтому конюшня была не самым плохим вариантом.

— Ну почему же? Есть один в очень даже укромном месте. Широкий, удобный, обитый отличной кожей… — он снова провёл по моей спине между лопатками, надавил на позвоночник костяшками пальцев.

— Любопытно, где? — я тихонько застонала от удовольствия, прогибаясь под его рукой.

А потом вспомнила.

Роскошный и в самом деле достаточно широкий, чтобы на нём можно было лежать, диван имелся в кабинете Йонаса.

— Нет…

Я сама не была уверена, хочу засмеяться или верю, что он это всерьёз.

— Ну почему же? Он знает, когда нужно закрыть за собой дверь, — подловив именно в этот момент, Кайл перехватил меня за подбородок.

Держал он совсем не больно, просто не давал спрятать лицо, но я снова начала дышать медленнее.

От него тоже пахло сводящим мышцы напряжением и усталостью. А ещё осенью, ночью и чем-то ещё неуловимым. Чем-то таким, что хотелось распробовать губами.

«Давай ещё раз», — я подумала это совершенно отчётливо и уже почти сказала вслух, но снаружи, за оставшейся приоткрытой дверью конюшни, раздался хмельной смех.

–...Да хрен с ним! Не трогай. Ещё наверняка придёт. Кстати, не слыхал, лошадь-то правда живая?

— Понятия не имею. Там весь день этот святой упырь сидел, не посмотреть было.

Медсон и Харпер.

Оба уже порядком нетрезвые.

Голоса приближались, и Кайл застыл, не выпуская меня из рук, но стараясь даже дышать ровнее, чтобы не выдать наше присутствие.

— Так пошли поглядим!

— Сдурел? Хочешь, чтобы эта чокнутая баба тебе что-нибудь отстрелила?

— Да ни хрена её там нет. Ставлю десять золотых, она сейчас сосёт этому Нильсону. За лошадку.

Шаркающие шаги раздались совсем близко, и Кайл резко подался назад.

Прожив к себе, он затащил меня в денник к Искре и потянул на пол, в угол, на чистое мягкое сено.

Два пьяных дурака остановились перед дверью, но сунуться внутрь пока не решались.

Харпер низко гоготнул, и я отчётливо представила, как он трясёт своей бородой.

— Тогда я ставлю столько же на то, что её это вообще не интересует. Хотя жалко, красивая. Сам бы не отказался.

— Да плевать, что её там интересует. Он вроде на дурака не похож. Ещё и перед Бергом как выступил.

— На самоубийцу тоже. Ты бы сам рискнул трахать девку Йонаса? Будь она тебе хоть сто раз обязана?..

Раздался выразительный тяжёлый вздох, следом за ним — второй.

Кайл опустил голову мне на плечо, из последних сил давя смех, а я обхватил его затылок ладонями, помогая ему и отчаянно стараясь не рассмеяться сама.

Шаги снаружи начали удаляться.

Конь Гаспара негромко, но очень выразительно заржал, а Искра взмахнула хвостом, задела самым кончиком плечо Кайла.

К тому моменту он почти задыхался. Кажется, даже в уголках глаз от этого смеха выступили слезы.

— Нечистый же побери!.. — даже шёпот у него получился сдавленным.

Я всё-таки не выдержала, расхохоталась, хватаясь за его руку.

— Извини. Они неплохие парни. По отдельности. Пока не встретятся и не найдут бутылку.

Кайл привалился спиной к стенке стойла, вытягивая ноги, и привлёк меня ближе, обняв поперёк живота.

— Скажи, — кое-как отсмеявшись, он склонился к моему уху, обжёг висок дыханием. — У тебя есть двадцать золотых?..

Я засмеялась снова, устало, но с очевидным облегчением, и повернулась, упираясь затылком ему в плечо.

— Для этих — нет.

Мы в очередной раз думали об одном и том же, и сам этот факт, как и эти мысли, так сладко кружил блаженно пустую голову.

Искра продолжала топтаться на месте, Норд перегнулся через перегородку, словно хотел пошептаться с ней — как будто им срочно требовалось что-то обсудить.

Туго набитый кошелёк с эмблемой Совета по-прежнему валялся под копытами моей лошади.

Тот самый кошелёк, с которого начались все мои проблемы.

Да и не только мои.

— Кажется, я знаю, где их взять, — Кайл улыбнулся шире, и мне ничего не осталось, кроме как залиться смехом снова.