Найди

Глава 57

Не помню, сколько времени я провела, валясь на грязном полу в собственных слезах и крови. Знаю точно, что достаточно долго. Рядом у моих ног лежит бутылка воды, которую Хью бросил в меня, пока уходил.

Мне еле удаётся принять сидячее положение. Каждый миллиметр моего лица болит так, словно я стала чьей-то грушей для битья.

Бросаю взгляд в сторону двери. Хватаю бутылку и ослабшими пальцами едва открываю крышку. Принюхиваюсь, убеждаясь в том, что это действительно просто вода, потом подношу горлышко бутылки к губам и вливаю в себя прохладную жидкость. Вода стекает вниз, пара капель разливается и катится по шее, вызывая приятную дрожь. Я умирала от жажды, поэтому глоток этой драгоценной воды оказался для меня настоящим спасением и единственной хорошей вещью, которую я получила находясь здесь. Однако всё выпивать я не решаюсь. Ещё неизвестно, сколько я здесь продержусь, и будут ли эти мерзавцы давать мне пить ещё, поэтому стоит экономить. Хоть моё тело уже практически обессилено, но разум ещё на месте.

Плотно закрыв крышку, я откладываю бутылку в сторону и вновь рассматриваю помещение, в котором сижу.

Моя смерть пока им не нужна. Я нужна им живой. Может, только покалеченная, но живая. А значит смерти можно не дожидаться. Стоит ожидать пыток и страданий.

Не знаю даже, что из этого хуже...

Телефон Хью, появляется в голове мысль. Я ведь могу как-то выкрасть его и попытаться связаться с кем-то. Я могу позвать на помощь. Конечно, подобные действия повлекут за собой серьёзные последствия. Но я должна хотя бы попытаться что-то сделать.

Встаю на дрожащих ногах и иду к окну, осторожно выглядывая из него. За ним стоят двое человек: двое взрослых что-то бурно обсуждающих мужчин. Даже через небольшую щель я вижу по пистолету у них на поясе. Затем я вглядываюсь в лес, будто по одному его виду смогу понять, где нахожусь. Но внутрь закрадывается маленькая, но всё же ясная искорка надежды, когда я вижу тоненькую серую полосу там, на земле, подальше от высоких деревьев.

Трасса!

Здесь есть трасса. А если есть трасса, значит есть и люди. И проезжающие машины...

* * *

Однажды Гаю довелось узнать, что значит разбитое сердце. И хоть все решали за него и в один голос утверждали: «У Кровавого принца не может быть сердца!», всё же он кое-что да чувствовал. Люди ошибались. Глубоко ошибались.

Человек — существо, способное меняться. Наши действия обязательно меняют нас. Гай не рождался тем, кем он был всю сознательную жизнь под гнётом отца. Он умел любить. И если любил, то любил только чисто, верно и искренне.

Однажды такая любовь едва не лишила его жизни.

Гай смутно помнит тот день. Дождь словно оплакивал утрату вместо него, небо потемнело, словно говоря, что надежды на нормальную жизнь у него не будет никогда.

Ты не заслуживаешь нормальной жизни, — твердило ему небо. — Ты обречён страдать. Все вокруг будут топтать тебя, пользоваться тобой, ты никому не нужен.

Гай в тот день напился до того состояния, когда не чувствуешь уже ничего. Этого он и добивался, в прочем. Вылез на балкон, пока поместье Харкнессов едва умещало в себе красивых и пьяных гостей отца. Очередная вечеринка, очередное мероприятие богатых засранцев. На улице было холодно и всё мокро от льющегося дождя. Грохот с неба и бьющиеся капли заглушали тошнотворную музыку, игравшую живым оркестром дома, так что Гай решил, что это идеальное место для последней минуты своей жизни. Он бросил бутылку в сторону, упал на колени и вытащил пистолет. Гай ненавидел себя за проявившуюся слабость, но не мог перестать чувствовать, как разрывалось от досады сердце.

А ещё он не хотел вместо этого получить очередное унизительное наказание от отца. Легче самому всё сделать.

Он в ту ночь приставил дуло к виску.

Всего один выстрел — и всё больше не будет иметь смысла. Один только выстрел — и не будет больше боли.

Так он считал, жалея лишь о том, что не догадался сделать этого раньше.

Может быть, мир будет не таким мрачным, если один из Харкнессов умрёт, — пронеслось в голове Гая. Он горько ухмыльнулся своим мыслям, посчитав их достаточно забавными. Харкнессы будто считают себя бессмертными, упиваются богатством и властью все эти века. Но всему так или иначе приходит конец.

Гай хочет поставить конец, по крайней мере, своей жизни.

Он зажал курок, готовясь стрелять, а перед глазами возник образ, который и стал причиной всего этого сумасшествия. Её светлые волосы и яркие голубые глаза, какие, как ему казалось, смотрели на него с любовью. С такой же, с какой он смотрел на неё. Но всё же это было не так.

Гай опустил голову, желая прогнать образ своей первой жестокой любви, и приготовился нажимать.

Один выстрел. Просто один выстрел.

Прошла секунда, прежде чем кто-то вдруг появился за его спиной. Он даже не сопротивлялся нарушению его личного пространства, продолжая держать взгляд опущенным, а пистолет прижатым к собственной голове. Может быть, подоспел отец? Может быть, он сейчас изобьёт сына за слабость? Или в очередной раз потушит о его спину сигареты?

— Гай, пожалуйста, отдай мне пистолет.

Он не шевельнулся, готовый уже стрелять. Словно сил не хватало даже на это.

Но Лэнс, шагнув вперёд, осторожно убрал оружие с руки друга. Гай не сопротивлялся.

— Я слышал, что случилось, — произнёс Лэнс тихо.

Гай не собирался реагировать. Наверное, он даже был мёртв на тот момент. Так ему казалось.

— Мне очень жаль, — произнёс Лэнс. — Правда, жаль. Но это не стоит того, чтобы поступать так безрассудно.

И только тогда Гай поднял взгляд. Взгляд, полный отчаяния и боли, которые всегда были чужды ему. С тех пор, как он застал мёртвую мать на пороге дома, он больше не чувствовал ничего подобного ещё множество лет.

— Безрассудно? — повторил он. — Да. Наверное, это безрассудно.

— Идём в дом, парень.

— Я же... я же любил её.

От прозвучавшего голоса, от тона, с которым он прозвучал, Лэнса шатнуло в сторону. Видеть друга в таком состоянии — самое страшное и поражающее зрелище.

— Что я сделал не так, Лэнс? Сможешь ответить на единственный вопрос, который меня интересует?

Лэнс молчал, потому что не знал, что отвечать. Тогда Гай снова опустил голову, усмехаясь тому, каким жалким он сейчас выглядит. Какой-то сопливый маменькин сынок, которого было так легко сломать.

— Уходи. — Его голос на этот раз прозвучал холодно. — Убирайся и дай мне покончить с этим раз и навсегда. Могу ли я заслужить хотя бы смерть?

Он встал на ноги, подошёл к перилам, вдыхая свежий воздух, пропахший дождём. Лэнс всерьёз напрягся, готовясь в любую минуту оказаться рядом.

— Чего же ты стоишь? — зашипел Гай. — Убирайся! Я ведь сказал!

— Нам всем порой приходится испытывать боль, — спокойно сказал Лэнс. — Я знаю. Нейт знает. Зайд... Все мы.

— Заткнись и просто уходи.

Вместо этого Лэнс сделал шаг вперёд, бросая взгляд на пистолет, который всё ещё лежал на земле. А оказавшись на достаточном от него расстоянии, он откинул его подальше носком ботинка.

— Я не уйду, парень, и ты это знаешь. Любой из нас не ушёл бы. Ведь мы никогда не отворачиваемся. Ведь мы братья, Гай. Я, по крайней мере, твой кузен. А парни... даже если они не кровные, но всё же остаются братьями, которые всегда будут идти бок о бок с тобой. Которые никогда не предадут. И сейчас я не развернусь и не уйду отсюда. Я клялся всегда заботиться о тебе.

Слова резали похлеще ножа. Но та, как бы не звучало парадоксально, была приятная боль. Затмевающая ту, что ныла в груди.

— Мы всегда будем рядом, Гай. Что бы не случилось, всегда прикроем спину. И никогда не отвернёмся.

Гай взглянул вниз. Прошёлся взглядом по пьяным и весёлым лицам интеллигентов, пришедших на вечеринку отца. Все они выглядели счастливыми, а счастье их было построено на крови и трупах.

В ту ночь Гай всё же решил не совершать поступка, которое лишило бы его жизни. Он решил дать второй шанс. Хотя бы самому себе.

Лэнс его в ту ночь спас...

Выныривая из неожиданно поглотивших его воспоминаний, Гай не мог поверить в то, что снова переживает это гадкое чувство потери контроля.

Нейт теребил край своей голубой толстовки, Зайд щёлкал зажигалкой, то закрывая, то открывая крышку. Наконец, едва Уэйн показался в поле их зрения, Гай моментально оживился. Он надеялся увидеть рядом с другом Каталину, но её вдруг не оказалось. Зато оказался Уэйн с лицом, разбитым в кровь. Издалека казалось, кто-то смачно ему врезал, но когда он приблизился на достаточное расстояние, оказалось, что единственным источником такого количества крови была рассечённая бровь, к которой он прикладывал салфетку.

— Что случилось, чувак? — сощурился Нейт от удивления. — Что с лицом?

Гай сжал кулаки; случилось что-то ужасное...

— Девчонка... — выдавил из себя Уэйн.

— Что с ней? — произнёс Гай мрачно. — Что с Каталиной?

Друг поднял синие глаза, полные фальшивого сожаления, а рот озвучил слова:

— Всё было хорошо... Мы ехали в Нортгейт, потом остановились. Я вышел из машины, и... Чёрт, эта девчонка ударила меня по голове! Я не видел, что именно она использовала, но удар был сильным. Она прокричала, что ненавидит всех нас, что желает, чтобы мы все скорее сдохли, и сбежала... Она побежала в сторону, я не смог увидеть, куда, но... Её и след простыл, когда я наконец пришёл в себя.

Зайд присвистнул где-то на фоне, в последний раз щелкнув зажигалкой. Он подумал, что, вероятно, был прав, когда решил, что Каталина что-то затеяла. Он ведь сам ей это говорил. Ожидания его оправдались. Нейт же повёл себя совсем иначе: он сперва отшатнулся, не веря в услышанное. Нет, Лина не могла так сделать. Она не стала бы применять силу. Она же не такая, — всё крутилось у него в голове. — Она добрая. Даже слишком.

— Что ты такое говоришь? — зашипел Гай.

— Я пытался её найти потом, но её нигде не было, — начал оправдываться Уэйн, опустив глаза. — Я клянусь, её нигде уже не было!

Гай сделал шаг назад. Он всегда разбирался в людях, всегда видел их насквозь: умел читать мысли, читать эмоции по одним лишь лицам, а сейчас... Он понял, что совершил ошибку.

— Каталина не могла, — произнёс он. — Нет, она не стала бы...

— Уверен? — усмехнулся Зайд, как будто всё было очевидно. — Она уже дохулиярд раз говорила, что ненавидит тебя. Чётко выговаривала эти три слова: «Я тебя ненавижу». Ну конечно! Ты же собирался её убить! Она не верила в то, что сотворил её еб_ный папаша ни разу за это время. Она всё хотела вернуться в свой домик и продолжить жить как ни в чём не бывало... — Он развёл руки в стороны, громко произнося: — Разве удивительно теперь, что она сбежала? Лично я ожидал всю эту ху_ню.

— Это какая-то ошибка, — нахмурился Нейт. — Лина не стала бы...

— Ой, а ты, бл_ть, её даже не знал. То, что она вешала лапшу нам всем на уши, это факт! Признайтесь как можно скорее. Жить дальше будет легче.

Гай не проронил ни слова. Его взгляд, — два мёртвых глаза, — устремился куда-то в одну точку. В голове всё смешалось.

Так вот, как скоро я снова должен был это почувствовать, — подумал он. — Горечь, пленяющую душу. И унижение.

Уэйн знал правду, но стоял и смотрел каменным лицом на вновь умирающего изнутри друга. Он прекрасно помнил те дни, когда это уже однажды происходило. Он прекрасно знал о попытке Гая пустить пулю себе в череп однажды. Но сейчас он стоял, молчал и спокойно всё принимал. Оттого и подкрадывался такой вопрос: разве есть на свете существо более бессердечное, чем человек?

— Мне жаль, — выдал он лицемерно.

Гай лишь оттолкнул его в сторону и прошёл дальше. Изнывающая боль сердца превращалась в острые ножи, вонзившиеся разом во всё тело. Он почти физически ощутил, как от боли кровоточила душа. Как крик застрял в горле, готовый вырваться наружу.

Но вместо этого явился Кровавый принц. Никогда и никого не жалеющее существо, решающее судьбы людей. Именно он заставил Гая протрезветь.

— И что будем делать дальше? — спросил Зайд, уже смирившийся с побегом девушки и умеющий быстро переключаться с одного события на другое.

Гай бросил на него мимолётный взгляд, но ничего не произнёс. Слова, какие бы они не были, больше не имели никакого смысла...

* * *

— Ещё не умерла от голода?

Услышав пугающий грозный голос, я вздрагиваю на месте, поднимая голову. Хью выглядит довольным, когда видит отпечатавшийся на моём лице страх. Как только он входит в помещение, я резко встаю и вытираю мокрые дорожки слёз с щёк.

Что же он приготовил для меня на этот раз?

Пытаюсь незаметно для него самого бросить взгляд на его штаны, чтобы определить местонахождение телефона. И как бы вдобавок я вижу чёрную карту, выглядывающую из кармана. Он не один из серебряных. Всего-то мелкий солдат.

Меня ведь должно это обнадёживать.

Хью подходит к стоящему около противоположной мне стены небольшому столу.

— Зачем вы меня здесь держите? — Мой голос звучит уверенно и слишком громко в этой безмолвной тишине.

Хью оборачивается. Пользуюсь случаем и всматриваюсь в то, что находится на столе за ним, но так ничего и не успеваю увидеть: мужчина загораживает это нечто своим телом.

— Так надо и тебя касаться не должно, — бросает он.

Ничего другого я и не ожидала услышать.

— Если меня просто хотят убить, зачем держат тут?

— Не всё так просто. Тебя не просто убить собираются, — отвечает Хью, издевательски растягивая слова. — Ты сперва должна чуточку пострадать... К тому же, Вистана пока нет в городе, а шоу без него начаться не может.

Они будут бить меня ещё и ещё, закрадывается в голову неутешительная мысль. В глазах снова накапливаются слёзы.

Хью отворачивается и берёт что-то со стола. Поворачивается обратно, держа это что-то в сжатой ладони. Я медленно делаю шаг назад по мере его приближения ко мне, боясь очередной боли.

— Не стоит, — предупреждающе произносит он.

Сердце сжимается, неприятно пульсируя в груди, а ноги подкашиваются. Какой бы смелой я не хотела показаться, во мне всё ещё сидит та трусиха, что всегда была со мной. Я отхожу до тех пор, пока поясницей не упираюсь в подоконник. Теперь бежать некуда. Хью быстро поддаётся вперёд и хватает меня за щёки, больно сжимая их пальцами. Я понимаю, что это мой шанс исполнить свой план. Дёргаюсь из стороны в сторону, машу руками, отбиваясь от его мерзких лап, когда он второй рукой начинает запихивать мне что-то в рот. Я чувствую языком маленькую таблетку, и тревога тут же накрывает меня с новой огромной силой. Когда его ладонь касается моих губ, я кусаю его кожу, и Хью с вскриком выпускает меня, не ожидав боли. Воспользовавшись этим, я толкаю его в сторону, надеясь, что таким образом смогу добиться того, что он упадёт и удачно для меня ударится головой. Выкрасть телефон у лежащего и бессознательного человека куда легче.

И вдруг я слышу, как телефон падает на пол, видимо, выскользнув из кармана. А может, он всё это время лежал на столе, и теперь Хью случайно оттолкнул его рукой.

Ползу по полу и хватаю выпавший телефон дрожащими руками, запихивая его себе в лифчик как можно скорее. Через тесное платье сделать это сложнее, но я справляюсь. Но не успеваю я опомниться, как Хью резко хватает меня за ногу и тянет в свою сторону, заставляя мою кожу больно царапаться о твёрдую и шероховатую поверхность пола. Я издаю непроизвольный крик боли, а мужчина нависает сверху, душа меня одной рукой, а второй вновь суёт мне в рот таблетки.

— Маленькая стерва! — шипит он сквозь зубы.

Воздуха в лёгких становится всё меньше и меньше, и я дёргаюсь, пытаясь избавиться от его стальной хватки на своей шее. Он запихивает мне в рот пару таблеток, а потом суёт мне в глотку горлышко бутылки с водой, и я едва не давлюсь, теряя связь с реальностью. Кашляю, ощущая, как вода вот-вот проберётся к лёгким. Хью приподнимает меня, чтобы я не подавилась и не умерла раньше времени, и усаживает обратно на пол.

— Глотай! — кричит он.

Мне даже не приходится этого делать: таблетки проникают внутрь без моего желания.

Наконец Хью отпускает меня, добившись своего, и мне приходится лишь догадываться, что это были за таблетки и для чего они предназначены.

Когда после содеянного Хью выходит из помещения без каких-либо объяснений, ничего не заметив, я резко достаю телефон. Дрожащими пальцами, одновременно жутко волнуясь, нервничая и радуясь, набираю номер отделения Джозефа. В голове вместе с этим держу мысли о выпитых таблетках: мне стоило бы избавиться от них.

— Слушаю вас, — раздаётся мужской голос из трубки. — Что у вас случилось?

— Пришлите помощь! — быстро произношу я, то и дело бросая взгляд на дверь. — Меня держат здесь насильно! Пожалуйста, помогите!

— Мэм, где вы находитесь?

— Я не знаю... Это где-то рядом с лесом в заброшенном здании. Я – Каталина Норвуд! Племянница Джозефа Норвуда!

— Хорошо, мисс. Мы уже определили ваше местоположение и послали за вами. Всё будет хорошо, не волнуйтесь. Пожалуйста, оставайтесь спокойными и не паникуйте. Мне нужно больше информации. Опишите это место подробнее.

Я решаю не отвечать на бессмысленные вопросы, бросив трубку и пряча телефон обратно. Дело своё я выполнила, и полиция уже едет. Бегу в угол помещения и падаю на колени. Нужно избавиться от таблеток в организме, и я надеюсь, они ещё не успели раствориться в желудке. Сую пальцы в рот, дотягиваясь до нёбного язычка. Рвотный рефлекс не заставляет себя долго ждать.

Я выблёвываю всё, что было в желудке, и прогибаюсь от отвратительного чувства. Кашляю, пытаясь делать это максимально тихо, закрывая рот ладонью, потом выпиваю немного воды.

Совсем скоро сюда приедет полиция, и эти ублюдки больше не смогут меня здесь держать. Может быть, всё-таки кто-то что-то предпримет.

* * *

Когда-то давно в этом самом клубе проходила одна из самых безбашенных вечеринок, наверное, в истории города. Гай арендовал его весь на целый день и ночь, чтобы никто не смел их отвлекать. На вечеринке были его друзья: Нейт с Моникой, Лэнс с Софи, Зайд, подцепивший очередную проститутку в одном из Кварталов красных фонарей[1], и вечно одинокий Уэйн.

Сегодня произошла примерно та же ситуация, разве что не было Софи: она всё ещё не вернулась из Сан-Франциско, проводя время с родителями. Лэнс от этого сильно скучал по жене и почти не притронулся к напиткам, которые активно подавали. Все пятеро друзей сидели на красном диване и креслах перед стеклянным столиком.

— Чувак, пожалуйста, хватит, — произнёс Нейт, не вынося больше вида удручённого Гая.

Никто и не пытался скрывать, что потащил его в этот клуб для того, чтобы не дать ему вдруг навредить себе, как это едва не случилось когда-то давно.

Уэйн не сводил глаз с друга, но так и не произнёс правды. Не признался, что всё врёт, что Каталина не сбегала. Что он сам лично отдал её в руки Джаспера Мендеса. Что даже знает, где её сейчас держат. Ему нужно было всего лишь сказать это всё, и Гай помчался бы спасать её...

Но после обмана друга он сидел сейчас, не пытаясь ничего предпринимать, считая, что нельзя заставить человека любить, и раз Каталина выбрала бросить его, как это делают снова и снова, то он примет эту участь. Через сжатые зубы и невыносимую боль, но примет.

Что я сделал не так? — спрашивал он себя. — Разве я не дал ей то, чего сам был лишён? Разве я не старался сделать всё, чтобы искупить свою вину? Может быть, я действительно не заслуживаю прощения?

— Нужно продолжить жить дальше, — продолжил Нейт.

Моника рядом с ним грустно опустила глаза, чтобы не видеть боли во взгляде Гая. Она как никто другой была очень эмпатична, когда дело касалось страданий других. Она не вынесла бы смотреть на тлеющего изнутри друга.

— Мне не нужна промывка мозгов, — холодно выдал Гай, не поднимая взгляда. — Перестаньте жалеть меня.

— Гай, — шепнула Моника. — Мы здесь для того, чтобы тебя утешить.

— Разве я говорил, что нуждаюсь в этом? — зло сверкнул глазами парень. — Разве я говорил, что вы нужны мне сейчас?

— Нет, чувак, не говорил, — заговорил Нейт, — но зато мы обещали друг друга не бросать.

Гай отвернулся, не желая больше ничего слышать.

Прошло, как ему показалось, больше часа, прежде чем музыка в клубе сменилась на более энергичную и вселяющую надежду. Это была одна из песен Maroon 5, одна из тех, которую группа пела ещё в давние времена. Моника всегда была ярой их фанаткой.

— Идите танцевать, — бросил Гай, устремив взгляд на Уэйна, сидящего перед ним. — Оставьте нас одних.

Друзья переглянулись и согласно встали, уходя к танцполу. Один Лэнс направился к барной стойке, чтобы взять воды и утолить жажду. Он как настоящий старший брат решил следить за обстановкой как бы издалека.

Когда на кресле остался сидеть один лишь Уэйн, Гай сделал очередной глоток водки, которая обожгла горло, но зато вытеснила другую боль. К ним вдруг подошла длинноногая блондинка с таким вырезом декольте, что вполне могла бы ничего и не надевать; настолько сильно выпирала её большая грудь.

— Мальчики, нам тут с подругами не с кем танцевать, — ухмыльнулась она. — Не составите нам компанию?

Даже не взглянув в её сторону, Гай холодно бросил:

— Убирайся отсюда.

Девушка повернулась к Уэйну, наклонилась, едва не тыча своей грудью ему в лицо:

— Твой грубый друг против. А что скажешь ты?

Таким видом она, наверное, хотела как-то взбудоражить его мужское нутро, но мало кто знал, что девушки Уэйна никогда не волновали. Поэтому, даже если бы она сняла с себя кофточку и обнажила грудь полностью, он бы и бровью не пошевелил.

— Нет, — ответил он. — Мой ответ – нет.

Блондинка выпрямилась, возмущённо похлопала ресницами и, громко стуча каблуками и называя отказавших ей парней «полными кретинами», покинула их столик.

От острого пронзительного взгляда зелёных глаз Уэйну стало не по себе. Он сглотнул, даже несмотря на то, каким сильным было желание и попытки делать вид, что всё хорошо. Гай наклонился, не сводя глаз с друга. Всё в его теле и движениях говорило: я не оставлю это так просто, что-то здесь не чисто...

— Тебе нужно отвлечься, — сказал, осмелившись, Уэйн. — Парни мог...

— Что ты сделал с ней?

Уэйн замялся от этого ледяного тона. Видно было, как он попытался не выдавать никаких эмоций, но губы дрогнули, а глаза забегали.

У Гая всё упало вниз. Подозрения лишь обострились.

Он встал с дивана, пошатываясь из стороны в сторону из-за выпитого алкоголя.

— Что ты с ней сделал? — повторил он.

— Я не понимаю, о чём ты...

— Я спрашиваю, что ты сделал с ней?

На громкий голос обернулись все остальные друзья. Лэнс, как самый старший из них, помчался обратно, чуя, что что-то идёт не так. Нейт, Моника и Зайд, переглянувшись, пошли вслед за ним.

— Гай, я понимаю, — начал Уэйн, — ты расстроен, но ты не можешь обвинять ме...

Но Гай уже поднял друга с дивана за края кофты и швырнул в стену. Уэйн ударился спиной и сжал зубы от острой боли, вытеснившей воздух из лёгких. Гай в обличье Кровавого принца был куда страшнее, чем просто лицезрение убийств. Он вполне мог вырвать чьё-нибудь сердце живьём.

— Что ты с ней сделал? — снова и снова повторял он, не давая Уэйну прийти в себя.

Позади показался Нейт, схвативший Гая за руки, пытаясь увести в сторону, но он с силой оттолкнул и его.

— Он сделал с ней что-то... Я знаю, что сделал.

— Хватит, бл_ть! — зарычал Зайд. — В тебе сейчас говорит просто нежелание принять факт того, что тебя снова бросили!

Слова как острые клинки вонзились в спину Гая. Он понимал и осознавал это, но произнесение этих слов вслух стало убийственным и куда более болезненным, чем он ожидал.

— Однажды после такого эпизода ты едва не снёс себе башку! — продолжил Зайд. — Хотел застрелиться из-за того, что какая-то шмара тебя бросила! Каким, нах_й, образом ты ещё не свыкся с тем, что такое могло повториться?!

Гай ответа на этот вопрос не знал. Он смолк, не пытаясь ничего говорить. Наверное, он просто всегда думал, что получит всё, что только захочет. Ведь так и происходило. Родись ты в семье Харкнессов, у тебя больше нет никаких ограничений в желаниях. Любой каприз легко выполнить, любую вещь легко достать.

— Пора уже двигаться дальше, — уже более мягко продолжил Зайд. — Прими это как очередное испытание, которое подкидывает нам эта ху_вая жизнь.

— Нет, — отрезал Гай, наконец придя в себя. — Она не бросала меня. Она не сбегала. Уэйн что-то сделал с ней...

От отчаяния хотелось зарыться в землю или броситься в огонь, чтобы он сжёг дотла такое уязвимое человеческое тело, которое ощущает боль.

— Я думал, мы уже прошли это, — зарычал Зайд. — Ох_енно! Раз не хочешь меня слышать, иди на_уй к своей девчонке!

— Так и сделаю.

Гай едва сдержал порыв убить всё ещё напуганного и нервного Уэйна на месте и развернулся, зашагав к выходу. Лэнс бросил в Зайда сердитый взгляд, Нейт с Моникой беспомощно переглянулись. Когда Гай вышел из клуба и направился уверенно к машине, Нейт вдруг выбежал из клуба и окликнул его:

— Куда ты идёшь, чувак?

— Не волнуйся, — презрительно ответил парень. — Я не собираюсь прикладывать дуло к виску. Так и передай Лэнсу. Это ведь он тебя послал.

Нейт не стал показывать этого, но он выдохнул от облегчения, хотя верить прямым словам не стоило бы.

— Куда же тогда ты собираешься ехать? — спросил он, почесав затылок со светлыми волосами.

— Я знаю, что она не сбегала, — злобно процедил Гай. — Я видел переменившуюся физиономию Уэйна, когда я застал его врасплох. Он всё врёт. И когда я найду её, я выбью из него всё дерьмо. Он пожалеет о том, что родился.

Нейт согласно кивнул: он и сам не верил в побег Лины и был бы не прочь и сам выбить из Уэйна всё дерьмо. Поэтому уверенно, ни секунды не мешкаясь, он шагнул вперёд и выдал:

— Я поеду с тобой.

Гай согласился, вспоминая о чипе, запрятанном в платье Каталины. Если он всё ещё работает, узнать, где она, будет вдвое легче.

* * *

Сирена полиции вырывает меня из раздумий, и я, вскочив с места, бегу к окну, выглядывая наружу. Машина с гулом доезжает до здания, и из него выходит мужчина в полицейской форме. У меня сжимается от волнения сердце. А ещё от разочарования: я ожидала увидеть больше одного копа. Что один человек может сделать с несколькими вооружёнными преступниками?

Надеясь ничего не пропустить, я осторожно подхожу к почему-то незапертой двери и толкаю её. Видно, Хью так уверен в моём будущем подчинении, что даже решил оставить мне ложную надежду на спасение. Или просто полностью положился на работу таблетки, которую мне запихали. Я осторожно выхожу из своей тюрьмы, пробираясь в узкий коридор. Здесь сыро, пахнет плесенью, темно из-за отсутствия окон.

— Кто-то вызвал полицию, — слышится мужской голос.

Я почти дохожу до входа и выглядываю из-за стены, пытаясь даже не дышать.

Хью разговаривает с приехавшим полицейским, тянется к карману за телефоном, но обнаружив, что его нет на месте, приходит в настоящее бешенство. У меня от страха ноет всё тело. Я уже собираюсь выбежать под ноги полицейскому, сказать, что я племянница Джозефа Норвуда, что ему нужно сообщить дяде о том, что со мной происходит, спросить, разве он ещё не знает об этом, ведь я звонила, называя своё имя. Хочу всё это совершить, но слышу вдруг смешок.

И издаёт его именно коп.

— Вам повезло, что у трубки оказался я, — говорит он. — Что было бы, если б кто-то другой поведал о звонке девчонки Джозефу?

— Ничего бы не было, — отвечает Хью. — У нас достаточно бабок, чтобы заставить его заткнуться и вернуться к своим делам.

Полицейский вновь издаёт смешок, но на этот раз куда более насмешливый:

— Вряд ли её родной дядя стал бы брать деньги, оставив свою племянницу на растерзание. В лучшем случае, вам пришлось бы просто убить его.

Колени поджимаются, а тело в миг охватывает противная судорога. Я в ужасе отхожу от стены, делая шаг назад, пока внутри всё скрючивается и болит так, словно меня выворачивают наизнанку.

Тот маленький огонёк надежды, который у меня ещё оставался, угасает. Теперь нет ничего. Пустота.

Я делаю ещё один шаг назад и замираю, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди.

Я упёрлась в кого-то спиной.

— Далеко собралась? — спрашивает кто-то позади меня наигранно.

Я узнаю этот голос практически сразу.

Оборачиваюсь к Джасперу очень медленно, будто бы таким образом заставлю его просто испариться. Почему-то именно от него я жду чего-то действительно чудовищного, по сравнению с чем удары Хью показались бы мне пустяком.

— Тебя проводить обратно в твою комнатку или сама дойдёшь? — Ухмылка по-хозяйски устраивается на его губах.

На нём белая рубашка с подтяжками, а на руках — всё те же чёрные перчатки. Сверху на широкие плечи накинуто бежевое пальто.

Мне хочется ничком упасть на пол перед ним и умолять. Унижаться, умоляя его отпустить меня. Что я не хочу умирать, что я не хочу больше чувствовать эту боль.

— Да брось, дорогая. — Он словно читает мои мысли.

Джаспер хватает меня за локоть и ведёт к выходу из здания.

Я теряюсь от его странного поступка, поэтому беспомощно плетусь туда, куда он меня тащит, не прилагая никаких усилий для сопротивления. Его хватка не сильная, он словно нарочно не надавливает на мои ссадины. Мне кажется, если бы он хотел сделать мне больно, он бы это сделал. Когда мы доходим до Хью и полицейского, Джаспер вытягивает меня вперёд, демонстрируя мужчинам.

— Хью, такой вопрос, мой дорогой друг... — Его голос абсолютно спокоен и даже слегка весел. — Почему она гуляет по коридору, словно находится у себя дома? Когда я говорил будь ласков с ней, я имел ввиду не это.

В ответ Хью зло смотрит на меня, из-за чего у меня внутри всё сжимается. От дикого страха. От ужаса предстоящих мне ещё пыток.

— Каким образом она вызвала полицию? Почему она не в отключке? Ты не дал ей таблеток? — продолжает тем временем Джаспер. — Ты знаешь, что от тебя ничего не останется, узнай об этом всём Вистан? Повезло, что я решил заглянуть к вам. А если бы она сбежала?

— Эта дрянь утащила мой телефон и...

— Не хочу ничего слышать. Такой кабан, как ты, не может усмирить девочку, уму непостижимо... Думаю, пора подключить к этому кого-то более подходящего.

Всё это он говорит прямо перед полицейским, ничуть не смущаясь его присутствию. Будто бы этим он хочет показать мне, что деваться некуда. Что нет больше никакой надежды на спасение. Он словно давит на меня морально, психологически, манипулирует, вертит как куклу в руках.

А коп, лишь мимолётно глянув на меня, безразлично отворачивается и идёт обратно на улицу, напевая какую-то песенку.

[1] Этимологическое клише, обозначающее районы города, в котором процветает проституция и другие виды секс-услуг.