Глава 41

Гаю едва хватает воздуха. И хоть снаружи он всегда кажется таким собранным и спокойным, в душе разгорается целый пожар.

Я определённо собираюсь снести что-нибудь, — думает он про себя. — Выместить злость, иначе просто взорвусь.

Обычно в такие моменты ему помогает холодный душ или ванна, полная ледяной воды. Так отец приучал его к потере всех чувств разом. Ведь мало на что отвлекаешься, когда всё тело коченеет, и единственное, о чём проносятся в голове мысли, так это о том, как бы не умереть в этой чёртовой воде.

Однако злится Гай Харкнесс вовсе не на Каталину. Нет, он попросту не может на неё злиться, ведь она по сути права. Назвав его отвратительным, девушка лишь констатировала факт, ничего больше. Уху Гая её слова не казались оскорблением, он слыхал о себе информацию и похуже.

Его злила собственная беспомощность. А разве возможна беспомощность, когда ты принц криминального мира всей Северной Америки? Один из главных принцев.

— Ты уверен, что это место надёжно? — слышится голос Лэнса, едва протискивающийся сквозь громкие мысли в голове.

Лэнсу Вэлдону двадцать шесть лет. Самый старший из парней, он всегда выступал их советчиком, самым рассудительным и умным. Человеком, которому можно доверить свои проблемы и получить помощь. Нейт с Зайдом иногда достают его шуточной кличкой «Мудрец».

Гай прочищает горло, прежде чем ответить:

— Пока что.

— И что потом?

Он переводит взгляд зелёных глаз в сторону Нейта с Зайдом, которые в сторонке горячо обсуждают последние новости в мире гоночных машин. Зайд Парсá всегда был истинным фанатом гонок. Отчасти из-за этого он ещё в пятнадцать начал угонять тачки и весьма успешно, пока не натолкнулся на Могильные карты, которым захотелось прибрать такого талантливого молодого человека к рукам.

— Хэй, вы! — прикрикивает Гай, привлекая внимание друзей. — Зайдите в дом. Следите за Каталиной, пока меня рядом нет.

— Ладно, — хоть и цокнув, но сходу соглашается Нейт и бежит в двери, широко распахивая её.

Зайд с бутылкой пива в одной руке и зажжённой сигаретой в другой, исчезает за дверью вслед за ним.

— Пока есть хоть малейший шанс оставаться незамеченными, я им воспользуюсь, — продолжает Гай, сжимая кулаки до побеления костяшек. Его ладонь, принесённая в жертву, уже и не нуждается в бинте, а рана затянулась, оставив лишь шрам: лезвие в ту ночь вошло слишком глубоко, чтобы забрызгать простынь и ноги Каталины кровью.

— А что ты будешь делать, когда Вистан придёт за ней? — В глазах Лэнса зажигается волнение. Он всегда волновался за ребят как за младших братьев. — Ты ведь знаешь своего отца. Знаешь, что рано или поздно он найдёт её.

Гай уже злится. Ему всё кажется, что Лэнс попросту на него давит. А ведь он не просил его встревать в это дело. Ответственность теперь словно душит за горло, снова напоминая о том, что его собственные ошибки могут вылиться другу большими неприятностями.

Лэнс когда-то подрабатывал наёмным убийцей, но ещё два года назад отошёл от дел, когда связал жизнь с Софи. Он обещал жене полностью измениться, создать настоящую семью, завести ребёнка... Но увидев однажды переменяющееся лицо Гая, его повадки и действия, совершенно отличавшиеся от тех, с которыми он был знаком раньше, Лэнс всё понял. Название всем этим переменам — любовь. А ведь он на своём примере знает, как сильно любовь способна менять человека, вплоть до неузнаваемости.

— Ты всё ещё можешь развернуться, Лэнс. — У Гая сжимаются зубы от попыток говорить серьёзно. — Можешь уйти прямо сейчас. Пока ещё не поздно.

Друг отрицательно качает головой.

— Нет, парень. Разве можно отвернуться от семьи? Разве так бы ты поступил, если бы дело касалось меня? Или любого из нас... — Рука Лэнса ложится на плечо Гая, карие глаза полны доброты. — Я всегда буду прикрывать тебе спину. Чтобы ни случилось.

Если бы Гай Харкнесс не был Кровавым принцем, он бы обязательно сейчас улыбнулся. Искренне, добродушно и широко. Если бы отец не вдалбливал в его голову с самого детства: «Настоящие мужчины не показывают эмоций, они не плачут и не кажутся сопливыми романтиками. Никогда не показывают улыбок, счастья и радости. Настоящие мужчины всегда холодны», то на его красивом лице сейчас заиграл бы самый настоящий блеск, который бывает, когда человек искренне счастлив.

Но, разумеется, таких глупостей он себе позволить не может. Он и без того достаточно натворил.

— Спасибо, — звучит лишь с его уст.

Совсем близко раздаётся удар и глухой рык, похожий на звериный. Оба парня поворачивают головы, встречая недовольного и почти свирепого Уэйна.

— И всё это ради какой-то девчонки? — Он огибает лестницу, едва ли не выпускает пар из ушей. — Твою мать, Гай! Ты, кажется, не до конца сознаёшь, на какое дерьмо ты согласился!

Гай вздыхает:

— Никто не сознаёт всю серьёзность ситуации лучше, чем я сам, Уэйн, так что твои слова сейчас крайне неуместны.

— Ты просто рехнулся! Из-за этой сучки ты просто потерял свои мозги!

Повторять дважды не приходится: Гай реагирует моментально. Его руки цепляются за края куртки Уэйна и впечатывают друга к деревянной стене домика. Прибавь он чуть больше сил, вполне мог бы разбить ему череп.

Удивительно, на что способна любовь. Даже самых близких друзей ей подвластно настроить друг против друга.

— Ещё раз выскажешь нечто подобное в её сторону, и я забуду про то, что ты мой друг, — зло шипит Гай. — Размажу тебя по стенке за долю секунды.

— Парни, хватит, — встревает Лэнс, отталкивая его от разъярённого Уэйна. — Если мы хотим разобраться со всей этой историей, мы должны держаться вместе. Вместе решать эту проблему, а не бросаться друг на друга, ясно?

Гай выпускает куртку из рук, в какой-то мере освободив друга. Уэйн бросает в его сторону испепеляющий взгляд, поправляет свою одежду, дышит слишком громко и, чётко выговаривая слова, произносит:

— Однажды ты пожалеешь... Пожалеешь о том, что решил так рискнуть ради неё. Она докажет тебе, что не стоит этого. Теперь молись, чтобы это случилось до того, как это тебя погубит.

Может быть, в его словах есть смысл. Но Гай эти предположения решает проигнорировать.

* * *

Я поражена, зла, полна ненависти. А ещё растеряна и прихожу в самом ужасном состоянии, которое у меня когда-либо было.

Прошло по меньшей мере полчаса после того, как Гай вышел на улицу, и я осталась сидеть дома одна. Мне хочется выпрыгнуть из окна, попытаться скрыться, сбежать, в конце концов, но Нейт и Зайд, как я думаю, по приказу Гая, вторглись в дом гораздо раньше, чем я успела морально себя подготовить к побегу.

А теперь в то время, пока я всё ещё поражена, зла и полна ненависти, они оба развлекают себя как могут. А именно — игрой в «Правду или действие».

— Ну, каким будет твой выбор, придурок? — лыбится Нейт, потирая в любопытстве подбородок.

— Х_й с ним! — Зайд откидывается всем телом на кресло, принимая вальяжную позу. Цепи на его поясе сверкают и звенят. — Давай «правду».

— Ты пробовал сам себе отсосать?

У меня от шока глаза едва не лезут на лоб, но я всеми силами держу себя в прежнем положении, не высказывая никакого удивления или подслушивания этих грязных разговоров.

Зайд коротко смеётся:

— Я чё, похож на такого отчаянного человека, которому нужно себе сосать?

— Чувак, однажды ты пригласил на вечеринку в доме Гая пятерых грязных шлюх, занялся с ними сексом и даже не подумал проверить состояние их здоровья. — В голосе Нейта чувствуются нотки отвращения. — А они могли что-то подцепить до тебя. Так что от тебя, чувак, можно всё что угодно ожидать.

Мне хочется встать и уйти отсюда, чтобы больше не слышать ничего подобного. Но я продолжаю сидеть.

— Оу, мы смутили нашу крошку, — припеваючи произносит Нейт, обратив внимание на мои, вероятно, красные щёки. — Слушай, чувак, нам реально лучше держать язык за зубами рядом с ней. А то ты Гая знаешь, прихлопнет нас обоих и глазом не моргнёт.

Зайд бросает в мою сторону взгляд своих тёмных глаз и крутит языком пирсинг у себя на губе. Мне кажется, он о чём-то задумался.

— А давай она присоединится к нам? — вдруг предлагает он.

Нейт весь засиял, будто только этих слов и ждал всё это время:

— Воу, идея хороша. Всё равно ей нефиг делать... — Его голубые глаза ожидают ответа, когда он смотрит на меня. — Ты как, крошка, согласна?

— Вы оба – идиоты, — бурчу я, не веря своим ушам.

Неужели они всерьёз полагают, что я сейчас настроена на дурацкие игры? Тогда они ещё глупее, чем я о них думала.

Скрестив руки на груди, я отворачиваюсь к стене, почти сворачиваясь калачиком в своём кресле. Мне здесь удобнее всего. А ещё так меньше боли, пожирающей меня изнутри.

— Так и скажи, что тебе слабó, — хихикает Нейт. — Что тебе слабо сейчас встать, пойти на улицу и дать Гаю по лицу. Ну, пощёчину. Причём жёсткую.

Мне стоило бы проигнорировать двух глупцов, решившись меня подставить, в какой-то мере, но вместе с удивлением ко мне вдруг подкрадываются мысли о том, как же всё-таки заманчиво всё это звучит. Я могла бы даже обзавестись убедительным оправданием: меня так поступить заставили два придурка.

Почему нет, чёрт возьми? Конечно, прежде я никогда ещё не давала никому пощёчину, но всё бывает в первый раз.

Я уверенно встаю с кресла.

Нейт с Зайдом заметно оживляются, прочитав о намерениях на моём лице.

— О, ща будет веселье! — Блондинистый засранец потирает в предвкушении ладони, мигом подлетев к двери и открывая мне её.

Я выхожу из домика, на улицу, вдыхая обогащённый кислородом свежий чистый воздух леса и щурясь от яркого солнца. Где-то на верхушках деревьев поют птицы, уже наступило раннее утро.

Гай, Уэйн и Лэнс стоят в стороне и словно ведут какие-то переговоры, окутанные тайной. Я делаю глубокий вдох, сжимаю кулаки, но напряжения не показываю больше никак. Они нас замечают сразу. Встретившись со мной, зелёные глаза наполняются злостью, а голос их обладателя велит мне на повышенном тоне:

— Каталина, возвращайся живее в дом!

Но я уже стою прямо перед ним, пройдя мимо Уэйна и Лэнса. И моя ладонь уже приподнимается, успевает замахнуться, а потом и с громким хлопком соприкоснуться с его щекой.

В общем, я даю пощёчину Гаю Харкнессу.

Как сказал Нейт, грозе криминального мира. Кровавому принцу. Сыну лидера мафии Могильные карты. Наверное, по их законам за подобные распускания ручонок мне грозит смерть, расстрел, отсечение этих самых ручонок. Но мне не страшно. Ни капли.

Он поворачивает ко мне полное замешательства лицо. А я гадаю: интересно, кто-нибудь когда-нибудь бил его по лицу? Вероятно, нет. Или не настолько сильно, чтобы оставить следы. Ведь его лицо совершенно, идеально, красиво, и даже если я его ненавижу, пытаться отрицать этот факт было бы глупо.

Лэнс с Уэйном рядом с ним растеряны не меньше, чем сам Гай.

— Ты заслужил, — закрепляю я свои действия словами, а потом резко разворачиваюсь и иду обратно в дом, попутно вспоминая и наслаждаясь его унизительным видом.

* * *

Гай возвращается домой уже через десять минут после того, как я врезала ему по лицу. Хотя, врезала это громко сказано. Лишь шлёпнула.

Я всё ещё сижу на своём кресле, игнорируя и его, и обсуждающих происшествие и ржущих в сторонке Зайда с Нейтом, и остальных вошедших парней. Но потом Гай вдруг становится чернее тучи, щёлкает пальцами и грозно выговаривает:

— Все вон отсюда. Все, кроме Каталины.

Ему беспрекословно подчиняются. Даже Лэнс, который всегда казался мне гораздо старше его.

А вот сердце у меня в груди неспокойно переворачивается. Ему становится там тесно, пока я смотрю на то, как деревянная комнатка пустеет, оставляя меня наедине с обладателем жестоких зелёных глаз. А потом этот человек делает шаги в мою сторону.

— Не приближайся ко мне, — шиплю я как опасная змея. — Клянусь, если ты сейчас попытаешься меня ударить в ответ...

— Ты думаешь, я способен ударить тебя, милая моя Каталина?

«Милая моя Каталина».

Мне приходится пару раз моргнуть и качнуть головой, чтобы не начать таять от произнесённых им слов. Я продолжаю злиться. Должна продолжать.

— Да. И в ответ на это я попытаюсь тебя убить, — отвечаю я, прекрасно понимая, что блефую.

Он, наверное, тоже это понимает.

Гай наклоняет голову набок, наблюдая за мной с интересом. Цепочка на его шее качается, крестик блестит в свете лампочки. У него такие широкие плечи, такая красивая фигура, такие потрясающие руки... Ну не может жестокий убийца выглядеть так совершенно. Это просто нечестно.

А ещё не могут руки, убивающие людей, касаться меня так, как касался моего тела Гай в тот вечер...

— Я не удивлён. — Он скрещивает руки на груди. Сейчас рукава чёрной рубашки закатаны. — Меня многие пытались убить. Ты не первая и не будешь последней.

— Но они, вероятно, делали это с другими намерениями. А я попытаюсь сделать это, движимая ненавистью.

У Гая темнеют глаза. Лицо мрачнеет.

— А ты меня ненавидишь? — спрашивает он так, будто его это действительно волнует.

— Да. Конечно, ненавижу. — Я взмахиваю руками, округлив в удивлении глаза. — Ты ожидал чего-то другого?

Он приоткрывает рот, потом вдруг закрывает его, смотрит куда-то в одну точку, словно задумывается, а затем качает отрицательно головой, произнося:

— Нет. — Его взгляд мёртв, но на меня он не смотрит. — На самом деле, не ожидал ничего другого.

Издав нервный смешок, я хочу наорать на него, но передумываю. Мне хочется сохранить оставшиеся силы. Они могут понадобиться мне в любую минуту.

— Что случилось с миссис Майер? — спрашиваю я, мельком глянув на висящие фотографии в рамочках с пожилой супружеской парой, которые я достаточно изучила, пока сидела и убивалась в своём уголке.

— Она умерла. — В голосе Гая чувствуется горечь, а я поражаюсь тому, что он может грустить из-за чьей-то смерти. — Спустя пару недель после того, как мы с тобой сюда заезжали.

— От чего? — У меня подрагивает голос.

— Рак лёгких, как оказалось. Последняя стадия.

У меня сжимается сердце от таких резких слов. Но вспоминая то, как она с воодушевлением говорила о своём муже и о том, как желает скорейшей с ним встречи, я успокаиваюсь. Хотя бы немного.

— Мне жаль, — произношу я тихо. И говорю чистую правду.

У Гая вдруг звонит телефон. Я, можно сказать, даже вижу, как его лицо искажается в неприятном удивлении и напряжении, которые овладели телом. Тем не менее, звонок он принимает.

— Да, Камилла? — упоминает он сестру, бросив на меня предостерегающий взгляд. Наверное, просит молчать и не издавать никакого шума. — Я сейчас еду в Баллард с Нейтом.

Баллард — один из неблагоприятных районов Сиэтла. Слышала, там частенько происходят преступления, а ещё находится бухта. Наверное, мафия использует некоторые лодки для отправки своих незаконных товаров.

Интересно, его сестра в курсе их с отцом чёрных делишек? Вероятно, да. Невозможно было бы скрывать столько лет такую тайну. Но я, видно, просто очень глупа, раз папа когда-то входил в число работников преступной организации, а я даже не догадывалась об этом. Знает ли мама? И вообще, правда ли всё это?

Мне нужно как-то это выяснить. И как можно скорее. Меня вполне могут держать здесь обманом.

— Камилла, я занят сейчас. — У Гая меняется тон. Теперь он гораздо грознее и серьёзней. — Неужели твой полоумный бойфренд не может повременить с этим? — Его глаза снова устремляются в мою сторону, в них видны искорки волнения. — Нет, не говори отцу. Хорошо. Я буду там. Ждите меня.

Он убирает телефон с уха и смотрит на меня выжидающе, будто ждёт каких-то слов. Но вместо того, чтобы довести дело до конца, Гай говорит мне:

— Мне нужно отъехать на какое-то время. Вечеринка в честь помолвки Камиллы.

Я бросаю на него безразличный взгляд:

— Ну и иди.

— И ты даже не поинтересуешься, опасно ли мне туда являться?

— Мне плевать на то, что с тобой будет, — убедительно вру я. — Можешь валить.

Лицо его от моих слов не меняется. Он по-прежнему холоден, пока смеряет меня взглядом, глаза полны спокойствия. Словно каждый день ему твердят, что его жизнь ничего не стоит и что людям было бы гораздо легче жить после его смерти. Хотя, не сомневаюсь, такое ему уже точно говорили.

Гай направляется к двери. Но прежде чем исчезнуть за ней, он поворачивается ко мне и говорит:

— Нейт побудет с тобой. А я постараюсь вернуться как можно скорее. Надеюсь, ты не наделаешь глупостей.

Надейся, думаю я, но ничего ему не отвечаю.

Загрузка...