(Не)случайный сын доктора Громова

Глава 6

Катя.

– Чёрт… Чёрт! Где он?!

Я металась по коридору, будто меня подожгли. Голова шла кругом, ладони вспотели, а сердце гремело в ушах так громко, что, казалось, сейчас пробьёт барабанные перепонки.

Максим.

Мой сын.

Моя жизнь.

Исчез.

– Так, Катюша, ты дыши, – услышала я голос сбоку, но даже не посмотрела.

Громов.

Этот спокойный, уверенный, будто ничего экстраординарного не происходит. Он стоял рядом, засунув руки в карманы, чуть приподняв одну бровь и смотря на меня с выражением человека, который вообще не понимает, зачем вокруг столько паники.

– Ты… Ты понимаешь, что он маленький?! Что он один, в огромной больнице?! Господи, а если… если… Господи, сразу видно, что у тебя нет детей!

Я судорожно вздохнула, пытаясь не скатиться в истерику, но мысли проносились в голове со скоростью света, каждая хуже предыдущей.

– Что с ним может случиться? – протянул Громов, и в его голосе прозвучала усмешка.

Я резко повернулась к нему, глядя с полнейшим ужасом.

– Ты ещё спрашиваешь?! Он мог выйти на улицу! Мог потеряться! Мог…

– Во-первых, – он поднял руку, явно готовый читать мне лекцию.

– На улице он не окажется. На выходе охрана, никто не выпустит без взрослого. Во-вторых, это больница, а не средневековый замок с подземельями. Тут в любом случае кто-то из врачей, медсестёр или санитаров заметит одинокого ребёнка и перехватит его.

– О, ну да, конечно! – я вскинула руки.

– А если он пошёл вниз, к выходу?!

Громов ухмыльнулся.

– Неужели ты думаешь, что этот парнишка разберётся в лифте и выберется на улицу незамеченным? До кнопки как достанет? Стульчик с собой носит?

Я не знала, чем ответить. Да, Громов говорил логично. Но внутри меня всё равно клокотала паника.

Максим был один.

И я не знала, где он.

– Ладно, пойдем, – вдруг сказал Громов, и прежде чем я успела что-то ответить, он схватил меня за руку и потянул в сторону.

– Что ты…

– Игоря вижу.

И действительно. В конце коридора стоял высокий, чуть сутулый мужчина в расстёгнутом халате. Он был темноволосый, с лёгкой небрежностью во внешнем виде, но при этом с резким, оценивающим взглядом, который напоминал Громова. Глаза, как ледяные щелки, выдавали человека, который видел в жизни много дерьма и научился в нем плавать.

Весь его внешний вид вопил о том, что мужчине нужен отдых и желательно пара суток разом, но даже эта дичайшая усталость никак не портила его красоту. Ту самую… от которой у девчонок коленочки подкашивает…

– Игорь! – Громов махнул ему, притормозив.

– Ты не видел здесь мальчишку? Маленького, лет четырёх, с глазами, как у…

– Мамочки, – внезапно с ухмылкой вставил этот самый Игорь, посмотрев на меня и приподняв бровь.

Я вздрогнула.

– Вы кто вообще?

– О, а мне нравится! Ты со вкусом, Женёк.

Я моргнула, а Громов, выдохнув, хлопнул друга по плечу.

– Не начинай.

Игорь посмеивался, но после кинул взгляд по сторонам и покачал головой.

– Не видел. Но вы не переживайте, никто не даст ему просто уйти. Его кто-то точно перехватит, несомненно.

– Легко сказать! – я дёрнулась, но снова кинулась в ближайший кабинет, оглядывая каждый закуток, словно пытаясь высмотреть знакомый маленький силуэт.

Громов вздохнул и вдруг повернулся ко мне с напряжённым взглядом.

– Екатерина, успокойтесь…

– Да не могу я! – психанула я, заламывая руки.

– Где теперь его искать???

Громов со свистом выдохнул, покачал головой, посмотрел в сторону, нахмурился… а потом вдруг резко развернулся ко мне и схватил за плечи.

Я вздрогнула.

– Ты…

– Посмотри на меня.

Я подняла голову.

– Он в садик ходит?

Я моргнула.

– Что?..

– В садик, Катя. Ходит?

– При чем тут…

– Отвечай.

Я сжала губы.

– Нет. Я работаю из дома, он со мной.

Наши взгляды схлестнулись и я… застыла.

Эти глаза.

Такие серые. Такие пронзительные.

Я снова почувствовала это ощущение…

Будто во мне что-то хрустнуло.

Будто что-то неуловимо важное вот-вот вспыхнет в памяти, в мыслях…

Громов смотрел на меня слишком пристально.

Слишком внимательно.

Слишком близко.

Я чувствовала его тепло. Его дыхание. Он смотрел мне прямо в лицо… Нет, не просто в глаза.

Он задержался на губах.

А я поняла, что тоже смотрю.

Смотрю и вспоминаю…

Мои руки внезапно задрожали.

В этот момент послышался кашель сбоку.

– Так. Все это очень трогательно, но, может, после поисков ребёнка?

Громов резко выдохнул, словно возвращаясь в реальность.

Я тоже моргнула, отдёрнувшись.

– Идём, – сказал он резко, схватив меня за руку и потянув вперёд.

– Куда?

– Я знаю, где он.

Я даже не стала спорить.

Просто побежала следом.

Мы свернули за угол, поднялись на этаж выше, миновали лифт и остановились перед огромными дверями, на которых висела табличка:

«Отделение Онкологии».

Я замерла.

Громов посмотрел на меня и, не давая времени на раздумья, открыл дверь и затолкал внутрь.

Я встала, огляделась…

И не поверила глазам.

Прямо передо мной, в небольшой игровой комнате, сидела группа детей. Они смотрели в центр с таким вниманием, что никто даже не повернул головы на нас.

А в центре…

Мой сын…

Он сидел на высоком стуле, раскинув руки, в его глазах горел азарт, а перед ним сидели дети… Больные. Ослабленные. Одинокие…

Он рассказывал.

Господи…

Он рассказывал им сказку!

– …и тогда рыбак вздохнул, почесал затылок и сказал: «Ну нет, бабка, ты уж слишком много хочешь!» – вещал он, размахивая руками.

Маленькие слушатели буквально прилипли к нему, чтобы не пропустить ни словечка!

Я почувствовала, как к горлу подкатил ком.

Громов молча стоял рядом.

Я видела, как в его глазах что-то дрогнуло.

– Удивительный пацан, – вдруг сказал он тихо.

Я кивнула, сжав губы.

Максим закончил сказку, дети начали хлопать, смеяться, а он гордо улыбнулся, словно самый важный человек в мире.

Я дёрнулась, но Громов схватил меня за запястье, не давая ворваться.

– Пусть, – сказал он тихо.

– Пусть побудет здесь. Им всем это нужно.

Я не знала, что ответить.

Только стояла и смотрела.

На сына.

На детей.

И на мужчину, который не понимал, что смотрит на своё отражение.

На своего сына.

На свою кровь.

И его голос прозвучал мне куда ближе, чем я хотела бы признать:

– Кажется вы, мамочка, произвели на свет героя…

Я стиснула зубы, а сердце сжалось.

Господи, что мне делать с этим?…