Нежное создание (СИ)

Глава 13

До похода на рынок Ника находилась в замкнутом пространстве, ограниченном стенами дома, и не могла судить об окружающем её мире. Увидев небольшую часть городка, окунувшись в среду обитания нового для неё времени, она почувствовала себя среди жителей Зволле одинокой и чужой.

Она не просто лишилась близких ей людей и привычного окружения. Вокруг неё другие воздух и цвет неба, другое солнце. Другой мир — иная реальность.

Что её ждёт впереди? Сможет ли она безропотно принять участь, уготованную Руз?

Ника была уверена, что не сможет. За оболочкой чужой внешности кроется прежняя Ника со своим непримиримым характером и взглядами на жизнь. Руз оказалась слабее её, значит, сущность Ники с каждым разом станет проявляться сильнее.

Пройдёт немного времени и Руз выдадут замуж. Ника не сомневалась, что её желание при этом учитываться не будет. Она смотрела фильмы и читала о бесправном положении женщин на протяжении веков. Лишь спустя двести лет они начнут бороться за свои права, и пройдёт ещё сто лет, когда представительницы слабого пола добьются успеха: перестанут считаться собственностью мужчин, получат возможность самим выбирать свой жизненный путь, формировать вкусы и предпочтения, станут самостоятельной личностью.

Ника не сможет сидеть в четырёх стенах и слушать нравоучения госпожи Ма. Не сможет безропотно подчиниться Якубусу и молча исполнять его указания.

Ни к нему, ни к матери Руз родственных чувств она не питает. Более того, Якубус своим бессердечным отношением к сестре вызывает не только неприязнь, а и откровенную враждебность. За два дня знакомства с ним Ника дважды испытала жгучее желание заехать ему в лицо кулаком.

Мать Руз своим равнодушием к травме дочери и бездействием также симпатии не снискала. Она потакает старшему сыну, сознательно не мешает ему использовать сестру в преступных целях.

Как долго сможет Ника жить с ними под одной крышей и изображать погибшую Руз, в душе отвергая их образ жизни, отравляя каждый прожитый день ложью, разрушая собственную психику, а заодно и новую жизнь?

Ей бы сейчас отделиться от них, начать зарабатывать самой, научиться жить в этом времени самостоятельно.

Хенни не повела молодую госпожу прежней дорогой через бедный квартал.

Они возвращались по широкой центральной улице, где на первых этажах домов размещались торговые лавки и конторы. Большие красочные вывески указывали, что ждёт покупателя за закрытыми дверями.

Лавку пекаря легко было узнать по изображениям кренделей, булочек и длинного хлеба.

На вывеске лекаря значились три полосы: красная, синяя и белая. Красная означала кровопускание, синяя — бритьё, белая — лечение переломов и удаление зубов.

Табачную лавку не спутаешь ни с какой другой. С вывески на вас смотрел весёлый боцман с курительной трубкой в зубах.

В приоткрытую дверь очередной лавки виднелась узкая крутая лестница. Из конька крыши дома выступала балка с лебёдкой и крюком для подъёма тюков и ящиков с товаром на верхние этажи через окно.

Далее шли сапожная и швейная мастерские, посудная и чайная лавки.

Ника обрадовалась и замедлила шаг, увидев впереди вывеску с изображением книги, стопки бумаги и чернильницы с перьями. Подумав, что это книжный магазин, собралась в него войти. Разочарованно вздохнула, когда поняла, что это контора по переписи книг и документов.

Ника не слушала Хенни, которая поучительным тоном рассказывала о чём-то для неё важном. Она думала о своём.

Может быть, стоит прислушаться к предложению господина Ван Ромпея? Объяснить ему, что следует составить договор таким образом, чтобы ни госпожа Маргрит, ни Якубус не смогли пользоваться результатом труда Руз, потому что вмешательство брата загубит дело.

Старый и мудрый человек, он должен понять её беспокойство и помочь ей. Иначе и начинать не стоит.

Как в таком случае поступит Якоб, Ника думать не хотела, но неутешительные мысли настырно лезли в голову. Поняв, что не сможет дотянуться до заветных денег, что повлечёт за собой невозможность жениться на присмотренной невесте, Якубус станет смертельно опасным для Ники. Кому отойдёт бизнес в случае смерти Руз ван Вербум? Этот вопрос также следует осветить в кредитном договоре.

— …истощает его кровь, — донеслись до неё слова Хенни. При упоминании крови перед глазами всплыл облик умиравшего Ромки.

— Что? — спросила Ника, повернувшись к служанке, переключаясь на действительность.

— Я говорю, что мужчинам нельзя заниматься распутством, — повторила Хенни громче. — Это отвращает от работы. Они теряют семя, их кровь истощается и они становятся бессильными.

— Но они занимаются этим с удивительным постоянством и бессильными не выглядят, — хмыкнула Ника, косясь на служанку. Надо же до такого додуматься!

— Не знаете вы ничего, — отмахнулась от неё Хенни.

— А сколько ж тебе лет? Когда ты обо всём этом успела узнать? — поддела её Ника. Служанка не выглядела умудрённой жизнью женщиной.

— Двадцать четыре, — с достоинством ответила Хенни. — Знаю, что говорю.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее, — улыбнулась Ника.

— Что? — растерялась Хенни.

— Хотелось бы не голословных умозаключений, а подкреплённых фактами данных. Особенно, что касается истощения крови.

Хенни втянула воздух носом, сомкнула губы и выдохнула. Перекинула корзину в другую руку и обиженным голосом с вызовом сказала:

— Какая же вы стали… — не договорив, она хватанула воздух открытым ртом. — Насмехаетесь надо мной.

— Вовсе нет. Если ты хочешь что-то сказать, то говори о том, о чём знаешь наверняка и в чём уверена.

— Я и уверена. Вот вы будто бы всё говорите понятно, но понимаю я вас в последнее время всё меньше и меньше, — зачастила Хенни. — Раньше слушали меня и молчали, а сейчас стали много говорить и всё так хитро выкручиваете, что я вас перестала понимать. Я же еду завтра с вами в Амстердам? — спросила она без перехода, с нетерпеливым ожиданием уставившись в лицо госпожи. Видно, этот вопрос волновал её куда больше бессилия и истощения крови у мужчин. — Почему хозяйка велели мне собрать в дорогу только ваши и её вещи и не распорядились насчёт меня? Мне тоже нужно время, чтобы собраться.

Ника не ответила. С насторожённым вниманием она рассматривала привязанного у калитки дома Ван Вербумов вороного коня.

Хенни ускорила шаг:

— Обогнали нас господин Якубус. Если жеребец здесь, то хозяин снова куда-то поедут, — в одночасье забыв об обидах, с беспокойством добавила: — Не иначе как что-то случилось.

Она свернула к двери в кухню, а Ника взбежала на крыльцо и тронула медную ручку. Замерла, медля открыть тяжёлую дубовую дверь. От предчувствия чего-то плохого и неизбежного в душе образовалась пустота. Повеяло холодом; тело окатила волна озноба.

Не понимая причины волнения, Ника вошла. Услышав в гостиной громкий разговор, не останавливаясь, снимая на ходу чепец, прошла в комнату.

За наспех накрытым столом сидели госпожа Маргрит, Якубус и молодой мужчина.

Мама, красная и потерянная, шмыгала носом, вытирая носовым платком слезящиеся глаза.

Якоб выглядел чрезмерно суетливым и нервозным.

— Руз, посмотри, кого я встретил на площади! — он развязно хлопнул мужчину по плечу. — Наш кэптен Адриан Ван дер Меер! Живой, сто тысяч чертей! — зашёлся дребезжащим смехом.

— Руз? — улыбнулся гость.

От его голоса по телу Ники прошла неконтролируемая дрожь. Сердце подпрыгнуло к горлу, перекрыло дыхание; комната качнулась, в глазах на миг потемнело.

— Это Руз? — мужчина наклонил голову к плечу и усмехнулся. — Не узнал бы, встретив на улице.

На ослабевших ногах, не в силах сделать вдох, Ника прошла к столу и тяжело опустилась на ближайший стул.

— Ван дер Меер… — прошептала она, впившись глазами в гостя.

Мужчина был красивым. Волевое лицо, высокий лоб с упавшей на него прядью коротких русых волос, густые брови, залом на переносице, прямой нос. Лёгкая небритость. Чётко очерченные дерзкие, обветренные губы.

— Три года прошло, — уточнил Якоб, пристально глядя на сестру.

— Три года, да, — всхлипнула госпожа Маргрит, сморкаясь в платок. — Как жалко господина Ван дер Меера. Не дожил до радостного дня, — перекрестилась она. — Руз, дочка, что-то ты бледненькая, не пойти ли тебе отдохнуть? Завтра нас ждёт тяжёлый день.

Ника судорожно вздохнула:

— Я немного посижу с вами.

— У меня для тебя есть подарок, — Адриан не спускал с неё заинтересованного оценивающего взгляда. — Только он дома. Не знал, что встречу Якоба.

Под прицелом его серых бархатных глаз сердце Ники встрепенулось, ожило, загрохотало, разрывая грудную клетку ликующим торжеством.

Ника поняла, что с ней происходит. Происходит не с ней, с Руз. Неженка была по уши влюблена в Адриана ван дер Меера.

Нике хорошо знакомо чувство влюблённости. В первый и в последний раз она влюбилась в восьмом классе в соседа по парте. Он не был ни отличником, ни красавцем. Обычный середнячок, спокойный, даже робкий, долговязый парень с едва пробивающимися усиками над верхней губой, на которого не заглядывались девчонки, за внимание которого не нужно было бороться.

Сейчас Ника затруднилась бы ответить, почему он ей нравился. Нравился настолько, что при каждом его обращении к ней она терялась, краснела и не могла произнести ни слова. Она не могла заснуть, вспоминая его удивительные карие глаза — большие и влажные, его пухлые губы, намеренно негромкий, недавно начавший ломаться голос.

Он смотрел в её лицо, и она не замечала в его взгляде ни неприязни, ни брезгливости, ни желания отвернуться. Возможно, её привлекло именно его ровное, дружеское отношение к ней, родившее чувство благодарности, ошибочно принятое за влюблённость.

Закончилось всё, как и должно было закончиться: через год он неожиданно для одноклассников уехал в столицу и поступил в военное училище. Ника его больше не видела, но ещё долго помнила о нём и даже несколько раз плакала. Глупая.

— Какой подарок? — спросила она тихо, бросая осторожные взгляды на приметную одежду гостя. Якоб назвал его кэптен?

Форма морского офицера Ван дер Мееру шла необыкновенно. Из-под расстёгнутого чёрного кителя — простого, без галунов и вышивки, выглядывала тёмно-синяя подкладка. От множества мелких декоративных серебряных пуговок, нашитых по краям застёжки и разрезам отложных широких манжет рукавов, рябило в глазах. Вычурный модный воротник заменял белый короткий галстук с узким кружевом на концах.

Ника поймала себя на том, что испытывает эстетическое наслаждение, глядя на молодого мужчину, судя по всему, ровесника и друга Якоба. Кончики пальцев закололо от желания тут же схватиться за карандаш и запечатлеть красивое лицо на бумаге.

«Купить карандаши и альбом для зарисовок», — сделала она мысленную зарубку.

— Неужели ты забыла, что слёзно просила привезти тебе? — глянул Адриан через плечо на камин. — Всегда привозил.

— Морскую раковину, — улыбнулась госпожа Маргрит и пододвинула гостю блюдо с нарезанными тонкими ломтиками сыра, копчёного мяса и колбасы.

Кэптен благодарно кивнул, подцепил кончиком ножа ломтик мяса и, перед тем как отправить в рот, посмотрел на Нику:

— В этот раз большая, редкая и… рогатая, — причмокнул языком, подогревая девичий интерес.

— Рогатая? — Ника вопросительно подняла брови. Скелеты мёртвых моллюсков никогда не занимали её воображение.

Прожевав, Адриан небрежно поинтересовался:

— Может, ты уже не собираешь раковины, и я напрасно оберегал её, чтобы при перевозке не повредить… эмм… ро́жки?

— Когда ты видел Руз в последний раз, она была сопливой девчонкой, — хихикнул Якубус. — Ей уже давно пора играть в другие игры, а не перебирать никчёмные ракушки.

Ника поморщилась. Если бы не гость, она бы не оставила его подковырку без должного ответа.

— Напрасно смеёшься, Якоб, — спокойно отреагировал Ван дер Меер. — За иную раковину знающий любитель редкостей отвалит приличную сумму золотом.

— Правда что ли? — округлил глаза Якубус. Он обернулся на камин, где на полке лежали шесть разновеликих морских раковин.

Ника кашлянула в ладонь, гася в себе раздражение несдержанностью брата. Осипшим непослушным голосом горячо возразила:

— Нужна, очень нужна. Я по-прежнему их собираю.

— Тебе нездоровится, Руз. Я же вижу, — с тревогой в голосе сказала госпожа Ма, проявив неожиданное участие.

— Да, сестра, иди-ка в свои покои. Пора тебе заняться расчётами, о которых ты говорила господину Ван Ромпею.

— Хм, — Адриан привалился к спинке стула. — Это не тот старик Ван Ромпей, которого я видел сегодня в банке? Банкир из Амстердама?

Якоб шумно отхлебнул из кружки пива и скосил глаза на сестру:

— Он самый.

Кэптен кивнул:

— Слышал о нём. Старик не титулован, но чертовски богат. Из бывших торговцев. Как-то сталкивался с его старшим сыном. У него свои склады в гавани Амстердама, ввозит зерно с Балтики и пряности с Востока.

Якоб промочил горло очередным глотком пива и, заметно волнуясь, нехотя произнёс:

— Он даёт нам кредит для начала своего дела. Поутру мать и Руз едут в Амстердам подписывать договор.

Ван дер Меер не скрыл удивления:

— Госпожа Маргрит получит кредит?

Мама не успела ответить — её опередил Якубус:

— Кредит получит Руз. Так, видите ли, пожелал господин Ван Ромпей. Ему приглянулась моя сестра. Как знать, может, из всего этого что-нибудь подобающее да выйдет.

Он громко и гадко рассмеялся, побагровев от натуги — жёсткий воротник впился в горло. Ворочая шеей, Якубус оттянул плотную ткань пальцем. Откашлялся и присосался к кружке с пивом.

— Якоб, — госпожа Маргрит неодобрительно повысила голос, пресекая дальнейший разговор в подобном тоне.

«Гадство! Что этот хорёк имеет в виду?» — красная как рак Ника смотрела на Якоба уничижительным взором. Ладони сжались в кулаки. Вот могла бы, точно убила бы братца! Или свернула бы на сторону его аристократический нос. Перехватила на себе предостерегающий взгляд гостя.

«Что?» — вздёрнув брови, послала ему мысленный посыл. С вызовом глядя в его глаза, расправила плечи и прищурилась.

Ван дер Меер понял, усмехнулся и осуждающе качнул головой.

Ника перевела взор на Якубуса, уплетавшего за обе щеки утиную грудку. Собралась ответить колкостью на его реплику, но…

Не успела.

Раздавшийся стук дверного молотка остановил готовый вспыхнуть конфликт.

Госпожа Маргрит выдохнула с облегчением и торопливо встала. Однако из-за двери, ведущей в кухню, выскочила Хенни. Громко стуча подошвами кломпов, побежала открывать.

Вернулась она с небольшой коробкой в простенькой серой упаковочной бумаге. Поставила её перед молодой госпожой:

— Вам. Посыльный принёс, — и добавила неуверенно: — Из аптеки.

Мама встала за спиной дочери:

— Из аптеки? Ты была в аптеке? — метнула взгляд на служанку и та замотала головой.

— Что там? От кого? — послышался повелительный голос Якубуса.

— От господина Ван Ромпея, — робко добавила Хенни.

— Я же говорил, — Якоб победно глянул на Ван дер Меера. Уже служанке: — Неси-ка сюда, — похлопал ладонью по столешнице.

Хенни потянулась к коробке, но Ника прижала её ладонью:

— Посылка для меня, не так ли? — встала из-за стола.

Спокойно выдержала давящий на плечи взгляд Якоба. Его глаза слегка сузились, выдавая закипавшую злость и раздражение. Он сжал челюсти.

Ника взяла коробку, оказавшуюся довольно лёгкой. Проходя мимо гостя, мило ему улыбнулась:

— Желаю приятного аппетита. Ждём вас снова к нам с визитом. С рогатой ракушкой, — направилась в свою комнату.

Услышав позади себя топот Хенни, обернулась:

— Справлюсь без тебя. Сейчас твоё присутствие в гостиной гораздо важнее.

Понизив голос, добавила:

— Приготовь стакан воды и накапай в него валерьянки, да побольше. Отнеси Якубусу. Пусть выпьет для успокоения нервов.