Нежное создание (СИ)

Глава 22

«Устал», — решила Ника, глядя, как сосед растворился в чёрном проёме прохода. Она тоже валилась с ног, но, как ни хотелось, а в постель лечь сразу не получится.

Закрыв за собой калитку, Ника быстрым шагом пошла к темневшей двери в дом.

Сегодня ей не удалось толком рассмотреть небольшой, не заинтересовавший её с первого взгляда внутренний дворик. Мощёная дорожка, скамья у стены, низенький заборчик, отделявший свежевскопанный участок земли, несколько плодовых деревьев, кустарник, сарай, пустая собачья будка.

Ника не помнила, как давно в доме Ван Вербумов не стало собаки. В комнатах она не увидела ни кота, ни птицы в клетке, ни другой живности. Кто был против содержания домашних питомцев — госпожа Маргрит или Якубус, она выяснять не станет. В детстве мать не позволяла завести ей ласкового пушистого друга. На частые вопросы дочери:

— Почему мне нельзя взять котёнка?

Илона Витальевна брезгливо кривила губы и в сотый раз терпеливо поясняла:

— От кота много шерсти и шума.

— Я буду смотреть за ним и убирать, — горячо уверяла Ника. — Он не будет тебе мешать.

— Когда станешь жить отдельно, тогда и будешь делать, что тебе заблагорассудится, — пресекала мать дальнейшее нытьё дочери.

Ника свыклась с одиночеством, заменив живое общение чтением книг и рисованием.

Входная незапертая дверь слегка скрипнула, и девушка вздохнула с облегчением. На ночь все двери и ставни запирались, а сегодня у Хенни «выходной».

Дом встретил тишиной и покоем.

Ника прошла в гостиную и зажгла свечи. Сколько времени её не было? Примерно два с половиной часа.

Госпожа Маргрит так и спала в кресле. Даже плед не сбился. Только голова сильнее наклонилась к плечу.

Хенни сидела на стуле в неудобной позе. Храпела громко, раскатисто, со всей страстью своей широкой души. Плед съехал на пол и запутался в ногах.

Ника поправила плед, взяла подсвечник и поднялась в свою комнату. Задержалась у зеркала. Укоризненно качнула головой: на шее стали заметнее синяки от пальцев «брата» и ярче обозначились тёмные круги под глазами. Зато уменьшилась припухлость на губе.

Ника забрала платье и прихватила пузырёк с полюбившимися духами с нотками жасмина — добавит в воду для умывания. Свежее нижнее бельё и туфли отыскала в большом красивом бельевом шкафу в углу коридора у выхода во дворик.

В шкаПе, как называла его Хенни, всё было разложено по полочкам: сорочка к сорочке, чулок к чулку, чепец к чепцу.

Ника вздохнула и поплелась в кухню. Предстояло промыть волосы, от которых пахло водой из канала, обтереться мокрым полотенцем, как следует выполоскать чужое платье и своё нижнее бельё, отнести на чердак для просушки и надеяться, что Хенни не хватится пропажи, пока платье не вернётся в её шкаф.

«Не хватится», — заверила себя Ника, отправляя в рот кусочек фруктового пирога, избавляясь от горько-солёного привкуса во рту. Несколько ближайших дней будет не до этого. Накидку она повесит на место, набухшие от влаги туфли затолкнёт подальше.

Ника долго держала в руках отсыревший кафтан Ван дер Меера. Уткнувшись в него носом, глубоко вдыхала чистый мужской запах — лёгкий, приятный, волнующий, заставлявший думать о его обладателе.

Перед мысленным взором проявилось красивое лицо кэптена, его заинтересованный оценивающий взгляд при их первой встрече, серые бархатные глаза.

Сердце встрепенулось, ожило, как тогда. По телу прокатилась волна жара, отдалась сладкой болью внизу живота.

Первое желание близости с мужчиной…

Непостижимое, необъяснимое, безудержное.

Откровенное, яркое, сжигающее.

Оно встревожило, обессилило, забрав последние силы.

Ника втянула воздух открытым ртом и замерла, глядя перед собой расширенными, наполнявшимися слезами глазами. Это любовь? Она… вот такая? Пришла внезапно, стремительно, разбудила спящее сердце, обескуражила.

Любовь Руз? Неженка здесь уж точно ни при чём. Не будь её, Ника всё равно из тысячи мужчин выделила бы именно этого. Тянуло к нему, влекло — к доброму, заботливому, надёжному, необычному.

Несмотря на слабость и вялость, с банными процедурами и стиркой Ника справилась быстро.

Торопилась как могла.

Зябла. Дрожала мелко и противно и от прохладной воды, и от спешки, и от сковавшего тело внутреннего нервного напряжения.

Затаив дыхание, прислушивалась к малейшему звуку в доме. В висках отдавалось болезненное биение неугомонного пульса.

В голову лезли дурацкие мысли. Казалось, стукнет входная дверь и войдёт мокрый и взбешённый Якоб. Чем закончится с ним встреча, Ника придумывать не стала — всё, нет больше домашнего тирана, сгинул. Туда ему и дорога!

Первой она разбудила госпожу Маргрит.

— Идёмте в постель, — тронула её за холодную руку.

Мама спросонья захлопала глазами и непонимающе уставилась на дочь.

— Вы заснули, пока я читала Библию, — тихо сказала Ника.

Понадобилось полминуты, чтобы женщина немного отошла ото сна:

— Якоб где? — первым делом спросила она, оглядываясь по сторонам. Заохала, вставая, растирая поясницу.

— На службе, — ответила Ника обыденно.

Крепко ухватившись за предложенную руку дочери, госпожа Ма поискала глазами Хенни:

— Где эта криворукая? Просила же её натереть мне спину.

— Я скажу ей, — закрыла Ника собой обзор гостиной.

Проводила женщину к шкафу-кровати с разобранной постелью.

Госпожа Маргрит задержала взгляд на чепце дочери:

— Ты уже уходишь?

— Да. Думаю, управлюсь быстро.

— Я подожду тебя, — мама еле шевелила губами. Спала на ходу.

— Разумеется.

Ника помогла ей снять платье и уложила в постель.

— Не задёргивай полог, — удержала женщина руку дочери. Зевнула, прикрыв рот ладонью. — Что-то совсем меня разморило.

Не успела её голова коснуться подушки, как послышалось сонное сопение.

Ника задёрнула полог и подступила к Хенни. На чердак её проводить она точно не сможет. Оставить спать на стуле? Пожалуй. Упадёт, проснётся и уйдёт спать к себе.

Ника сняла со спинки стула кафтан Ван дер Меера. Прижала к себе. Спрятать его или вернуть ему уже сейчас? Почему нет? Отдаст в руки и уйдёт, не проронив ни слова. Конечно, можно одёжку надёжно спрятать, но… не нужно. До дома соседа два шага.

Если в окнах не будет света, она уйдёт, в дом ломиться не станет.

Если ей не откроют, просить впустить не станет. Уйдёт.

Если…

Ника решительно взяла кафтан и вышла во внутренний дворик.

Ноги несли сами. Легко, словно по воздуху. Однако калитка у соседа неожиданно оказалась закрытой на внутренний замок.

«Не вопрос», — усмехнулась Ника. Поднявшись на носочки, безошибочно дотянулась до нужного выступа в каменной кладке ограждения. Ключ нащупала с первого раза, будто забирала его оттуда по несколько раз в день.

Обратила внимание, что действует без подсказок Руз — тело двигается в нужном направлении, руки делают привычные движения.

«Для начала неплохо», — вдохновилась она.

Двор Ван дер Меера встретил унылым запустением. Намного больше, чем у них, он был донельзя запущен. Даже в темноте видно, что когда-то красивый и ухоженный сад с уютной ажурной беседкой, плодовыми деревьями, виноградником, кустами акации и сирени забит поникшей прошлогодней сорной травой.

Удивительно, но дверь в дом со стороны двора кэптен на ночь не закрыл.

Впрочем, Ника знала, где лежит ключ и от этого входа.

Как же недопустимо много знала Руз!

Знала всегда.

Ей позволяли знать. В основе отношений между семьями лежали многолетняя дружба и доверие.

Ника была уверена, что члены семьи Ван дер Меера также знали, как в случае необходимости войти в дом соседей.

Якубус сказал сестре выйти в заднюю дверь и оставить её открытой. Был уверен, что Адриан уберёт все ключи.

Не убрал.

Войти без приглашения Ника не решилась. Она заглянула в низкое узкое окошко. Различив сквозь слой пыли вспышку слабого света в гостиной, постучала в дверь негромко, но настойчиво: раз, другой, третий.

Нерешительно топталась на месте, мяла в руках кафтан. Ван дер Меер не слышит стука или не желает впустить ночного гостя?

Догадался, что пришла проблемная соседка? Кто же ещё в такой-то час?

Оставить кафтан под дверью и уйти?

Что-то мешало развернуться и бросить, показавшуюся глупой затею. Вспомнился согнувшийся Адриан, его неуверенная шаткая походка.

«Что-то не так», — сжалось сердце. Быть может, Ван дер Мееру нужна помощь? Уж не ранен ли он?

Одно предположение нелепее другого пронеслись в голове, словно рой растревоженных пчёл. Страх ядом растёкся по венам, на теле выступил холодный липкий пот. От охватившей слабости зашатало.

Не терпелось войти. Ника одним глазком взглянет на мужчину, убедится, что с ним всё в порядке, и уйдёт. На очередную грубость напрашиваться не станет.

— Всё будет хорошо. Кэптен всего лишь устал, — шептала как заклинание, бесшумно открывая легко поддавшуюся дверь.

В глубине дома горели свечи. Отблеск света яркой жёлтой дрожащей полосой ложился на мраморный пол. Тянуло сквозняком. В покоях давно не топили камины.

Ника зябко поёжилась и посмотрела по сторонам. Она знала куда идти.

С этой стороны особняка находились кладовые, бытовые помещения и обогреваемые комнаты для наёмного персонала. Слуги Ван дер Мееров не ютились в каморках на чердаке, не мёрзли зимой. Работать в доме одной из самых богатых и щедрых семей Зволле было престижно.

Ника остановилась в дверном проёме гостиной.

Ван дер Меер сидел к ней спиной в кресле у стола с вытянутой босой больной ногой. Согнувшись и неуклюже вывернувшись, на второй ноге под коленом сзади осторожно промокал кровоточившую рану. Подвёрнутая штанина широких холщовых штанов открывала крепкую мускулистую ногу, покрытую тёмными волосками. Застёгнутая на две пуговицы рубашка с закатанными рукавами натянулась на спине и покатых плечах.

На столе перед мужчиной лежали смятые обрывки белой ткани, стояли наполовину пустой хрустальный графин с тёмной жидкостью и пустой стакан. Поодаль — перевёрнутая, будто брошенная в сердцах шкатулка Ники с выпавшими из неё золотыми монетами. На краю стола — открытая коробка с пузырьками и небольшими коробочками. На полу у кресла валялись смятые, пропитанные коричневой влагой куски полотна, лежала трость.

Силой воли Ника усмирила желание Руз тотчас броситься к раненому. Втянула воздух носом. От резкого густого запаха спиртного запершило в горле. Ника не сдержалась, чихнула, еле успев прикрыть рот ладонью.

Ван дер Меер не вздрогнул от неожиданности, не обернулся.

Ника не удивилась — он знал, кто стоит в дверях. Он не мог не слышать гулкого эха шагов незваной гостьи. Она не пряталась, не шла на цыпочках, не кралась.

— Зачем пришла? — услышала недовольный голос кэптена.

— Принесла твой кафтан.

Ника подошла к столу, выдвинула ближайший к хозяину стул и повесила кафтан на его спинку. Бегло осмотрела знакомую обстановку гостиной. За три долгих года в ней почти ничего не изменилось.

Зеркала… Со стен сняты зеркала. Именно это и бросилось в глаза при беглом осмотре гостиной. Большие, в богатых рамах, они висели на каждой стене.

Большой дом был обставлен согласно статусу его владельца. На полу уложена светло-коричневая и бежевая мраморная плитка с симметричным узором.

На стенах… Ника присмотрелась — тиснёные кожаные обои³¹ с изумительным растительным рисунком в сочетании коричневого, бледно-розового и фисташкового цветов. Трудоёмкие в исполнении и, без сомнения, ужасно дорогие. Ни о чём подобном Ника никогда не слышала и не видела в своей прежней жизни.

Картины завешены шторками³². О ценности полотен, скрытых от любопытных глаз, можно было лишь догадываться.

У окна клавесин³³. Ника видела похожие на картинах малых голландцев. Пальцы непроизвольно сделали перебор. Руз умела играть на инструменте, но в доме Ван Вербумов клавесина не было.

Остальная мебель, несмотря на однотипный дизайн за исключением незначительных деталей, отличалась от мебели в доме Ван Вербумов материалом изготовления. Была богаче, объёмнее, комфортнее.

Помнила Ника и ещё об одном необычном устройстве в доме соседей. В бытовой комнате стоял пресс³⁴ для глажки белья. Руз не интересовалась подобными вещами, а Ника не отказалась бы посмотреть на механизм, с удовольствием ощупала бы его и испытала на деле. Но не сейчас.

Ван дер Меер не поднял голову, продолжая обрабатывать рану — небольшую, но глубокую. Свежую. Морщился.

— Дай, помогу, — шагнула к нему Ника.

Адриан с опаской покосился в её сторону:

— Оставайся на месте. Как бы мне не пришлось приводить тебя в сознание и доставлять домой.

— Я не боюсь крови, — сообщила она, оценивая глубину пореза. Не ошиблась: Якубус ранил кэптена.

— Руз ван Вербум не лишится чувств от вида крови? — мужчина качнул головой и криво усмехнулся. — Очень в этом сомневаюсь. Раньше от вида пустячной царапины ты становилась белее снега.

— Проверим? — подалась к нему Ника.

Ван дер Меер отмахнулся:

— Справлюсь без твоего участия, — прозвучало угрюмо, но без агрессии.

Ника подавила вздох облегчения. Сердце от радости прыгало в груди. Её не гонят! Не выталкивают за дверь, как в последний визит в этот дом!

Разумеется, её не ждали, но если бы Ван дер Меер хотел остаться наедине, то закрыл бы все двери на замки и задвижки. Ника смогла бы открыть на двери замок снаружи, а вот отпереть внутреннюю задвижку уж точно не сумела бы.

— Конечно, справишься, — бодро ответила она. — Только я сделаю это быстрее и качественнее. Тебе не с руки.

Она не стала ждать его согласия, подошла и мягко, но настойчиво взяла из его рук пропитанный спиртным обрывок ткани. Приказала:

— Встань и повернись ко мне спиной.

Он медлил.

— Помочь тебе? — с готовностью взяла его под локоть.

Ван дер Меер выдернул руку. Тяжело вздохнув, поднялся. Держась за спинку стула, повернулся к настырной соседке задом.

Ника присела на корточки, поправила съехавшую штанину. От одежды пахло мятно-можжевеловой свежестью. Запах пришёлся по душе. Похоже, ей нравилось всё, что было связано с Ван дер Меером.

Прикасаться к его голому телу оказалось приятно и волнующе.

Её нежные, ненавязчивые касания не остались незамеченными. Адриан вздрогнул, шумно втянул воздух в лёгкие, переступил с ногу на ногу. Открытые участки на теле покрылись гусиной кожей, приподнялись волоски.

— Больно? — спросила Ника с тревогой.

Неприятно стянуло мышцы внизу живота. Организм отреагировал на чужую боль, принял её на себя.

— Нет, — еле слышно ответил кэптен, глядя перед собой.

Ника не спешила завершить процедуру. Наслаждалась близостью мужчины. Вдыхала его острый, хвойно-древесный аромат.

Рана кровоточила несильно и опасений не вызывала. Обработать её было несложно. Основную часть работы Ван дер Меер осилил сам. Наложить повязку сумел бы тоже. Опыт имелся.

— Спасибо тебе за всё, — сказала Ника тихо, с чувством. — Если бы не ты… — голос дрогнул.

Адриан не ответил. Судорожно вздохнул, пятернёй зачесал назад растрёпанные влажные волосы.

Вставая, Ника спросила:

— В твоей аптечке есть какая-нибудь присыпка?

— Что? — не понял мужчина.

Ника обратила внимание, что он успел продезинфицировать спиртным не только рану, а и свои внутренние органы. Молодец! Она не подумала об этом. Наглотавшись воды из канала, рискует подхватить кишечную инфекцию.

— У тебя есть порошок, который подсушит рану? — подвинула ему коробку с медикаментами.

С непонятными значками на выцветших этикетках они ничем не отличались от «чудесных» снадобий, продаваемых доверчивым гражданам странствующими лекарями-шарлатанами.

— Думаю, вот этот, — кэптен ткнул пальцем в деформированную картонную коробочку.

Щурясь, Ника с подозрением рассмотрела белёсый налёт на упаковке. С опасением понюхала серо-зелёный слежавшийся порошок.

— Уверен? — растирала мизинцем крупные частицы отсыревшего вещества. Его запах, как и вид, категорически не нравились.

— Думаю, хуже не станет, — Адриан не менее внимательно присматривался и принюхивался к соседке.

— А если порошок просрочен и вызовет раздражение? Рана-то открытая, — Ника в задумчивости почесала шею. Выбившаяся из-под кружевного чепца прядь волос щекотала кожу. — Может, он ядовитый и им нельзя присыпать рану? — вопросительно уставилась в слегка прищуренные глаза Ван дер Меера, в которых плясали жёлтые огоньки свечного пламени.

— Откуда у тебя столь глубокие познания в медицине? — хмыкнул он, задержав взгляд на тонких пальцах соседки. — В этом коробе нет ничего, что может навредить здоровью человека.

— Ну, если ты уверен… Надеюсь, через пару часов тебе не станет хуже, — Ника нехотя присыпала рану и принялась бинтовать её узкими полосками полотна.

Получалось не слишком ловко. Криво нарезанные полоски скручивались и путались.

Мужчина смотрел на неё сверху вниз.

Под его пристальным взглядом Нике стало жарко. Краем глаз она видела, как он остановил свой изучающий взгляд на её лице. Уголки его губ дрогнули, но от улыбки он воздержался. В серых глазах промелькнуло не то удивление, не то особый интерес.

Его загадочный и задумчивый взгляд породил в ней надежду на возрождение прежних дружеских отношений.

«Господи, — мысленно взмолилась она, — позволь мне узнать, что такое счастье. Позволь узнать, как это бывает, когда тебя любят».