Нежное создание (СИ)

Глава 21

У двери было тепло и сухо. Дышалось легко и свободно. На этой мельнице не мололи зерно. Острый пряный аромат специй перебивал неприятный запах, витавший над каналом.

Ника глубоко и медленно втянула воздух носом. Чихнула два раза кряду — смачно, от души. Приятно расслабилась. Сейчас бы сбросить с себя чужую одежду, отфутболить надоевшие туфли, расплести тугую косу, лечь в сухую постель, вытянуть ноги и…

Она вздрогнула, прислушиваясь к торопливым шагам со стороны переулка.

Якубус.

Злой! Во всеоружии. Шпага и дага при нём. А вот шляпы и плаща нет. Оставил на видном месте в таверне. Вышел, так сказать, на минутку, по нужде.

Ругается. Громко. Грязно. Угрожает невидимому вору, посмевшему увести его великолепного Люцифера.

Ступив на набережную канала, мужчина замолчал, оглянулся и ускорил шаг.

Ника поднялась и пошла за ним. Догнать «брата» не спешила. Ей нужно определённое место, где будет разыгран спектакль для одного зрителя с участием одного актёра. Исход зависит от того, насколько она будет выглядеть искренней. На кону не только жизнь Ван дер Меера, но и её. Хотя о себе она не думает.

Есть ли у неё шанс выжить в предстоящем поединке? Якубус крупнее её в два раза. О его физической силе и поминать не стоит.

Вот и выбранное для представления место.

Ника перешла на бег. От волнения пересохло во рту и в горле. Финальные метры она проделала в стремительном броске, чтобы в последний миг не передумать, не отступить.

Догнав мужчину, схватила его за рукав кафтана:

— Якоб… подожди… — запыхалась. Дышала ртом поверхностно, рвано. Голос казался чужим и безжизненным.

— Что?.. — обернулся «брат» и, будто споткнувшись, остановился. Скинув капюшон с головы женщины, неверяще уставился на неё. — Руз?

Суматошно осмотрелся:

— Что ты здесь делаешь? Почему ты здесь? Ты ослушалась меня, негодница, — зашипел угрожающе и вцепился в её руку.

Что есть силы Ника замотала головой:

— Не ослушалась, нет. Получилось не так, как ты велел… Ван дер Меер… Он… — захлебнулась воздухом, вырывая руку.

— Что он? — Якоб встряхнул её за плечи. — Что он?.. Говори!

— Мёртвый он, — выдавила из себя Ника, игнорируя боль от впившихся в плечи мужских пальцев. — Мы пили чай, вспоминали детство и он… — облизнула сухие губы, — он повёл меня на второй этаж смотреть… как же его… корабль на подставке… и вдруг, — она округлила глаза и тяжело сглотнула, — на лестнице Адриан зашатался и упал… Якоб, он скатился с лестницы, а я не смогла его удержать!

Ника ухватилась за руку мужчины и затрясла её:

— Не смогла, не смогла! Он мёртвый!

Якубус вскинул голову и свысока посмотрел на сестру:

— Ты уверена?

— Его голова, — Ника заплакала. Кажется, она сама поверила своим словам. — Она как-то неправильно лежит.

Для убедительности показала на себе: старательно вывернула голову назад и наклонила к плечу. Зашептала:

— Он не дышит. И глаза открыты, — от усердия сухое горло свело спазмом.

Ника закашлялась, схватилась за шею и отбежала к ряду штабелей из ящиков и огромных пустых бочек. Она присмотрела это местечко у воды, ожидая, когда пройдёт ночной сторож. Приметила и узкий причал для лодок, и крутую лесенку на внутренней стороне канала, по которой поднимаются на берег.

Запах солёной селёдки с душком вызвал очередной приступ удушья и тошноты. Шатаясь словно пьяная, имитируя рвоту, Ника уходила вглубь узкого прохода. Шла к обрывистому берегу канала, на ходу расстёгивая накидку.

Якубус шёл по пятам. Зорко присматриваясь к сестре, ловил её, не дававшуюся ему в руки. Морщился:

— Руз, погоди… успокойся. Идём, я отведу тебя домой.

— Всё из-за тебя, — не оборачиваясь, сказала Ника со злостью. Отступала к воде. — Ты заставил меня пойти к нему. Ты заставил опоить его. Ты убийца, ты! Не я, а ты!

В зеркальной глади канала отразился слабый свет показавшейся из-за тучи луны. Из горы ящиков, дробно хлопая крыльями, пулей вылетела небольшая спугнутая птица.

Ника машинально втянула голову в плечи, сгорбилась.

Якубус поправил дагу на поясе, огладил на груди кафтан. В глазах тлеющей искрой промелькнула радость.

— Если всё случилось так, как ты говоришь, то… — он хищно осклабился. В темноте сверкнули белые зубы. — Идём, посмотрим. Надо убедиться, что ты не оставила следов. Быстрее, Руз, — шагнул к ней, стоявшей на краю канала, и схватил за руку. — Ты же вышла через заднюю дверь?

Используя эффект неожиданности, Ника сбросила с себя накидку и обеими руками уцепилась за ремень мужчины, повисла на нём, опрокидывая Якубуса в воду весом своего тела.

Громкий всплеск слился с захлебнувшимся мужским вскриком.

Вода обожгла Нику мокрым ледяным огнём. Дыхание спёрло; ёкнуло сердце, зашлось в лихорадочном биении. Руз не умела плавать.

Ника предусмотрела такой поворот. Научиться плавать несложно. Главное — не запаниковать, не бояться утонуть, расслабиться и позволить воде вытолкнуть тебя на поверхность. Следует выровнять дыхание, сосредоточиться на движениях.

Ника в водной стихии чувствовала себя как дома. Быстрая и вёрткая как рыбка.

Перед падением она не издала ни звука, набрала полные лёгкие воздуха, приготовилась к борьбе.

Упав в воду, отпустила ремень и вырвала руку из крепкого захвата Якубуса. Пальцы намертво сжались на его горле. Наседала на него, топила хорошо умевшего плавать мужчину.

Он отбивался яростно, грубо.

Ника тянула его вниз, не давала всплыть: сдохни, гадёныш!

Вершила правосудие собственными руками.

Ему удалось оторвать её пальцы от своего горла.

Она обвила его талию ногами, блокировала движение его рук, тянувшихся к даге. Если Якубус не в состоянии достать шпагу, то длинный узкий кинжал извлечь из ножен сможет. Тот рядом, под рукой.

Мужчина извивался, силясь избавиться от опутавшего его гибкого женского тела. Хоть и мало у него в лёгких воздуха, но их объём велик, Якоб справлялся с кризисной ситуацией. Сильные руки не потеряли ловкости, неукротимая звериная жажда жизни сквозила в каждом его движении.

Ника выдохлась, ослабела. Длинное платье опутало ноги, стесняя движения. От студёной воды тело одеревенело, руки не слушались.

Мощный удар пришёлся ей под дых, выбил из лёгких остатки воздуха. Мир вспыхнул, взметнулся перед глазами костром, взорвался, оглушил. Стоило большого труда тут же закрыть открывшийся в болезненном крике рот, найти в себе силы не поддаться панике и не лишиться последних глотков живительного кислорода.

Тяжёлое мужское тело рывками толкало её вниз, на дно. Слишком крупное тело… Слишком тяжёлое…

Силы не равны, нет. Ещё немного и Нике конец. Она дошла до последней черты. Безвозвратно упустила шанс прожить жизнь в новом, понравившемся ей теле.

В мутнеющее сознание ворвались другие звуки: мягкие, рокочущие, усыпляющие.

— Ш-ш, — с тихим шелестом накатила волна умиротворяющего спокойствия. Щекотно лизнула веки, щёки.

Волна откатила, накатила снова. Безвольные руки развело в стороны.

— Ш-ш, — мерный ласковый шум убрал лишние звуки, оставив в душе единственный — чистый, гармоничный, похожий на голос безоблачного счастья.

Тело Ники не успело коснуться взбаламученного илистого дна водоёма. Её плавно мотнуло из стороны в сторону, мягко толкнуло под колени, спину, подбросило вверх к спасительной поверхности.

Ника вынырнула, тут же приходя в себя. Забила по воде руками, забарахталась.

Первый вдох дался с трудом.

Пришло осознание: живая!

Зависнув в воде, отплёвывалась от залившей нос и горло горечи.

Успокаивалась, приводила в норму дыхание.

Не спускала беспокойных, настороженных глаз с дрожащей поверхности чёрной воды канала в ожидании своего невидимого спасителя. Он поднял её со дна, вытолкнул из пучины, спас.

Теперь он спасает Якубуса.

Как Ника ни старалась, а выбраться на причал не могла. Ослабела и околела от холода до такой степени, что не чувствовала ни рук, ни ног. Зубы выбивали дробь. Казалось, что в черепной коробке смёрзлось серое вещество.

Она не слышала, как к ней подплыли сзади и хриплый мужской голос сказал:

— Ну же, Руз, поднатужься.

Она не была в состоянии даже узнать голос Ван дер Меера, не то что предпринять очередную попытку забраться на смехотворно невысокий помост. Кэптен буквально втолкнул её на него и выбрался следом.

Окажись на его месте незнакомец, Ника испугалась бы его меньше.

Смотрела на мужчину с немым изумлением: откуда он здесь? Она не кричала, на помощь не звала, Якубус тоже. Кроме слабого плеска на воде, никто ничего не должен был услышать.

— Т-ты… — еле выдавила Ника из себя.

Недоумённо скользила глазами по водной глади. Искала «брата», которого не было в поле зрения.

— Вставай, — не дал ей опомниться Ван дер Меер, насильно поднимая её за руку.

Ника дрожала как в лихорадке, вода стекала с неё ручьём, одежда прилипла к телу, усиливая приток ледяного воздуха. В воде было теплее.

Адриан нетерпеливо подтолкнул её к лестнице:

— Шевелись, Руз.

Она не смогла взяться за перекладину — пальцы не сгибались, руки соскальзывали. Зуб не попадал на зуб.

— Стой, — скомандовал кэптен, прислоняя её к деревянному щиту укрепления.

В два счёта выбрался на берег. Помахал перед лицом Ники протянутой ладонью:

— Руку дай, — втащил лёгкое тело наверх.

Ника слабо пискнула, рухнула на колени и, стуча зубами, помертвелыми посиневшими губами прошептала:

— Г-где… — снова осматривала поверхность воды невидящим взглядом. Не верила в счастливую для себя развязку.

Ван дер Меер подступил к ней. Белая рубашка плотно облепила его торс; мокрая чёлка упала на лоб. Он убрал её, смахнул воду с лица:

— Снимай одежду.

Не глядя на соседку и не дожидаясь её возражений, сорвал с неё пояс, помог стянуть платье вместе с сорочкой. Надел на неё свой кафтан, предусмотрительно снятый перед прыжком в воду. Рядом лежали его сапоги, шляпа, оружие, трость — не та, которую Ника видела в последний раз. При помощи этой трости он утром в доме Ван Вербумов выбил шпагу у напавшего на него Якубуса.

Ника не сопротивлялась, не стеснялась своей наготы. С молчаливой покорностью принимала помощь мужчины. Знала, если останется в мокрой одежде, то подхватит воспаление лёгких. Пусть температура воды в канале чуть выше десяти градусов и она в ней пробыла не больше пяти-семи минут, но Неженке Руз хватит и этого, чтобы исход «купания» оказался для неё смертельным.

Пока кэптен быстро, без лишних движений снимал свою одежду, выжимал её, надевал снова, натягивал сапоги, Ника то же самое пыталась проделать со своими чулками и панталонами. Смущённо отводила глаза и возвращалась снова к созерцанию красивого мужского обнажённого крепкого торса с крупными рельефными мышцами. Несколько ровных коротких шрамов не портили его.

— Дай сюда, — с видимым недовольством, Адриан отнял у неё мокрое бельё, выжал и бросил ей в руки. — Быстрее, Руз, не копайся. Нас не должны увидеть.

Ника засуетилась, натягивая бельё непослушными руками.

Ван дер Меер встал.

— Идём, — приказал он. — Надо уходить.

— М-моя накидка, — искала её глазами. С волос капало; платок утонул.

Мужчина нашёл накидку.

Ника благодарно кивнула, сжимая у горла ворот кафтана, и попыталась встать.

На её слабую попытку, не давшую результата, Адриан сжал челюсти. Взял под руку безвольную, трясущуюся соседку. Удерживая её, набросил на её плечи накидку, застегнул на груди, надвинул капюшон. Задержал у её лица руки, приподнял за подбородок, рассматривая на горле хорошо заметные следы пальцев Якубуса. Ноздри раздулись; под кожей щёк заходили желваки. Заглянул в испуганные глаза:

— Уж прости, понести тебя не смогу, — отпустил её и пристукнул тростью по камню мостовой.

Если Ника не могла говорить внятно, всё ещё дрожа всем телом, то мыслить ясно была способна как никогда. Близость мужчины, его внимательный, изучающий взгляд серых глаз, в ночи отливавших чернёным серебром, взволновали. Сердце забилось сильнее, кровь прилила к щекам.

Подталкиваемая в спину кэптеном, Ника с усилием тронулась с места.

— Як-коб… г-где, — заставила себя сделать шаг, второй, третий… Лихорадило. В размокших туфлях «гуляли» ступни.

— Руз, быстрее, — подгонял её Адриан, больно тыкая тростью в спину. — Бегом.

Часы на главных воротах города пробили один раз.

Ника ускорилась. Не оглядывалась. Приходила в себя. От быстрой ходьбы согрелась, но дрожать не перестала. О Якубусе больше не спрашивала. Его нет. Он не выплыл.

Осознавала страшную правду.

«Такую уж страшную?» — засопела, зашмыгала носом.

«Снявши голову, по волосам не плачут», — своенравно повела шеей. Она планировала его смерть, на убийство пошла осознанно. Только вот не всё учла. Если бы не Ван дер Меер, лежала бы она сейчас на дне вонючего канала.

Оглянулась на своего конвоира со свёрнутым платьем под мышкой.

Он молчал. Отчётливо слышались его тяжёлое дыхание и стук трости о булыжник. В темноте белела рубашка, облепившая широкие плечи.

Со стороны можно было подумать, что домой возвращается припозднившаяся странная парочка. Сильно хромавший мужчина гонит впереди себя вдрызг пьяную спутницу, сердито вонзая в её спину конец трости.

От очередного раздражающего укола Ника дёрнулась. Закипая от негодования, остановилась и повернулась к Ван дер Мееру:

— Х-хватит т-тыкать меня в с-спину. Я тебе не м-мулица, а т-ты не п-погонщик.

— Молчи, Руз, — развернул он её, снова толкая в спину — грубо и беспардонно.

Она сделала по инерции шаг и остановилась. Враждебно бросила:

— З-зачем ты п-припёрся, спасатель хренов, если с-сейчас в-ведёшь себя как поросёнок?

Он опять развернул её за плечи и подтолкнул вперёд:

— Бегом, Руз! — повысил голос. — Потом мне всё выскажешь. Но будет лучше, если я тебя больше никогда не увижу.

Она повернулась и перехватила его трость, не дав ей упереться в её грудь.

— Я тоже буду этому рада, — выпалила со злостью.

— Если бы ты… — начал Адриан, с упрёком выцеживая слова сквозь зубы.

Ника не дала ему договорить, вспыхнула как спичка:

— Чт-то я? Что ты знаешь обо мне, чтобы судить? — ответила резко, перестав дрожать.

Отгоняла от себя мысли о Якобе и его смерти.

Совесть, шокированная случившимся, молчала. В душе ни грамма сожаления, ни малейшего намёка на раскаяние. Лишь досада на то, что она не смогла довести начатое дело до конца.

Ника всё привыкла доводить до логического конца. Утонула бы? Пусть! Такой стала бы цена её свободы.

Что может быть дороже свободы? Жизнь? Какой она будет без свободы?

Нервы сдавали; дрожали губы. Перед глазами алой вспышкой промелькнул образ умирающего Ромки. Ника вдруг увидела себя, лежащую рядом с ним. Грачёв видел её смерть. Почувствовал ли он себя виноватым? Вряд ли. Она сама вошла в квартиру. Её не звали, не заманивали. В своей смерти виновата только она. Сжала кулаки:

— Тебя никто не звал и о помощи не просил! — прикусила щёку изнутри, чтобы не расплакаться.

— Тогда зачем приходила? — с вызовом спросил кэптен.

— А ты не понял? — Ника ускорила шаг, косясь на отбивавшую чечётку трость. Адриан не отставал. — Почему не выслушал меня? Смотришь, сообща, придумали бы что-нибудь другое.

— Придумали бы сообща? — Ван дер Меер рванул её за руку, останавливая. — Ты всё решила сама и чуть не погибла.

— Ты не оставил мне выбора, — глянула на него с неприязнью. — Я пришла к тебе, а ты…

Глядя себе под ноги, сипло проворчала:

— Тугодум.

Впрочем, нет худа без добра. Если не брать в расчёт гибель Якубуса, то ситуация вышла забавная: спасала Ван дер Меера, а вышло наоборот. Она живая, в теле Руз, с предстоящими похоронами, убитой горем госпожой Маргрит и непомерным долгом, который хочешь не хочешь, а возвращать придётся.

«Можно долг не отдавать», — покосилась на кэптена. Что он ей сделает? Донесёт на неё?

Она не боится попасть в тюрьму. Да и не станет Ван дер Меер воевать с девчонкой, предупредившей его о намерении Якубуса убить его. Знает, кто главный виновник.

Ника сокрушённо вздохнула: очень хочется исправить чужую ошибку и, возможно, заслужить прощение человека, который ей не безразличен.

Кэптен больше не толкал её в спину. Заметно ссутулился. Поотстал. Тяжело опираясь на трость, волочил больную ногу.

Когда Ника свернула на их улицу, с усилием догнал её и без церемоний схватил за плечо. Направляя в ближайший тёмный переулок, хриплым голосом указал:

— Сюда.

Через несколько десятков метров Ника узнала узкую улочку, на которую выходили низкие калитки и широкие ворота дворов, прятавшихся за высокими каменными оградами. С этой стороны загоняли кареты и заводили лошадей, впускали подводы с дровами и углём, привозили или увозили крупногабаритные грузы — всё то, что считали нужным не афишировать перед соседями.

Ван дер Меер указал соседке на калитку её двора:

— Сама откроешь или помочь? — втолкнул в её руку мокрый свёрток с одеждой.

— Сама, — буркнула Ника, зная, где находится ключ.

Толкнула дверцу, оказавшуюся незапертой. Несмотря на охвативший её нервный озноб, заходить не спешила. Сжав зубы, исподтишка наблюдала за Адрианом.

Не оборачиваясь, он прошёл дальше и остановился в двух десятках шагов от неё. Принялся отпирать свою калитку.

Ника прищурилась. Всматривалась в дёрганые движения кэптена, показавшиеся чересчур подозрительными.