Неприрученный вампир

Глава 8

Шелль знала, что не стоит испытывать судьбу, но просто не могла удержаться. Она любила нажимать на кнопки. Гуннар выглядел так, будто мог взорваться в любую секунду, и его дружок был более чем готов взяться за топор а-ля справедливость одиннадцатого века. Она догадалась, что можно забрать оборотня из Скандинавии, но нельзя вытащить викинга из оборотня. Или… что-то вроде того.

Чем больше возбуждался Гуннар, тем больше он заводил Шелль. Все шло наперекосяк, но это не изменило того факта, что ей нравилось видеть его раздраженным и диким. На грани. Непредсказуемым. Шелль была женщиной, сидящей на штанах. Она привыкла работать за копейки, бегать через полмира, чтобы найти зацепку той или иной реликвии. Гуннар показался ей мужчиной, который жил по строгим правилам. Никогда не переступал черту. Планировал все до мелочей. Ску-ка!

— Из чего сделана веревка? — гордость Шелль серьезно пострадала, когда она не смогла разорвать путы. — Серебряные нити заплетены в нейлон? — наверное, нет. Ее терпимость к серебру росла с каждым месяцем. Она сомневалась, что несколько серебряных нитей ослабили бы ее настолько.

Гуннер фыркнул, но не ответил.

Пара ее брата Ронана была ведьмой. Возможно, у Гуннара был кто-то на зарплате, как Найя? Белая ведьма, способная на чары и все такое. Она оглянулась и встретила дикий взгляд синих глаз Гуннара.

— Колдовство?

Хотя его разум был на удивление лишен мыслей, его осанка напряглась. Почти незаметно. Так что да. Магия. Неприятность. Шелль определенно смогла бы разорвать веревку, если та была в серебре. Магия была чем-то, чего она не понимала и не хотела с этим связываться. Особенно после всего, что случилось с ней в Кресент Сити. Она злилась от невозможности освободиться от веревки.

— Надеюсь, это была белая ведьма, — Шелль делала все возможное, чтобы ее тон был разговорным и легким, несмотря на беспокойство, которое подкралось к ней. — Потому что я имела дело с темной магией, и я бы злейшему врагу такого не пожелала.

— Разве мы не сказали тебе заткнуться? — у заместителя Гуннара была палка в заднице.

Шелль позволила своему разуму успокоиться и прислушалась к мыслям мужчины. Его волк был тише, чем у Гуннара. Она почти не слышала никаких признаков его присутствия в сознании мужчины. Возможно, связь позволила ей так ясно слышать волка Гуннара. Или, может быть, способности Шелль начинали ослабевать. Кто знает?

— Какого рода темной магией?

Голос Гуннара отвлек внимание Шелль от подслушивания мыслей другого оборотня. Глубокий тембр вибрировал над ней, и приятная дрожь прошла от макушки до кончиков пальцев ног.

Она хотела продолжить возиться, но передумала. Темная магия не была чем-то, с чем можно было справиться, и Шелль не собирался относиться к ней легкомысленно.

— Той, что создали боги, — зачем жалеть слова? С таким же успехом можно палить по нему из больших пушек.

Его друг насмешливо вздохнул.

— Она сумасшедшая, — сказал он. — Это доказывает, с каким эго мы имеем дело, и что вампир будет утверждать, что знает что-либо о богах.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, — тон Шелль стал ледяным. Ей не нравилось, когда ее называли лжецом, и она не собиралась позволять самоуверенному мужчине так считать. Она использовала свои знания о культуре викингов, в частности, об их суевериях чтобы напугать ублюдка. — Меня затронул один из них.

Он назвал ее сумасшедшей, почему не поддаться его паранойе? Если бы оборотни боялись ее, она бы взяла верх, прямо с места в карьер. Конечно, это могло бы убедить их отрубить ей голову и отправить ее Михаилу в коробке. Но это был шанс, которым она хотела воспользоваться.

— Ты слышал это? — сказал мужчина Гуннару. — Она почти призналась в этом! Мы не можем доверять словам безумца. Мы должны позаботиться о ней и покончить с этим.

Ну, это был один голос за обезглавливание. Прошло всего несколько секунд, чтобы напугать мужчин. Она задумалась, не спугнет ли это Гуннара так же легко.

— Подготовь комнату в подвале, — рявкнул Гуннар. — И позови Свена и Джиллиан.

Губы мужчины сложились в улыбку. Самодовольный ублюдок. Очевидно, он думал, что безумный разговор Шелль принес ему победу. Отсутствие у него здравого смысла говорило о том, вероятно, почему он не поднялся и не стал альфой стаи. Что-то, за что Шелль могла быть благодарна в этот момент. Он резко рванул, распахнул входную дверь и исчез в доме.

— Тактика запугивания? — упрекнул Гуннар, когда они остались одни. — Серьезно?

— Психологическая война, — поправила Шелль. Гуннар пропустил чуток веревку и развернул Шелль лицом к себе. Она с дикой улыбкой показала ему свои клыки. — Волнуешься?

Ответная усмешка Гуннара была совершенно обезоруживающей. Довольное мурлыканье отозвалось эхом в его душе, и она почувствовала, что живущее там животное одобряет ее хитрости. Удовольствие расцвело в ее груди и вышло наружу. Она не должна была хотеть одобрения Гуннара или его пса. Но, так или иначе, это заставило ее чувствовать себя чертовски хорошо.

— Значит, ты считаешь меня своим врагом? — это беспокойство подчеркивало его слова?

— Я не знаю, кем тебя считать, — без лукавства ответила Шелль. — Но твой приятель? Да, он определенно враждебный.

— Он мой зам, — сказал Гуннар. — Он отвечает передо мной.

Для того, кто занимал более низкое место, чем его Альфа, Шелль почувствовала, что Арен последовательно раздвигал свои пределы с Гуннаром. Альфа стаи должен беспокоиться.

— Он отвечает тебе только потому, что должен, — сказал Шелль. — Дай ему возможность, и он отвернется от тебя.

Гуннар прищурился. Она задела за живое. Должно быть, он подозревал то же самое.

— Я король, — его голос упал на октаву, и золото вспыхнуло в глазах. — Из королевского рода. Альфа стаи Форкбеард. Если ты когда-нибудь подорвешь мой авторитет — мое господство — в присутствии других, будут ужасные последствия. Понимаешь?

Гуннар имел в виду бизнес. Всплеск энергии волной ушел с него, наполнив воздух статическим зарядом, который заставил тонкие волосы на руках Шелль встать дыбом. Предупреждающий рык, который она до сих пор слышала в его голове, громко и ясно завибрировал в груди. Урок выучен: никогда не тыкать палкой эго альфа-самца. Одного предположения, что кто-то в его окружении может усомниться в его силе, было достаточно, чтобы вывести его из себя.

Он представлял собой довольно пугающую картину. Мужчина возвышался над ней как минимум на фут. Каждый дюйм его тела показывал плотные мышцы, а его большие руки легко могли выдавить жизнь из врага без особых усилий. Шелль могла только представить, как он выглядел много веков назад, одетый в полную боевую броню, измазанный грязью и кровью своих врагов. Пот выступал на лбу, в руке у него был добротный меч. Ее сердце забилось немного быстрее при мысленном образе, а дыхание участилось.

Морщина залегла на лбу Гуннара. Он сделал шаг назад и провел по волосам рукой, которые упали на одну сторону его бритой головы.

— Я не хотел тебя напугать, — сказал он тихо. — Прошу прощения.

Он прочитал ее физическую реакцию и подумал, что напугал? Шелль хотела рассмеяться. Она была так возбуждена прямо сейчас, что собиралась выползти прямо из своей чертовой кожи!

— Ты меня не пугаешь, — единственное, чего она действительно боялась, так это собственной силы и того, чем она может стать.

Гуннар понюхал воздух, поступок настолько чертовски животный, что Шелль чуть не упала в обморок. Самец жил, дышал сексом. Осознание поразило, и его зрачки расширились, когда голодная усмешка заиграла на его полных, чувственных губах.

— Храбрая и распутная, — слова были подобны ласке. — Оба качества, которые восхищают меня в женщине.

Шелль не могла позволить себе соблазниться сексуальным оборотнем. Не тогда, когда так много потеряла. Они только два раза пересеклись, а он уже становился искушением, которому девушка не хотела сопротивляться. Запретным плодом, умоляющим быть сорванным. Связь принесла с собой мгновенное соединение. Как физическое, так и духовное. Однако эмоции не должны вступать в игру. Оборотня можно было трахнуть? Шелль пользовалась такими же самцами, как и он. Но это ничего не значило. Она не была влюблена в Гуннара. Шелль, вероятно, никогда бы не влюбилась в него. У них не было абсолютно ничего общего. Конечно, это не означало, что она не могла наслаждаться пейзажем и попробовать тропы, пока гуляла…

«Очнись!» — Шелль мысленно встряхнула себя. Феромоны, гормоны, как их не называть, заставили их соединиться. Связь соединила их. Но Шелль отказывалась поддаваться своим низменным желаниям. Она отказалась позволять магии (в любой форме) продолжать влиять на нее.

— Тебе повезло, что я связана, — заметила она. — Последний мужчина, который нахально вел себя со мной, сожрал больше, чем просто свою гордость, когда я закончила с ним.

Ладно, последний парень, который нагрубил ей, был Лукас. И только потому, что она съела остальные пироги. И единственное, о чем он заботился, было его собственное разочарование в том, что он пропустил матовое клубничное добро. Но Гуннару не нужно было этого знать.

— Не сомневаюсь, — ответил Гуннар, гладкий и пьянящий, как выдержанный бурбон. — Но этот мужчина не был мной.

Шелль вскинула брови.

— Бросаешь вызов?

— Обещание, — ответил Гуннар. — Не испытывай меня, вампир, — уничижительный акцент не остался незамеченным, давая ей попробовать ее собственное лекарство. — Не думай бросать мне вызов. Ты проиграешь.

Может быть, но это не значило, что Шелль не попробует еще раз.

— Не будь так уверен, оборотень.

Шелль не могла не танцевать слишком близко к огню. Она только надеялась, что не сгорит в процессе.

Волк Гуннара колебался между похотью и беспокойством, что только могло нанести ущерб его телу. В Шелль было достаточно всего, чтобы проверить мужскую храбрость: красота, полная огня и борьбы, с острым умом и еще более острым языком. Как бы он ни хотел поиграть с ней, это была не игра. Очень серьезная угроза того, как стая захочет иметь дело с ней, все еще маячила. Гуннар может и Альфа, но это не всегда означало, что его слово — закон. Он должен был отвечать перед теми, кто вверен ему. Он отвечал за стаю. И Шелль была угрозой всему, что ему было дорого.

Ее антагонистическая натура заставила его принять вызов. Но в словесном спарринге победителя не будет. Они могли ходить кругами, пока солнце не взойдет, и не уложиться в день. Палец тревоги погладил позвоночник Гуннара. Она будет уязвима, когда взойдет солнце. Совершенно беспомощна. Через несколько часов ему придется выбирать между парой и стаей. Он даже не знал Шелль, и все же его волк заставлял их сражаться до самой смерти, чтобы защитить ее.

А что насчет двадцати оборотней под его крышей, которые также надеялись на его не только лидерство, но и защиту?

Именно поэтому необоротнические связи считались табу. Если бы Шелль была одной из них, переход был бы плавным. Она бы присоединилась к стае, и никто бы не бил так сильно, как плеть. Каждый член стаи принял бы ее с распростертыми объятиями. Но Шелль не была в стае. Она не была оборотнем. Она не могла ходить при свете дня. Ей нужна была кровь, чтобы существовать. А что насчет ее ковена? Он работал как стая? Позволил бы Михаил Аристов ей просто покинуть свое стадо? Мысли кружили в голове Гуннара. Ничего хорошего из этого не выйдет. Их судьбы неизбежно переплетались и неизбежно приближались к катастрофе.

— Следи за своим ртом, когда мы будем внутри, — Гуннар потянулся к Шелль и схватился за веревку. Он слегка толкнул ее, и она пошла перед ним, к открытой входной двери. — Арен обычно не такой вспыльчивый, но до полнолуния осталось всего несколько дней, Шелль. Тебе не следует злить его или кого-то еще. Сейчас мы все нестабильны.

Как только Луна пойдет на спад, все успокоится. Шелль не могла выбрать времени хуже. Стая была беспокойной, их волки были слишком близко к поверхности и сражались за господство в их умах и телах.

— Так ты говоришь, что я не должна рвать чьи-то цепи?

Гуннар закатил глаза.

— Да, — она когда-нибудь воспринимала что-нибудь всерьез? — Это именно то, что я хочу сказать.

Он провел Шелль через фойе к лестнице, ведущей в подвал. Место использовалось редко. Помещение состояло из лазарета, двух кабинетов, небольшого оружейного склада и малообеспеченной камеры. Гуннар сожалел, что у него не было выбора, кроме как запереть свою пару. Но она пыталась украсть не только у него, но и у стаи. Дважды. Где еще преступнику место, как не в камере?

— Скажи мне, Шелль, ты всех так же бесишь, как и меня? — спросил Гуннар, когда они шли по крутой лестнице.

— Возможно, — она снова кокетливо улыбнулась ему. Желудок Гуннар сжался, когда горячая волна страсти пронзила его. — Насколько ты сейчас взбешен?

— По шкале от одного до десяти? — спросил Гуннар. — Я парю чуть ниже восьмидесяти.

Шелль усмехнулась.

— Тогда да, все находят меня такой же бесящей, как и ты.

Когда они попали на нижнюю лестницу, Гуннар был почти благодарен за возможность немного дистанцироваться от нее. Он знал, что чем больше узнает о ней, тем более увлекательным сочтет ее, и это было огромной проблемой. Женщины на долгое время не удерживали его внимания, а огненный дух Шелль не просто пробудил в нем интерес.

Арен приготовил камеру. Дверь, так же наполненная магией, была оставлена широко распахнутой, ключ все еще торчал в замке. Гуннар провел Шелль в камеру. Оказавшись внутри, он развязал веревку.

Шелль массировала запястья и морщилась.

— Я все еще чувствую волшебное покалывание на своей коже.

Впервые Гуннар заметил мысли, омрачившие ее черты.

— Тебе больно? — его волк завыл в глубине души, будто разделяя ее агонию.

— Меня все еще бесит, что я слышу его в твоей голове, — Шелль посмотрела своими лесными зелеными глазами в его. — Это не больно, не реально. Я… — она сжала нижнюю губу зубами, и двумя клыками порезала кожу. На ее розовых губах образовались четыре крошечные малиновые капли. Она слизнула кровь, и Гуннара тянуло к простому действию. — Ничего страшного, — сказала она через мгновение. — Это не имеет значения.

Это имело большое значение. Разочарование хлынуло в грудь Гуннара. Так много препятствий, которые нужно преодолеть, и, казалось, им нет конца. Слишком многое стояло на пути к прочным отношениям с ней. И как Шелль чувствовала связь с оборотнем? Что подумает ее ковен, если они узнают об этом? Разрешат ли они их связь или вечно будут бороться против нее? Гуннар полагал, что ему придется провести с ней больше пяти минут, чтобы ответить на любой из этих вопросов. Он медленно выдохнул. Возможно, мужчина был обречен играть в эту игру с ней вечно. Кошка и мышка, плюс-минус, не более чем несколько мимолетных минут до того, как она победит, или он освободит ее. Только чтобы начать все сначала.

С таким большим напряжением уже и так хрупкой связи, Гуннар беспокоился, что девушка может легко сломаться. Потеря уничтожит его волка и заберет Гуннара с собой.

— Значит, это и есть вор, да?

Гуннар повернулся на голос Джиллиан. Он вышел из камеры, закрыл за собой дверь и повернул ключ. Он сделал вид, что взял ключ и сунул его в карман. Глаза Шелль сузились прямо перед тем, как она обратила внимание на Джиллиан и нахально улыбнулась. Он попросил Шелль вести себя хорошо, и Гуннар начал беспокоиться, что она не восприняла его предостережение всерьез.

Джиллиан подошла к камере. Обычно Гуннар мог рассчитывать на ее успокаивающее присутствие. Дипломатию. Она изучала Шелль, выражение ее лица было любопытным.

— Я никогда раньше не видела вампира. Однако все, что я читала, утверждает, что они заманчивы по своей природе. Письмена не врут. Ты очень красивая.

Гуннар выдохнул. По крайней мере, он мог рассчитывать, что хоть один из них будет осмотрителен.

— Это диета, — заметила Шелль с хитрой усмешкой. — Кровь творит чудеса с цветом лица.

Если Джиллиан и была шокирована, она не показывала. Тем не менее, Шелль пристально наблюдала за ней. Оценивала ее реакцию, вторгаясь в мысли? Она могла быть его парой, но Гуннар не мог потворствовать такому нарушению частной жизни Джиллиан. Особенно без ее ведома.

— Достаточно, вампир, — было больно, что Гуннар не назвал ее по имени. Он жаждал такой фамильярности. Однако его отчужденность была ради ее безопасности. Мужчина бросил на нее острый взгляд, давая понять, что он за нее. — Джиллиан, важно охранять свои мысли в присутствии вампиров.

Она повернулась к нему лицом, широко раскрыв глаза от волнения.

— Они могут читать мысли? Этого нет ни в одной из книг.

Шелль выстрелила грозным взглядом в его сторону, без сомнения проклиная его тысячей разных способов в уме.

— Я не уверен, — ответил Гуннар. — Но у меня есть подозрения.

— Ну? — Джиллиан повернулась к Шелль. — Ты можешь?

Шелль провела пальцами по губам и подмигнула.

Если на Земле и была более странная женщина, Гуннар еще не встречался с ней.

— Где Свен и Арен?

— Уже при деле, — сказала Джиллиан. — Они рассказывают всем, что произошло.

Не идеально. Но он же не мог держать вампира в доме, чтобы никто не узнал. Особенно в такой дружной группе, как у них.

— Арен хочет отрезать ей руки, — заметила Джиллиан. — Я сказала ему, что это довольно устаревшее наказание.

Всегда голос разума. По крайней мере, Гуннар знал, что у него есть на кого положиться.

— А каково мнение Свена по этому поводу? — Свен был старше Гуннара. Если кто и будет придерживаться старых обычаев, так это он.

Джиллиан пожала плечами. Ее взгляд скользнул к Шелль.

— Свен сказал, что ты должен насадить ее голову на пику. Но я напомнила ему, что правосудие викингов не может сравниться с нынешней американской правовой системой. Он согласился.

Несколько тысяч лет назад они бы сначала нанесли удар ножом, а потом задавали бы вопросы. Включая Гуннара. Несколько столетий приручили его. Если бы только они приручили некоторых из его братьев.

— Я рад, что один из вас — голос разума, — заметил Гуннар.

— А, — Джиллиан усмехнулась. — Я делаю все, что могу. Нам нужно разобраться в том, что происходит, Гуннар. На что я согласна с Ареном и Свеном. Мы должны знать, для чего она здесь и почему. Если стая под угрозой, мы должны принять меры, — она бросила тревожный взгляд на Шелль. — И все может запутаться в поисках ответов.

Джиллиан могла быть голосом разума, но она все же была оборотнем. Гуннар, конечно, сделал всю свою работу сегодня.