Нет розы без шипов

Глава двенадцатая

Опера уже началась, когда Роза вошла в свою ложу. Расправив юбки из тафты, она со вздохом опустилась в парчовое кресло. Довольная тем, что избавилась от шумной компании, обычно окружавшей ее в новой жизни, она надеялась обрести покой в звуках музыки. Милти, сопровождавший ее, казалось, чувствовал ее меланхолию и молча сел рядом. Ему было мучительно больно видеть ее печальное личико и неулыбающиеся розовые губки. Не будучи искушенным в запутанных сердечных делах, он тем не менее ясно видел то, к чему был слеп Джефри. Эта милая девочка безнадежно влюблена в мужа и чахнет от его пренебрежения. И, Милти был почти уверен, Джефри тоже влюблен в нее, только не хочет признавать это.

Вначале маркиз повел себя так легкомысленно, что даже самые близкие ему люди были ошеломлены. Однако то, что казалось веселой шумной игрой, обернулось очень печально для всех. Милти не знал, что произошло между Джефри и Розой, что привело к такому взаимному непониманию, но он готов был держать пари на свой новый роскошный жилет на лебяжьем пуху, что только недоразумение разделило эту пару. И, как только Джефри вернется из своей несвоевременной поездки в Ирландию, Милти собирался разрядить атмосферу, каким бы назойливым его ни сочли. Ирландия! Охота! В это время года? Упрямый дурень наверняка сидит сейчас перед дымящим камином, дрожа на сквозняке, но упрямство не позволяет ему вернуться к комфорту Лестер-стрит, 1, поговорить напрямик с женой и разгрести, наконец, неразбериху, в которую превратилась его жизнь после свадьбы.

Больше всего Милти тревожило то, что малютка Роза может перенести свои нежные чувства на одного из бесчисленных кавалеров, непрерывно вертящихся вокруг нее. Он перевел взгляд со сцены на Розу в потрясающем темно-синем платье, усыпанном блестками. Никогда еще в высшем свете не было столь популярной женщины, тем более такой, которая не замечала, что привлекает всеобщий интерес. Роль ее кавалера повышала статус самого Милти. В благодарность за это — кроме всего прочего — он с радостью взял на себя миссию отвлекать внимание Розы от других мужчин до той поры, когда Джефри образумится, вернется к семейному очагу и начнет заботиться о счастье жены.

В зале зажегся свет, и начался антракт. Роза, еще зачарованная музыкой, рассеянно смотрела на толпящихся внизу людей.

— Послушайте, Роза, не присоединиться ли нам к этому сборищу, чтобы узнать последние новости? — предложил Милти.

Как больно ему было смотреть на ее тоскливое одиночество! Сегодня она выглядела очень печальной малышкой.

— О, Милти… — Роза подняла на него огромные молящие глаза, — вы не очень обидитесь, если я просто посижу здесь? Честное слово, сегодня мне не хочется ни с кем общаться. Вероятно, мне следовало остаться дома, но…

— Сидеть в четырех стенах? Ни в коем случае! — воскликнул Милти, содрогаясь от одной этой мысли. — Надо появляться в свете, деточка. Хотя у меня тоже бывают дни, когда… э… не хочется никого видеть. Ну, хорошо, я принесу нам шампанского, а вы пока посидите здесь. Я мигом вернусь и расскажу обо всех, на кого наткнусь по дороге.

Болтовня Милти рассмешила Розу, что бесконечно обрадовало его.

— Прекрасно, Милти, — она нежно положила ладонь на его рукав, — и благодарю вас. Вы самый замечательный друг, какого только может пожелать женщина.

Расплывшийся в улыбке, возбужденный Милти, спотыкаясь, вышел из ложи. Роза только головой покачала: ну до чего же неуклюжий! Да уж, он наткнется на множество людей, и в самом буквальном смысле слова. Как убедить его отказаться от этих нелепо высоких каблуков и того, что она называла боевой раскраской? На самом деле он очень привлекательный мужчина и пользовался бы успехом у дам, если бы только умел преподнести себя в более выгодном свете.

— Леди Уайз, я вижу, вас бросили. Ваш кавалер сбежал? Или просто потерялся в этой толпе?

Неприятный голос Шэрон Бартли-Бейкон проник в сознание Розы. Вот уж с кем ей меньше всего хотелось встречаться! Но, увы, ее соперница уже усаживалась в кресло, только что покинутое лордом Филпотсом. Роза удивленно подняла брови, увидев, что жеманную блондинку сопровождает весьма привлекательный молодой человек. Она никогда раньше его не встречала, хотя могла бы поклясться, что знает всех мало-мальски заметных представителей бомонда.

— Нет, мисс Бартли-Бейкон, я сама выбрала уединение… сегодня музыка для меня важнее светской болтовни, — заявила Роза, надеясь этим прозрачным намеком отправить Шэрон втыкать словесные иголки в другую несчастную жертву. Однако Шэрон только уселась поудобнее, как будто намереваясь оставаться в ложе весь антракт. Роза смирилась, подавив вздох.

— Позвольте представить вам месье Анри Бонэра. Насколько я понимаю, он был знаком с вашей подругой из ателье. Когда я об этом услышала, то сразу решила, что и вы захотели бы с ним познакомиться. — Раскрыв веер, чтобы использовать его как ширму, она наклонилась к Розе и доверительно зашептала: — Боюсь, он еще не получил трагических известий о кончине мадам Говард, и я думаю, такое лучше услышать не от совершенно посторонних людей.

Роза пристально посмотрела на Шэрон, но не смогла различить ни насмешки, ни злобы на красивом лице. Неужели это правда? Повернувшись к джентльмену, Роза увидела самые невероятно синие глаза, какие ей когда-либо доводилось встречать. Белое тонкое лицо было почти женственным, густые черные ресницы оттеняли нежную кожу под глазами.

— Месье Бонэр, я рада познакомиться с вами. Пожалуйста, садитесь. Это правда, что вы знакомы с моей дорогой Лафи?

Анри Бонэр откинул фалды безупречного фрака и элегантно уселся под настенным канделябром, считая, что свет свечей очень выгодно подчеркивает его напомаженные черные локоны.

— Да, именно так. Она моя родственница с материнской стороны. Мама послала меня убедить Лафи вернуться на родину.

— О Боже! Тогда вы действительно не знаете, — сказала Роза, печально качая головой. — Мне очень жаль, месье Бонэр, но… — она порывисто положила ладонь на его руку, — дорогая Лафи скончалась… от воспаления легких… в самом начале этого года.

— Какое горе, — сказал Анри, печально отводя взгляд и опуская голову, и сжал ладонь Розы, словно скорбь разрывала его сердце.

Роза озабоченно склонилась к столь явно страдающему юноше. Говорят, что французы более чувствительны, чем уравновешенные англичане. Она не знала ни одного француза, кроме Лафи — а Лафи, бесспорно, была весьма эмоциональна. Роза могла помочь юноше лишь сочувственными словами.

— Она мучилась недолго. И я была с ней до самого конца. Мне очень, очень жаль, месье. Она была для меня самым дорогим другом.

Анри поднял на Розу полные слез глаза.

— Я плачу не из-за себя, мадам. Когда Лафи уехала, я был очень мал. Я плачу при мысли о маме. Представляю ее отчаяние, когда я должен буду рассказать, что Лафи умерла и лежит в чужой земле, и она не сможет даже положить цветы на ее могилу.

— Увы, — прошептала Роза. — Это ужасно!

Шэрон подняла глаза к небесам. Какое трогательное зрелище! Не знаешь, что смешнее: бездарное лицедейство Анри или доверчивость Розы.

Ей было очень скучно. Когда все общество весело прохаживается по фойе и вестибюлю, приходится сидеть здесь и притворяться, что ее огорчает смерть какой-то паршивой портнихи. Так бы и убила их всех: Элмо, Розу и Джефри! По ее мнению, все трое были равно ответственны за ее несчастья.

— Вы так добры к скорбящему незнакомцу, мадам, — сказал Анри, стараясь придать как можно больше скорби своему голосу и умоляющему взгляду. — Позвольте просить вас об огромном одолжении. Я должен все узнать о нашей Лафи. Чтобы рассказать маме, как вы понимаете. — (Свечи стали гаснуть, предвещая начало второго акта и прерывая доверительные излияния.) — Могу ли я просить позволения нанести вам визит, мадам?

— Конечно, месье Бонэр. Я буду очень рада поговорить с вами о Лафи, — поспешила заверить его Роза.

— Ах, благодарю вас. Благодарю вас, добрая мадам.

Милти ввалился в ложу и, увидев, что его место занято, резко остановился, плеснув охлажденным шампанским, предназначенным Розе, на свои панталоны из серебристого атласа. Роза поспешно, громким шепотом представила всех присутствующих. Месье Бонэр приподнялся и, слегка поклонившись, сел на прежнее место за Розой. Поскольку Шэрон захватила кресло лорда Филпотса в первом ряду, тому пришлось усесться в глубине ложи, где он и выпил залпом шампанское. Заметив, что французишка совершенно открыто держит за руку жену Джефри, он нахмурился.

Благодарность переполняла юношу, и горе было так ясно написано на его красивом лице, что Роза сделала исключение и оставила свою руку в его. Однако теперь, остро ощущая присутствие нового и очень красивого мужчины, она не могла сосредоточиться на музыке. Она также осознавала, что месье Бонэр внимательно изучает ее в полумраке. И пока шел второй акт, музыка, его восхищение и тепло его руки согревали ее одинокую душу.

Когда опера закончилась, и вновь зажегся свет, Роза мягко высвободила руку. Анри нежно улыбнулся ей и чуть поклонился. Смеющиеся глаза и улыбка усиливали его обаяние и создавали неуловимо интимную атмосферу. Роза не могла противиться ей и, улыбнувшись в ответ, мельком подумала, что, если бы не глубочайшая любовь к Джефри, ее сердце могло бы сейчас оказаться в опасности.

Она скрыла смущение, вызванное этой мыслью, под лихорадочной деятельностью: с помощью хмурого лорда Филпотса надевала пелерину, убеждала Шэрон в том, что не может проехаться с ней и французом по самым популярным среди театралов местам. Затем Милти в свою очередь убеждал мило уговаривающую Шэрон: он вынужден отклонить ее приглашение, так как ни при каких условиях не может пренебречь своим долгом кавалера леди Уайз. Даже если месье Бонэр так любезно предлагает безопасно доставить маркизу на Лестер-стрит, 1.

— О, лорд Филпотс, вы так… — Шэрон положила ладонь на его широкую грудь, зазывно глядя на него и хлопая ресницами, возмутительно пользуясь его слабостью к женскому полу, — надежны. Это внушает девушке ощущение безопасности и защищенности.

— Ну, теперь… — Совершенно сбитый с толку Милти отступил и зацепился за кресло. Лишь целая серия почти танцевальных па спасла его от падения. Обретя равновесие, он хмуро повернулся к Анри Бонэру, открыто смеющемуся над его неуклюжестью.

Шэрон смотрела, как краска заливает напрягшуюся шею виконта и поднимается к его щекам. За все время своего знакомства с лордом Филпотсом она едва удостаивала его вниманием. Но теперь, с тревогой наблюдая, как виконт грозно хмурится, глядя на бедного месье Бонэра, она решила исчезнуть поскорее, пока он открыто не проявил свои чувства. Элмо особенно подчеркивал необходимость избегать лорда Филпотса, а она умудрилась столкнуться с ним лицом к лицу, и за это еще получит выговор. Пропади все пропадом!

Роза ободряюще улыбнулась великану.

— Лорд Филпотс, месье Анри Бонэр лишь недавно приехал из Франции. Он дальний родственник моей благодетельницы мадам Говард, — разъяснила она, поскольку в антракте успела лишь назвать имена.

— Милорд, — Анри прижал изящную, украшенную кружевами руку к груди и поклонился так галантно, как только позволяло ограниченное пространство театральной ложи.

— Месье, — поклонился Милти с гораздо меньшей фацией. — А теперь, леди Уайз, вы готовы? Я точно знаю, что ваш супруг, — он особенно подчеркнул последние слова и, снова устрашающе нахмурившись, перевел взгляд на Анри, — оторвет мне голову, если я позволю вам стоять так долго на сквозняке. Можно простудиться, как вы понимаете.

— Ну, если невозможно вас уговорить… — сказала Шэрон, пробираясь к выходу и желая уйти как можно скорее. — Мы прощаемся.

— Аи revoir note 4, моя прекрасная леди, — сказал Анри, склоняясь над рукой Розы и надолго приникая губами к ее пальцам. — С вашего позволения, я заеду к вам завтра днем.

Роза прелестно покраснела и кивнула. Лорд Филпотс нахмурился еще сильнее.

По прибытии на Лестер-стрит, 1, лишь непреклонный отказ Розы помог ей избавиться от защиты великана. Он, казалось, был полон решимости держать ее взаперти и стоять на посту, отражая воображаемые атаки некоего француза. Наконец распрощавшись с ним, Роза легко впорхнула в особняк и прислонилась спиной к двери, защитившей ее от потока его упреков. Не обращая внимания на удивленно вздернутые брови Хэмфри, она поднялась по лестнице в глубокой задумчивости.

Вечер принес больше развлечений, чем она надеялась. И кто поспорит, приятно иметь такого предупредительного, очаровательного кавалера во время танцев. Он явно принадлежит к ее кругу и, кроме того, имеет дополнительное преимущество, являясь родственником, хоть и дальним, очень дорогого ей человека. В некотором смысле он представляет семью, следовательно, на него вполне можно положиться. Анри будет вести себя по-джентльменски во всех обстоятельствах… и Роза была почти уверена, что именно этого хочет от него.

Вздохнув, Роза позволила Летти помочь ей раздеться. Да, никуда не денешься, она одинока. И невозможно сосчитать, сколько раз и с какой мучительной болью сожалела она о том, что не поехала с Джефри. Но его холодность, его пренебрежение, невнимание ко всему, что и с кем она делала, тоже причиняли боль. Она скользнула в постель в привычной компании кота и уютно свернулась под одеялом. Нет, никогда она не будет молить Джефри о любви, однако она не могла не задаваться вопросом, думает ли он о ней когда-нибудь.

Джефри думал о ней. Сидя поодаль от дымящего камина в довольно убогой и промозглой гостинице, он без аппетита ковырял вилкой холодную баранину с вареным картофелем под застывшим соусом и серьезно разговаривал сам с собой, пытаясь найти действенный способ завоевать любовь и преданность — чьи бы вы думали? — собственной жены. Предстояло вытерпеть еще две суровые недели путешествия, и он наконец-то будет дома. Как ему хотелось домой!

По правде, говоря, он был сильно расстроен, когда Роза неожиданно отказалась поехать с ним. Более того, ее категорический отказ подлил масла в огонь его и без того растущего раздражения, в котором он пребывал все последнее время. Но теперь, после долгой разлуки, его настроение изменилось. Он осознал, что никогда не выказывал знаков внимания Розе. Она просто захватила его врасплох… ошеломила своей необычностью, очаровала необыкновенной, безудержной жаждой жизни и, сама того не сознавая, соблазнила своей свежестью… А потом он и оглянуться не успел, как она уже была его женой.

Тогда ему казалось, что он хорошо знает ее, но за то время, что он пренебрегал ею, она изменилась, и он уже не мог сказать, что ей нравится, а что нет. Что ж, сам виноват, сам невольно загнал себя в ловушку, дурак чертов! Джефри отбросил мысли о прошлом и попытался выработать тактику на будущее. Он не был новичком в обольщении слабого пола, но даже если теперь он начнет ухаживать за Розой, это еще не гарантирует того, что она с готовностью бросится в его объятия. Особенно если вспомнить, что вся идея фиктивного брака с самого начала принадлежала именно ему. Какая глупость! Если бы он не поленился приглядеться к Розе как следует, ничего подобного не пришло бы ему в голову. Правда, если быть честным, он всегда с готовностью признавал, что она ему нравится, и не раз подавлял физическое влечение, ссылаясь на ее юность и неопытность. Но, черт побери! Может, она и юна, но не пуглива и не возражала против его близости. Он с неловкостью вспомнил, как она сидела на краю его письменного стола, явно желая и призывая его к поцелуям. Да, фиктивный брак был очень глупой идеей, и эту глупость он хочет исправить немедленно.

К черту это все! Он хочет, чтобы его жена была его женой! Как только он приедет в Лондон, он все начнет сначала. Он будет ухаживать за ней, как никто никогда ни за кем не ухаживал. Мысль о том, что за его отсутствие она могла полюбить другого, привела его в ужас. Разве не он практически толкнул ее на поиски любви, где угодно, только не с ним? И девочка, такая нежная и неопытная, может влюбиться в совершенно неподходящего человека. Он прекрасно понимал, сколько безнравственных мужчин сочли бы такую неопытную девушку, как его Роза, лакомым кусочком.

Знай Джефри, как обстоят дела в действительности, его покой был бы окончательно нарушен, но он находился в блаженном неведении насчет того, что подобный человек действительно появился в обществе, и деловито строит козни, желая погубить его жену. За две недели его отсутствия Анри Бонэр стал привычным обитателем гостиной на Лестер-стрит, 1. Между Розой и юным французом быстро крепла дружба, подпитываемая воспоминаниями и общим горем по Лафи, женщине, которую Анри никогда даже не видел. Лорд Филпотс с неодобрением взирал на происходящее и не упускал случая появиться на Лестер-стрит в роли усердного сторожевого пса, веселя Розу и раздражая Анри.

Перед тем, как навестить Розу в тот решающий день, Анри отправился к Элмо Сьюэллу. Лениво развалившись перед едва теплившимся камином в дешевых меблированных комнатах, прихлебывая коньяк и прикрывая от наслаждения глаза — Анри был из тех, кто безоглядно наслаждается вином, хорошей едой, музыкой и женщинами, — он в сотый раз объяснял Сьюэллу, что увезти леди Розу Уайз в ее последнее загородное путешествие не удастся, поскольку она на сегодня уже приглашена.

— Уже приглашена! И твоего обаяния не хватило, чтобы затмить этот чертов концерт у леди Стэндифорд? — вскипел Элмо Сьюэлл, волнение которого граничило с отчаянием. Он прекрасно понимал, что времени мало. Разделаться с маркизой необходимо до того, как вернется ее муж, и до того, как он сам лишится крыши над головой. Сьюэлл метался по комнате, нахмурившись и возбужденно бормоча под нос. Вдруг лицо его прояснилось. — Я знаю, что делать! Пошлю записку — будто бы от леди Стэндифорд — о том, что концерт отменяется. А тут появишься ты и снова пригласишь леди Розу на прогулку. В конце концов, было бы непростительно провести такой замечательный солнечный день в душном доме, не так ли?

Анри лениво потянулся и с отвращением посмотрел на Элмо Сьюэлла.

— Никак не могу понять, почему вы стараетесь погубить такую милую леди, как малютка Роза. Безобидную. Простодушную.

Хотя… — Он благоразумно сменил тему, поскольку Элмо Сьюэлл в ярости бросился к нему. — Это, конечно, не мое дело, и я ценю щедрость, с которой вы воплощаете свой замысел, но иногда, уважаемый сэр, меня одолевает любопытство.

Элмо выхватил стакан с янтарной жидкостью из руки Анри. Нахмурившись, с опасным блеском в глазах, он процедил сквозь сжатые зубы:

— Что, правда, то, правда. Мои дела тебя не касаются. Делай, что говорят, или перебивайся с хлеба на воду в своей жалкой дыре до конца жизни. Обойдусь без тебя.

— Нет, нет! Все будет, как пожелаете, — быстро исправился Анри. — Пишите записку, и я готов уничтожить вашу милую маленькую маркизу. Просто жаль, что ее, а не ту, другую. Вот с той девицы я бы с удовольствием сбил спесь. Наша мисс Бартли-Бейкон порядочная стерва.

Элмо Сьюэлл сел за шаткий письменный стол и взялся за перо. Тщательно выбирая слова, он написал записку и, как он надеялся, с женским росчерком расписался: М. Жанна Стэндифорд. После лихорадочных поисков он вытащил из стола печать, довольно похожую на герб Стэндифордов, и приложил ее к горячему воску с такой силой, будто это была шея маркизы Эдерингтон. Оглядев свое произведение, он решил, что Роза, даже если станет исследовать печать, не заметит подлога.

Убедившись, что записка отправлена, и тщательно рассчитав время, Анри распрощался со Сьюэллом и неохотно, однако без дальнейших протестов, отправился выполнять то, что считал последним шагом к завершению интриги.

Элмо Сьюэлл продолжал метаться по комнате. Заговор должен удаться. Обеспечив отсутствие наследников титула, Элмо выиграет время, необходимое для того, чтобы убить маркиза. И тогда титул графа Шенстона и, вероятно, гораздо больше достанется ему. Одной мысли о том, что львиная доля состояния маркиза может оказаться в его власти, было достаточно, чтобы довести Сьюэлла до исступленного бреда.

Как он вообще мог допустить, чтобы такой известный человек, как маркиз Эдерингтон, оказался ближе его к титулу! Он тщательно годами изучал родословную, следил, как один за другим уходят с его дороги наследники: некоторым приходилось помогать в этом больше, некоторым меньше. Пока, наконец, не настал день, когда он смог выступить со своими притязаниями. Никто ни о чем не спросил его, не потребовал предъявить какие-либо документы… пока этот маркиз, к своему же несчастью, не взял Розу под свое покровительство, а потом еще и женился на ней.

Элмо снова вытащил печать из стола и повнимательнее рассмотрел ее. Сходство было почти полное, и он не тревожился о том, что Роза заподозрит нечестную игру… даже если ей придет в голову присмотреться.

Роза ничего не заподозрила и ни к чему не присмотрелась. Она просто прочитала записку и приняла ее содержание как факт. Однако, явившись на Лестер-стрит, 1, Анри обнаружил там неожиданную и очень неприятную преграду. Гигант лорд Милтон Филпотс, удобно устроившись в гостиной в кресле у камина, громко выражал удивление по поводу того, что леди Стэндифорд отменила концерт. Когда Анри вошел, Роза держала пресловутую записку в руке.

— Я видел леди Стэндифорд вчера вечером, — протестовал Милти. — Она наверняка сказала бы мне что-нибудь, если бы по каким-то внезапно возникшим причинам собиралась отменить развлечение. Послушайте, Роза, позвольте мне взглянуть на эту записку…

Когда Роза охотно протянула записку Милти, Анри ловко перехватил ее.

— Ах, мой довольно большой друг, вы просто ревнуете, потому что я появился в подходящий момент и собираюсь увезти леди на прогулку в Беллингем. Вы же видите, отмена этого концерта — дар небес, которые сжалились надо мной и моей печальной, печальной долей, ибо я буду в полном отчаянии, если лишусь общества леди Розы в такой неожиданно теплый день.

Розу рассмешила эта тирада, а Милти раздраженно запыхтел и требовательно щелкнул пальцами протянутой руки. В ответ на хмурый взгляд лорда Филпотса Анри мило улыбнулся, чем привел Милти в ярость, решительно скомкал тонкими пальцами записку и бросил ее в камин. Повернувшись к Розе, он умоляюще протянул к ней руки.

— Поехали, миледи. Солнце светит, и мы зря теряем время. К вашим услугам приличнейший кавалер. Я достал открытую коляску, чтобы можно было обойтись без вашего грума. Быстрее, — шутливо приказал он, — пока не вернулся неверный муж, злорадствуя, что его печальная женушка сидит дома в такой день и изнывает от тоски по нему.

Анри точно угадал, какие слова могут подстегнуть Розу. Она быстро побежала переодеваться. Надев новый темно-синий костюм с изобилием изысканных воланов и оборок, она решительно сжала губки. Не так уж ей и хотелось ехать на эту прогулку, но Джефри не должен думать, что она изнывает по мужу, который не желает даже замечать ее… или послать хотя бы одну вежливую записку за время такого долгого отсутствия.

Оставшись наедине с неприветливым виконтом, Анри непринужденно облокотился о камин, не желая заводить разговор с таким типом, как лорд Филпотс, щегольски разодетым и раздраженно пыхтящим. Его взгляд скользнул по земляничного цвета жилету виконта. Если бы его спросили, он признал бы, что восхищен искусством портного, но отдавать должное самому виконту не собирался, разве что его набитому кошельку, — судя по одежде, хорошо набитому. Как многие другие, Анри слишком увлекся своими презрительными мыслями о фатовстве виконта, чтобы заметить его необычайно проницательный и вдумчивый взгляд.

Милти неодобрительно поджал губы. Ему не нравилось, что Роза отправляется на прогулку, да еще без грума, в компании этого парня. Он, конечно, не знал наверняка, но полагал, что Джефри не одобрит этого. Предположение быстро превратилось в уверенность и заставило его спросить:

— И куда же вы везете маркизу?

Анри намеренно пропустил вопрос мимо ушей, тщательно изучая свои ногти. Милти как раз открывал рот, чтобы спросить снова, и на этот раз более решительно, когда в комнату быстро вошла Роза. Анри бросил на виконта насмешливый взгляд и галантно предложил Розе руку. Бедному Милти оставалось лишь склониться над ее рукой и пожелать приятной прогулки.

Несколько минут спустя маркиз Эдерингтон решительно вошел в изысканный вестибюль своего дома на Лестер-стрит. Он выслушал приветствие Хэмфри и освободился от шляпы и перчаток.

— Ее светлость дома?

Хэмфри явно неодобрительно покачал головой.

— Нет, милорд. Ее светлость отправилась на прогулку. Кажется, джентльмен упоминал Беллингем.

Джефри не понравилось это заявление, но он ничем не выдал себя. Вообще-то, он надеялся удивить Розу неожиданным возвращением, но теперь понял, что сделал глупость, не предупредив ее.

— Кто ее сопровождает? — спросил он, пересекая холл.

— Хм! Месье Бонэр, милорд, — мажордом чуть не фыркнул.

— Никогда не слышал о нем, — невыразительно заметил Джефри.

Неужели он настолько запустил свои домашние дела, что его жена ездит за город с мужчинами, с которыми он даже незнаком? Джефри повернул к библиотеке, намереваясь просмотреть корреспонденцию в ожидании жены.

Хэмфри быстро предупредил его:

— Лорд Филпотс в гостиной, милорд.

— Милти здесь? Странно, — сказал Джефри, меняя направление. Господи, что все это значит?

Он быстро прошел в гостиную и обнаружил друга на коленях перед камином, вооруженного кочергой и что-то бормочущего под нос.

— Что ты там делаешь, Милти?

— О, Джефри! Слава Богу! — воскликнул Милти, резко выпрямляясь. — Я так рад, что ты, наконец, вернулся. Жены — такая ужасная обуза! Требуют столько сил и времени! А ведь эта — даже не моя! — Он снова повернулся к камину и принялся ковырять кочергой пепел. — Вряд ли я захочу жениться, узнав, как много им требуется внимания. Я не думаю, что твоя леди хуже других, конечно, — во всяком случае, мне так говорили…

— Милти, я тебя не понимаю! — Джефри вскинул руки и усмехнулся. — Почему ты ползаешь на коленях и ворошишь пепел в моей гостиной? Да еще когда Роза уехала! Она должна скоро вернуться? Возможно, ты ожидаешь ее возвращения?

— Видишь ли, я встревожился, — признался Милти, поднимаясь с пола и пытаясь распрямить обуглившийся клочок бумаги. — Я думаю о нашей Розе, о том, что она уехала с этим подозрительным французишкой и…

— Подозрительный французишка! — воскликнул Джефри, вдруг замечая, что лорд Филпотс действительно очень озабочен.

— Да, некий месье Бонэр. Не думаю, что ты имел удовольствие его знать, если, конечно, это можно назвать удовольствием, — сказал Милти, вертя бумажку, чтобы на нее падало побольше света. — Нет, ведь он появился на сцене после твоего отъезда…

— Черт побери! Объяснись, — Джефри взял себя в руки и подошел к другу. — И говори медленно и ясно!

— Ладно, ладно, — успокоил его Милти, похлопывая по плечу и оставляя черные отпечатки пальцев на дорогом коричневом сюртуке. — Не надо показывать мне свой характер.

— Милтон Филпотс!

Милти быстро протянул мятую бумажку Джефри.

— Ну вот, я был прав! Ничего не могу сказать о печати, потому что воск растаял, но готов поклясться: это не подпись леди Стэндифорд.

Джефри озадаченно схватил бумажку. Покрутив ее, он разобрал некоторые слова, затем осмотрел растаявшую печать.

— Да, это не ее подпись! — объявил он, чувствуя, как страх сжимает его желудок.

— Вот видишь! — победоносно выкрикнул Милти. — Я знал, что с этим парнем не все в порядке. Конечно, насчет французов ничего нельзя знать наверняка. На мой взгляд, все они проклятые шпионы. Сплошь да рядом подозрительные типы.

— Милти, — медленно, размеренно сказал Джефри. — Как ни странно это может показаться, но я всерьез волнуюсь за безопасность моей жены. Думай, Милти, думай. Как она познакомилась с этим французским щеголем?

Милти сосредоточенно нахмурился.

— Насколько я помню, это было в опере. Я вошел в ложу, и мисс Бартли-Бейкон… — Его лицо просияло, и он щелкнул пальцами. — Точно. Его представила мисс Бартли-Бейкон.

— Шэрон! Я немедленно еду к ней. Ты, Милтон, как хочешь, но я еду! — сказал Джефри, выходя в холл.

Как ни удивительно, но Хэмфри уже стоял там с плащами и шляпами наготове. Джефри изумленно поднял бровь, но не стал тратить время и силы на расспросы. Неужели все окружающие заботятся о его жене… все, кроме него?

— Я буду драться вместе с тобой! — грустно сказал Милти, беря из рук Хэмфри свой цилиндр. — В такую минуту друг не может оказаться лишним!

Джефри оглянулся на него с огромной нежностью.

— И ты настоящий друг, Милти. Но должен напомнить, что ты не обязан ехать со мной.

— В некотором роде обязан, — добродушно сказал Милти. — Видишь ли, я очень люблю эту малышку. Кроме того, я перед ней в долгу. Твоя жена — сенсация сезона, и я бесконечно счастлив прогуливаться с ней назло всем светским щеголям. И Роза меня любит, — простосердечно добавил он.

— Как и я, мой друг, — признал Джефри, хлопая Милти по плечу и подталкивая его к двери. — Теперь мы должны помочь ей.

К счастью, Шэрон Бартли-Бейкон оказалась дома, и, также к счастью, матери Джефри дома не оказалось, и он избежал долгих объяснений. Он отбросил любезности и перешел прямо к делу, несмотря на радушие, с которым его встретила Шэрон.

— Кто этот француз, с которым вы познакомили мою жену? И куда он увез ее?

Шэрон отпрянула, притворившись, что испугана таким резким обращением, а на самом деле выигрывая время. Ее мозг лихорадочно работал. Насколько она знала, Розу должны были увезти на восток от Лондона в какую-то безызвестную гостиницу в Элленсберге и продержать там ночь или по крайней мере до тех пор, пока не пройдет достаточно времени, чтобы она была скомпрометирована. Конечно, Шэрон могла это лишь предполагать, поскольку Элмо Сьюэлл никогда не вдавался в детали. Сейчас главной ее задачей было использовать встречу с Джефри в своих интересах и отвести от себя подозрения. По хмурому лицу лорда Уайза Шэрон поняла, что ей не позволят долго думать. Может, просто рассказать то, что она знает о заговоре? Или заявить, что она вообще ничего не знает?

Джефри свирепо смотрел на молчащую женщину.

— Мне не нравится, что вы так долго обдумываете ответ, Шэрон. Если что-то случится с Розой, я буду считать, что во всем виноваты вы. И я использую все свое немалое влияние, чтобы о вашей роли в этом деле стало известно.

Шэрон в страхе закусила губу. К этому она была не готова. Ее мысли метались, то, быстро предлагая возможную ложь, то так же быстро ее отвергая. Вдруг она поняла, что можно выпутаться, попутно замарав Розу.

— Они уехали в Элленсберг. Говорили что-то о больной тете Анри. Но они мне мало рассказывали… — Она умолкла, обратив молящие глаза на лорда Уайза. — О, Джефри, простите меня. Я не хотела участвовать в обмане, но Роза взяла с меня клятву, что я никому не скажу, и я подумала… — Ее голос замер, прелестная головка опустилась, словно Шэрон осознала свою вину.

Разъяренный этой явной ложью, Милти бросился в бой.

— Черт побери, Джефри, она намекает… Я клянусь тебе, Роза никогда не поступит так! Слышишь, Джефри? Не Роза! Ни в жизнь! Роза никогда не поступит так!

Джефри вдруг почувствовал себя круглым идиотом. Он ничего не знает о собственной жене и ее делах, и это, как ни крути, очень печальное положение для мужа. Не сказав больше ни слова Шэрон, он повернулся и вышел.

— Идем, Милти. Скачем в Элленсберг. Они опередили нас на добрый час.

Оба всадника сломя голову понеслись по английской провинции.

— Надеюсь, мы успеем вовремя, — выкрикнул Джефри, когда они скакали ноздря в ноздрю через деревню Норт-Бенд, распугивая гусей, цыплят, детей и поднимая пыль.

У Милти душа ушла в пятки. Значит, его друг думает точно так же… то есть что больная тетя просто предлог. Хоть бы Роза поняла, что они едут не по северной оживленной дороге в Беллингем, пока еще не будет слишком поздно. Он заскрежетал зубами и пришпорил своего ретивого коня.