Нет розы без шипов

Глава тринадцатая

Роза, не знакомая с окрестностями Лондона, находилась в блаженном неведении относительно того, куда катилась коляска, на самом деле уносящая ее все дальше от Беллингема — предполагаемого места назначения. Она наслаждалась быстрой скачкой и ветром, обдувающим ее лицо. Какой чудесной оказалась эта прогулка за пределами города! Чистый бодрящий воздух напоминал ей о том, что в душе она осталась деревенской девчонкой. Наслаждаясь в последнее время городской жизнью, она все же чувствовала себя счастливее среди обширных лугов с буйно разросшимися полевыми цветами, чем в ухоженных розариях с садовыми скульптурами.

Вырвавшись из плотного потока экипажей, заполнивших улицы Лондона, Анри не тратил времени на вежливую беседу, уделив все внимание наемной упряжке. Он был рад, что дама не жаловалась на скорость, с которой он гнал лошадей, ибо у него осталось одно желание: поскорее покончить с этим делом, получить остаток платы, которая теперь казалась ему мизерной, и сбежать на безопасный континент. Он с нарастающей неловкостью думал о том, что придется сделать с этой ни в чем не повинной леди… и все больше сомневался в честности Сьюэлла.

Примерно после двух часов путешествия Роза заправила выбившийся локон под шляпку и повернулась к Анри.

— У вас сегодня нет настроения вести беседу, месье Анри? Ваши мысли интереснее моей компании? — пошутила она.

— Нет, нет! — поспешил уверить ее Анри. — Просто я забочусь о вашей безопасности. Для меня это новые лошади… — Он улыбнулся ей. — И поскольку они также дамы, боюсь, требуют пристального внимания.

Роза вдруг почувствовала усталость и легкую скуку, и ее немного укачало, поскольку легкая коляска непрерывно подскакивала на ухабах. Она уже хотела попросить Анри замедлить бешеную гонку, когда он сам осадил лошадей и свернул с большой дороги.

— Так, где же мы, месье Бонэр? Я уже сыта по горло этой утомительной скачкой. Если бы я знала, что наша цель так далека, а дорога так ухабиста, я бы предложила поехать верхом, — пожаловалась Роза.

— Ах, леди Уайз! Это было бы невозможно, поскольку я не умею ездить верхом на этих упрямых животных, — доверительно сказал Анри и успокоил ее улыбкой. Прежде чем Роза успела возразить, он остановил упряжку перед маленькой гостиницей, которая, по мнению Розы, видала лучшие дни. Анри закрепил поводья и собрался спрыгнуть на землю.

— Неужели это она? — Роза недоверчиво огляделась. — Это та сказочная гостиница, которую вы так расхваливали?

Ей показалось, что крыша ходит ходуном, угрожая свалиться на голову любому, кому вздумается войти в это заведение. Холодок дурного предчувствия пробежал по ее позвоночнику. Она вдруг осознала, что находится очень далеко от дома с мужчиной, о котором почти ничего не знает.

— Да, именно она. Вы удивлены?

Роза быстро взглянула на него. Господи, что она делает здесь, когда на самом деле ей хочется только одного: сидеть дома с любящим, заботливым мужем?

— Анри, я хочу немедленно вернуться в Лондон.

— О нет, дорогая, — проворковал красивый француз. Он обошел коляску и протянул ей руки, чтобы помочь спуститься. — Для этого мы забрались слишком далеко.

Роза не потянулась к нему. На самом деле она еле сдержалась, чтобы не отшатнуться как можно дальше от его приглашающих рук. Вдруг он ей совсем перестал нравиться, и особенно перестала нравиться вольность его обращения с ней.

— Я плохо себя чувствую. Меня растрясло, — язвительно сказала она. — Где же Беллингем? Мне казалось, что он расположен на берегу, а я не вижу здесь реки. Что же вы задумали, Анри?

К ее удивлению, Анри улыбнулся ей, нимало не смутившись. Его улыбка была веселой, очаровательной. Облокотившись о высокий борт коляски, он покачал головой.

— Уверяю, вы ведете себя как испуганный крольчонок. Ну же! Признайтесь: вы сейчас удивляетесь, почему этот странный француз завез вас в такое Богом забытое место? Вы думаете, что я, Анри Бонэр, собираюсь соблазнить вас? Не так ли? Ничего подобного! Просто здесь прекрасно кормят. Французская кухня. Не то, что ваша пресная английская. Вот и все.

Глядя в его знакомое улыбающееся лицо, Роза смущенно покраснела. Этот молодой человек не казался больше опасным, в его синих глазах мелькали озорные искорки, а ветер ерошил черные локоны. В конце концов, она же его знает. Разве не с ним провела она непомерно много времени в последние недели? И разве он не вел себя по-джентльменски?

— Прошу прощения, Анри, — извинилась Роза, чувствуя себя очень глупо. — Просто игра воображения и своевольных инстинктов. Я уверена, что, как только тошнота немного пройдет, мне захочется есть. И… — Она позволила ему помочь ей сойти с коляски и подвести к двери гостиницы. — Я не думаю, что вы способны на что-то дурное по отношению ко мне.

— Ах, вероятно, следует прислушиваться к инстинктам, — он печально улыбнулся, открывая дверь и пропуская ее.

Роза вошла в темную, с низким потолком пивную и тут же остановилась, ошеломленная резким запахом мышей, гниющего дерева, прокисшего эля и экскрементов. Она сморщила нос и хотела поспешно выйти, но Анри сильно толкнул ее в спину. Роза упала лицом вниз на шаткий стол и осталась лежать, пытаясь понять, что случилось. Вдруг она осознала угрожающую ей опасность, и внутри у нее все сжалось.

Роза выпрямилась, бросив на пол шляпку и приглаживая волосы, чтобы успокоиться. Сердце билось так громко, что казалось, оно грохочет в ее ушах. Сделав глубокий вдох, она быстро оглядела мрачную, сырую комнату, отыскивая путь к побегу.

— Но почему, Анри? Что вы надеетесь приобрести от этого мерзкого поступка?

— Что я могу сказать? — пожал он плечами, как будто говорил о чем-то от него не зависящем.

Роза не приняла такой ответ.

— Анри, пожалуйста, обдумайте свое поведение. Мы могли бы уехать прямо сейчас, и это было бы самое разумное.

— Ах, дорогая, боюсь, что это невозможно, хотя я бы хотел…

— Если вы сами ничего не можете изменить, значит, кто-то другой стоит за вами. Кто приказал вам так поступить со мной? Кто, Анри? — настойчиво спросила она. Необходимо узнать, кто так сильно ненавидит ее и желает зла.

Прежде чем Анри успел или захотел ответить, в глубине пивной открылась криво висящая на разболтанных петлях дверь, и вошел хозяин этого сомнительного заведения. Анри вяло поднял в приветствии изящную руку.

— А вот и наш хозяин.

Крупный мужчина подошел, ухмыляясь и с издевкой кланяясь.

— Добро пожаловать, ваша светлость. Не часто мы принимаем благородных господ, — он сплюнул на пол прямо у ее ног и вытер рот тыльной стороной мясистой ладони. Когда Роза отскочила, чтобы защитить туфли и подол, он грубо рассмеялся.

— Прошу туда, сэр, — обратился он к Анри, указывая на вторую дверь в глубине отвратительного помещения.

— Идемте, дорогая, — ласково сказал Анри. — Не надо создавать лишние трудности. Любезный хозяин приготовил комнату к нашему приезду.

— Сукин сын! — выкрикнула Роза.

Оттолкнувшись от стола, она стремительно рванулась к двери. Еще секунда, и ее попытка, возможно, удалась бы, но Анри проворно ухватился за ее летящую одежду и грубо дернул назад. Он схватил ее в объятия, надежно прижав руки к телу, и оторвал от пола. Она бешено заколотила каблуками по его голеням, но он только хрюкнул и понес ее из пивной.

— Ах, любезный хозяин! — весело крикнул француз. — Мы подрезали птичке крылья. Прошу вас, показывайте дорогу.

— Сюда, ваша светлость, — ухмыльнулся хозяин, распахивая дверь и отступая.

Когда Анри резко поставил Розу на ноги, мерзкий громила низко поклонился ей и с насмешливой почтительностью дернул себя за вихор. Сильный толчок в поясницу бросил Розу в комнату головой вперед. Дверь за ней захлопнулась, и скрежет засова с тошнотворной окончательностью возвестил о невозможности побега.

Вскочив на ноги, Роза бросилась к двери и дернула ее. Как она и ожидала, дверь не поддалась. Роза прижала ухо к щели, надеясь узнать, что ей предстоит. Она услышала звон монет, переходящих из рук в руки, а затем обиженный голос хозяина:

— Неужто вы не позволите мне посмотреть, как разделаетесь с ней? Может, позабавимся сначала? Не часто подворачивается такой случай.

Это грубое предложение было встречено резким ударом (очевидно, пощечиной) и такими быстрыми французскими фразами, что Роза не поняла их смысла. Очевидно, ругательства. Затем вдали раздался звук перебираемых поленьев, и сердито хлопнула дверь. Передышка, хотя и очень короткая. Положение оставалось ужасным. Роза в отчаянии оглядела свою мрачную темницу. Кроме железной кровати, покрытой грязным лоскутным одеялом, и деревянного стула в углу, никакой мебели не было. Скудный свет проникал лишь из маленького окошка в дальней стене, покрытого коркой грязи. С возгласом надежды Роза подбежала к стене и потянулась к раме. Окно светилось высоко над ее головой, и, даже встав на цыпочки, она едва смогла коснуться пальцами подоконника. Отступив, Роза увидела, что в раме остались лишь осколки стекла и кто-то, вероятно хозяин, забил окно досками в ожидании пленницы.

Скрежет отпираемого засова заставил Розу вернуться на середину комнаты. Она лихорадочно искала какой-нибудь предмет, который можно было бы использовать как оружие. Увы, ничего не было. Она повернулась лицом к человеку, захватившему ее в плен.

Анри осторожно открыл дверь. Увидев, что пленница стоит в добрых десяти футах от него, он прислонился к косяку и серьезно посмотрел в ее испуганные глаза.

— Мне действительно очень жаль, Роза, — напрямик сказал он. — Но очень тяжело жить без денег, и… — он так смиренно пожал плечами, что Розе захотелось заорать на него, — революция, вы понимаете, отняла все. Мой отец… ну…

Он снова пожал плечами.

— Кто платит вам за это? — спросила Роза. — Сколько бы вам ни посулили, я заплачу больше… вдвое, нет, в три раза больше!

— Я с радостью взял бы ваши деньги, но боюсь, это привело бы к моей смерти. Так что вы понимаете…

— Нет! Неужели вы собираетесь убить меня? — воскликнула Роза. — Но почему? Кто ненавидит меня так сильно, что жаждет моей смерти?

— Дело не в ненависти, дорогая. Просто печальный факт. Вы встали на чьем-то пути. Сначала собирались лишь запятнать вашу репутацию, но теперь… — он снова пожал плечами, — просто кое-кому выгоднее избавиться от вас, чтобы вас вообще не было.

— В-вы еще омерзительнее, чем негодяй, придумавший такой гнусный план… Отнять чью-то жизнь лишь для того, чтобы набить карманы? Анри, мой друг… — Она умоляюще протянула к нему руки. — Как вы можете убить меня?

Анри не ответил на мольбу, стыдливо отводя глаза.

— Я ненадолго уезжаю. Не могу это сделать при свете дня… и с ясной головой. Полежите, отдохните. Помолитесь, примиритесь с судьбой… это все, что вам остается.

— Нет! — снова взвизгнула Роза, бросаясь к двери, захлопнувшейся прямо перед ее носом.

Она прислонилась к шершавому дереву, в отчаянии прислушиваясь к удаляющимся шагам.

При свете дня, он сказал. Означает ли это, что до наступления темноты ей даровано время на поиски выхода из столь бедственного положения? Судя по тому, когда они покинули Лестер-стрит, можно рассчитывать на два-три часа. Так мало осталось жить! Но она не станет покорно лежать и ждать его возвращения.

Роза стояла неподвижно и глубоко дышала, пытаясь отогнать охватившую ее панику. Думать, думать! Борясь с непреодолимым желанием выть и скрежетать зубами, она опустилась на стул. Боже милостивый, неужели ей действительно ничего не остается, кроме как молиться небесам и надеяться на быструю смерть?

Она подняла глаза. Скудный драгоценный свет подмигнул ей из заколоченного окна, маня надеждой на освобождение. Если бы только добраться до окна! Она бы оторвала доски и вылезла. Правда, окошко крохотное, но она и сама маленькая. Если окно заколотили недавно, вряд ли она сумеет отодрать доски, но, если это сделано давно и доски прогнили и пострадали от непогоды, как все остальное, тогда…

Роза вскочила и уставилась на окно. Подтащив стул к стене, она осторожно зажгла свечной огарок, чтобы иметь как можно больше света. Затем, встав на стул, она высоко подняла руку, чтобы осветить разбитое стекло. Доски не выглядели очень новыми, и это дало ей надежду. В поисках какого-нибудь инструмента она провела пальцем по гнилой раме. На ее плечи посыпались осколки. Усердно работая, она смогла очистить отверстие от разбитого стекла. Теперь необходимо найти что-нибудь, чтобы отодрать доски.

Спрыгнув со стула, Роза вцепилась в кровать. Колотя железной рамой по полу, она пыталась разбить ее на части. Рама оставалась невредимой. В гневе Роза схватила стул и изо всех сил бросила его в окно, но все кончилось тем, что, отлетев от стены, он чуть не размозжил ей голову. Отскочив, Роза поскользнулась и больно ударилась плечом о раму кровати. Опустившись на колени, она расплакалась от отчаяния, но быстро подавила слезы.

— Нет! Не время жалеть себя!

Вскочив на ноги, она снова швырнула стул в стену с таким изобретательным ругательством, что ей самой стало стыдно. Стул, будто устрашенный, подчинился. Схватив отвалившуюся ножку, Роза подтащила кровать к стене и вскарабкалась на изогнутую спинку. В таком опасно неустойчивом положении она усердно и, как ей казалось, невообразимо долго колотила по доскам, лишь изредка прерываясь, чтобы прислушаться, не возвращается ли кто к ее тюрьме. Наконец, отчаявшись в успехе, она вцепилась в доски и откинулась назад всем телом в надежде оторвать их. С оглушающим треском доски вырвались из гнилой рамы. Захваченная врасплох, Роза тщетно пыталась схватить руками пустоту, но тут же свалилась на пол. Как будто весь воздух вырвался из ее легких, из глаз посыпались искры. Когда, наконец, боль в груди немного ослабла, Роза осознала, что смотрит на небо через очистившееся окно. И тогда она, шатаясь, поднялась на ноги.

С силой, порожденной отчаянием, Роза подняла железный остов кровати и стоймя прислонила его к стене, затем осторожно встала на изголовье, вцепившись в нижнюю раму окна. Дважды она вместе с кроватью соскальзывала на пол с ужасным грохотом. Но с третьей попытки ей удалось, присев, прыгнуть на окно как раз в то мгновение, когда кровать снова обрушилась на пол. Высунув наружу верхнюю часть тела, она вцепилась в раму и, извиваясь, просунула бедра в тесное отверстие.

Вся в поту, едва сдерживая рыдания, бедняжка в ужасе уставилась на стену и крутой склон. Ее сердце чуть не перестало биться. Гостиница была построена на краю оврага. Она казалась одноэтажной со стороны входа, но с задней стороны имела не менее трех этажей. Побег оказался более тяжким испытанием, чем Роза рассчитывала. Перегнувшись через узкий наружный подоконник, она обдумывала следующий шаг. Невозможно было спрыгнуть с такой высоты, тем более что в данный момент она висела головой вниз.

Соломенная кровля щекотала ей шею. Роза повернула голову и посмотрела вверх. Между крышей и стеной вился узкий карниз, едва достаточный для опоры, если встать на цыпочки. Если бы удалось вытянуть ноги из окна, не упав в овраг, она смогла бы забраться на крышу и перелезть на скат, спускавшийся к фасаду гостиницы.

Там можно было бы легко спрыгнуть на землю.

Вороша пальцами скользкую солому, Роза искала опорную балку. Найдя прогнившее бревно и проклиная изобилие юбок своего дорожного костюма, она вытащила из окна одну ногу и осторожно поставила мысок на узкий карниз, не переставая молить Бога, чтобы опора не оказалась слишком гнилой и удержала ее небольшой вес. Хотя лучше уж сломать себе шею, чем умереть от рук наемного убийцы.

Затаив дыхание, Роза медленно поворачивалась, пока не оказалась лицом к стене. Теперь уже было не сложно встать на наружный подоконник и подтянуться на крышу. Лежа на животе, она осмотрелась. За полями, над домами городка, который она считала Беллингемом, вились струйки дыма. Где-то в вышине заливался любовной песнью дрозд, явно не подозревая о ее бедственном положении. И как раз тогда, когда она, скребя ногами по желобу, прикидывала путь через соломенную крышу, послышался стук лошадиных копыт по утрамбованной дороге. Анри вернулся! У Розы душа ушла в пятки, и она вцепилась зубами в руку, подавляя вопль ужаса.

Охваченная паникой, Роза повернула голову и посмотрела вниз. Земля казалась ужасающе далекой от высокой крутой крыши. Совершенно невозможно было спрыгнуть с этой стороны без риска сломать себе шею. Кроме того, наверняка Анри уже будет поджидать ее. Нет, необходимо пробираться к боковой стене и молиться, чтобы там оказалось не больше двух этажей.

Все еще лежа на животе, Роза начала подтягиваться вперед, хватаясь руками за соломенную кровлю. Солома, изъеденная червями и прогнившая, предательски подавалась под весом ее тела, создавая новую, на первый взгляд непреодолимую преграду. Роза боялась, что провалится сквозь крышу прямо в тюрьму, из которой только что бежала. Однако у нее не было времени на предосторожности. Она должна добраться до стены прежде, чем Анри снова схватит ее. К своему ужасу, она услышала торопливые шаги в комнате внизу, затем наступила тишина — видимо, Анри быстро понял, в чем дело, — и шаги удалились. Почти сразу он окликнул ее, оказавшись уже прямо под ней на улице.

— Роза, вы меня удивляете. Не думал, что у такой малышки сердце льва, — он явно напился и говорил невнятно. — Но вы не убежите от судьбы, дорогая. Не надо осложнять положение.

С упавшим сердцем Роза услышала стук прислоняемой к стене лестницы. Она вывернула шею и взглянула через конек крыши, ожидая в любой момент увидеть его голову. Что он намерен делать? Схватить ее или пристрелить на месте? Нет, к черту судьбу! Она не примет с покорностью то, что жизнь уготовила ей. Если она должна умереть, то умрет в борьбе. Вцепившись в кровлю, она обнаружила, что солома подается, не так легко, если не ползти, а перекатываться. Именно таким образом она добралась до боковой стены и лестницы.

Забыв о приличиях лондонских салонов, осторожно перекатившись на спину и усевшись на крыше, ее светлость маркиза Эдерингтон подобрала юбки и подтянула колени к подбородку. Отогнав все страхи, она сосредоточила внимание на лестнице и в тот самый миг, когда над карнизом появилась голова Анри, изо всех сил ударила его в лицо обеими ногами. Даже не успев удивиться, он зашатался, отпрянул, его руки заколотили по воздуху, чувственные губы изогнулись в беззвучном крике, и он исчез из виду.

В тишине, воцарившейся после оглушительного грохота, было слышно лишь судорожное дыхание Розы. Не теряя времени, она подобрала юбки выше колен и бросилась по карнизу, венчающему стену. Ей казалось, что вот сейчас ее схватят за лодыжку и сдернут вниз, но она пыталась не думать об этом. С резвостью деревенского сорванца она скатилась по лестнице. Только когда ее ноги коснулись земли, она посмотрела на упавшего француза. Он лежал среди разбросанных поленьев, вывернув голову под таким углом, что было ясно: он сломал себе шею.

Почти не испытывая угрызений совести, Роза бегом обогнула гостиницу. К несчастью, Анри не торопился и распряг лошадей, надежно привязав их. Очевидно, осмелев от поглощенного алкоголя, он собирался помучить ее прежде, чем убить. Роза быстро накинула уздечку на лошадь, показавшуюся ей более быстрой, и подвела ее к парадному крыльцу, опасаясь, что вот-вот ее схватит омерзительный хозяин гостиницы. Подоткнув юбки за пояс, она вскочила на спину лошади и погнала ее к видневшемуся вдали городу.

Отъехав довольно далеко от гостиницы, Роза остановилась у высокого дорожного столба и дала лошади отдышаться. Одна стрелка указывала на маленький городок — Элленсберг, а не Беллингем, как предполагалось. К счастью, вторая стрелка показывала на Лондон, обозначая если не расстояние, то хотя бы направление. Роза повернула лошадь и подстегнула ее.

Какой же она оказалась дурочкой! Доверчивой дурой. Такой доверчивой, что чуть не рассталась с жизнью, не успев даже начать жить. Кто-то очень хочет, чтобы она умерла и сгнила в могиле. Но кто? У Розы как будто бы не было врагов. Кто выиграет от ее смерти? Шэрон Бартли-Бейкон? Нет, она может ныть и жаловаться, но ей не хватит смелости пойти на убийство. Кроме того, она ничего не приобретет. Джефри! Ему с самого начала не нужна была жена. И он подтверждал это неоднократно после свадьбы самыми разными способами. Но убийство! Чем же она так мешает ему?

Неужели, наконец, он уступил зову сердца и полюбил другую женщину, на которой действительно хочет жениться? Если это правда, тогда нелюбимая жена действительно препятствие. Но неужели он может убить ее? Хотя, если честно, что она знает о человеке, которого называет своим мужем? Возможно, он совсем не такой, каким кажется. Они почти не оставались наедине в короткие месяцы своего союза. А когда оставались, он, словно не замечал ее. Но, если муж так упорно хочет избавиться от нее, ей лучше всего бежать.

Слезы наполнили ее глаза и полились по грязным щекам. Куда ей бежать на этот раз? Все, кто когда-то любил ее, мертвы. Она мечтала лишь о собственном доме с любящим мужем и множеством детей. Неужели она слишком многого просит? Очевидно, многого. Факт остается фактом. Она совершенно одинока, и кто-то всерьез намерен лишить ее жизни. Только она сама может спасти себя. Роза решительно смахнула слезы. Ну, значит, именно этим она и займется! Она себя спасет, даже если для этого придется превратить жизнь Джефри в ад. Лучше его гибель, чем ее.

Распаляя себя гневом, чтобы побороть страх и горе, Роза еще быстрее погнала лошадь. Планы стремительно складывались в ее голове. Надо отпустить лошадь на приличном расстоянии от Лестер-стрит, 1. Чтобы не было ни вопросов о лошади, ни обвинения в краже лошади и убийстве. Затем она вернется домой в наемном экипаже, молясь только, чтобы никто из знакомых не заметил ее, когда она в таком жутком виде. Она просто скажет, что ей наскучила прогулка, и она попросила отвезти ее на Бонд-стрит. Никто не посмеет расспрашивать юную замужнюю даму, почему она отправилась по магазинам без горничной. Но это еще не все. Вечером ее ожидают на балу в «Алмаке», и, несмотря ни на что, она будет сегодня танцевать там… с кольцами на пальцах и колокольчиками на туфельках, чего и ожидает бомонд от веселой, ослепительной маркизы Эдерингтон. Только теперь она будет гораздо более мудрой маркизой.

Джефри и Милти обыскали всю дорогу на Элленсберг. Их изнурительные расспросы ни к чему не привели. В ответ люди лишь качали головой и пожимали плечами. Некоторые говорили, что слишком много экипажей проезжает мимо них, и у кого есть время обращать внимание на господ и их дам? Встречались и такие, кто радовался возможности посмеяться над лордом, безуспешно разыскивающим жену и расспрашивающим о ней чужих людей. Запыленные и усталые, друзья, наконец, остановились на почтовой станции, чтобы дать отдых усталым лошадям и подбодрить себя двойным пуншем.

Глядя на осунувшееся лицо друга, лорд Филпотс покачал головой и рискнул:

— Знаешь, о чем я подумываю, старина?

— Понятия не имею, Милти. Может, скажешь? — спросил совершенно павший духом Джефри. Осушив стакан одним глотком, он знаком приказал принести второй.

— Я думаю, что наша Роза никогда не была в Элленсберге, — объявил Милти и, подчеркивая свою мысль, стукнул кулаком по стойке бара. — Вот что я думаю! Готов держать пари, что она сейчас сидит дома. Или покупает ленты в Графтон-хаузе. Наши ханжеские мысли погнали нас на бесплодную охоту.

Суровое лицо Джефри просветлело, поскольку друг высказал его собственные мысли.

— Я начинаю думать, что ты прав, — медленно проговорил он.

Как же ему хотелось, чтобы это оказалось правдой! Он очень хотел верить, что Роза ни в чем не виновата и, вероятно, гораздо разумнее в выборе кавалеров, чем кажется со стороны. Ему совсем не нравилась мысль о ее возможном увлечении сладкоречивым французом, и именно потому, что собственный муж так пренебрегает ею.

— И, — продолжил Милти с крепнущей верой в свою правоту, — французишка мог подделать письмо от леди Стэндифорд, чтобы получить возможность увезти нашу Розу на прогулку. Вероятно, у него в мыслях не было ничего более зловещего.

— Ну, письмо — фальшивка. Это совершенно точно, — согласился Джефри. — Но его труды кажутся мне излишними. К чему столько усилий ради одной прогулки?

Милти странно посмотрел на друга.

— Ну же, Джефри, раскрой, черт побери, глаза! Наша Роза прелесть. Сенсация сезона, если хочешь знать. Только о ее нарядах и говорят. Если бы мадам Говард была сейчас жива, у нее бы отбою не было от светских дам. Все копируют стиль Розы. Если бы она появилась в лохмотьях, дамы бросились бы в лондонские трущобы и немедленно обчистили бы всех старьевщиков. Наша Роза — любимица бомонда, я тебе говорю.

Джефри выпрямился и изумленно посмотрел на Милти.

— Милая Колючка? Я согласен, что… — он нахмурился, — ну, я хочу сказать, что она иногда действительно выглядит довольно хорошо, но…

— Довольно хорошо? Боже милостивый! — фыркнул Милти, поднимая глаза к небесам и печально качая головой. — Что за странный брак у вас!

Джефри вновь сосредоточился на пунше. Действительно странный брак! Но он всем сердцем готов его изменить и не позволит этому фарсу продолжаться. Он рисовал в воображении завтраки вдвоем, обсуждение планов на день, включая совместные прогулки… и интимные ужины перед камином с доверительными беседами. И часы… нет, дни напролет в постели… слуги будут скромно вносить в спальню подносы с едой. Пора узнать свою жену, любить… но, черт побери, он должен как можно скорее увидеть ее. И сделать своей настоящей женой. Только сначала надо убедить ее в искренности его намерений.

— Ах, Милти, — проговорил он. — Ты и представления не имеешь, какие мучения скрываются внутри обручального кольца.

Войдя в дом на Лестер-стрит, 1, Роза узнала от Хэмфри о возвращении Джефри из Ирландии. Ей не надо было смотреть на сурово поджатые губы дворецкого, чтобы знать, как ужасно она выглядит. Но что бы он там ни думал, она считала себя счастливой, оставшись в живых. Роза бросилась наверх в свои комнаты, не обращая внимания на изумленные взгляды слуг, и приказала приготовить ванну. Она была полна решимости показаться на балу во всем блеске. Длинные перчатки спрячут царапины на руках, а румяна скроют бледность щек. Только с болью в сердце ничего нельзя сделать. Отныне и до тех пор, пока она не обнаружит человека, решившего лишить ее жизни, надо быть начеку.

Лежа в горячей воде, Роза отдалась своим грустным мыслям. Она боится… ужасно боится… и так одинока. Ей вдруг показалось, что в ее теле живет очень старая, очень усталая душа. И только собрав всю свою волю, сможет она вынести сегодняшнее веселье.