Невеста горца. Долг перед кланом

Глава 19

Когда Алибек подходит ко мне, я уже чувствую, что этот вечер затягивается.

– Пойдем, познакомлю тебя с парой инвесторов, – говорит он. – Один из них, кстати, хорошо тебе знаком. Рустам Мусаев.

Я поворачиваю голову и конечно, он уже здесь, стоит в кругу мужчин с ленивой полуулыбкой, игнорируя их слова и глядя куда-то в зал. Проследив за его взглядом, я вижу, что он смотрит на Мину.

На мою, блядь, жену, сучонок!

Мои пальцы напрягаются. Кулаки подрагивают, хоть я и сдерживаю это внешне, пока Алибек ведет меня к нему.

– Давно не виделись, – говорит Рустам, пожимая мне руку с тем самым лицом, что хочется разбить кулаком. – Свадьба у тебя была, я слышал?

– Была, – отвечаю сухо.

– Тихо как-то. Не в твоем духе. Я думал, Ардашевы любят пышные шоу.

– Времена меняются.

– Или приоритеты, – усмехается он и смотрит через мое плечо.

Я не оборачиваюсь. Я знаю, на кого он смотрит. И мне хочется развернуться и увести ее прямо сейчас, но вместо этого – вежливая беседа, скрытый сарказм и обсуждение цифр, потому что в отличие от Рустама, остальные мужчины хотят воспользоваться возможностью обсудить дела и заключить новое партнерство.

Я не слышу половины слов. Я вижу только, как он ухмыляется каждый раз, когда смотрит на мою жену и встречает мой взгляд.

– Ты знаешь, – говорит Рустам позже, когда мы остаемся наедине. – Я ведь почти стал твоим родственником. Если бы Чингиз согласился, твоя жена была бы моей, а моя – твоей. Хотя… Ты ведь изначально так и хотел, все время об этом забываю. Саида же должна была стать твоей женой.

Я молчу, не давая ему никакой реакции, что начинает его злить.

– Но ничего, – продолжает Рустам, понижая голос. – В жизни всегда можно поменяться. На самом деле, вышло бы забавно, если бы мы поменялись нашими…

Я поворачиваюсь к нему.

Медленно.

Молча.

И просто смотрю, но этого хватает, чтобы он на секунду отвел глаза.

– Только попробуй продолжить это предложение или снова посмотреть на нее, – говорю ледяным тоном. – И я забуду, что на мне долг перед дядей, а на тебе – фамилия отца.

Он усмехается, но я вижу, как что-то в нем дрогнуло. Рустам помнит. И я помню, как валял его в пыли. Это может повториться в любой момент, если он не заткнется.

– Ревнивый стал, – говорит Рустам, делая глоток из бокала. – Никогда тебя таким не видел.

– Ты никогда не видел меня женатым.

– Так уж сильно запала?

Я не отвечаю, но внутри все кипит.

Я не знаю, с чего это началось. Может, с первого взгляда на эту дерзкую девчонку с горящими карими глазами. Может, с той ночи, когда я впервые прикоснулся к ней.

Но теперь я даже думать не хочу, что она могла бы принадлежать кому-то другому. Особенно ему.

Мина – моя.

Моя жена, моя ответственность. Женщина, которая станет матерью моих детей. И никто не посмеет унизить ее ни словом, ни взглядом, пока я жив.

Я ухожу подальше от Рустама, пока не расквасил ему лицо, и терплю еще полчаса. Поддерживаю видимость, общаюсь с нужными людьми, но все внутри меня уже на пределе. Потому что я знаю, что он бы не прочь украсть даже взгляд моей жены, если бы мог.

Я подхожу к ней и когда она оборачивается, ее глаза немного усталые. Женщины атаковали ее вопросами, а мои сестры куда-то пропали.

– Пора домой, – тихо сообщаю ей.

Мина чуть улыбается.

– Амира отошла, я сейчас пойду, найду ее, а ты пока приведи Анису, ладно? Она вон там, болтает с подружкой.

Я киваю.

– Хорошо. Встретимся у выхода.

Она касается моих пальцев легко, почти невесомо, и исчезает в толпе, а я смотрю ей вслед, понимая, что не могу отвести глаз.

***

Я выхожу из-за стола, бросив последний взгляд на Асада. Он спокоен, но я чувствую в его теле напряжение, ему явно не терпится уйти, впрочем, как и мне.

Толпа словно стала гуще к середине вечера. Кто-то смеется, кто-то танцует, бокалы звенят, а от аромата цветов, которых здесь целое море, кружится голова. Я пробираюсь между группами гостей, ищу глазами голубое платье Амиры. Оно заметное, благодаря своему необычному переливу от зелено-бирюзового до голубовато-синего и просто невероятно подчеркивает ее яркие глаза, совпадая с ними по цвету.

И вот, среди толпы мелькает знакомый силуэт.

Я ускоряюсь, но из-за громкой музыки, она не слышит моего оклика и выходит на веранду. А там темным-темно, почему-то нет освещения. Заметив рядом у стены выключатель, я щелкаю им и на веранде загораются маленькие огоньки. Я открываю стеклянную дверь и делаю шаг наружу, как вдруг слышу возмущенный вскрик:

– Ай! Вы что, совсем не смотрите, куда идете?! Смотрите, что вы наделали!

Это Амира. Я узнаю ее голос сразу. Он звенит возмущением и злостью, которая направлена на мужчину, стоящему напротив нее.

Довольного огромного мужчину.

Он буквально возвышается над ней, как скала. Высокий, массивный, с широкими плечами, темной короткой бородой и ледяным взглядом. Он без пиджака и галстука, в темной рубашке, с несколькими расстегнутыми у воротника пуговицами. Мужчина держит в одной руке пустой бокал, и судя по мокрому пятну от сока на груди Амиры, он пролил его на нее, из-за чего она так и разозлилась.

– Стоите тут, как дерево, в полной темноте, без единого звука! – отчитывает его раскрасневшаяся Амира. – Кто так делает? Разве не нужно предупреждать о своем присутствии, если видите, как кто-то еще вышел? А если бы я по телефону разговаривала? Так и стояли бы, подслушивая?

Бедный здоровяк смотрит на нее, будто пытается понять, что это за маленький ураган, налетевший на него без предупреждения. Я уже хочу вмешаться, как он заговаривает.

– Да ты просто невоспитанная нахалка, – голос у него низкий, как будто скребет по камню.

Амира втягивает в себя воздух от возмущения и я солидарна с ней. Тут же иду к ним, но в пылу спора, меня не сразу замечают.

– Да как ты смеешь!? Это ты невоспитанный, еще мужчина называется! – она указывает на свое платье. – Ты хоть знаешь, сколько оно стоит? Это ручная работа! Мало того, что испортил мое платье, так еще и оскорбляешь меня!

– Это ты в меня врезалась и начала орать, как торговка на рынке, – спокойно говорит он. – Я просто стоял тут и никого не трогал.

– А отойти не судьба?! Это не твоя личная веранда, да тут куча места, а ты стоишь…

– Амира! – шикаю на нее и выхожу вперед, пока она не навлекла на нас неприятности. – Оставь его, пойдем лучше. Мы уезжаем.

– Я не нуждаюсь в спасении, – бурчит Амира, не отрывая взгляда от мужчины. – Он должен извиниться. Видишь, что он сделал с моим платьем?

– Ты явно перегрелась, – хмыкает мужчина, явно не считающий себя виноватым.

Я подхожу ближе и мягко беру Амиру под руку.

– Пойдем, пожалуйста, пока Асад не пришел.

– Но платье!

– У меня дома есть все, чтобы его спасти, – шепчу я ей на ухо. – Пожалуйста, просто пошли. Не спорь с ним, видишь ведь, какой он.

– И какой же я, интересно? – обращается ко мне здоровяк, приподняв бровь.

– Невоспитанный! – фыркает Амира, бросая на него красноречивый взгляд и отворачиваясь, чтобы уйти.

Он очень недобро смотрит ей вслед, что я замечаю, прежде чем догнать ее.

Надеюсь, это не знакомый Асада, потому что если так, то поведение Амиры сыграет против нее. Даже я понимаю, что нужно было не отвечать оскорблением на оскорбление и побыстрее уйти. Как-никак, тут совсем другие нравы.

***

Мы едем домой молча. В салоне тихо играет музыка, девочки на заднем сиденье каждая в своем телефоне. За окном бегут огни проезжающих машин, и вся суета вечера кажется уже далекой, как чужой сон.

– Почему Амира такая злая? – вдруг тихо спрашивает Асад. – Ее кто-то обидел?

Я поворачиваю голову.

– Нет, – говорю быстро. – Все из-за платья. Она злится, потому что пролила сок.

– Точно? – спрашивает он, не отводя глаз от дороги.

Я кусаю губу. Неужели он что-то видел?

– Почему ты так заостряешь на этом внимание? – задаю встречный вопрос. – У нее не может испортиться настроение?

– Может, но я видел, как после вас, с веранды вышел очень раздраженный мужчина. Он что-то сказал вам?

Мое сердце пропускает удар.

– Это был просто какой-то гость, мы его даже не знаем. Она случайно в него врезалась и пролила сок.

Асад бросает на меня короткий, но внимательный взгляд.

– Он был груб?

– Нет. – Я качаю головой. – Это было недоразумение, мы быстро ушли.

Он не говорит ничего еще пару минут, заставляя меня напряженно застыть.

– Он смотрел на вас слишком долго, – наконец произносит мой муж. – Даже когда вы уходили.

Я прижимаюсь к двери, чтобы скрыть легкий румянец.

– Вряд ли это из-за меня, или сестру ты тоже ревнуешь к мужским взглядам?

– Я не ревную, Мина, – твердо говорит он. – Я беспокоюсь о вашей защите. После случая с Рустамом, я не доверяю никому из своих женщин оставаться наедине с мужчиной, каким бы уважаемым членом общества его не считали.

Я чувствую легкое разочарование из-за отсутствия ревности, но в то же время, радуюсь тому, что он проявляет заботу и действительно следит, что с нами происходит, когда мы среди толпы.

– В любом случае, ничего такого не произошло, о чем стоило бы говорить, Асад, – пытаюсь его успокоить.

– Надеюсь, – говорит он негромко.

Когда мы возвращаемся домой, уже очень поздно, потому что дорога занимает несколько часов. Амира и Аниса сразу же уходят спать. Я тоже иду в спальню, чувствуя, как Асад следует за мной по пятам. Снимаю серьги на ходу, расплетаю волосы и медленно выдыхаю. Ноги гудят от каблуков.

Я слышу, как Асад закрывает за собой дверь спальни на замок и оборачиваюсь. Он смотрит на меня из-под нахмуренных бровей, медленно расстегивая рубашку. Что-то в его взгляде заставляет меня вспыхнуть и затаить дыхание в предвкушении.

– Платье сними, – говорит он негромко. – И больше не надевай его.

Я вздрагиваю.

– Что?

– Оно слишком облегающее. Все, на что сегодня смотрели другие мужики – мое.

Я не знаю, как ответить. В его голосе нет ни нежности, ни гнева. Только твердая собственническая уверенность.

– Ты ревнуешь? – второй раз за вечер задаю этот вопрос, ожидая очередного отрицания.

Он приближается и хватает меня за подбородок, заставляя поднять голову и встретить его напряженный взгляд.

– Тебя? Да. Думаю, это один из минусов быть женатым на такой красивой женщине, как ты, но с этим я ничего не могу поделать, Мина. На тебя невозможно не смотреть.

Я чувствую, как краснею от его слов, в моей груди зарождается сладкий трепет. Я опускаю взгляд, борясь с улыбкой, но, когда Асад обнимает меня, жадно целуя кожу на моей обнаженной шее, пока борется с замком платья на спине, я ничего не могу поделать с тихим вздохом удовольствия, вызванным его прикосновениями.

Отстранившись, чтобы стянуть платье вниз с моих плеч, он опускает глаза на мое полуобнаженное тело, на грудь, которая вздымается в чашечках кружевного лифчика, и его лицо мрачнеет.

– Я едва не вырвал ему глотку, – внезапно признается Асад хриплым голосом. – Но если он еще раз…

– Асад… – шепчу я, не желая портить эту ночь упоминанием этого мерзкого Рустама.

Он резко притягивает меня к себе, вжимая мое тело в себя.

– Молчи! Я весь день терпел, Мина. Хватит разговоров!

Его поцелуй – горячий, властный, не дающий воздуха. Как будто он срывает напряжение с каждой клеточки моей кожи. Я отдаюсь ему со всей любовью, которая переполняет меня, и в тишине этой ночи, Асад говорит своим телом то, чего словами не скажет.