Невеста горца. Долг перед кланом

Глава 22

После того, как Амиру увозят в дом ее жениха, в доме повисает тяжелая, гнетущая тишина. Я вижу, как сильно переживает Аниса, ее глаза полны слез, и она не находит себе места. Я пытаюсь ее утешить, обнимая за плечи и тихо говоря успокаивающие слова, но она только покачивает головой, стараясь сдержать рыдания.

– Мне нужно побыть одной, Асад, – наконец шепчет она и, отвернувшись, поднимается по лестнице в свою комнату. Я не останавливаю ее, понимая, что ей сейчас необходимо время, чтобы принять все, что произошло.

Я стою некоторое время в тишине, чувствуя себя бессильным и уставшим. Дом без Амиры кажется пустым и чужим. Но скоро и этот дом перестанет быть нашим домом. Я понимаю, что больше не могу оставаться здесь под властью дяди Чингиза. Я люблю и уважаю его, но его упрямство и непреклонность делают мою жизнь и жизнь моих близких невыносимой.

Поняв, что сейчас самое подходящее время, чтобы обсудить это с Миной, я направляюсь к нам в комнату. Открывая дверь, вижу ее сидящей на краю кровати с грустным и задумчивым видом.

– Мина, – мягко говорю я, привлекая ее внимание. Она поднимает глаза, и я вижу, как на ее лице отражается беспокойство.

– Асад, как ты? – ее голос мягкий и сочувственный, словно она понимает мои мысли и чувства без слов.

Я глубоко вздыхаю и сажусь рядом с ней, слегка коснувшись ее плеча.

– Все это слишком тяжело, – признаюсь я. – Амира вышла замуж за человека, которого я не могу уважать. Дядя Чингиз принимает решения за меня, словно это в порядке вещей. Я больше не могу оставаться здесь.

Мина смотрит на меня с удивлением и надеждой одновременно:

– Ты хочешь сказать, что мы уедем?

Я киваю:

– Да. Я не хочу больше быть марионеткой в руках дяди. Он дал мне многое, я всегда буду ему благодарен, но пора жить своей жизнью. Я подготовил квартиру в городе. Правда, это съемное жилье, потому что моя собственная квартира слишком мала, но позже мы подберем что-нибудь на свой вкус.

Лицо Мины светлеет, глаза загораются от радости:

– Это правда? Мы правда уедем отсюда?

– Да, уже на следующей неделе. Я не вижу смысла ждать начала учебного года. Нам всем нужно это, Мина.

Она с улыбкой кидается мне на шею, крепко обнимая меня, ее радость передается и мне, смягчая всю тяжесть, которую я испытываю последние дни.

– Спасибо, Асад, – шепчет она, зарываясь лицом в мое плечо. – Я так рада, что ты решился на это.

Я обнимаю ее в ответ, чувствуя тепло ее тела и осознавая, насколько мы сблизились за это время.

– Ты знаешь, – тихо говорю я, гладя ее волосы, – я не ожидал, что ты станешь для меня настолько близка. Ты стала моей опорой, моей поддержкой.

И это правда. Все эти дни, пока мы готовились к свадьбе Амиры, Мина видела мое состояние и подбадривала меня, заботясь не только о свадебных хлопотах, но и о моем душевном покое.

Мина слегка отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза, ее взгляд полон нежности и искренности:

– Асад, я всегда буду рядом с тобой. Я никогда не думала, что смогу чувствовать такое доверие и привязанность к человеку, которого почти не знала, но с тобой я чувствую себя в безопасности и знаю, что ты позаботишься обо мне.

– Конечно, позабочусь, Мина. Ты же моя жена.

После этих слов ее настроение почему-то меняется, она отстраняется от меня.

– Я пойду, проверю Анису, хорошо? – говорит она. – Ей нелегко далось расставание с сестрой.

Мина выходит, оставляя меня одного, и я думаю, что же я такого сказал, что она так изменилась в лице и сбежала от меня.

***

Квартира, которую снял Асад, это пентхаус. Я в жизни не видела таких роскошных квартир. Комнаты здесь большие, панорамные окна открывают вид на город, а спальня Анисы достаточно далеко от нас, чтобы мы могли без стеснения шуметь в спальне.

Пока Асад целыми днями на работе, мы с Анисой с удовольствием исследуем новый район. Здесь много уютных кафе, небольших магазинчиков и парков, по которым можно долго гулять, наслаждаясь свободой и безмятежностью. Я вижу, как постепенно исчезает грусть в глазах Анисы, и на ее лице снова появляется улыбка.

Я счастлива.

Кажется, я впервые за долгое время могу дышать полной грудью, свободно илегко. Теперь я понимаю, что настоящей тюрьмой для меня было вовсе не замужество с Асадом, как я считала раньше, а жизнь на территории дяди Чингиза. Там каждый квадратный метр был пропитан контролем и давлением со стороны окружающих. Здесь же я чувствую себя хозяйкой своей жизни.

Но иногда, мои мысли возвращаются к последнему разговору с тетей Латифой. Ее слова до сих пор звучат в моей голове.

«Ты не беременна?» – спросила она так прямо, будто это самое обычное дело обсуждать подобные вопросы.

Когда я отрицательно покачала головой, она тут же начала читать мне лекцию о том, что если я не рожу ребенка в ближайшее время, то могу потерять уважение и любовь своего мужа.

«Мужчина с таким положением, как у Асада, вполне может завести вторую жену, особенно учитывая, что тебя ему навязали. Он может встретить другую женщину, влюбиться и тогда ты отойдешь на второй план. Рожай, пока не оказалась у разбитого корыта».

Конечно, она говорит глупости, и ребенок не спасет никакой брак, если супруги захотят развестись, но эти слова глубоко засели во мне, подпитывая мои собственные сомнения.

Я не могу перестать думать о том, что Асад действительно не выбирал меня сам. Вдруг он однажды встретит кого-то, кто ему понравится больше? Вдруг он полюбит по-настоящему и решит взять вторую жену? Мои опасения кажутся мне нелепыми и беспочвенными, но ревность и страх все равно не отпускают меня.

С другой стороны, я пытаюсь убедить себя, что эти страхи напрасны. Ведь Асад ведет себя так, будто я действительно важна ему. Он чаще разговаривает со мной, доверяет мне, делится своими планами и мыслями. Я чувствую, как между нами растет не только физическая близость, но и эмоциональная связь. Но мы по-прежнему избегаем темы наших чувств друг к другу, словно боимся разрушить эту хрупкую гармонию.

Иногда я ловлю себя на том, что пристально смотрю на Асада, пытаясь понять, что скрывается за его спокойным взглядом. И каждый раз, когда он улыбается мне или касается моей руки, мое сердце начинает биться чаще, и я вновь убеждаюсь, что не смогу представить жизнь без него. Я люблю его, но не хочу признаваться первой. Я хочу, чтобы сначала он произнес эти слова. Но что, если он никогда их не произнесет? Как мне быть, если он не любит меня?

***

Этим утром я просыпаюсь раньше него. Уже рассвело и в комнату проникает солнечный свет. Я приподнимаюсь на локти и смотрю на Асада. Он спит, раскинувшись на спине, расслабленный, до боли красивый. Простыня сдвинулась, приоткрывая его обнаженное тело и прикрывая только пах и одну ногу. Сильная грудь, четкие линии мышц, твердый живот и темная дорожка волос, теряющаяся под тканью – я не могу отвести взгляд от этого завораживающего зрелища.

Он так красив, что у меня перехватывает дыхание. Хищная мужественность, спокойствие, абсолютная уверенность – все это сводит с ума. Я жадно любуюсь им и мое тело отзывается: внутри растет сладкое напряжение, щеки становятся горячими. Я прикусываю губу, медленно придвигаясь ближе.

Сначала касаюсь губами его ключицы. Кожа податливая, теплая, пахнет чем-то чистым и знакомым. Им. Его запах – это невероятная смесь острых специй и свежести цитрусовых. Я медленно продолжаю, оставляя целую дорожку влажных поцелуев по его груди. Язык едва касается кожи, мимолетно, дразняще, обводя плоский сосок и пробуя на вкус соль его кожи.

Простыня уже сбилась еще ниже и я не удерживаюсь, скольжу рукой вниз по его животу, сжимая в ладони горячую, твердую плоть. Под моими пальцами упругая, гладкая кожа и мне не терпится попробовать ее на вкус.

Асад вздрагивает и я чувствую, как его тело напрягается, как дыхание становится чуть глубже. Он просыпается. Я чувствую это каждой клеточкой.

Медленно, глядя ему в лицо, я обнажаю его полностью, и мое сердце колотится с такой силой, что кажется он может его услышать. Его глаза открываются. Сначала он выглядит немного растерянным, но затем в его взгляде появляется узнавание… и пламя.

– Мина… – его хриплый, низкий голос заставляет меня возбужденно сжать бедра. – Что ты творишь?

Я улыбаюсь дерзко и немного застенчиво.

– Хочу попробовать что-то новое.

– Продолжай, – командует он, обводя большим пальцем мои приоткрытые губы.

Моя ладонь накрывает его, сжимая чуть сильнее, чувствуя, как он наливается тяжестью у меня в руке. Асад замирает, глядя на меня, его глаза становятся темнее. Я начинаю медленно двигать рукой, наблюдая за каждым его вдохом, каждым сокращением мускулов. Он смотрит на меня, как будто в первый раз – с удивлением, с жаждой, с благоговением.

Медленно опускаясь, я прикасаюсь губами к самому кончику. Головка гладкая и горячая, я целую ее, ощущая, как он сдержанно втягивает воздух сквозь зубы. Его рука зарывается в мои волосы, но не давит. Я медленно беру его внутрь, на миллиметр, еще чуть глубже, исследуя, пробуя, ловя каждую его реакцию. Он слишком большой, чтобы войти целиком, но я стараюсь изо всех сил взять как можно больше, лаская его языком и пробуя втянуть щеки.

Асад дрожит подо мной. Дышит все чаще. Его голос срывается:

– Черт… Мина… ты сведешь меня с ума…

Я чувствую, что могу все. Что он отдан мне полностью, без остатка. Что в этот момент я управляю его телом, его волей. Его пальцы в моих волосах сжимаются сильнее, и я слышу глухой стон, вырвавшийся из его горла. Все его тело натянуто, как струна. Мне нравится это так же сильно, как и ему. Я невероятно возбуждена, я хочу заставить его кончить так сильно и стараюсь изо всех сил, понимая, что получается все лучше и лучше. Я интуитивно улавливаю, как ему больше нравится, и повторяю эти движения, с силой всасывая его все глубже и давясь, но продолжая несмотря ни на что.

Асад выглядит диким. То, как он смотрит на меня, то как его рука сжимается в моих волосах, а бедра приподнимаются, заставляя его толкаться в мой рот, сводит меня с ума от желания. Я продолжаю двигаться, чувствуя, как тяжело и прерывисто он дышит, как весь напрягся, будто стоит на краю. Его голос, охрипший, почти срывается в стон:

– Хватит… я не выдержу…

Но я не останавливаюсь. Мне нравится сводить его с ума, видеть, как теряется вся его сдержанность, как он, обычно хладнокровный, сейчас не может справиться с тем, что чувствует. Ему больше не подвластен контроль. Он пленник своих желаний.

Когда Асад кончает, я со стоном, вибрирующем в горле, продолжаю сосать его, глотая все, что он мне дает, а потом с легким хлопком отстраняюсь, вытирая губы и валясь на спину рядом с ним, пока он тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Я настолько заведена, что это больно. Моя рука автоматически ложится между моих ног, пытаясь усмирить эту боль, но Асад замечает и резко отбрасывает ее в сторону.

– Это мое, Мина, – говорит он. – И я не разрешал тебе трогать.

Я даже не успеваю понять, что происходит, как его ладони скользят по моим бедрам, широко раздвигая их в стороны, пока его голова не исчезает у меня между ног, а теплый язык не касается мокрых складочек.

– Теперь моя очередь, – шепчет он, глядя на меня снизу вверх и выпуская струю воздуха на мою воспаленную плоть.

Я вскрикиваю и выгибаюсь, потираясь о его колючий подбородок в поисках облегчения. Когда я пытаюсь схватить его за волосы, он обхватывают мои запястья и прижимает их к матрасу, не давая мне двигаться, пока его язык медленно, дразняще вырисовывает круги на клиторе. Он смотрит мне в глаза – глубоко, требовательно, будто читает меня насквозь.

– Ты понятия не имеешь, что творишь со мной, – хрипит он. – Такая невинная снаружи… и такая дикая внутри.

Он отпускает одну руку и скользит двумя пальцами во влагалище, продолжая работать языком. Его прикосновения обжигают. Он будто изучает меня заново, неторопливо, со вкусом, с каждым движением заставляя меня терять связь с реальностью.

– Скажи, что ты моя, – требует он, когда я уже на грани оргазма. – Скажи, что я могу делать с тобой все, что захочу.

– Ты можешь… все! – вскрикиваю я, не в силах сдержать дрожь в голосе. – Я вся твоя… Пожалуйста, Асад! Это больно…

Этого достаточно. Он больше не сдерживается. Ритм нарастает, страсть захлестывает, и я взрываюсь, крича в собственную прикушенную ладонь. В этот момент я действительно всецело принадлежу ему и он может делать со мной все, что захочет. Ему даже разрешения просить не нужно.