Оберег воплощения (СИ)

Глава 30 Разные пути

Митл, главный город церкви святой триады

Ёль

Толпа стекалась к воротам резиденции магистров. Впереди, насколько хватало глаз, виднелись только спины людей. Они стояли или медленно шли, шаг за шагом, плечом к плечу. Если бы я хотела протиснуться туда и попытаться попасть внутрь, меня бы никто не пропустил. Единственный способ был ползти под их ногами, но тогда была большая вероятность оказаться раздавленной. Можно ещё плестись вместе с ними пару дней…

Прислонившись спиной к стене трактира со смешным названием «Розовый пони», я наблюдала за паломничеством по улицам Митла широко распахнутыми глазами и с приоткрытым ртом. Все эти люди вышли на улицу ради прощания… Со мной. Ну, не лично мной… Со всеми нами, воплощениями триады.

Они не должны были оплакивать нас. Меня. Я подвела их и лишила права на спокойную жизнь без жёлтой смерти и обрекла на очередные десятилетия в неведении, придёт ли болезнь в их дом или нет. Им не следовало скорбеть хотя бы по мне, но людям не сказали об этом. Никто ничего им не рассказал, и это захотелось сделать мне.

Стиснув руку в кулак, я оторвалась от стены и сделала шаг к дороге, но уверенная мужская ладонь сжалась на плече и дёрнула назад, возвращая на узенький бордюр возле самого края улицы. Обернувшись на типа сзади себя, я раздражённо сжала зубы и издала звук, похожий на рык. Получилось скверно, но намёк он понял и отпустил меня.

Жёлтые глаза мужчины блеснули на солнце, а белоснежные, не очень длинные волосы съехали на лоб, прикрывая образовавшиеся морщины. Слишком красивое лицо портила двухдневная щетина.

— На вашем месте я бы не стал… — заговорил он приятным низким голосом.

— Вы не на моём месте. И вы даже не знаете, что я хотела сделать! — возразила я.

— Попытаться протиснуться к резиденции сквозь эту толпу и найти там… Кого-то, — спокойно пояснил мужчина. Он равнодушно пожал плечами.

Этот тип даже не знал его имени. Я так и не выяснила, жив ли Прай. Удалось ли ищейкам спасти его, и успела ли я нанести удар, прежде чем волна дошла до него… Хотя раз рядом со мной стоит живой переболевший, и он оказался у той таверны раньше моего наглеца, то в последнем я явно преуспела.

Два дня я валялась в трактире, пока меня поили настойками с металлическим привкусом и заставляли моё сердце биться. Я пришла в себя сегодня утром и весь день наблюдала из окна за процессией паломников, что шла и шла к резиденции, планируя проститься с триадой.

Неужели их подпустят к телам? Дадут прикоснуться? Как это происходит? Как долго всё это продлится и есть ли обходной путь, чтобы найти любого из ищеек и допросить о Прае…

— Вы ошибаетесь, — отрезала я.

Да, я думала о том, что он озвучил, но не в первую очередь. Чувство вины бурлило внутри с нарастающей силой. Происходящее продолжало казаться неправильным. Следовало всё это остановить, заставить людей разойтись. Хотелось сообщить им, что те три человека, что были воплощениями триады, не стоили их скорби, их любви и почитания… Особенно не стоила я.

— Они будут стягиваться туда ещё неделю. Пока трупы не станут вонять, но вонь будут пытаться скрыть маслами. Потом уже их официально замуруют в общей усыпальнице триады в стенах собора. Вместе со всеми предшественниками, — спокойно пояснил мне мужчина.

— Где они взяли третий труп? Я же жива… — спросила я и осеклась.

Русая девушка на кровати.

— Я положил рядом с ними свою сестру и порезал ей руку. А вас забрал. Да, у неё не рыжие волосы, и она не похожа на вас, но, насколько я понимаю, лишь ряд ищеек знает, как вы выглядите. Больше известно ваше имя.

Тяжело выдохнув, я снова прислонилась спиной к дому и подняла на мужчину взгляд. Его лицо оставалось серьёзным. Мы с ним уже виделись прежде. Именно он поцеловал меня в полутёмной комнате с квадратным окном. И вот, он стоял здесь, в Митле, после того как вернул меня к жизни…

— Почему я не умерла? — задала я главный вопрос.

— Кровь переболевшего? — спросил мужчина в ответ.

— Да, Прай давал мне с чаем…

— Она не позволила сердцу остановиться естественным путём, как должно было случиться. Когда я прибежал туда, то услышал его тихий стук, и дал вам ещё крови. Смертельных ран на теле у вас не было, и потому я смог вытянуть вас из могилы и вернуть к жизни, если так можно выразиться, — он едва заметно улыбнулся только одним уголком губ. Второй не двинулся с места.

Непроизвольно я ощупала свою руку, перевязанную бинтом. Благодаря целебным свойствам жёлтой крови она уже не болела.

— Значит, у других тоже был шанс выжить?

— Веду вы закололи кинжалом почти в сердце. Тут никакая кровь не поможет. У Джеймса был шанс, но он не принял мою помощь ни в случае с моей сестрой, ни в своём, и потому крови переболевшего в нём не было. Хоть я и дал Кате несколько капель, но от её раны в животе они были бессильны.

— Ваша сестра? Ката? Она была женой Джеймса? — поинтересовалась я. Мужчина медленно кивнул. — Вы даже не скорбите по ней?

— Каждый переживает потери по-своему… Вы отомстили той, кто отняла у меня сестру, и это смягчает мою скорбь. Она будет погребена со всеми почестями, как воплощение божества и будет покоиться рядом с тем, кого любила.

— Вы путешествовали с ними всё это время?

— Да. Я же обещал, что найду тебя… Вас, простите, — запнулся он и поправил себя.

— Зачем?

— Я же говорил, что всегда мечтал поцеловать настоящую леди, — он посмеялся, но поймав на себе мой злой взгляд, поспешно выставил руки перед собой. — Ладно, ладно. Мы с Катой собирались вас убить, чтобы не пришлось делать это с её мужем.

Я нервно сглотнула, вспоминая хватку пальцев на моём подбородке и касание его холодных губ к тем, что тогда были моими. Телу той девушки понравился поцелуй, а я в тот миг не знала других и потому испытала только приятные ощущения. Теперь в моей памяти навсегда останутся страстные моменты, когда Прай завладевал моим ртом, и я никуда не смогу от них скрыться.

— Благодарю за честность.

— Всегда пожалуйста.

— А где вы были, когда…

— Когда Веда спятила, убила мою сестру и собиралась настроить Джеймса против тебя, чтобы обрести любовь и почитание людей благодаря способностям объединённой триады? Она внушила мне страх, и я слонялся по ближайшим переулкам, борясь с ним. Я не мог приблизиться к гостинице, потому что думал, что она там, и боялся её, но наблюдал всё с расстояния.

С ищейками она сделала то же самое, но один из них смог справиться с эмоциями, пересилил их и вступил в бой на моей стороне. Объяснение показалось мне разумным, и я поверила ему.

— Волна не дошла до вас?

— Вы очень вовремя убили Веду.

— Мне нужно узнать, жив ли Прай, — прямо озвучила я свою цель и окинула взглядом толпу перед собой.

Мне не удастся переубедить их или доказать свою причастность к триаде. Я не смогу заставить людей, что верят в них и любят их, несмотря ни на что, возненавидеть себя. Это их право. Каждый сам выбирает то, во что ему верить и кого любить, и я сделала свой выбор, а они — свой.

— Это тебе будет дорого стоить, — покачал головой мужчина.

— Дороже, чем возвращение из мёртвых?

Лицо спасителя ничего не выражало. Он стоял, оперевшись плечом о стену рядом. Между нами почти не было свободного пространства, но меня не напрягала такая близость.

— Ты спасла всех переболевших, а я спас тебя в благодарность за это. Мы в расчёте… Проклятье, прошу прощения, мои манеры оставляют желать лучшего, — во время своих слов он медленно поднёс руку к уху и вытащил скрученный тканевый шарик. Лицо мужчины перекосилось на несколько секунд, пока он доставал второй.

— Прекрати, можно на ты. Мы спасли друг друга, а я даже имени твоего не знаю, — отмахнулась я и прикусила язык.

Ничего не затыкало ушей собеседника, а обострённый слух переболевших сделал для него мои слова слишком громкими. Мелькнувшая во взгляде злость это подтверждала.

— Крейн. Меня зовут Крейн, — едва слышно представился он. Выпрямившись, мужчина закрыл глаза и напрягся. Его ухо дёргалось, как бывало у Прая, и вид этого невольно заставил меня залюбоваться им. — Пилата завтра будут судить прямо на главной площади, вот почему ещё здесь такая толпа. Все хотят это увидеть и заранее занимают места. Его обвиняют в неправомерном приказе об убийстве триады, ну и в их смерти, разумеется, — безразличным тоном объявил Крейн.

— А Прай? Он жив? — я старалась говорить тихо, чтобы не раздражать его. Кроме меня, вокруг и так полно звуков и разговоров.

— Жив. Какая-то царапина не задержит его в постели надолго, только если там будет хорошенькая баба… — он запнулся и дёрнул головой. — Прошу прощения, это его слова, не мои. — О… не думаю, что вам стоит это слышать.

— Говори, — резко скомандовала я.

От его предыдущей фразы меня затрясло, но я постаралась взять себя в руки и сжала их в кулаки. Логично, что в окружении других ищеек, особенно мужского пола, Прай не будет следить за языком. Он и так никогда за ним не следил, даже в моём присутствии, только в самом конце.

Открыв глаза, Крейн вставил своё подобие затычек обратно в уши и с каким-то сочувствием посмотрел на меня. Мне не нравился этот взгляд. Склонив голову набок, я повернулась к мужчине лицом и нахмурила брови, надеясь, что мне не придётся повторять просьбу, произнесённую как приказ.

— Ты правда хочешь это услышать?

— Да.

— Он сказал это кому-то. Не знаю кому. Не обязательно, что это была правда.

— Говори уже! — рявкнула я слишком сурово.

— Он знает, что ты жива, но искать тебя не станет. Если захочешь — сама придёшь, ведь ты знаешь, где его искать.

— И что в этих словах я не должна была хотеть услышать? — сердце всё равно больно кольнуло в груди, но если Прай на самом деле такое сказал — он был совершенно прав. Среди этого количества паломников он никогда не узнал бы меня. Только если я стала бы орать на весь город, и моему ищейке пришлось бы идти на звук, но для этого он должен вытащить затычки и вслушаться в общую какофонию звуков, как это сделал Крейн. Я знала, где наглец, и мне было бы проще прорваться туда, кто бы что ни говорил.

— А это ещё не всё…

— Говори, — скомандовала я.

— Женщины недостойны того, чтобы за ними бегать. И вообще, они созданы только ради мужского удовольствия, а с этой задачей ты справилась на ура, — почему-то эти слова произнёс Крейн, а услышала я их голосом Прая. Подобная фраза вполне в духе моего ищейки… Он больше не мой, не стоит так его называть.

— Что-то ещё?

Внимательные жёлтые глаза следили за каждым движением и мимикой на моём лице. Проклятые переболевшие видели меня насквозь, слышали стук сердца и знали, когда я начинала злиться и нервничать. Это бесило, вынуждая эмоции проявляться сильнее.

— Кто-то спросил у него, была ли его связь с воплощением божества попыткой спасти свою жизнь, — прямо сказал Крейн. — Ты точно хочешь знать ответ?

Мне вспомнилась сцена с Праем и Ярой на кухне в таверне Бица. Тогда я не хотела знать правду, как и сейчас. Она могла окончательно сломать меня.

— Я могу тебе доверять?

— Нет, — прямо ответил Крейн.

— Нет? — удивлённо переспросила я.

— Миледи, я безродный переболевший, который просто хот…

Договорить он не успел. Свои желания Крейн озвучил мне ещё при первой встрече. Пока они не зашли дальше, я приподнялась и сама поцеловала его. Мужчина ответил сразу. Он обхватил мою талию руками и притянул к себе, протискивая язык сквозь плотно сжатые зубы и пытаясь раздвинуть их. Я не стала сопротивляться и приоткрыла для него рот.

Пальцы едва коснулись неожиданно мягкой щетины, проскользнули по щеке к скуле, очертили её контур. Не обнаружив изъянов или шрамов, я осознала, что невольно ищу те, что мне так нравились на лице Прая. За проведённый вместе с наглецом день я запомнила их расположение и могла бы узнать на ощупь, если бы мне дали к ним прикоснуться с закрытыми глазами.

Губы Крейна оказались такими же холодными, как были в первый раз. Шершавый язык сталкивался с моим, скользил по нему. Мужчина наслаждался поцелуем, это ощущалось в том, с каким пылом он углублял его и прижимал меня к стене. Я почти упустила это перемещение из внимания только потому, что пыталась сравнить мягкость кожи переболевшего с той, какая была у Прая.

Прикосновения губ, движения и ласки ничего во мне не пробуждали. Даже моё сердце не ускорило ритм, а дыхание ничуть не изменилось. Крейн прекрасно понял это. Отстранившись первым, он вопросительно посмотрел на меня.

— И правда, не столь восхитительно, — пробормотала я.

— Согласен, скучновато вышло, — причмокнув, заметил мужчина.

— Я удовлетворила твои желания? Других не последует?

— Можем подняться и попробовать другие способы…

— Они тоже не сработают.

— Жаль, я бы мог постараться и затмить его.

— Проводишь меня домой? — устало спросила я, словно ничего не было.

— Домой?

— Да, — я сглотнула. — Я исполнила твою мечту, а ты исполни мою. Я хочу домой.

— В Гебирд? — уточнил мужчина.

От одной мысли об этом гнезде змей и сплетников мне стало плохо, а к горлу подкатила тошнота, но я смогла сдержать её.

— В усадьбу лорда Арроганса. Ты же знаешь, где она.

— Знаю. А как же он? — Крейн кивнул куда-то по направлению резиденции магистров.

— Я отдала за него жизнь. Это поважнее всяких признаний в любви. Если он и правда захочет меня найти, то знает, куда я пойду, или нагонит нас по дороге, — спокойно сказала я, сдерживая наворачивающиеся на глаза слёзы. Мне не верилось, что я это говорю, но мои слова были отражением услышанных от самого Прая однажды.

Пока переболевший целовал меня, мысленно я очень хотела, чтобы мой ищейка как-то увидел это, почувствовал, узнал! Вот бы он явился сюда и… Отнял меня, вернул себе, забрал… Но его здесь не было, и при всём желании он не пересёк бы половину города ради меня, даже если как-то увидел среди людей.

— А точно хочешь к себе домой? У меня есть неплохой дом в лесу. Вдали от церкви и ищеек.

— Ты уже услышал ответ для себя, не так ли? — я перевела взгляд на Крейна.

Мужчина печально улыбнулся.

— Да. В первый раз твоё сердечко ещё давало мне шанс, но сейчас я его не будоражу. Жаль. Идём. В моём обществе ты будешь в безопасности.

Я не задавала вопросов как, на чём и каким путём мы поедем или пойдём. Просто доверилась совершенно незнакомому человеку, что спас меня в ответ на моё спасение Прая. Я откуда-то знала, что могу доверять ему. Причём больше, чем любому, ответившему «да» на подобный вопрос.

Все двадцать с лишним дней пути Крейн искренне заботился о нашем удобстве, пропитании и всегда мои нужды ставил превыше своих. Не спорил и не возмущался. С ним было просто, но моё сердце рвалось на части с каждым днём, что отделял нас от Митла.

Переболевший не соврал, он доставил меня в усадьбу в целости и сохранности, и передал в руки родителей. С этого момента начались дни моего одиночества, ведь я не желала ни с кем разговаривать, никого видеть и ничего делать.

Жизнь продолжалась, но она не имела ни вкуса, ни цвета, ни запаха, и я могла только сидеть перед окном и смотреть на то, как живут другие. День за днём…

Я убивала ради Прая. Я умерла за него. Я поступилась всем, чем жила прежде. Я отдалась ему и лишилась невинности до брака, зная, что это порадует его. Пошла против всего, чему меня учила мама, и всё ради него. Никакие старания и жертвы не могли заставить человека полюбить меня в ответ, если он не хотел этого. Всё, что я делала — было для Прая, но он не был обязан испытывать даже малой доли взаимности, ведь не просил меня любить его.

Возможно, Трей всё же оказался прав, и я что-то успела внушить ищейке, и его симпатия и желание, проявляемые ко мне, были не настоящими. Это всё объясняло и ещё сильнее лишало меня стремления возвращаться к какой-то жизни, общению, приёму гостей и сватовству мужчин. Я не представляла, как дальше жить без проклятого Прая после всего, через что прошла для него.