Однажды ты станешь моей

Глава 31. Калиста

– Хейден, – говорю я, то ли вдыхая, то ли выдыхая, то ли все разом.

– У меня никогда раньше такого не было. Я не знаю, что с этим делать. Все, что я могу, – это удостовериться, чтобы ты всегда находилась в безопасности. И это единственное, что сохраняет мой рассудок и удерживает меня от твоего похищения. Хоть я и думал о нем. Много.

От его слов у меня перехватывает дыхание. Делая глубокий вдох, я скручиваю пальцы, ухватившись за ткань его рубашки, вцепляюсь в него с таким отчаянием, которое пугает меня не меньше, чем его признание.

– Это ненормально. Для нас обоих.

Он не отводит от меня взгляда, снимая один за другим слои защиты и сопротивления и обнажая одинокую женщину, скрывающуюся под фасадом, который я являю миру. Ту, что страстно желает его нежности с такой жаждой, какая может погубить ее саму. Так ли далеко я зашла в своем безумии, как он? Еще нет. Но только потому, что он признает его, а я нет.

– Пусть это что-то ненормальное и нездоровое. – Он отпускает мой подбородок и запускает руку мне в волосы, цепляясь пальцами за пряди, чтобы обездвижить меня. – Но я не хочу нормального, если оно будет без тебя.

Из моего горла вырывается хрип, когда его слова сокрушают последний из моих барьеров. Никто в жизни не смотрел на меня так, как смотрит Хейден. И совершенно точно никто никогда не заходил так далеко, как он, чтобы защитить меня. Даже мой отец не беспокоился обо мне так сильно, а ведь он любил меня.

Что бы Хейден ни чувствовал ко мне, это, должно быть, сильнее, чем любовь.

И гораздо опаснее.

– «Первоклассные медицинские услуги», – шепчу я. Хейден хмурит брови, а я закрываю глаза, потому что не в силах повторить, глядя на него. – «Первоклассные медицинские услуги» – это название.

Все еще держа меня за волосы на затылке одной рукой, пальцами другой он едва заметно, словно крылышком бабочки, касается моих век.

– Посмотри на меня. – Когда я открываю глаза, то вижу на его лице замешательство, постепенно сменяющееся пониманием. – Клиника, – произносит он со скрежетанием в голосе. – Вот где ты была той ночью.

Я вижу, как в его голове постепенно складывается картина, и меня тут же охватывает чувство стыда, такое острое, что в груди начинает жечь. На глаза наворачиваются слезы, когда я киваю. Утаивание от него информации лишь откладывает неизбежное. Все, как и в наших с ним отношениях.

Хейден в конечном счете получит от меня то, что хочет, и я не в силах препятствовать этому.

– Почему ты упиралась столько дней и вдруг говоришь мне об этом сейчас? – спрашивает он.

Это важный вопрос, от которого у меня кружится голова, а сердце бешено стучит. Всю ночь я боролась с мыслью о том, что Хейден преследует меня только потому, что ему понадобились подробности моей прошлой жизни, а когда он получит их, со мной будет покончено. Вся его страсть и весь пыл угаснут, и я останусь для него в прошлом со всеми раскрытыми секретами, а утешением мне будет мое одиночество. Выдавая нужные ему сведения, я приближаю конец того, что между нами происходит.

Потому что я не могу представить, чтобы он был рядом, когда узнает все.

Я прерывисто вздыхаю, пытаясь замедлить биение сердца.

– Я говорю, потому что устала бегать от тебя, Хейден. Я устала притворяться, что происходящее между нами как-нибудь исчезнет, если я буду долго избегать его.

Он прищуривается, пытаясь встретиться со мной взглядом.

– А правда, наоборот, заставит меня бежать от тебя?

С моих губ срывается невеселый смех.

– Сомневаюсь, что что-то может заставить тебя бежать из страха. Но, отвечая на твой вопрос, скажу, что если ты узнаешь правду, то поймешь, что я не… – Я делаю паузу, тщательно подбирая слова. – Я не та, кто тебе нужен по-настоящему. И это нормально, но я бы предпочла, чтобы ты узнал об этом раньше, прежде чем я…

Влюблюсь в тебя.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы замолчать. Ради всего святого, признаться в этом подобно катастрофе. Я бы хотела винить во всем алкоголь, но сомневаюсь, что он действует на меня так же сильно, как присутствие Хейдена рядом. А уж когда они вместе, я точно ляпну какую-то глупость.

– Что я тебе говорил о прикусывании губы? – Он кладет большой палец мне на нижнюю губу, нежно оттягивая ее. – Я хочу продолжить разговор, но ты усложняешь задачу. Теперь все, что я хочу сделать, – это трахнуть тебя в твой милый ротик.

Он проводит пальцем по моим губам, и я тут же приоткрываю рот. Призывно. Он просовывает палец внутрь, задевает подушечкой кончик моего языка и проскальзывает по зубам. По его телу пробегает дрожь, и он закрывает глаза, как будто пытается держаться из последних сил. Когда он снова смотрит на меня, голубой цвет его глаз темнеет от вожделения.

– Ты делаешь мне больно, Кэлли. Таким способом, о котором я и не подозревал.

– Ты сделал со мной то же самое.

Я прижимаюсь ладонями к его груди, до конца не уверенная, хватит ли мне стойкости, чтобы оттолкнуть этого мужчину. Из-за животного желания, которое отражается на его красивом лице, меня начинает трясти от вожделения. И от страха.

– Мне кажется, что нам лучше не целоваться и не делать ничего другого, пока ты не раскроешь убийство моего отца и не изучишь всю информацию, которую я тебе предоставлю. – По его лицу пробегает тень, и я спешу объясниться: – Если то, что происходит между нами, неизбежно, то небольшая пауза сейчас будет только на пользу в долгосрочной перспективе.

– Может, и так, но это не значит, что я согласен страдать все это время, – говорит Хейден. Он отпускает меня и отступает назад. Желание в его глазах не меркнет, но на его лице появляется отчужденность. – Я соглашусь, но только на моих условиях.

– На каких?

Не хочу, чтобы между нами было расстояние, но оно крайне необходимо, если я собираюсь вести переговоры с Хейденом. Когда тепло его тела больше не проникает в меня, мне становится прохладно, и я обхватываю себя руками за талию. Или, может быть, я так готовлюсь к тому, что он сейчас скажет.

– Во-первых, ты переедешь ко мне. – Я фыркаю, и он поднимает руку. – Ты сказала, у тебя появился сталкер, а значит, ты в опасности. Я не смогу делать то, что нужно, чтобы раскрыть убийство твоего отца, если буду все время волноваться за тебя. Если ты переедешь сюда, я буду уверен, что ты в безопасности.

– Ты сейчас серьезно? Сколько мы знакомы? Гребаную минуту? А моя работа? – Я вытягиваю руки и чуть не хлопаю ими от волнения. – Есть преследователь или нет его, я не могу просто торчать здесь и ничего не делать.

– Не выражайся, – говорит он предостерегающим тоном. – Если ты хочешь замарать свой рот, я знаю множество способов сделать это, не произнося ни слова. Что касается работы, я буду провожать тебя туда и обратно и приставлю к тебе личного телохранителя на то время, когда мы не будем вместе.

– Хейден, ты с ума сошел. Я не могу на это согласиться.

– Можешь и согласишься. – Я свирепо смотрю на него, а он продолжает, будто мой гнев – это какая-то мелочь. – Во-вторых, ты дашь слово, что сообщишь мне немедленно, если кто-то хоть как-то будет угрожать тебе. Будь то случайный незнакомец или твой бывший, который зашел в «Сахарный кубик». И наконец, когда я найду убийцу твоего отца, ты отдашься мне. Полностью и безоговорочно.

Я ошарашенно смотрю на него. Потому что мне ничего больше не остается делать, разве что кричать от ужаса или потерять сознание от шока. Я бы очень хотела утверждать, что Хейден просто морочит мне голову в какой-то дикой попытке затащить меня в постель, но решительность на его лице говорит о том, что речь идет не только о сексуальном вознаграждении.

Хейден Беннетт хочет, чтобы я принадлежала ему, черт возьми.

Я опускаю глаза, не в силах выдержать его пристальный взгляд. Потому что, когда я смотрю ему в глаза, все, что я вижу, – это решимость в их глубине. А еще потребность во мне.

Я прикусываю губу и тут же отпускаю ее от рыка, вырвавшегося из Хейдена. Не обращая внимания на вспышку вожделения, мелькнувшую в его взгляде, я скрещиваю руки на груди и думаю над его условиями. Как бы меня ни раздражали эти ограничения, безопасность – как физическая, так и финансовая, – которую он мне предлагает, слишком заманчива, чтобы отказываться от нее. Если бы не преследователь, рыскающий у меня в квартире и нарушающий границы моего личного пространства, у меня было бы больше смелости сказать Хейдену, чтобы он катился к черту. Но на кону моя жизнь, поэтому я не так категорична насчет его требований, если благодаря им я продолжу дышать.

– Если я соглашусь, – говорю я, – тебе придется пообещать уважать мои решения и не пытаться диктовать мне, что делать и куда ходить. Я хочу свободно проводить время с Харпер, ходить на работу и просто жить свою гребаную жизнь без твоего вмешательства. Ты же в состоянии это понять?

Он смотрит на меня непонимающим взглядом, и к моим щекам приливает жар. Как он может вызывать во мне столько эмоций одним взглядом? Уму непостижимо.

– Я не буду возражать, если в дело не вмешается другой мужчина, – говорит он. – Если только ты не хочешь, чтобы я угрожал его жизни. Может, твое тело и не принадлежит мне, но я лучше сдохну, чем позволю кому-нибудь прикоснуться к тебе.

У меня едва получается сделать вдох, и все равно его недостаточно, чтобы насытить легкие кислородом. Я опускаю взгляд и делаю несколько глубоких вдохов, смирившись с тем, что не получается замедлить мой учащенный пульс. Если из-за слов Хейдена у меня случится сердечный приступ, значит, так тому и быть.

Он поднимает мне подбородок указательным пальцем.

– Когда я раскрою убийство, у тебя больше не найдется отговорок, тебе будет некуда бежать. Сейчас единственное препятствие на моем пути – это ты, но ты еще и единственная женщина, которую я хочу. Как бы ты себя ни убеждала, это никогда не изменится.

– Я тебе не верю, но даже если бы верила, что тебе нужно от меня? Секс? Отношения? Любовь? – Я дергаю подбородком и усмехаюсь. – Сомневаюсь, что ты можешь ответить. И точно знаю, что сама не могу.

По крайней мере, не могу сказать так, чтобы не показаться такой сумасшедшей, каким кажется он. Конечно, я не собираюсь замуж за Хейдена завтра, даже если он предложит. Но я хочу быть вместе, чтобы выяснить, что мы значим друг для друга. А для этого нужно время.

Но время охлаждает интерес. Достаточно ли времени я выторговала, чтобы проверить, насколько сильны чувства Хейдена? А мои собственные?

– Я знаю, чего я хочу, Кэлли. Тебя. Целиком и полностью. – Он зажимает мое лицо между своими огромными ладонями, кончиками пальцев впиваясь мне в голову. Не настолько, чтобы стало больно, но настолько, чтобы я не шевелилась. – Соглашайся на мои условия. Я не приму отказа.

– Дай мне семьдесят два часа.

Он медленно кивает, наклоняется и прижимается своим лбом к моему.

– Тем временем я буду убеждать тебя.

– Тем временем я буду сопротивляться тебе.