Огненный холостяк, или Как заставить дракона жениться (СИ)

Глава 21

Ирнис задумчиво вертел в руках пояс, грубо сшитый деревенской травницей, и качал головой. Незатейливый узор, кривые стежки – все говорило о простоте исполнения, однако пояс сидел на торсе как влитой, не стесняя движений.

За примеркой его и застал Айлер.

— Зачем тебе эта нелепая вещица? – удивился приятель, скривившись. – Мой утонченный вкус не приемлет подобной кустарщины.

— А вот свой утонченный вкус засунь себе в одно место, – неожиданно резко ответил принц. — Я не собираюсь его носить, просто стало любопытно.

— Ага, значит, травница все-таки зацепила тебя?

— Нисколько! Противная деревенская девица, не стоит и взгляда. Ишь ты, павлинов она вышила! А мне кажется, это просто куры, ряженые в перья.

Ирнис сдернул пояс и отшвырнул его в сторону, как вдруг его накрыла дурнота. Только что было все в порядке, а теперь самочувствие резко ухудшилось.

«Это все проклятое отцовство, — догадался он. — Нужно поговорить с королем».

Последние время тянулось мучительно долго. Ребенок, в первые дни казавшийся милым и нежным младенцем, после болезни превратился в маленького дьяволенка. Он подрос, легко переворачивался, узнавал окружающих и одаривал всех счастливой улыбкой, демонстрируя два нижних и два верхних зубика.

Днем под присмотром кормилицы и няни он спал, играл, гулил – словом, вел себя как самый обычный младенец. Но ночью, когда наступала очередь Ирниса заботиться о нем, начинался кромешный ад. Малыш отказывался засыпать, крутился, плакал, требовал внимания и больно кусал отца, словно это были не молочные зубки, а клыки тигра.

Ирнис взглянул на свои руки, испещренные мелкими шрамами от укусов. Он измерял шагами спальню, носил малыша на руках, уговаривал его, убаюкивал и… злился. Злился, потому что сын рушил все его планы. Невыспавшийся, он бродил по дворцу, зевая во весь рот, вместо того чтобы наблюдать за отбором невест, исподволь направляя его в нужное русло, или продолжать поиски Аэры,. Мозг отказывался работать, идеи не приходили в голову, желание что-либо делать исчезало.

— Не скажи, – возразил Айлер, словно не замечая терзаний друга. – Эта травница – крепкий орешек. Проходит этапы отбора, не напрягаясь. Глядишь, и станет твоей суженой.

Сердце предательски екнуло в груди. Ирнис поморщился, потер грудь в том месте, где кольнуло. При упоминании Лиры его тело вело себя странно, и это ему совсем не нравилось.

— Пусть проходит, – пожал он плечами. – На испытании силы сломается.

— Да, она не выглядит тренированной воительницей. А с поиском клада на местности и вовсе не справится. Там нужна не только сила и выносливость, но и мозги.

Принц так резко развернулся к другу, что острая боль пронзила тело. Он схватился за бок, медленно выдохнул и опустился в кресло.

— Что с тобой происходит? – забеспокоился Айлер. – В последние дни ты стал бледным и изможденным. Ты давно видел себя со стороны?

Приятель подкатил к принцу напольное зеркало, убранное в тяжелую резную раму. Из отражения на него уставился худой, осунувшийся человек с потухшим взглядом, одетый в роскошный наряд. Щеки ввалились, вокруг ореховых глаз залегли синяки.

— Ночами не сплю из-за ребенка, – проворчал Ирнис. – Аэру найти не могу, попытался повлиять на отбор, но и тут провалился. Словно в моей жизни началась черная полоса, которая становится все шире.

— Да-а… Так ты скоро увянешь, а когда придет час брачной ночи, не сможешь выполнить свой супружеский долг, – расхохотался Айлер. – Я бы только ради этого женился… и не раз… Быть первым у женщины – настоящий дурман!

— Ага, – Ирнис перевел дух и поднялся. Прислушался к себе: боль не отступила, затаилась где-то в глубине тела, притворилась спящей до лучших времен. – Ни один отец не выдаст свою дочь за такого бабника, как ты.

— А чем я плох? — Айлер подскочил к зеркалу, повертелся перед ним. — Красив, умен, богат. Да и характер у меня легкий, не такой противный, как у тебя.

Ирнис понимал, что друг шутит, но его подколки раздражали еще больше. Взгляд упал на пояс Лиры, все еще лежавший на столе. Он схватил его, огляделся, куда бы выбросить. И вдруг плечи расправились, взгляд прояснился, в голове посветлело, а тупая боль отступила.

Принц уставился на пояс. Отбросил его, и неприятные ощущения вернулись, словно он из бравого молодца превратился в дряхлого старика. Снова взял в руки, и тело наполнилось силой.

— Ты решил поиграть с этим поясом? – поинтересовался Айлер.

— Что-то с ним не так.

— Не так? – приятель мгновенно посерьезнел. – Что именно?

— Возьми его в руки. Чувствуешь?

Айлер повертел пояс, расправил его, надел на себя и отрицательно покачал головой.

— Ничего. Обычная тряпка.

— Нет, ты не прав. Меняется состояние тела.

— Ничего не меняется. А-а-а, понял! Тебе понравилась травница, вот ты и захотел забрать ее подарок себе.

— Нет, не в этом дело. Пояс будто обладает лечебным свойством. Только что у меня болел бок, а надел пояс – и боль прошла.

— Самовнушение, не иначе. Кандидаткам запрещено пользоваться магией.

— Жрецы не обнаружили магии в подарках невест. Ты тоже ничего не чувствуешь, сам сказал.

— Тогда магия направлена только на тебя? Ай да девка! Вот тебе и деревенщина! Хитрая как змея! Слушай, ты сам все подарки проверял?

— Нет! – Ирнис догадался, к чему клонит Айлер. – Пошли.

Он хотел бросить пояс в мусорное ведро, но вдруг остановился, расстегнул камзол и надел подарок на себя. С ним он чувствовал бодрость и силу.

Но проверка подарков ни к чему не привела. Принц осмотрел внимательно каждую вещицу, и ни одна не вызвала в его теле отклика.

— Пояс сними, — попросил Айлер. — Может, он блокирует влияние остальных подарков.

Ирнис послушно расстегнул пояс, отбросил его, и сразу почувствовал себя плохо. Он стиснул зубы и закончил проверку. Надел плащ Дарии, протер лицо платочком Оляны, покрутил в руках коробку для письменных принадлежностей от Розалинды, провел кистью Рины по листу бумаги. Все вещи были обычными, без доли магии.

— Смотри какой веер, — раскрыл очередной подарок Айлер. — Вот здесь не павлины и не куры, — он вдруг замолчал, разглядывая рисунок, потом хмыкнул.

— Что? Что там? — Ирнис выхватил веер из пальцев друга.

Он взглянул на него, и сердце в груди замерло на миг, а потом взорвалось бешеным стуком. На рисунке были изображены горы. Принц легко узнал утесы Близнецов Печали и протянувшуюся между ними долину Забытых звезд. Но не мастерство вышивальщицы поразило его, а золотой дракон, паривший в воздухе. На его спине сидела девушка. Ее светлые волосы развевались на ветру, бились о складки красного плаща.

— Аэра, — выдохнул Ирнис.

— Точно! — сообразил и друг. — Это же вы. Но кто вас видел в горах, что смог так точно изобразить и место, и фигуры?

Но принц молчал. Он приложил веер к лицу и жадно вдыхал сладковатый аромат духов. От него закружилась голова, а воспоминания пронеслись стаей. Ирнис пошатнулся, схватился рукой за стол, чтобы не упасть. Айлер вырвал веер у него из пальцев.

— Чей это подарок? — едва слышно спросил наследник.

— На коробке написано: «От леди Авроры Его Высочеству Ирнису», — прочитал Айлер. И тут он заметил состояние друга и закричал: — Да чтоб тебя черви сгрызли!

Он бросился к поясу Лиры, повязал его на торс друга, подвел того к дивану и осторожно посадил. Потом сбегал за водой, поднес бокал к губам Ирниса, заставил сделать несколько глотков.

Принц медленно приходил в себя. Он еще не мог говорить от потрясения. Пытался вспомнить невесту, которая преподнесла ему веер, и не мог. Перед глазами проходила череда девичьих лиц, и только одно привлекло внимание. Но это была травница.

Однако идея уже закрутилась, заворочалась в мозгах.

— Кто такая эта леди Аврора?

— Дочь первого министра, кажется, — пробормотал Айлер. — Я слышал, что она писаная красавица, но он ней говорили как о скромнице, которая никогда не выходит из дома и готовится посвятить себя небесам.

— Не верю. Если она участвует в отборе, ни о каких небесах и речи не может быть.

— Точно.

— Притащи-ка ко мне Токуду.

— Это того служителя, который сбил настройку у правой Арки Познания? — осведомился Айлер.

— Он самый, — принц подозрительно покосился на друга. — А ты откуда знаешь?

— Я не только красивый, но еще наблюдательный и сообразительный дракон, — Айлер взмахнул высоким хвостом волос и приосанился.

— Ну да, ну да. Сам себя не похвалишь, никто и не заметит.

Друзья весело рассмеялись.

Следующий час Ирнис места не находил в ожидании Айлера. Чтобы чем-то себя занять, навестил сына, полюбовался розовыми щечками спящего малыша и повернулся к кормилице.

— Почему при вас Аэрис (так он назвал сына, соединив свое имя с именем любимой) такой милашка. А как только остается со мной, меняется?

— Трудно сказать, Ваше Высочество. Может быть, вы, как мужчина, не совсем понимаете потребности ребенка.

— Я делаю все так же, как и ты.

— А любовь? Дарители ли вы сыну любовь?

Любовь?

Ирнис задумался. Что он чувствует к ребенку, какие эмоции испытывает?

И вдруг понял: ничего. Малыш вызывал глухое раздражение, а не нежность. Ирнис просто не верил, что младенец, лежавший в люльке, его сын. Только родимое пятно в виде бабочки выдавало их родство.

«Я, наверное, плохой отец», — вздохнул он.

Принц подошел к люльке, наклонился, хотел поцеловать сына в лоб, как тот неожиданно раскрыл глаза. Огонь блеснул в темной радужке, малыш раскрыл пухлый ротик, закричал. А потом уцепился ручонками за камзол Ирниса, подтянулся и впился зубками в его нос.

— Да что б тебя скверна забрала! — закричал принц и схватился за лицо.

— Ваше Высочество, как же так? — переполошилась кормилица.

Она бросилась к люльке, где весело смеялся ребенок, потом к Ирнису. Смочила салфетку приложила ее к носу наследника.

— Я же только хотел поцеловать, — недоумевал растерянный Ирнис. — За что? Он меня не любит.

— Аэрис — игривый малыш.

— Но он спал и сопел в две дырочки. Получается, притворялся? Выжидал?

— Он еще младенец. Не приписывайте ему мысли и чаяния взрослого.

— Но я не мог его разбудить так быстро.

В дверь постучали, и принц стрелой вылетел из спальни. В гостиной его ждали Айлер и знакомый служитель. Он теребил узкую бородку, которая смешно смотрелась на юном лице, и испуганно вращал глазами.

— Что с твоим лицом? — ужаснулся друг. — Нос превратился в красную грушу.

— Неужели? Я ничего не чувствую. Сын укусил.

— А я думал, ядовитая змея, — хохотнул Айлер и начал читать стихи:

По венам яд змеиный льется,

Парализует волю и мечты.

Увы, надежда не вернется…

— Ты спятил? — перебил поэта Ирнис. — Что несешь?

Он бросился к зеркалу и тоже не узнал себя. Лицо распухло, нос увеличился вдвое, покраснел, а его кончик налился синевой. Действительно, складывалось впечатление, что ребенок не только укусил отца, но и впрыснул какой-то яд. И при этом Ирнис чувствовал себя хорошо: боли и какого-то неудобства не было.

«Неужели пояс травницы работает?» — всплыл невольный вопрос.