Папа для озорных апельсинок

Глава 15. Вова

Утро начинается не с кофе, а с острой реакции организма на некогда любимую женщину. Ее запах, ощущение тепла и твердая уверенность, словно Аня находится рядом, сводят с ума.

Понимаю, какую глупую ошибку совершил в прошлом. Понятия не имею, как все исправить сейчас.

Мне до боли в мышцах хочется обнять Ласточкину за тонкую талию, притянуть к себе и почувствовать каждый изгиб ее тела, вновь ощутить нашу страсть. Ни одна женщина не смогла разбудить во мне такой огонь и пламя, как это делает Аня.

Рядом с ней я чувствую себя как никогда живым.

Мне до безумия хочется снова ощутить те эмоции, которые я испытываю рядом с Аней. Прижать ее к своей груди, зарыться носом в волосы, сделать глубокий вдох и насладиться близостью.

Присвоить. Снова сделать своей.

Отбросить прочь все наши недосказанности, недомолвки и раствориться в эмоциях. Поймать момент и остаться в нем.

Навсегда.

Ласточкина, ты самая настоящая зараза! Прошло столько лет, я так старался избавиться от чувств и воспоминаний. От непомерной вины перед тобой.

Как ни пытался, а все равно проиграл. Выкинуть из головы тебя не получилось.

– Куравлев! Ты совсем обалдел?! – слышу полный возмущения голос. Чувствую, как меня активно бьют по рукам.

Хмурюсь, дергаюсь. Сна как и не было, моментально выныриваю из него.

Разум словно в тумане, ничего не могу сообразить. Мне дико жарко и вместе с тем непривычно. Толком не соображая спросонья, открываю глаза и тут же чувствую жгучее прикосновение.

Словно меня со всей дури огрели по лицу.

– Ласточкина, ты совсем обалдела? – потирая горящую щеку, в шоке смотрю на лежащую рядом девушку. Кожа особенно сильно пылает на скуле. Видимо, от кольца, что она никогда не снимает.

Аня мне зарядила пощечину и, судя по агрессивной реакции, она только начала. Замахивается еще раз, но больше подобному повториться не позволяю.

Выкидываю руку вперед и перехватываю ее. Держу.

Взгляд девушки мечет гром и молнии, на лице написана самая настоящая ярость. Аня возмущена до глубины души и не собирается скрывать этого.

А я…

Я реально не понимаю, что за ерунда происходит, но на душе отчего-то становится радостно и светло. Словно зажгли яркий свет и озарили им помещение, внутри стало хорошо и тепло.

Только вот Аня со мной не согласна. Судя по ее виду, я в очередной раз что-то натворил.

– Это я обалдела? – ахает, не в силах справиться со своим возмущением.

Ее переполняют эмоции, она дико зла, а я стараюсь проснуться и сделать так, чтобы заработали мозги.

Спать хочу сил нет как. Половину ночи ворочался, до этого тоже нормально несколько ночей не мог спать. То работал допоздна, то решал срочные вопросы по бизнесу, то снова сидел в офисе, то проблемы решал. На протяжении последних нескольких дней мне было не то что не до сна, не до себя вовсе.

Поэтому я сейчас вообще не понимаю, почему вдруг Аня так злится. Не соображаю ничего. Не получается проснуться.

– Хамло! – прилетает ни с того ни с сего.

– Ань, ты нормальная вообще? – с трудом соображая, смотрю на нее. – Что я на этот раз успел сделать? – спрашиваю. – Во сне, – добавляю, ухмыляясь.

Ох, женщина, ты когда-нибудь точно меня с ума сведешь.

– Ты меня лапал! – грозно шипит и щурит глаза. – Этого мало?

– Аня! Твою мать! – рычу. – Я спал. Спал, понимаешь?

– И что? – демонстративно скрещивает руки на груди.

Мой взгляд опускается ниже уровня лица и попадает на два полушария, обтянутых моей футболкой. Реакция организма становится еще более острой и требовательной.

Ласточкина, блин!

– А-а-а! – откидываюсь назад на подушки. У меня больше нет слов.

Делаю глубокий вдох, резко сажусь и поднимаюсь с кровати. Время не терпит и тратить его на бесконечное выяснение отношений я не собираюсь.

Если Аня со мной не согласна, то пусть делает, что хочет. Но у нас двое детей, и они не виноваты, что их мать из-за своих обид позабыла обо всех своих обязательствах.

Пойду хоть завтрак девочкам приготовлю. Не отвозить же их голодными в детский сад.

Оставив в спальне полную возмущения Ласточкину, направляюсь к дочкам, даю себе пару минут насладиться умиротворением и покоем, что дарят крепко спящие малышки.

Какие же они красивые… Все в мать!

– Девочки, – произношу негромко. – Пора просыпаться.

– У-у-у, – бурчит Соня, переворачиваясь на другой бок.

– Нет, не пора, – вторит ей Маня, пряча голову под подушку.

– Пора вставать, – повторяю, пытаясь до них достучаться.

Но разве можно уговорами разбудить ребенка? Особенно, когда он поздно лег накануне и никак не желает просыпаться. Недоспал.

– Девочки, – говорю более настойчиво.

Смотрю на неподвижно лежащих малышек, опять ухмыляюсь. И даю им еще несколько минут на сон.

Засекая время, принимаюсь быстро приводить себя в форму, готовлю завтрак, варю кофе и накрываю на стол. Когда прихожу к детям, то вижу их уже собранными и одетыми. Ласточкину тоже.

– Мы пойдем, – заявляет Аня, держа дочерей за руки. – Большое спасибо за все!

– Не глупи, – пытаюсь ее остановить. Ничего не выходит.

Каждое мое слово воспринимается в штыки.

– Ань, – хватаю ее, не позволяя уйти.

Нутром чувствую, если я ей позволю сбежать, то больше никогда не увижу. Эта зараза будет продолжать меня избегать.

– Что?! – вспыхивает, словно спичка. В глазах слезы.

– Я завтрак приготовил, – киваю в сторону кухни. – Сама не хочешь, ладно. Но подумай про дочерей.

Аня молчит. Кусает губы.

Переводит на девочек полный агонии взгляд.

– Кушать хотите? – спрашивает у них. – Или дома покушаем?

– Хотим! Хотим! – перекрикивая друг друга, пищат.

Ласточкина побеждено вздыхает.

– Твоя взяла, – признает свое поражение и отправляет девочек мыть руки.

Я же, не теряя драгоценное время, перекрываю ей выход из комнаты.

– Ань, нам надо поговорить.