Папа для озорных апельсинок

Глава 21. Аня

– Ань, ты пока полежи, а мне ненадолго уйти нужно. Ты главное не вставай! Я скоро вернусь, – говорит Вова, трогая мой лоб. Он выглядит как никогда серьезным.

На лице мужчины написана тревога, и я его прекрасно понимаю. Сама испугалась до чертиков, когда пришла в себя в смотровой.

Терять сознание при высокой температуре для меня нонсенс, но я никогда прежде не доводила себя до подобных значений. В этот раз, видимо, лихорадка оказалась слишком сильной, и мой организм выдал сбой.

– Хорошо, – соглашаюсь, даже не думая протестовать. Спорить с Вовкой нет никакого смысла, это выйдет спор ради спора и все. Пустая трата энергии.

На столь пустое выяснение отношений у меня нет ни желания, ни сил.

Если бы не Куравлев, то валялась бы я без сознания где-то на полпути на работу и никому до меня не было дела. В лучшем случае просто переступили, а в худшем…

Даже думать о подобном не хочу.

Спасибо Вове за помощь. За то, что он поставил на уши врачей, довез меня до хорошей клиники, где мне достаточно быстро помогли. Находиться в руках профессионалов – бесценно.

Сейчас, когда моя температура пришла в норму и кризис остался позади, я чувствую себя уже гораздо лучше. Интоксикация тоже постепенно уходит, уже даже не раскалывается голова.

– Тебе что-нибудь принести? – Куравлев останавливается на выходе из палаты и спрашивает, внимательно смотря мне в глаза.

В его взгляде столько заботы и нежности, что мне становится некомфортно. В душе просыпаются запретные чувства, сердце снова из камня так и норовит превратиться в желе.

Я слишком много слез пролила, слишком много пережила, чтобы вот так быстро сдаться. Однажды он уже от меня отказался, так кто мешает сделать ему это еще раз?

– Нет, спасибо, – мягко отказываюсь. Идти на прямой конфликт не собираюсь.

Я искренне благодарна Куравлеву за заботу обо мне, но на большее пусть не рассчитывает. Так просто прощение не заслужить.

– Мне плохо, – поясняю ему, а то ведь не послушает и накупить всякого. – Я ни пить, ни есть не могу.

В таком состоянии нет ничего удивительного, ведь совсем недавно у меня была высоченная температура и я только-только начала приходить в себя.

Физраствор, какие-то жаропонижающие, какие-то препараты, которые прописал Ларин, работают. Мне становится легче, но постепенно. Не сразу.

Удивительно, но даже уже не так сильно болит голова и противное чувство, что не давало покоя, затихло. Мне лучше и я этому очень рада.

– Ну, смотри, – Вова пожимает плечами. Он старается выглядеть отстраненным и равнодушным, но я же вижу, что это вовсе не так. Он переживает за меня.

Куравлева дико напугало мое плачевное состояние, и это вполне объяснимо. Кого б такое не смогло испугать?

Да, блин, еще бы! Увидеть бывшую без сознания у себя в машине… Полный крах.

– Если вдруг что надумаешь, позвони, – предупреждает, кидая белый взгляд на часы. Хмурится. – Я в магазин и обратно. Без меня даже не думай с кровати вставать! – добавляет грозно.

– Не буду, Вов, – спешу его успокоить. – Дождусь тебя.

– Смотри мне! – грозит пальцем, а сам улыбается уголками губ.

– Мне уже гораздо лучше, – заверяю.

– Да вижу я, – он бросает в мою сторону весьма красноречивый взгляд.

– Честно, – добавлю с легкой улыбкой.

На большее я, к сожалению, пока не способна.

– Все! Я пошел, – говорит, выходя из палаты. Оставляет меня одну.

Но лежать в одиночестве долго мне не приходится, ведь сразу после ухода Куравлева приходит медсестра, ставит укол, добавляет очередные пузырьки к лекарствам, а затем в палату заходит мой лечащий врач.

– Привет, больная, – с легкой иронией улыбается Ларин. – Ну и напугала же ты нас.

– Я саму себя напугала, – признаюсь. Славке можно, он поймет. Ларин классный.

– Неужели ты не понимала, что у тебя лихорадка? – искренне изумляется старый друг.

– Я была настолько зла на Куравлева, что помимо этого ничего не понимала, – отвечаю, ухмыляясь. Теперь, когда мне стало гораздо лучше и жар прошел, я могу мыслить более здраво.

Оказывается, зудящие ощущение в груди, которое ни на мгновение не давало мне покоя, было не от моей неприязни к Вовке, а из-за вируса, который я подхватила. Когда мы встретились вчера вечером, судя по нынешней симптоматике, я уже была больна.

– В следующий раз будь более внимательна к себе, – говорит строго.

– Постараюсь, – вздыхаю. Думаю про девочек и едва ли не плачу от досады. – Слав, ты ведь отпустишь меня домой?

– С ума сошла? – сурово смотрит на меня. – Нет, конечно! – отрезает.

– Ну, Славка, пожалуйста, – жалобно прошу его. – У меня же девочки одни. Как они без меня?

– Ань, в твоем случае геройство недопустимо. Одну ночь проведешь здесь, – заявляет непреклонно. – За девчонками пусть Вовчик присмотрит, – ухмыляется. – У него отлично получается ладить с детьми.

О, да-а! Знал бы ты насколько твои слова близки к истине.

– Совсем без вариантов? – не теряю надежды. Мне уже значительно лучше и я снова рвусь в бой.

Ничего не болит, слабость почти прошла. Мне даже есть захотелось!

Не понимаю, почему Славик уперся рогом и не отпускает домой.

– Совсем, – строго произносит мой старый друг.

– Ох-х, – тяжко вздыхаю. – И что мне делать? – задаю логичный, но вместе с тем риторический вопрос.

– Лежать, отдыхать и набираться сил, – говорит Ларин с легкой иронией. – Они тебе еще понадобятся.

– Ага, – киваю смеясь. – Прибивать Куравлева?

– А это уже на твое усмотрение, – поддерживает шутку.

– Что на ее усмотрение? – в палату заходит Вовка и, не понимая, поочередно смотрит на каждого из нас.

– Каким именно способом я буду тебя прибивать после того, как ты проведешь с девочками все выходные, – заявляю с лучезарной улыбкой.

Вижу растерянное выражение лица Вовки, и мы вместе со Славкой начинаем хохотать.