Папа для озорных апельсинок

Глава 38. Вова

– Давай еще, – обращаюсь к Лебедеву по телефону.

Конечно, я могу до него докричаться, но если начну это делать, то подниму переполох. А вот этого мне сейчас вовсе не хочется делать.

В идеале, если никто не поймет причину моего появления, пока я в окно к своим девчонкам не постучу.

Представляю, как они обалдеют! Аж сердце начинает быстрее стучать от предвкушения скорой встречи.

– Они живут на этаж выше, – направляю старого друга.

– Сейчас сделаем, – летит в ответ.

Когда несколько часов назад я озвучил Андрюхе свой сумасшедший план, он покрутил у виска, но, выслушав все мои доводы “за” и “против”, смягчился и согласился помочь. Чем я ему премного благодарен.

Люлька шатается. Стремно.

– Аккуратнее давай, – прошу, держась за перила.

Не могу спокойно находиться в строительной люльке на уровне нескольких этажей, меня к этому не готовили. Я хоть и не боюсь высоты, но стоять на небольшой поверхности, которая качается даже от небольшого дуновения ветра, крайне не по себе.

Лебедев предупреждал, подниматься не так просто, как кажется. Но, тем не менее, я решил рискнуть и преподнести Ане и нашим дочкам такой вот сюрприз.

Надеюсь, Ласточкина не вышвырнет меня нафиг из квартиры. Она может.

Андрюха поднимает люльку чуть выше, я продолжаю корректировать направление движения. Надеюсь, окна не спутал, иначе выйдет казус, а не сюрприз.

Люлька, в которой помимо меня находятся три сотни нежно-розовых пионовидных роз и три гигантских плюшевых медведя, дергается, поднимаясь чуть выше снова и снова. Я с замиранием сердца наблюдаю, как медленно приближаюсь к заветному окну и хочу поскорее уже в него постучаться.

– Стой, – даю команду Андрею.

– Стою, – отвечает, останавливая люльку. – Подожди, – предупреждает меня, я замираю.

Андрюха несколькими рывками подгоняет люльку чуть ближе к дому и теперь мне без труда можно постучать в закрытое плотными шторами окно.

– Дерзай, – дает команду. – Удачи тебе!

– Спасибо, друг, – благодарю его. Если б не Лебедев, то осуществить свой сумасшедший план я б не смог.

Стучусь в стекло, жду. Сердце вот-вот выскочит из груди от нетерпения.

За окном тихо.

– Давай еще раз, – подгоняет друг. Опускаю глаза вниз, вижу высоту, оцениваю и понимаю, что лучше бы этого не делал.

Стучу еще раз.

– Мамочка, там кто-то стучит, – по ту сторону стены слышу детские голоса. – Мамочка, нам страшно!

Мои маленькие смелые апельсинки испугались… Ну ничего! Сейчас Аня откроет шторы, увидит меня и…

Главное, чтобы не зашторила их обратно.

– Девочки, ну вы чего сочиняете? – за окном раздается недовольный голос Ласточкиной. – Спать ложитесь. Пора.

Снова стучу. Она ведь не слышала и поэтому дочкам не верит.

– Ой, – голос любимой из раздраженного становится тревожным.

– Ань, открывай, – прошу. – Это я.

– Вова? – ахает изумленно.

В ту же минуту шторы распахиваются и на меня из окна смотрят три пары удивленных до невозможности глаз. Девочки пищат от счастья, прыгают и хлопают в ладоши, а Аня застывает, как вкопанная. Она в шоке.

Немного не такой реакции я от нее ожидал.

– Аня, – зову.

– Куравлев, ты с ума сошел? – спрашивает пораженно. Но тем не менее тянется к оконной ручке, отгоняет детей и распахивает окно. – Залезай давай, – в спешке убирает горшки с цветами с подоконника.

Кое-как передаю ей медведей и корзину цветов, цепляюсь за подоконник и все-таки перелезаю в квартиру.

– Папа! Папа! – весело скачут вокруг меня малышки. – Ты волшебник! Ура! Ура! Наш папа пришел!

– Вова, ты сумасшедший! – Аня всхлипывает и прижимает руки к груди.

Она такая ранимая и уязвимая сейчас, что я не могу устоять. Делаю шаг вперед и притягиваю ее в свои объятия.

– Любовь моя, я во многом был не прав, – пусть мой голос с надрывом, но я не могу не признать своего поражения. – Прости меня, Ань, – смотрю самой прекрасной женщине в глаза и понимаю, как же мне повезло, что она меня полюбила. – Я изменюсь. Честно. Девочек тогда забрал не со зла, а звонить не хотел, потому что собирался сделать сюрприз. Я и подумать не мог, что в детском саду может быть все настолько серьезно.

– Да, Куравлев, ты, как всегда, не подумал, а я разгребай, – бурчит. Но льнет ко мне, и я не чувствую в ее словах ни злости, ни боли.

– Вот такой вот тебе достался дурак, – произношу с теплой улыбкой и не могу удержаться. Целую ее.

Она отвечает и весь мир перестает существовать.

– Папа, я хочу к тебе на ручки! – Манечка дергает меня за штанину.

– Нет, я первая! – топает ножкой Сонечка.

Хочешь – не хочешь, а нам приходится разорвать поцелуй. Аня утыкается мне лицом в грудь и смеется.

– Вовка, дурак ты, – заявляет негромко.

– Это я знаю, – улыбаюсь, довольный собой. – Но зато я люблю тебя, – говорю с жаром. – Сильно-сильно, – крепко ее прижимаю к себе. Отпускаю и беру на руки наших прекрасных маленьких дочерей. – А еще я безумно люблю наших принцесс.

– Апельсинок! – тут же меня поправляют малышки. Целуют меня в щеки, обнимают, смеются.

– Ань, ну вот такой тебе достался дурак, – виновато пожимаю плечами. – Но заметь, он очень сильно любит и ценит тебя, – подмечаю как бы между делом. – А еще обожает двух маленьких шебутных апельсинок, – поочередно приподнимаю каждую из дочек и целую их в щечки. Девчушки счастливо пищат.

Аня смотрит с такой нежностью, что сердце делает кувырок, открывается второе дыхание. Я понимаю, меня никто никогда отсюда не выгонит. Ласточкина – моя вторая половина и это моя семья. А ради них я готов на невозможное. Я готов измениться.

– Куравлев, Куравлев, – вздыхает, качая головой. – Да я уже поняла, что никуда от тебя мне не деться.

– Правильно поняла, – подмигиваю игриво. – Я тебя больше никогда не отпущу, – заявляю прямо. – Можешь злиться на меня, психовать, ругаться, но, Ань, – совершенно серьезно обращаюсь к ней. – Я без тебя и без наших дочек не могу. Честно.

Она кусает губы, с трудом сдерживая всхлип, шмыгает носом и качает головой. Но нам не нужны больше слова, мы друг друга прекрасно понимаем по взгляду.

– Анют, давай я сегодня сам девочек уложу, – предлагаю миролюбиво. – А ты сможешь сделать то, что планировала.

– Пойти спать? – спрашивает, смотря на меня игриво.

– О, нет, – посылаю ей красноречивый взгляд. – Мы сначала поговорим, а потом я сам спать тебя уложу, – говорю многозначительно.

– Хи-хи, – смеются малышки. – Папа сегодня всех укладывает спать! Ура!

Опускаю их вниз, отправляю по кроватям и обещаю, что сейчас приду читать сказку. Сам же подхожу к Ане вплотную.

– Готовься, – произношу, не моргая, смотрю ей прямо в глаза. – Я безумно по тебе соскучился, Куравлева!