Песня осеннего леса

ПРОЛОГ

Этой ночью было полнолуние. На чистом небе висела луна, большая и желтая, как круг сыра. Ее свет освещал приземистые деревенские дома, где мирно спали жители Долграна, скалистые холмы вокруг, спокойную гладь озера и двух девочек лет одиннадцати, которые с фонариками крались в сторону старого леса.

— Перси Макмиллан говорил, что за большим дубом нужно найти русло сухого ручья, — прошептала невысокая крепкая девчушка, боязливо оглядываясь по сторонам.

Вторая, худенькая и большеглазая, молча кивнула, внимательно глядя вперед.

— Это здесь, — заметила она, когда из темноты показался силуэт могучего дерева, чей ствол не обхватили бы вместе даже три человека.

Он стоял молчаливым стражем у самой опушки уже много веков, наблюдая за жизнью деревни и роняя на землю желуди на радость местным кабанам. И сейчас ему не было никакого дела до мелкого копошения у своих корней, когда подруги разделились и начали обходить его с двух сторон.

— Эмма, я нашла, — тихо воскликнула крепышка.

— Иду, — ответила та.

Свет ее фонарика выхватил из темноты высохшее русло, почти незаметное среди травы и кустов. Дно было покрыто галькой, которая тихо зашуршала под подошвами детских кроссовок.

— Пойдем, Сьюзен, — решительно произнесла Эмма и двинулась вперед.

Подруга последовала за ней, вжимая голову в плечи и прислушиваясь к каждому звуку.

Русло ручья было сухим и удобным. Оно вилось между деревьями, как забытая кем-то старая лента для волос. Растущие по берегам кусты боярышника и жимолости тянули вперед свои кривые ветки, но Эмма осторожно отодвигала их в стороны, чтобы не задеть Сьюзен, и упрямо шла вглубь леса.

Неожиданно ей под ноги попала старая коряга. Споткнувшись, девочка ойкнула и выронила фонарь. Тот с глухим стуком упал на камни и выключился. Стало совсем темно. Эмме пришлось долго моргать, прежде чем из глаз пропали яркие светлые пятна, мешавшие видеть.

— Сьюзи, почему ты выключила свой фонарь? — нахмурилась она, сообразив, что у ее подруги тоже ничего не светит. — Сьюзи?

Эмма обернулась, но ее напарницы рядом не было.

— Струсила? — пробормотала девочка немного снисходительно. — Ну и ладно. Будешь потом рассказывать своему Перси, как испугалась глупых страшилок и сбежала. А Эмма Эйвери ничего не боится. Вот только фонарик починит и пойдет дальше.

Словно в ответ на ее слова, впереди мелькнул зеленоватый огонек. Он танцевал между деревьями, то приближаясь, то отдаляясь, и как будто звал за собой. Девочка неуверенно обернулась назад, в темноту, потом вздохнула, подхватила фонарь и решительно зашагала вперед. В неярком изумрудном свете было хорошо видно землю под ногами, так что путешественница не боялась упасть. И минут через десять, неожиданно даже для самой себя, вышла к цели.

— Вау, — тихо протянула она.

Перед ней была ажурная металлическая ограда. Когда-то она была очень красивой, но сейчас ржа изрядно попортила изящные прутья, а стебли вьющейся розы практически скрыли их под собой.

— Я добралась! — пробормотала маленькая Эмма.

Закусив губу, она подошла к ограде и осторожно просунула руку между колючими стеблями.

Вообще-то вчера вечером именно Сьюзи поспорила с Перси Макмилланом, что не испугается и принесет камень с крыльца заброшенного лесного поместья. Именно подруга уговорила Эмму пойти с ней, но на полпути струсила и сбежала. А вот Эмма справилась. И теперь любопытство тянуло ее заглянуть внутрь, хоть девочке и было абсолютно все равно, будет ли какой-то там Перси считать ее трусихой или нет.

Калитка, которую Эмма рассмотрела среди высохших роз, не поддалась сразу. Тогда она дернула посильнее, упираясь кроссовками в камень, и вдруг ойкнула. Острый шип уколол ей палец и теперь там набухла большая капля крови.

— Больно, — выдохнула девочка, поморщившись, и лизнула палец.

А калитка вдруг тихо скрипнула и приоткрылась.

Эмма неуверенно осмотрела розы, потом бросила взгляд на собственные джинсы.

— Главное не зацепиться, — пробормотала она. — Иначе бабушка будет ругаться.

Девочка поплотнее запахнула легкую куртку, пригнулась и боком протиснулась между металлом ограды и колючими стеблями. Последняя преграда была преодолена.

Двор поместья так зарос, что за зеленью было почти не видно самого дома. Конечно, здесь давно никто не жил, и даже бездомные и хулиганы почему-то обходили это место стороной. Но узкая дорожка, бегущая от ворот, была удивительно чистой, и девочка смогла дойти по ней до самого крыльца.

Лес вокруг как будто замер. Не шумел ветер, не шевелились ветки неряшливых розовых кустов, не подавали голос ночные птицы. Только гравий тихонько шуршал под подошвами детских кроссовок.

Девочка подошла к крыльцу и поднялась по его ступенькам, восхищенно рассматривая высокие двухстворчатые двери. Это было самое настоящее сказочное поместье, почти замок, вроде тех, которые она с родителями видела на экскурсии по озеру Инвернесс. Только здесь не было туристов, строгих смотрителей и скучных правил, запрещающих осматривать разные интересные места.

Тут все по-другому. Все такое старое, заброшенной, таинственное. В подобном доме вполне могла жить какая-нибудь фея или заколдованная принцесса. Конечно, Эмма в свои одиннадцать считала себя совсем взрослой девочкой, не верящей в сказки, но этой ночью она вполне могла бы побыть не такой серьезной. Все равно никто не видит.

Неожиданно ей показалось, что она слышит мелодию. Где-то далеко запела флейта, тихо, грустно, но удивительно нежно. Ей в ответ негромко зашумел ветер, а розы закачали бутонами в такт прекрасной мелодии.

Как зачарованная, девочка потянула на себя ручку входной двери, и та открылась, впуская ее внутрь дома. Здесь песня флейты стала слышаться еще лучше. Она отражалась от мраморного пола, от потолка и стен, проникала прямо в душу, заставляя ее петь в унисон. Звенела весенней капелью, шелестела легким прохладным ветром и разливалась трелью соловья. Убаюкивала и дарила бодрость, призывала плакать и смеяться, касаясь самых потаенных струн души. Она звала за собой, обещала волшебные грезы, и Эмма, забыв обо всем на свете, пошла на звук.

Девочка прошла гулкий темный холл, ступила в гостиную и увидела там приоткрытую дверь. Именно оттуда летела песня. В разбитые окна ворвался прохладный ночной ветер, раздувая каким-то чудом оставшиеся здесь занавески, одуряюще запахло розами, а дверь еще больше открылась, как будто заманивая. И Эмма бесстрашно шагнула в нее, на убегавшую вниз каменную лестницу. Ветер взвыл, подхватывая створку, она захлопнулась, и наступила темнота.