Песня осеннего леса

ГЛАВА 6

С утра я решила уже ничему не удивляться, на всякий случай. Ни странному шуршанию в кладовке, ни цветущей в саду сирени. Делая себе омлет, выкопала из недр шкафчика две небольшие миски, налила в них молоко и распихала по углам. Одну — на кухне, вторую — на улице, за крыльцом задней двери. Если здесь живет нечисть, было бы неплохо наладить с ней контакт. А что может сделать это лучше, если не еда?

А у меня было одно небольшое дело, которое появилось после прочтения писем Клариссы.

Погода снова радовала теплом, так что поев, я набросила легкую ветровку, взяла сумку и отправилась в местную церковь — место, где можно поискать сведения о моей семье.

Дойдя до церковных ворот, я шагнула во двор и осмотрелась. Здесь было тихо и безлюдно. Ни прихожан, ни туристов. Но это и хорошо, никто не помешает осмотреться и выяснить то, что нужно.

Подойдя к зданию, я подняла голову. Шпиль церкви был слегка погнут. А камни наверху, под самой крышей, казались странно черными, как будто обугленными. Неужели до сих пор видно следы той самой грозы тысяча восемьсот тридцать четвертого года?

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — чужой голос заставил меня вздрогнуть от неожиданности.

— Доброе утро, — я развернулась и увидела местного пастора — невысокого мужчину в очках. — Да. Меня зовут Эмма. Эмма Эйвери. Я внучка Дарлы Хилл.

— Ах, Дарлы Хилл… — мужчина поправил очки. — Да, вы очень похожи. Ваша бабушка была удивительно красива. Хоть и не слишком набожна. Последние несколько лет она совсем перестала ходить в церковь.

— М-да, — я закусила губу, не зная, как реагировать то ли на комплимент, то ли на упрек.

— Простите, я не представился. Дориан Кимби, пастор.

— Тогда мне, наверное, к вам.

— Слушаю, — кивнул он.

— Я уехала из Шотландии, когда мне было одиннадцать лет, — начала вдохновенно вещать. — Мама увезла меня в США после развода. Сейчас вернулась спустя годы и поняла, что почти потеряла свои корни. Поэтому мне захотелось восстановить связь с родиной. Наша семья ведь жила в Долгране веками, и я решила начать с ее истории. Хочу знать, кем были мои предки. Возможно, у меня есть родственники здесь.

— Это весьма похвально, мисс Эйвери, что вы интересуетесь историей своего рода, — одобрительно улыбнулся пастор. — Если я правильно догадался, вы хотите посмотреть церковные книги?

— Именно.

— Что ж, пройдемте со мной.

Он провел меня в небольшую комнату с книжными шкафами.

— Вас интересует какой-то конкретный год?

— Тысяча восемьсот тридцать пятый.

Думаю, дата рождения Клариссы мне ни к чему. А вот Орли уже поинтереснее.

— Тридцать пятый… — пробормотал мужчина и открыл один из шкафов. — Это должно быть здесь.

Прежде, чем достать книгу, он надел сам и подал мне пару тонких нитриловых перчаток.

— Книги старые, — мужчина как-то смущенно дернул плечом.

— Понимаю, — улыбнулась, натягивая перчатки.

— Значит, тридцать пятый год, — повторил он, раскалывая на столе книгу. — Какой именно период?

— Май.

— Это здесь.

Он отодвинулся, давая мне доступ, а я впилась нетерпеливым взглядом в книжную страницу. Вот оно! Первого мая того года. Орли Ивенн О'Рори. Мать — Кларисса Энн Маклинн. В графе отец — прочерк.

— О'Рори… — пробормотала я. — Кто же ты такой?

Ладно, кто тут у нас еще есть? Вот, буквально через несколько строчек вижу знакомые имена. В этом же году, только в июне, Агнесс Уэлш родила дочь Анеллу. Ее отцом записан некто Уильям Уэлш. Видимо, родственники Агнесс нашли того, кто согласился прикрыть ее грех и назвал девочку своей дочерью. А вот Кларисса соглашаться на это не стала…

— Вы нашли то, что хотели? — голос пастора вырвал меня из раздумий.

— Да. Можно, я посмотрю еще? И другие книги тоже.

— Конечно, — он явно был рад такому интересу.

А я подтянула поближе стул, уселась, достала из сумки блокнот и погрузилась в дебри генеалогии.

Я знала, что Орли прожила сто два года, и даже моей бабушке посчастливилось застать в живых эту удивительную женщину. Она умерла в тысяча девятьсот тридцать седьмом, и, открыв нужную страницу старой книги, мне легко удалось найти соответствующую строчку. Орли О'Рори — скончалась пятого июня тридцать седьмого года.

Выписав эту дату в блокнот, я стала просматривать остальные страницы. К счастью, люди, заполнявшие эти книги, писали аккуратно и явно качественными чернилами, так что скоро я наткнулась на кое-что любопытное. Анелла Телониус, в девичестве Уэлш — тоже скончалась в Долгране, только в тридцатом году. Моя «пра» пережила ее на семь лет. Телониус… Не самая распространенная фамилия. Может получится найти ее потомков?

Полистав книги, я нашла записи о смерти еще нескольких Телониусов, среди которых были и женщины, и мужчины. А последний раз эта фамилия попалась мне в сороковом году. На свет появилась девочка с необычным именем Финнабар. А дальше — ничего. То ли она уехала, то ли вышла замуж и сменила фамилию, то ли осталась бездетной.

А вот с моими предками ситуация была немного другой. Я нашла записи о смерти нескольких женщин с фамилией О'Рори. Шарлотта — тридцать девятый год. Дейдре — шестьдесят седьмой. И Анна — девяносто девятый. Кстати, прабабку Анну я и сама помню, хоть и была совсем маленькой, когда она умерла. Но все эти женщины рождались где-то в других местах. И либо не выходили замуж, рожая ребенка без мужа, либо по каким-то причинам возвращали себе девичью фамилию. И возвращались в Долгран.

А мужчин с фамилией О'Рори нет вообще. И кажется, бабушка последняя, кто ее носил. У меня фамилия отца, у мамы их вообще две: официальная — от Стива и сценическая Хилл — ее девичья.

Что ж, вряд ли я найду здесь что-нибудь еще.

— Спасибо, — вздохнула и поднялась. — Наверное, это все.

— Рад был помочь.

— А скажите, когда перестали хоронить на церковном кладбище?

— В тридцать девятом, — не задумываюсь, ответил пастор. — Оно перестало вмещать умерших и было создано новое, в нескольких милях отсюда.

— В тридцать девятом… — пробормотала я. — Значит, здесь может быть могила моей пра-пра…

— Да, вы можете поискать.

Мы вышли на улицу, и пастор указал мне на дорожку, ведущую к самым новым могилам, если можно было их так назвать. Я поблагодарила его, а потом снова посмотрела на шпиль и спросила:

— Его повредило грозой?

— О да, — с энтузиазмом отозвался мужчина. — О последней осенней грозе тысяча восемьсот тридцать четвертого года в Долгране помнят до сих пор. Тогдашний пастор даже оставил отдельную запись в своем дневнике. Это было настолько жутко, что он решил, будто сам Господь обрушил на нас свой гнев, как на Содом и Гоморру. Видите темную полосу, которая идет от самого шпиля к земле? Это след от молнии. Ее удар был настолько силен, что пришлось менять часть оплавленной крыши.

— Ничего себе… — удивилась я.

— За все последующие годы никогда больше не было ничего подобного.

— Перестраивать башню не стали?

— Зачем? Это здание — историко-культурная ценность и ремонт ему скорее бы повредил, чем помог. Камни крепкие, а что до цвета… Можно считать его нашей изюминкой.

— Понятно, — улыбнулась. — Что ж, спасибо за помощь.

— Буду рад видеть вас на воскресной службе, — кивнул пастор и пошел в церковь.

А я побрела по дорожке вглубь кладбища, внимательно рассматривая надгробья. И у самой ограды за большим кустом боярышника нашла плиту из светлого камня, на которой еще было заметно имя Орли О'Рори.

Присев у надгробия, я смахнула с него несколько сухих листьев. За кладбищем явно присматривали. Вокруг могилы чисто, не видно ни мусора, ни сорняков, а возле самого могильного камня растет небольшой розовый кустик с парой крупных ярко-алых цветков.

Я осторожно коснулась лепестков. Снова розы. Такое ощущение, что это наш семейный цветок. На кладбище, дома, даже на кольце, которое сейчас красуется на моем пальце. Даже во сне… И все время алые. Как волосы мужчины, который стал моим предком.

Кем ты была, Орли О'Рори? Кого же встретила твоя мать тем летом тридцать четвертого года? Как это связано с тем, кого я вижу каждую ночь? Мне все сильнее кажется, что сказки не врут. И сидхе действительно существовали. А кровь одного из них течет в моих венах, из-за чего меня так сильно тянет в Долгран. Вот только ради чего?

Глянув на камень последний раз, поднялась и медленно пошла прочь. В голове крутился самый важный вопрос: могу ли я спросить Рэя, какого цвета у него волосы? Может быть именно он был моим предком? Но что же я буду делать, если да?

Вернувшись домой, быстро сварила себе суп из вчерашней курицы, нарезала салат и накрыла стол на одну персону — на себя любимую. На улице было тепло, поэтому я подняла оконную створку до упора, впуская ароматы сада в дом. Но только села за обед, как вдруг услышала громкий шорох у задней двери. Высунулась в окно, посмотреть, и обалдела.

У крыльца сидел кот. Нет, даже не кот, а Кот! В прошлом году мой начальник завел себе двух мейн-кунов и постоянно хвастался, как котики подросли и поправились. Но его питомцы по сравнению с этим зверем были мелкими котятами.

Этот кот был размером с большую собаку. Пушистый, угольно-черный, с большим белым пятном на груди, он сидел возле ступенек и лениво лакал молоко, про которое я уже успела забыть.

Заметив мое внимание, зверь махнул пушистым хвостом, выгнул спину и потянулся, легко царапая камень дорожки острыми когтями. Длинная шелковистая шерсть залоснилась на солнце, отчего кот стал еще больше и пушистее, усы встопорщились, а из груди вырвался утробный мурлыкающий звук, скорее похожий на рычание.

— Котик, — просипела я сдавлено, вися животом на подоконнике.

Тот зевнул, демонстрируя белые зубы, сел, обернув лапы хвостом, и уставился на меня своими золотисто-желтыми глазами.

— Добрый… день, — выдавила под этим ненормально разумным взглядом. — Мистер Кат Ши…

Тот прищурился и склонил голову на бок.

— Надеюсь, вам понравилось молоко.

Кот величаво кивнул. Хорошо хоть молча. Если бы он со мной заговорил, я не знаю, что бы тогда делала. Пока хватит и того, что сама веду с ним светские беседы.

— Буду рада видеть вас в своем саду.

Кот снова кивнул, потом поднялся, красуясь напоследок, и молниеносным движением скрылся в кустах. А я еще с минуту таращилась туда, где он исчез, потом вздохнула и вернула верхнюю половину тела обратно на кухню. Суп уже подостыл, но меня сей факт волновал мало. Это была первая и самая явная встреча с дивным созданием. Считать этого кота кем-то другим я не могла, даже с благородной целью самообмана.

— Да, Эмма Эйвери, ты вляпалась, — пробормотала обреченно. — И вляпалась очень конкретно.

Под впечатлением от этой встречи я доела обед, под впечатлением помыла посуду. Нашла в углу кухни пустую миску из-под молока и равнодушно пожала плечами, уже ничему не удивляясь. Рассеянно заварила себе чай и уже было собиралась отнести его наверх, чтобы с чашечкой ароматного напитка продолжить знакомство с нечистью Шотландии, но меня остановил стук в дверь. На пороге моего дома нарисовался Дэниэл Атвуд собственной персоной.

— Добрый день, — поздоровался он, когда я открыла дверь, и улыбнулся. — Неужели вы забыли о нашей прогулке?

— Нет, — соврала бессовестно. — Сейчас захвачу телефон и пойдем.

Ведь и правда, совсем забыла. Куда мне помнить о такой ерунде со всеми этими странностями и неожиданностями? Но отказываться уже невежливо. Да и пройтись правда будет полезно. Отвлекусь и проветрю голову.

— Куда вы хотите меня отвести? — спросила, когда мы вышли на дорогу.

— К озеру, — ответил блондин. — Там сейчас очень красиво.

— Ведите, — согласилась я.

До озера Финн от моего дома было что-то около мили. Тропинка шла через луг, немного под уклон и в самом конце упиралась в прибрежную рощу. Справа осталась деревня, а слева — лощина между холмов.

— Вы часто гуляете в этих местах? — поинтересовалась я, чтобы поддержать разговор.

— Часто. Уже все вокруг обходил. Здесь очень красивая природа.

— И поэтому вы решили сюда переехать?

— Не только. Хочу написать здесь пару научных работ.

— На какую тему, если не секрет?

— По экосистемам древних лесов и способам их восстановления.

— Древних лесов? — переспросила недоверчиво.

— Да. Видите вон тот лес слева?

Посмотрела налево и тихо вздохнула. Конечно вижу. Тот самый лесной массив, где я когда-то заблудилась. От одного его вида у меня по спине до сих пор бежали неприятные мурашки.

— Это старый каледонский лес. Знаете, что это такое?

Я покачала головой. Для меня это всегда был просто лес. Бабушка никогда не водила меня туда гулять, но однажды мы со Сьюзен услышали, что в его глубине прячется старое заброшенное поместье. И захотели посмотреть, на свою голову.

— Каледонский лес — один из самых легендарных лесов Европы, — стал рассказывать Дэниэл. — Ему больше десяти тысяч лет.

— Неужели? — я искренне удивилась.

— Да. Это остаток реликтового леса, который рос на островах еще во время последнего ледника. Но постепенно климат стал теплее, эти леса были вытеснены другими, а потом и люди добавились, вырубая лесные массивы под пастбища и пашни. Сейчас во всей Британии их осталось очень и очень мало.

— Надо же, — пробормотала я. — Даже не знала.

— Именно про такие леса рассказывают старые легенды о короле Артуре. И истории о Робине Гуде.

— А про наш лес знаете какие-нибудь легенды? — спросила, покосившись на стену деревьев.

— Увы, — развел руками мужчина. — Этот участок совершенно обычный.

Ну да, конечно. Обычнее некуда.

— А как же страшилка про Билли-Браконьера? — вырвалось вдруг у меня.

— Билли-Браконьера?

Это история пришла на память случайно. Даже не думала, что я ее до сих пор помню. Мы со Сьюзен подслушали ее когда-то у двух мужчин, которые возвращались из паба вечером. Я потом еще пересказала ее бабушке, а она отругала меня и запретила интересоваться всякими глупостями. Особенно связанными со старым лесом…

— Это случилось в пятидесятых годах прошлого века. Жил в Долгране мужчина по имени Билли Кинли. Он охотился в местных лесах и ловил рыбу в озере, продавая добычу в рестораны и пабы. Сначала все было нормально, но постепенно его аппетиты возросли и Билли превратился в самого настоящего браконьера. Его не раз предупреждали, что лес может разозлиться на такое безобразие, но мужчина плевал на чужие советы. Пока однажды в самую темную ночь года не ушел на очередную охоту. Его не было три дня. А когда Билли вернулся, то превратился в седого заикающегося старика, который твердил про крылатых детей и зверей с человеческими лицами. Так его наказал старый лес.

— Надо же, — хмыкнул мужчина.

— Вот такая страшилка.

На самом деле, историй о лесе в Долгране было много. Живые деревья, утопленники из озера, призраки в поместье. Только рассказывать их не хочется. Особенно про поместье.

— Скорее всего, бедный Билли просто заблудился и испугался чего-то, — заметил мужчина. — А сам лес безобидный и совсем не страшный.

— Скорее всего.

— Жаль, сейчас не весна, — вздохнул мой спутник. — Я бы отвел вас туда, посмотреть на цветение английских колокольчиков. Почти уверен, в сезон их должно быть здесь очень много.

— Жаль, — согласилась я вслух, а про себя подумала, что вот совсем нет.

Только свиданий мне сейчас не хватало.

Пройдя через небольшую рощу, мы вышли на берег озера Финн. Не слишком большое, оно было длинным и узким. К противоположному от нас берегу подходили невысокие горы, по которым поднимался лес. И среди его зеленых крон уже хватало деревьев, раскрашенных осенью во все оттенки желтого и красного.

— И правда красиво, — вздохнула я.

— Здесь очень легко дышится, — улыбнулся мужчина и подставил лицо солнцу.

Я подошла к самой воде и присела. На берегу лежало много гальки, вода оказалось настолько прозрачной, что разноцветные камешки было видно и на самом дне. Чуть впереди мелькали маленькие серебристые рыбки, не рискующие подплывать ко мне слишком близко. А в середине озеро казалось непроницаемо серым.

Опустила в воду кончики пальцев и быстро достала их обратно. Слишком холодная. Может быть летом еще можно было бы искупаться, но сейчас точно нет.

— А об озере что можете сказать?

— Об озере? — хмыкнул мужчина. — Имеете в виду, не живет ли тут большой водяной змей?

— А что, — произнесла иронично, — был бы отличный материал для научной статьи.

Я поднялась и медленно пошла по кромке воды, стараясь на замочить кроссовки. Дэниэл следовал за мной.

— Змея никакого конечно нет, — заметил он, глядя на озеро, — но вроде бы водится хорошая рыба. Здесь очень глубоко и чисто.

— Знаю, — я вздохнула. — Бабушка любила рыбалку и часто ходила сюда. Иногда брала меня с собой.

— Неожиданно.

— А у вас в Долгране есть родственники? Или вы просто так сюда приехали, из-за леса?

— У меня здесь жила тетка. Я гостил у нее несколько раз, когда был ребенком. Но лет пять назад она продала дом и уехала к дочери во Францию. Так что я обретаюсь в гостевом домике мистера Скотта. Пока обретаюсь. Возможно, скоро мне удастся заиметь собственное жилище.

Дэниэл бросил на меня многозначительный взгляд, а я просто пожала плечами. Не хочу ему ничего обещать.

Неожиданно мне на глаза попалось кое-что странное. Здесь галька разошлась в стороны, открывая светлый песок, и на этом песке был отчетливо виден след конского копыта.

— У мистера Скотта есть лошади? — вырвалось у меня.

— Лошади? — растерялся Дэниэл. — Нет, у него только овцы, свиньи и разная птица.

— Может быть вы у кого-нибудь в Долгране видели лошадь? Например, черную?

— Насколько я знаю, никто из местных лошадей не держит. Да и ферма тут всего одна — у Алекса Скотта. Остальные гораздо дальше. А почему вы спрашиваете?

— Да так, — я неопределенно пожала плечами. — Наверное, хорошо было бы прокатиться по этим местам верхом.

Я ведь хорошо помню того вороного красавца, который попался по дороге от Сьюзен. Тогда приняла его за обычное животное, но теперь очень сильно сомневаюсь, что кто-то из жителей деревни может владеть таким конем, да еще и отпускает его на вольный выгул по Долграну. Кажется, в книжке про нечисть о дивных лошадях тоже что-то было…

— Да, идея интересная, — задумчиво пробормотал Дэниэл и прищурился, как будто уже прикидывал, где бы ему взять пару коней.

— О нет, — немного нервно рассмеялась, — не принимайте это на свой счет. Я совсем не намекала на то, что хочу кататься.

— Ну почему? Это и правда можно было бы организовать.

— Бросьте, — поморщилась и пробормотала: — Я даже верхом никогда не сидела.

Прохладный ветер заставил меня поежиться. Солнце уже начало опускаться к вершинам гор и стало быстро темнеть. Под деревьями на противоположном берегу вообще царила густая непроницаемая тьма. Пора возвращаться домой.

— Вам понравилась прогулка? — спросил мужчина, когда мы шли обратно.

— Да, — я искренне улыбнулась. — Спасибо вам.

— Может, повторим завтра?

— Простите, — снова улыбнулась, на этот раз извиняюще. — Не принимайте это на свой счет, просто я приехала сюда отдыхать от людей, а не заводить новые знакомства.

— Понимаю, — он хмыкнул, но к счастью, наставить не стал.

А когда мы уже прощались у калитки, сказал:

— И все же подумайте насчет дома, Эмма. С каждым разом он мне все больше и больше нравится.

— До свидания, Дэниэл, — кивнула я вместо ответа.

Но по пути к крыльцу подумала, что пусть ему больше нравится дом, а не его хозяйка.

Когда окончательно стемнело, похолодало еще сильнее, и я решила затопить камин. Поваляться с книгой на диване, глядя на пламя, заодно и свою спальню прогреть. Труба идет как раз по ее стене.

Проверив тягу, как когда-то учила бабушка, убедилась, что с камином все в порядке, и разожгла огонь из сухих дров. Он весело затрещал, пожирая древесину, а я улеглась на диван и набросила на плечи плед.

С каждым днем мне все меньше и меньше хочется продавать дом, как бы лучезарно ни улыбался мне мистер Атвуд. Надеюсь, ему хватит такта понять, что его предложение неактуально, и не быть слишком настойчивым. Да и не только в отношении дома, но и в отношении меня. Не знаю, какой именно интерес им движет, но мне совсем не хочется с ним сближаться. Вроде бы симпатичный, образованный, воспитанный, а внутри даже ничего не екает. И не екнет, я точно уверена. Особенно после всех этих снов.

Кажется, я незаметно привязываюсь к мужчине, которого вижу только во сне. К мужчине, в чьем существовании даже не уверена. Но уже становится понятно, что мне хочется его видеть, хочется общаться с ним. Я начинаю скучать по Рэю, по его надежным объятиям и бархатистому голосу, и теперь жду ночь не со страхом, а с нетерпением. Вот как же меня так угораздило?

— Наверное, у тебя начинает ехать крыша, Эмма Эйвери, — прошептала я в пустоту.

За окном кто-то громко и неодобрительно фыркнул.

И что мне с этим делать? Существует ли Рэй только в моем сне или он все же реален, а ночью ложится спать у себя дома, чтобы встретиться со мной? А может он живет где-то в параллельной реальности или вообще в другом мире? Откуда-то же эти фейри приходили к нам? Но чем мы оба привязаны к Долграну? Мои сны начались после того самого ночного похода, а пугающе реалистичными стали именно сейчас, когда я вернулась. Может быть мне опять сходить в тот лес, наплевав на страх?

Так сложно что-то делать, когда не понимаешь, что происходит. И посоветоваться ведь не с кем. Только если с мамой, но она точно устроит мне скандал и ничего не скажет, а будет убеждать вернуться в Америку. Остается плыть по течению и надеяться, что Рэй сдержит свое слово.

А тот встретил меня ночью недовольным ворчанием:

— Он мне не нравится.

— Кто? — я даже не сразу сообразила.

— Этот тип, который вьется вокруг тебя.

Рэй снова усадил меня к себе на колени, щекотно выдохнул мне в ухо, поцеловал в висок, потом в шею, сжал в объятиях и замер. А я поняла, что снова могу хоть немного управлять своим телом, нашла его пальцы и переплела их со своими, уже почти не удивляясь, что чувствую это прикосновение, как самое что ни на есть реальное.

— Кажется, кто-то ревнует, — ехидно заметила я.

— Ревную… — сквозь зубы повторил мужчина. — Оказалось, ревность жалит подобно злым красным муравьям. Исподволь, но так неприятно и гадко.

— С тобой такое в первый раз?

— Неожиданно, но да. Ни с одной из женщин такого не чувствовал.

— Ни с одной? — моя интуиция сделала стойку.

— Я старше тебя, маленькая Эмма, — чужие губы пощекотали кончик уха. — Но сейчас ты единственная женщина в моей жизни.

— Ты следишь за мной? — спросила тихо.

Рэй помолчал, посопел недовольно, но потом все же ответил:

— Только иногда. На большее… не хватает сил.

— Тогда просто знай, что у Дэниэла нет шансов.

— А у меня? — еле слышно произнес Рэй.

И вроде бы так спокойно, даже буднично, но я ощутила, как напряглось его тело и сердце начло биться чуть быстрее.

— А он тебе нужен, этот шанс?

— Даже не представляешь, как сильно.

— Могу я узнать, почему?

— Причин много, — Рэй ответил ожидаемо туманно. — Они все неотделимы друг от друга. Но одна из самых важных — это ты, Emmalin.

Я только вздохнула. А потом попросила:

— Расскажи мне что-нибудь. Про брауни или лепреконов, водяных змеев. Или про Кат Ши…

— Давно я не рассказывал старых сказок, — хмыкнул мужчина, перебирая мои волосы. — Но слушай. Легенда о Рыжем Эттине. Жила-была на свете вдова, возделывала клочок земли, да и тот не свой, а чужой, и растила двух сыновей. И вот настало время отправить сыновей искать по свету счастья …

Он просто говорил. Негромким бархатистым голосом рассказал сначала одну сказку, потом другую, и потом даже спел мне старую балладу на незнакомом языке. Так тихо, но при этом так пронзительно и чувственно. А я сидела и слушала, не решаясь задавать вопросы и нарушать эту странную гармонию своим любопытством. И тихо мечтала о том, чтобы эти сны прекратили меня мучить и просто стали явью.