Пленённая снами

Глава 19

Появившись в Луйире, Ника ощущала только одно – злость.

На Сергея за то, как безрассудно и глупо он напал на замок, а потом метнул сгусток света прямо в Кирилла.

На Курта, из-за которого Кирилл лежит теперь без сознания в реанимационной палате больницы.

На Марата, дерзко напавшего на них посреди улицы и серьезно ранившего Ежа.

Вообще на всех, кто своими поступками или бездействием обидел дорогих ей людей.

Злость бурлила внутри, придавая сил и требуя выхода.

Ника прислушалась к пространству вокруг. Путешествующие. Опять в почти полном составе жмутся к окрестностям потерявшей безопасность Александрии. Даже девчушка Алексис что-то делает среди них. Клекты и новые гориллоподобные темные твари вынюхивают кого-то ближе к Суру и совсем недалеко от нее самой. Ника смогла почувствовать даже их, но ни Курта, ни Марата не засекла.

– Гилмор! – позвала она неприкаянного духа.

– Да, Госпожа, – без промедления возникнув рядом, отозвался мужичок.

– Госпожа? Кому ты служишь, чернокнижник?

– Я выбираю господина сам, – чуть поклонился тот. – Ночное светило держит меня, я червь пред темною богиней, но воля моя – только моя.

– Вот как… И я должна поверить тебе? Допустим. Мне нужен Курт, хозяин он тебе или нет.

– Нет, Госпожа. Я останусь верен тому, кто научился сдерживать ярость самой Тьмы. И его избраннице. Но где скрывают они Господина и скрываются сами, выяснить я не сумел.

– Что это значит, Гилмор?

– Я помог Господину выбраться с края воронки, но он был слаб, и сподручные Курта быстро поймали его. Я не знаю, где они держат его.

– Кирилл в плену у Курта?! – вскипела Ника. – И ты не можешь почувствовать его? Так отыщи то единственное место в Луйире, что тебе недоступно! Ну же! Какие-то выскочки не могут тебя перехитрить!

– Да, Госпожа, – ответил дух и испарился. На его лице Ника впервые увидела подобие улыбки.

– И это все, что ты можешь?! – закричала она. – Исподтишка пырнуть ножом и спрятаться? Такой трусости от тебя не ожидала даже я.

И это сработало! Марат не только услышал, но и послушно явился на зов.

– Решила облегчить мне задачу? – самодовольно ухмыляясь, спросил он. – Маленькая глупая птичка.

– У птички острые коготки, – прошипела Ника.

Марат не стал медлить и запустил в Нику стеной блестящих клинков. Но та, не достигнув цели, осыпалась. От лунного медальона растянулся защитный купол, напоминающий мыльный пузырь. Свет берег Нику, но не свет собиралась она призвать на помощь. Гнев открывал ей другой путь. Гнев и сгусток мрака на безымянном пальце.

Ника не носила в себе тьмы, но явственно ощущала, как щедро та разлита вокруг. Раскинув руки в стороны и запрокинув голову, она впитала в себя столько силы, что закружилась голова.

За спиной Марата собралась целая туча маленьких летающих тварей. Те мерзко шуршали крыльями и ждали его приказа.

– Как глупо, – пренебрежительно бросила Ника, припомнив недавние слова Марата.

Взмахнув рукой, она собрала мошек в смерч и обрушила их на своего противника.

– Ты не можешь! – хрипел мужчина, размахивая руками и пытаясь отбиться. – Ты никто!

– Поболтаем в другой раз, – холодно произнесла Ника, поднимая из почвы иссиня-черные, усыпанные шипами лианы. – Впрочем, это вряд ли, – добавила она, и ветви обвили его.

Кружащие вокруг твари мешали наслаждаться зрелищем поверженного врага, и Ника сдула их мощным потоком воздуха. Благодарности или сочувствия они не вызывали.

«Не жалей никого, – шептало в голове. – Ты можешь все…»

– Не ожидал? – рассмеялась она и сильнее сдавила его горло.

«Не щади… Он не щадил».

Ника хотела убить.

Предвкушение смешивалось с ликованием и жаждой праведной мести. Ярость и через край льющаяся сила пьянили, застилали глаза… Глаза, голубые, человеческие…

Ника дернулась как удара и посмотрела на свои руки.

Их покрывала густая дымка тьмы.

– Что же я творю?.. – в ужасе прошептала она.

Марат исчез. Ника отпустила его, зная, что в Луйир он сможет вернуться нескоро, да и на Земле долго будет приходить в себя.

Гнев схлынул, оставив после себя стыд и опустошенность.

– Так я никому не помогу…

Утром Нику охватили отчаяние и бессилие. Она так неистово желала покарать Марата, что забыла о главном. Ей нужно найти и освободить Кирилла. Но не использовать же для этого темную силу!

– Она уже влияет на меня?! – ужаснулась Ника. – Господи, я чуть не убила мерзавца! И мне так хотелось убить. Боже…

На душе было горько, безудержно хотелось увидеть Кирилла, убедиться, что он жив. Но как?

Прохладный душ не взбодрил и не придал ясности мыслям, только заморозил вдобавок к озябшей душе еще и тело.

– Никуля, надо сообщить его родителям, – мягко сказала мама, встретив дочь в коридоре. – Ты знаешь их номер?

– Да, наверное. Нет, не знаю… Я возьму у него ключи и все сделаю. Если меня пустят…

– И в больнице наверняка попросят все медицинские документы, – добавила она.

– Хорошо…

Как всегда по субботам Маргарита Олеговна нажарила ароматных, таящих во рту блинчиков. Только любимый вкус не был способен отвлечь Нику от безрадостных мыслей. Те, повторяясь одна за другой, замыкались в круг. Выхода она просто не видела.

Собираясь в больницу, Ника перекладывала вещи из сумки в рюкзак, и взгляд ее упал на магическую книгу.

– Мне надо иметь возможность навещать Кирилла, – прошептала она, приложив ладонь к изображению Луны в центре. – Ты поможешь?

Убирая руку, Нике показалось, что между пальцами и книгой пробежал слабый электрический разряд. Она провела по белому рельефному кругу еще раз, посмотрела на ладонь – ничего.

– Это уже патология – разговаривать с книгой, – пробурчала она и, вооружившись оптимальным маршрутом, найденным в интернете, поехала к больницу.

К Ежу ее не пустили. Друг все еще находился в реанимации, и хотя его обещали перевести в обычную палату уже сегодня, посетить пока не позволили.

– Что за дурацкие порядки в этих больницах?! – злилась Ника. – Почему категорически нельзя увидеть человека в реанимации?! А если он при смерти, близким нельзя даже попрощаться? А если это маленький ребенок, которому жутко страшно без мамы? Ненавижу эту систему!

Не сдерживаясь, Ника говорила в голос. Благо, люди проходили мимо крайне редко. Ника вышагивала по длинному коридору на первом этаже и, каждый раз натыкаясь взглядом на табличку «Реанимация», злилась еще сильнее. За Ежа в целом она была спокойна. Жизненно важные органы, как ей сказали, не задеты, и палата в отделении интенсивной терапии в его случае – дань послеоперационному периоду и не более. Но вот невозможность увидеть Кирилла вызывала отчаяние.

– Курт не станет церемониться, если найдет его. А если уже нашел?

Ника поднялась на этаж выше и неторопливо прошлась до конца коридора. Из двери с надписью «Сестринская», посмеиваясь, вышли две девушки в белых халатах. Дождавшись пока они уйдут достаточно далеко, Ника осторожно заглянула внутрь. Желаемое даже не пришлось искать, белоснежный медицинский халат обнаружился висящим сразу у входа. Облачившись в оный, Ника спустилась обратно и отправилась на штурм реанимационного отделения.

Несмотря на то, что вчера она не отдавала себе отчет, куда идет, сегодня каким-то чудом вспомнила не только направление, но и точное расположение палаты. Быстро и решительно, она добралась до нужной двери и застыла, глядя на дверную ручку с электронным замком.

– Приехали… И как же я зашла в прошлый раз?

Услышав приближающиеся шаги, Ника сделала то, чего хотелось с самого начала – попытала счастье, повернув ручку. Пальцы дернулись от прошедшего через них импульса, в замке что-то щелкнуло, и дверь легко открылась. Ника удивленно взглянула на свою ладонь и, услышав голоса, заскочила в палату.

Кирилл, все такой же бледный, неподвижно лежал на прежнем месте. Приборы, с подключенными к нему трубками и датчиками, мерно пищали. Ника так и не понявшая, что вывело из строя замок, на всякий случай, постаралась не подходить к ним. Осторожно приблизившись к Кириллу, она присела рядом и дотронулась до его руки.

– Совсем не язвишь… Непривычно, – усмехнулась она и шмыгнула носом. – А ведь мы с тобой так ни разу нормально и не поговорили. Да, да, знаю, ты никогда не любил долгих разговоров, выяснения отношений на дух не переносил, но сейчас ты превзошел сам себя. И знаешь что? Так легко тебе от меня не отделаться!

Она погладила ребром ладони его щеку, наклонилась и поцеловала в губы.

И ничего не произошло.

Конечно, Ника не рассчитывала на чудо, но… несработавший сказочный прием что-то сломил внутри, и отчаяние затопило с новой силой. Она не знала, как вернуть его, и это сводило с ума.

Уходить не хотелось. Наплевав на разумность, Ника обошла койку и прилегла с краю. Положив голову Кириллу на плечо, она прошептала:

– Все получится. Только вернись.

Дверь распахнулась и в палату, покачивая туго обтянутыми пышными формами, вошла знойная брюнетка.

– Какое жалкое зрелище, – бросила она и направила на Кирилла неизвестно откуда взявшийся пистолет.

Ника вздрогнула и открыла глаза. Сердце гулко колотилось в груди, ладони вспотели, яркий свет резал глаза. Зажмурившись и открыв их снова, Ника оглядела палату. Никого. Привиделось?

Постепенно мерный писк приборов и едва слышное дыхание лежащего рядом Кирилла немного успокоили ее, но хищный оскал Эммы продолжал стоять перед внутренним взором.

– Выходит, зря я пришла? – тихо спросила она, коснувшись бледной щеки Кирилла. – Не хочу привести за собой «хвост»… И не знаю, как уберечь тебя. Но я что-нибудь придумаю. Обещаю, – невесомо поцеловав любимого, она встала и направилась к двери. – Что-нибудь придумаю…

По дороге домой Ника собиралась позвонить Юле и узнать подробнее об ее умении видеть перемещения между мирами, но у нее ничего не вышло. После первой же попытки набрать номер телефон «заглючил», а потом выключился вовсе.

Уже позже со стационарного телефона дозвониться тоже не удалось. Дома Юли не было, а на мобильный она почему-то не отвечала.

Невозможность поговорить с подругой не прибавила радости, и, отправляясь спать, Ника уже ни на что не надеялась. Однако в Луйире ее ожидал сюрприз.

На серое ветреное плато, где она появилась, почти сразу прибежал большой полупес. Шерсть его серебрилась, и выглядел он непривычно.

– Стеф? Где же ты был, дружок? – обнимая вультедорга за мощную переднюю лапу, спросила Ника. – Мне так тебя не хватало!

– В том моя вина, – услышала она и, повернувшись, увидела Джамаля. – Я посылал его с поручением.

– С поручением? – удивилась Ника.

– Да. Стефан побывал в том далеком месте, куда не попасть перемещением даже с карты. Только лететь и надеяться, что тебя примут. Или бежать, – с теплотой взглянув на пса, добавил он. – Стефан преодолел весь путь и прошел испытания, доказав, что достоин этой чести. И принес тебе это, – сказал он и протянул Нике хрустальный росток, напоминающий виноградную лозу, венчающуюся небольшим цветком. Сказочно прекрасный он был очень похож на изображенный у нее на медальоне.

– Что это? – пораженно выдохнула Ника, не осмеливаясь дотронуться до хрупкого чуда.

– Заветное место защищено и сокрыто, найти его может не каждый. Переместиться же прямо туда способен только наделенный ключом. За ним я и посылал Стефана. Этот цветок – тот самый ключ. Прими его.

– Но… Если испытания прошел Стеф…

– Да него это стало возможностью доказать верность Свету и до конца принять свою новую суть. Для тебя – сберечь драгоценное время. Поверь, Та, что даровала ключ, знала, кому он предназначается, – улыбнулся Джамаль и сам вложил цветок Нике в руку.

Едва коснувшись кожи, тот засеребрился и как будто ожил. Переполз по ладони, обвил запястье и только тогда замер.

Ника услышала прекрасное тихое пение. От самого цветка дорожкой ввысь неслись нежно-розовые лепестки.

– Да, – не смогла сдержать улыбки Ника. – Я знаю. Она зовет меня.

Более того, она поняла, что уже видела то самое место. Во сне.

Песнь звучала все громче и призывнее, но прежде чем последовать за ней, Ника спросила:

– Можно я задам странный вопрос?

– Конечно, Ника, – улыбнулся Джамаль.

– Вы тот самый дядюшка, что оставил в лавке книгу?

– Она пригодилась? – лукаво сощурился он.

Ника задумалась.

– Мой друг попал в больницу с ножевым ранением, но я нашла того, кого искала.

– Нет света без тьмы, Ника, как и хорошего не бывает без плохого, – серьезно сказал Джамаль, и Ника взглянула на свое кольцо. – Пришел черед другой силы. И еще… Цветы, подобные этому, – он указал на ее запястье, – когда-то росли по всей Луне и радовали своей красотой взоры ее жителей.

– Спасибо, Джамаль.

– Иди же!

Наконец позволив влекущей песне утянуть ее за собой, Ника перенеслась в ту отдаленную часть призрачного мира Луны, где еще ни разу не бывала. Следы проникновения в Луйир тьмы не коснулись этих мест. Большие плоские камни, белоснежные и чуть кремовые, мягко сияли своим собственным внутреннем светом; мелкие, кучками рассыпанные между крупными, ярко искрились, напоминая алмазы. Но куда прекраснее было сооружение, стоящее на них.

– Тот самый храм, – с благоговейным трепетом прошептала Ника и, не отрывая взгляда от божественного изваяния по его центру, стала подходить ближе.

С каждым шагом она все сильнее ощущала струящуюся от волшебной статуи ауру любви. Любви к тем древним людям, которые когда-то населяли эти земли, к миру, который некогда был насыщен и богат жизнью и остался прекрасным даже после того, как жизнь ушла из него. Любви к каждому, кто нуждался в ней. Она была осязаемой и буквально окутывала Нику нежным покрывалом, лаская и отогревая замерзшую душу.

Подойдя к лику светлой богини, Ника опустилась на колени и замерла от охвативших ее чувств. Восторг и успокоение, безбрежная радость и лучистое счастье. Повинуясь возникшему порыву, она сложила ладони сферой и стала собирать в них рассеянные в воздухе частички света, закручивая в узоры и соединяя их вместе. Перед глазами стоял образ, и, раскрыв ладони, Ника увидела точное его воплощение. Прекрасный серебристо-алый цветок на зеленой ножке. Лепестки его слегка подрагивали и сияли, отчего цветок казался живым. Поклонившись, Ника положила его к подножию статуи.

Уже пять ночей Ника переносилась к лунной богине и творила для нее новый цветок. Там, у храма прекрасной Алтары, на нее снисходили покой и умиротворение, днями же обрушивались хаос и смятение.

К Кириллу Ника больше не заходила. Боялась навредить. А если бы набралась смелости признаться самой себе, то пряталась от ощущения собственного бессилия. Ведь к Ежу, которого наконец перевели в обычную палату, она заезжала каждый день. Надолго, правда, не оставалась. Ёж не держал и не спрашивал, только сурово хмурился и порой сжимал кулаки. В такие моменты Ника осторожно гладила его побелевшие костяшки, грустно улыбалась и тихо уходила, чтобы он не видел стоящих в ее глазах слез. Почему-то именно там, в обшарпанной больничной палате, она особенно остро ощущала их поражение. Она одолела Марата, смогла, как ей казалось, отомстить за друга, но это не изменяло того, что они проиграли. Луйир проиграл.

В университете Ника старалась отключиться от безумия, творящегося в ее жизни и везде вокруг. Сжав зубы, она упорствовала в учебе, но то и дело выпадала из процесса. Сначала взгляд вдруг зацеплялся за опасно раскачивающиеся деревья за окном, и Ника ужасалась непрекращающейся который день непогоде, впадая в еще большую депрессию. Потом невольно начинала размышлять о влиянии Тьмы, злобной Эмме и Курте, и сердце сжималась в страхе за любимого. Чуть успокаивалась Ника только, когда сквозь мрак и серость бытия в сознание прорывались наполненные светом образы из ее снов. Тогда надежда робким ростком проклевывалась внутри, и Ника уговаривала себя подождать. Еще немного, и она будет готова просить.

Юля все эти дни странно посматривала на Нику и как будто хотела что-то сказать, но молчала. В четверг в связи с непогодой и рекомендациями МЧС в университете объявили об отмене занятий до начала следующей недели, а Юля, набрав в грудь побольше воздуха, неожиданно спросила:

– Можно я завтра к Ежу с тобой поеду? Если ты, конечно, собираешься.

– Конечно, – удивилась Ника. – Раз занятия отменили, можно прямо с утра. Зайти за тобой?

– Нет, давай лучше на месте встретимся.

Такое решение показалось странным, жили они неподалеку, но ничего уточнять Ника не стала, решив, что если захочет, Юля объяснит все сама.

В больницу Ника действительно поехала с самого утра, хотя добраться до места на этот раз оказалось непросто. Лило с такой силой, что Ника, изменив привычке, даже взяла с собой зонт. Только вот помочь оный ничем не смог. Штормовой ветер превращал ливень в хлесткие струи, от которых спрятаться было нереально. Насквозь вымокшая она немало удивилась, увидев абсолютно сухую подругу, дожидающуюся ее в холле.

– А вот и ты! – наиграно бодро провозгласила Юля. – Веди!

Ника пожала плечами, смахнула влагу оттуда, где она еще не успела впитаться, и повела.

Чуть позже, стоя у окна в палате, она наблюдала, как смеется Юля и как оживает, глядя на нее, хмурый Ёж. Нике так хотелось стереть следы печали и злобы с его лица, но эти чувства через край наполняли ее саму. А вот Юле удалось. Пусть ненадолго, но к ним вернулся прежний бесшабашный и радостный Ёж, за что Ника была Юле очень благодарна.

– Поедем к дому? – спросила она, выходя из здания больницы.

– Ник… Я все собиралась тебе сказать. Димка достал меня изрядно, да и вообще… Я не живу сейчас дома.

– О, понятно. Снимаешь?

– Да нет, не хочу родителей обременять. На подработках много не заработаешь, сама знаешь. Да и не в этом дело. Я переехала к Сергею.

– Что?! – Ника ошарашенно замерла, и зонт тут же выгнулся под порывом ветра, а дождь потоком хлынул прямо в лицо. – Как это к Сергею?

– Давай все-таки куда-нибудь зайдем. Смотри, там пышечная. Кажется, работает, – и Юля решительно потянула Нику через дорогу и разговор продолжила, только усадив ее за стол. – Понимаешь, Ёж послал меня поговорить с ним о ситуации в Луйире, разузнать обстановку среди путешествующих. Это меня-то! – усмехнулась она. – А Сережа, он был такой подавленный, разбитый, как будто неживой, и я… Просто не смогла уехать.

– Ничего себе, – выдохнула Ника и затихла.

– Ник, если он тебе небезразличен и ты против, я съеду сегодня же.

– Да не в этом дело. Просто так быстро. Как же… – Ника была в шоке.

– Он хороший мужик и давно один. Он мне нравится, и так уж случилось, что сейчас мы нужны друг другу, – она помолчала немного и добавила: – Я так понимаю, между вами было что-то, но… ведь ты сделала выбор не в его пользу, верно?

– Верно. То есть и не было ничего.

– Но ты дорога ему. Даже больше того.

– И тебя это не смущает? – все-таки спросила Ника. – Я не против, это вообще не мое дело, просто… не понимаю.

– А я не претендую на место в его сердце, – отмахнулась Юля. – Во всяком случае не сразу. Мне вполне хватит местечка в его доме и, быть может, в его постели.

– О-о-о… У вас зашло так далеко?

– Нет, пока нет, но зайдет! Ты же меня знаешь, – усмехнулась Юля. – Только, Ник, я тебя прошу, не молчи! Если тебе это неприятно, если тебя тянет к нему – скажи! Знаю я, как это бывает. Одна поспешила, не доглядела, другая не призналась, и дружба летит к чертям, все несчастливы, занавес!

– Ты точно мелодрам пересмотрела, – рассмеялась Ника. – Я буду очень рада, если у вас сложится.

– Позвони ему, – сказала Юля уже позже, прощаясь.

– Не могу, мобильный сдох.

– Ника…

– Я серьезно.

– Он никак не может решиться поговорить с тобой, только это глупо, молчать. Просто знай, он винит себя.

Ника нахмурилась и ничего не ответила. Она не была готова говорить с Сергеем, тем более инициировать этот разговор самой.

Ночью появившись у храма Алтары и оставив у ее ног последний, седьмой цветок, Ника осмелилась обратиться к богине.

– Даруй мне силы, светлая богиня, чтобы все исправить, – прошептала она и опустилась на колени.

Она не знала, почему цветов должно быть именно семь, но чувствовала, что это правильно. Время пришло. Бережно сложенные у подножия статуи они поднялись в воздух и, закружившись, распались в золотистую пыль. Ника вдохнула и светящиеся песчинки, будто притянутые ее вдохом, струйкой влетели ей прямо в грудь. Закрыв глаза, Ника увидела себя как будто со стороны. Золотистые бутоны один за другим раскрывались на ее теле: два на голове, по одному в горле, солнечном сплетении и сердце и еще два на животе. Всего семь преображенных волшебных цветов.

Проснувшись, пару минут Ника просто лежала и наслаждалась безмятежностью и тихой радостью, поселившимися внутри. Алтара услышала ее и одарила своей силой. Ника не знала, как использовать этот дар, но была уверена, что теперь все наладится. И эта уверенность продлилась до тех самых пор, пока она не надумала встать. Голову пронзила острая боль, позвоночник по всей длине адски зажгло, и Ника, застонав, повалилась обратно на кровать.