Пленница пустыни

22

Время до возвращения Амира я провела в каком-то тумане. На автомате ела, мылась, занималась с Евой. В голове было пусто, а сердце не переставало ныть. По счастливому прошлому, которое еще не стало таковым. Но станет. Не могу сказать, что я приняла это решение взвешено и рассудочно. Нет, это не было вопросом разума. Просто вдруг поняла, что все рухнуло. Сломалось и больше не зависит от моих размышлений, переживаний и желаний. Я могу делать, что угодно, но сохранить, склеить не удастся. Не знаю, что меня шокировало больше – род занятий мужа, происхождение денег, на которые мы роскошно живем или… Или то, что я сама фактически рабыня. И Ева тоже. Не знаю, сгущаются ли тучи над Амиром – зато прекрасно понимаю, что будет со мной и дочерью в случае изменения отношений с мужем. Мы обе вполне можем вернуться в палаточный лагерь и быть проданными тому, кто заплатит. Кто здесь будет искать бывшую туристку, четвертую жену влиятельного и уважаемого человека? Никто. Абсолютно никому не интересны наши судьбы. И не только в эмиратах, но и на родине.

Все это логично привело меня к тому, что Питерс прав. Нам нужно бежать – потому что никто не поможет, не возьмет ответственность на себя и не гарантирует ничего. Уехать как можно дальше отсюда, спрятаться по поддельным документам и вести тихую, незаметную жизнь. Единственный плюс, который я нашла в ситуации – это отказ от чувства вины за принятое когда-то решение. Не было у меня выбора – Амир бы не отпустил. Нашел бы тысячу причин, сотню предлогов и миллион сладких слов, но убедил бы остаться.

Евка чувствовала мое настроение – баловалась, капризничала, делала все медленно. И еще огромное количество способов привлечь мое внимание. Но моральных сил на воспитательные меры просто не было. Я лихорадочно соображала, как объясню ей наш отъезд. Какие слова найду, чтобы утешить, уговорить. Одно то, что заранее ни слова, ни полслова уже может сделать меня обманщицей в глазах дочери. Это странно, но у меня такое чувство, будто я собираюсь похитить ее у Амира. И это так неправильно…

Муж вернулся, когда и говорил. Верда расстаралась – проследила за приготовлением ужина, накрыла стол, позаботилась о сладостях и деликатесах. И все без моего участия. Она каким-то образом почувствовала, что меня лучше не беспокоить, и принимала все решения сама. Наверное, списала мое состояние на мнимую беременность… Ну и пусть, так даже лучше. Не так страшно будет сказать Амиру, что сегодня я буду спать отдельно.

В столовую я вошла последней. Одного взгляда на мужа хватило, чтобы убедиться – все кончено. Совсем все – ни любви, ни страсти, ни уважения. Даже благодарности к этому человеку не осталось. За что его благодарить? Ведь, возможно, он не помогал нам, а заботился исключительно о своих желаниях. Интересно, если бы он не понравился мне, что бы сделал? Заставил? Взял силой? Шантажировал бы благополучием дочери? Даже думать о таком мерзко…

Мы поужинали. Амиру по всей видимости доложили, что я не в настроении – он не пытался поддерживать разговор, не лез с расспросами и ласками. Общался с Евкой, с удовольствием ел, много смеялся… Видимо, сделки прошли хорошо. Когда муж протянул дочери нарядный подарочный пакет, меня аж передернуло. Продал людей – купил игрушку Еве… Но Евка, разумеется, с восторгом распотрошила упаковку и благодарна повисла у Амира на шее.

– Тебе я тоже кое-что привез, Райхан, – внимательно посмотрел на меня, чуть нахмурившись.

– Спасибо, – выдавила из себя улыбку и отложила вилку.

После еды Евка долго не отлипала от Амира. Соскучилась… Он качал дочь на качелях в саду и увлеченно копался с ней в песочнице. Я сидела на скамейке рядом и наблюдала за ними. С тревогой и затаенным страхом. Сил не было даже на улыбку, хотя они оба часто поворачивались ко мне, явно ожидая этого.

Когда я позвала Еву спать, она чуть не расплакалась, так не хотела расставаться с Амиром. Он донес ее до спальни, долго уговаривал. Пообещал, что завтра сам отвезет в школу и вечером придет пораньше домой. Сработало, Ева согласилась укладываться, и муж ушел в нашу спальню. Я с трудом справилась со всеми гигиеническими процедурами и, наконец, уложила хнычущую Евку. Уснула она быстро – не удивительно, столько эмоций. Но я не пошла сразу же к мужу – долго лежала рядом с сопящей дочкой и тихо плакала. Мне было жалко и себя, и ее, и даже Амира немного. Как там Питерс сказал? Возможно, бен Сауд замечательный муж и отец? Это именно так. Но быть и дальше с ним я не смогу. Увидела сегодня и поняла – боюсь. Он ведь самый настоящий преступник. Не какой-то хулиган и мелкий воришка, а крупный делец. И я понятия не имею, что от него можно ожидать. И от жизни рядом с ним. Если Ричард не врет, и у Амира вскоре могут появиться серьезные проблемы, очевидно, что под удар мы с Евой попадем в первую очередь.

Потом я долго успокаивалась в Евкиной ванной и приводила себя в порядок, чтобы покрасневшие глаза не были так заметны. Немного подкрасилась – захотелось и бледность замаскировать. А еще остаться в памяти Амира привлекательной… Будет ли он вспоминать меня? Скучать? Как долго? Или проблемы и новые женщины быстро сотрут мой образ из его памяти?

Войдя в нашу комнату, застала мужа за работой. Ну да, он важный человек, отдыхать некогда… Хотела незаметно прокрасться в ванную, но услышал – тут же отложил ноутбук и стал мне на встречу. Протянул руки, чтобы обнять, но я увернулась. Понимаю, что своим поведением вызываю вопросы, но поделать ничего не могу. Все кончено, а актриса из меня никакая.

– Райхан, ты в порядке? Тихая, грустная… Не рада, что муж вернулся.

– Рада, – соврала бесстрастным голосом. – Устала. Неважно себя чувствую. Хочу сегодня у Евы поспать. Она так вертится во сне, перевозбудилась, наверное…

И смотрю на Амира так, будто он может найти слова, чтобы переубедить меня. А сама знаю – нет таких слов. Ничего уже не поможет…

– Конечно, иди,– на лице у него написано, что он не восторге от моих слов, но спорить не стал.

Все же коснулся меня – провел пальцами по щеке. А я от первого же прикосновения уже все не своя. И снова готова расплакаться. Так хочется обнять, прижаться, спрятаться в его объятьях от всего мира… Но не выйдет. Больше это не сработает, потому что теперь прятаться нужно от него. И так больно от этого…

– Посмотришь, что я привез тебе?

– Да.

Голос дрогнул, но отказаться было бы странно – я всегда пищала от восторга в ответ на его подарки. Уверена, и сейчас это нечто особенное. Красивое, уникальное и безумно дорогое. Интересно, сколько он подарил мне за это время в человеческом эквиваленте? Сколько искалеченных судеб? Смертей? Моральных увечий? Слез? Аукнется ли нам с Евой такая забота или судьба сочтет, что мы такие же его жертвы, как и прочие?

Амир отошел к столу, а вернулся с подарочной коробкой. Сам открыл и достал украшение – роскошное колье. Крупные драгоценные камни, оправленные в яркое местное золото. Угодил, как и всегда, но сейчас я не в состоянии радоваться и благодарить ласками.

– Спасибо, – все же улыбнулась. – Очень красивое.

– Примеришь? – взял меня за руку и потянул к небольшому настольному зеркалу.

Убрал мои волосы на правое плечо, ловко и быстро справился с застежкой. Медленно провела пальцами по крупным, холодным камням. Мне действительно идет – потому что он выбрал. Всегда угадывал, и сейчас не ошибся. Почему рядом с ним я стала такой – красивой, уверенной, спокойной, светящейся изнутри? Как быстро забылись все неудачи в личной жизни, изменилась самооценка и требования к себе… Жаль, что все вот так – странно, страшно, не по-людски.

– Спасибо, – еще раз поблагодарила.

– Может, останешься? – обнял за плечи и губами прижался к основанию шеи. – Обещаю, вести себя хорошо и не мешать тебе отдыхать.

Если говорит такое, значит, и правда, даст выспаться. Но вот о себе я такого с уверенностью сказать не могу – желание уже скручивается горячим комком внизу живота. Я просто одержима собственным мужем… И вроде не новость, но не после всего, что я узнала о нем. Ужасно!

Повернулась к нему, посмотрела в пронзительные черные глаза. Потом взяла его лицо в ладони и нежно поцеловала.

– Нет, Амир. Я беспокоюсь за Еву. Она не очень хорошо вела себя последние дни, может, заболевает. К ней пойду.

– Хорошо, – ответил после паузы.

По глазам вижу, что расстроен. Но иначе нельзя – если лягу сейчас с ним в постель, уже не захочу уходить. После ночи любви с Амиром моя решимость может уменьшиться до нуля. Так нельзя…

– Спокойной ночи, – грустно улыбнулась ему.

Еще раз поцеловала. Остаться нельзя, а уйти очень сложно… Ответил на поцелуй, буквально сводя с ума страстью. Оторваться друг от друга смогли только минут через десять. Тяжело дышу, улыбаюсь ему неловко – Амир наверняка сбит с толку моим поведением. Хорошо, что это идеально соответствует слухам о моей беременности. Больше не стала ничего говорить, по сути просто трусливо сбежала. И только заперев дверь Евкиной комнаты, выдохнула. Пусть он и не знает об этом, но мы только что попрощались – больше я такого не допущу.

Утром я попросила подать завтрак в комнату дочери. Ева очень быстро все проглотила и убежала одеваться. А я спряталась в ее ванной. Когда Амир пришел за ней, чтобы выполнить обещание и отвезти в школу, я лишь выглянула и поздоровалась. Сейчас они уедут, а потом весь день я могу думать, как быть дальше. Скорее бы Питерс прислал инструкции – моя психика долго не протянет в таком режиме. На всякий случай залезла в интернет и посмотрела, когда ближайший рейс до Москвы. Есть регулярные два раза в неделю – хорошо, в случае чего можно просто взять Евку и в аэропорт.

За Евой я шла без всяких мыслей о предстоящем побеге. Не хочу, чтобы дочь догадалась раньше времени. А она неплохо считывает все по моему лицу, поэтому придется делать вид, что все отлично. На территории школы я устроилась на своей обычной скамейке, до окончания занятий еще десять минут. Отвлеклась на телефон и не заметила незнакомую женщину в строгой местной одежде – сколько она так стоит рядом со мной?

– Марго? – вдруг спросила она с сильным акцентом.

– Да, – кивнула.

Незнакомка молча протянула мне обычный белый конверт и тут же ушла. Я даже не успела сообразить, что к чему.