Под маской порока

Глава 13

Разбудил меня звонок будильника, громкий, противный и въедливый. Спросонья я даже не сразу сообразила, почему он сработал так рано и кто прижимается к моей спине.

— Дирг побери… — проворчал рядом Гален, зашевелился и, судя по наступившей затем тишине, выключил-таки будильник.

Я медленно перевернулась с бока на спину, потянулась всем телом. За окном вступало неспешно в свои права утро, пели безмятежно птицы.

— Может, никуда не пойдём? — предложила я. — Мне и тут хорошо.

И Гален, оказывается, такой трогательный с утра — взлохмаченный, сонный и каплю растерянный. Аж потискать его захотелось, словно плюшевую игрушку.

Большую сексуальную игрушку.

— Мне здесь тоже неплохо, но мы не можем прогуливать бесконечно. Вернее, я-то могу, а тебе не стоит пропускать предпоследний день занятий, — напомнил мужчина, приподнялся и склонился ко мне. Улыбнулся лукаво, отчего сердце забилось быстрее, и убрал с моего лица длинную прядь. — Вставай, я приготовлю тебе завтрак, — поцеловал в кончик носа и первым встал с кровати.

О-о, столь заманчивыми предложениями точно не стоит пренебрегать.

Я не отказала себе в удовольствии полюбоваться на тыл Галена, пока он доставал из шкафа и надевал брюки. Особенное внимание уделила широкой спине и крепким ягодицам, жалея, что пока ещё не получилось как следует всё пощупать, изучить и опробовать.

— У тебя девичья стыдливость имеется? — не оборачиваясь, спросил Гален насмешливо.

— Не замечала такого зверя, а что? — невинно осведомилась я.

— Это я чувствую. Ванная — следующая дверь, — мужчина смерил меня не менее недвусмысленным взглядом через плечо и вышел.

Я повалялась в постели ещё несколько минут, встала, накинула халат — мало ли, вдруг Коринн уже приступила к своим обязанностям, а тут голые сирены по дому бегают — и отправилась в ванную. Покончив с утренними водными процедурами, вернулась в спальню и по-хозяйски заглянула в шкаф Галена. Конечно, ничего из ряда вон выходящего там не обнаружилось, обычная мужская одежда, никаких чёрных балахонов или мантий с капюшоном, которые, по слухам, члены братства надевали для своих ритуалов. Я выбрала светло-синюю рубашку, больше подходившую к моим глазам, нежели приторно-голубой халат, переоделась, поправила перед зеркалом волосы, чтобы светлые пряди красиво лежали на плечах, и в таком виде спустилась на кухню.

Гален действительно приготовил завтрак — яичницу с беконом, сыром и помидорами и какой-то зелёный салатик, сунутый мне под нос со словами: «Тебе нужны витамины». Сварил кофе и сам накрыл на небольшой обеденный стол на кухне. И, надо признать, мускулистый полуобнажённый мужчина, в одних брюках хлопочущий у плиты, производил неизгладимое впечатление. Вот уж не думала, что случайная шутливая фантазия о мужьях на кухне пусть и наполовину, но воплотится в жизнь!

Салат оказался трава травой, зато яичницу я оценила по достоинству, жирно и вкусно, как я и люблю.

— Может, я всё ещё сплю? — заметила я, отодвинув пустую тарелку и потянувшись за чашкой с кофе.

— Ущипнуть тебя? — предложил Гален великодушно.

— Не надо. Просто ты сегодня такой идеальный, что я поневоле начинаю искать подвох.

— Как насчёт расслабиться и получить удовольствие? А если серьёзно, то я решил пересмотреть и переставить приоритеты.

— И когда успел? — изобразила я удивление.

— Вчера, — не смутился мужчина. — Привязка есть, с укусом или без укуса, но есть. Можно напиться до потери сознания, можно биться лбом об стену, можно проклинать судьбу и богов, однако факты от нашего сетования или возражений не изменятся. У нас, как я уже тебе говорил, есть опыт Норда и Дрэйка и наша первоочередная задача — защитить тебя и не повторять их ошибки. Из письма Норда и дошедшей до нас с Вэйдом информации о событиях в империи можно сделать вывод, что они несколько затянули с осознанием и принятием глобальных изменений в собственных жизнях, за что и поплатились. Я не собираюсь попадаться в ту же ловушку и тратить драгоценное время на тяжкие размышления и самокопание.

— Гален, я… — я сделала глоток кофе, обхватила ещё тёплую чашку ладонями. — Я всё-таки хотела бы окончить школу и…

— Закончишь, — уверенно заявил Гален.

— …и поступить в университет, — продолжила я нерешительно.

— Университет Вильгельмины Атрийской не единственное высшее учебное заведение, куда принимают девушек.

— Да, есть и другие, но их всего три, не считая атрийского, два в Гаалии и один в Альсиане, и…

— В крайнем случае, поступишь ещё через год-другой. Вэйд со мной согласится — нет смысла рисковать твоей безопасностью из-за твоего же желания получить высшее образование. И, вполне возможно, к этому моменту приём прелестных юных дев в ряды студиозов будет осуществляться и в других университетах. Ты не отказываешься от своих планов, ты их всего-навсего немного корректируешь, — Гален залпом допил остатки своего кофе, поднялся из-за стола и приблизился ко мне. Забрал из моих рук чашку, отставил её подальше и осторожно выдвинул стул вместе со мной.

— Ты что делаешь? — нахмурилась я, а мужчина снял меня со стула и посадил на край стола, с той его стороны, что не занята грязной посудой.

— Как что? Требую свою добавку к утреннему кофе, — Гален развёл мне ноги, наклонил чуть над столешницей.

По телу прокатилась волна томительного предвкушения, собираясь жаром внизу живота, и я с готовностью обвила руками шею мужчины.

— А если войдёт Коринн?

— Не войдёт, — ладони Галена скользнули по моим ногам от колен до бёдер, подняли полы рубашки.

Он поцеловал меня, медленно, неспешно. Я прильнула теснее, ощущая, как пальцы провели по внутренней стороне бедра, столь же неторопливо, едва прикасаясь, усиливая жар. Запах воды уже привычно кружил голову, туманил мысли и когда в него вплёлся аромат свежескошенной травы, я лишь отметила изменение краешком сознания…

Приглушённые голоса из холла, стремительные шаги, и дверь на кухню распахнулась. Гален неохотно отстранился от меня и нашим взорам предстал замерший на пороге Вэйдалл со сложенным листком бумаги в руке. И судя по застывшему, будто окаменевшему мгновенно лицу, он ожидал увидеть что угодно, но отнюдь не то, что ему открылось. В глазах цвета грозового неба отражалось не столько удивление, ревность или ярость, сколько горечь укора, налёт разочарования, живо напомнив о недавнем сне, прерванном визитом Арлеса. Правда, во сне вроде спальня была, а наяву мы на кухне, но, как известно, сумма не меняется от перемены мест слагаемых. И чувствовала я себя так же неловко, а на языке вертелась лишь на редкость дурацкая фраза «Дорогой, это не то, что ты думаешь».

За спиной Вэйдалла появилась встревоженная Коринн и сразу же исчезла, благоразумно решив не вмешиваться в чужое выяснение отношений. Я попыталась высвободиться из объятий Галена и слезть со стола, но мужчина удержал меня на месте. Окинул Вэйдалла невозмутимым взглядом, кивком указал на лист бумаги в руке собрата.

— Что-то срочное? — осведомился с убийственным спокойствием.

Вэйдалл моргнул, шагнул к нам, протянул бумагу.

— Письмо от Бевана.

— От Бева?! — Гален наконец отпустил меня и резким движением забрал письмо. Развернул, пробежался глазами по строчкам.

— От вашего бывшего собрата? — уточнила я недоверчиво и спрыгнула с края стола, оправила рубашку. — Разве он не умер?

— Нет, как оказалось, — обращался Вэйдалл ко мне, но в лицо не смотрел. — Все эти годы он искал способ покинуть круг не только номинально и нашёл — в затерянном горном храме бога смерти. Там Беван умер, воскрес и тем самым был признан достойным тайных знаний, хранящихся в храме. Пишет, что теперь он избранник богов и смертный, но по-прежнему неповторимый и великолепный.

— Смертный?

— Когда он вернулся к жизни, то стал таким, каким был до вступления в братство, и по физическим показателям, и по уровню силы. Вчера вечером Беван и девушка Норда и Дрэйка прибыли в столицу Эллорийской империи.

— А ребёнок? — спросила я, и Гален поднял глаза от письма.

— Какой ещё ребёнок? — нахмурился он.

Мы с Вэйдаллом переглянулись.

— Я полагаю, девушка была беременна, — Вэйдалл задумался на несколько секунд. — Сейчас ребёнку должно быть два года или даже около трёх.

— Хочешь сказать, не только Бев чудесным образом воскрес из мертвых, но и кто-то — или Дрэйк, или Норд — стал счастливым папашей? — повторил Гален.

— Учитывая, что один спит уже почти три года, а другой делает хорошую мину при плохой игре, насчёт счастья я бы поспорил. О ребёнке в письме не упоминается.

— И чего Бев от нас хочет?

— Справляется о наших делах и здоровье, передаёт тебе привет и сообщает, что намерен устроить в братстве революцию.

— Да он рехнулся. Или при воскрешении недосчитался последних крупиц здравого смысла?

— Тебе должно быть виднее, с какого момента отказывает здравомыслие.

— Только ревнивого супружника изображать не надо, а? Я же не закатывал сцены, как истеричная девица, когда ты под идиотским предлогом надел нашей птичке колечко на пальчик и умолчал о привязке.

— По крайней мере, я не закрывал глаза на очевидное и не делал вид, будто запах мне с похмелья почудился.

Я молча переводила взгляд с одного мужчины на другого, не зная, то ли вмешаться в «дружескую» беседу, то ли поостеречься. Оба спокойны, говорили негромко, но за каждой фразой чувствовалось недовольство, неодобрение действий собрата.

— Все мы совершаем ошибки, — протянул Гален миролюбиво.

— И сколько таких ошибок вы успели… совершить за моей спиной? — со светской полуулыбкой, полной насквозь фальшивой любезности, уточнил Вэйдалл.

Раньше я не видела его таким — показная вежливость пополам с издёвкой, в вопросительном взгляде желание поддеть, уязвить собеседника, скрывающее раздражение, горечь, — и не могу сказать, что эта новая грань мне понравилась. Через связь эмпатическую эмоций никаких не ощущалось, ни от одного, ни от другого. Подозреваю, оба вполне сознательно закрылись от меня.

— Вэйд, мы… — начала я нерешительно. — Это не ошибки, просто мы…

— Ева, не надо оправдываться, — перебил меня Гален. — Привязка у нас на троих и права у всех одинаковые. Не твоя вина, что не все ими пользуются. Дирг побери, я ж теперь ночами спать не буду, пока не узнаю, кто именно стал отцом и кто родился, мальчик или девочка, — мужчина беспечно улыбнулся и вышел из кухни.

А мы с Вэйдаллом остались.

Пауза. Долгая, тяжёлая.

Вэйдалл молчал, глядя куда угодно, но только не на меня. Я тоже, машинально оттягивая полы рубашки. И дело не в стеснении, скорее в желании не заявлять так откровенно, что ночь эту я провела с Галеном.

— Это моя вина, — произнёс Вэйдалл наконец.

— Что? — растерялась я.

— Я подозревал, что у вас… напряжённые отношения, — ответил мужчина задумчиво, прислонившись к краю столешницы рядом со мной. — Гален не привык себе ни в чём отказывать и потому мог давить на тебя, но я решил, что разумнее сначала разобраться с заказчицей и уже затем переходить к личным вопросам. К тому же он не скрывал своего неприятия привязки…

И Вэйдалл счёл, что это удержит Галена в рамках? Или мы с Галеном так хорошо демонстрировали свои «напряжённые отношения», что Вэйдалл ничего не заподозрил? Или немалую роль сыграло всё то же, чисто человеческое желание закрывать глаза на очевидные вещи? Только Гален притворялся, будто нет никакой привязки и быть не может, а Вэйдалл — что между мной и его собратом одна голая неприязнь.

— Прости, — в свою очередь повинилась я. — Я хотела сказать тебе… правда, хотела, но… как оно обычно бывает? То момент неподходящий, то я не могла решиться. И ты в чём-то прав — в половине случаев мы с Галеном действительно только спорили и ссорились. Он что-то этакое говорил, я тут же ощетинивалась, слово за слово, и вот мы уже шипим друг на друга, как две рассерженные кобры.

Вэйдалл усмехнулся понимающе, и я вдруг поймала себя на мысли, что с ним меня даже ругаться не тянет. Да, накинься он с упрёками и претензиями, и я бы всенепременно ответила, принялась отстаивать свои права, перешла на крик. Но Вэйдалл голоса не повысил, сам покаялся, пусть, по моему мнению, его вины в том и нет.

— Во всяком случае, против привязки Гален уже не возражает, — заметила я в попытке найти светлые стороны.

— Это несомненный плюс, — с шутливой серьёзностью согласился Вэйдалл.

— Точно, — подтвердила я. — Что для вас значит эта затеянная Беваном революция? Я имею в виду, для вас как для членов ордена?

— Если у Бевана ничего не получится, то его либо убьют, только уже без возможности воскрешения, либо ему опять придётся бежать и скрываться до конца дней своих. Если же хоть что-то толковое выйдет, то… — Вэйдалл вздохнул, посмотрел в потолок. — Дело и впрямь может закончиться развалом братства, на сей раз полным и безвозвратным. Нас всего двенадцать, один спит, у троих привязка, а замену ренегатам не найти и усыпить так же легко, как Норда тогда, уже не получится. Как думаешь, увидев свою девушку, Дрэйк станет долго размышлять, на чьей стороне он хочет остаться?

— Но тогда выбирать придётся не только ему, — напомнила я осторожно. — Вы тоже не сможете оставаться в стороне.

— И своим письмом Беван уже ставит перед нами вопрос выбора.

— Будете ли вы с ним или против него?

— Именно.

Если случится невероятное и печально известный орден бессмертных действительно распадётся, то всё, совсем всё изменится. Наша ситуация будет не просто изначально отличаться от истории других двух собратьев. Перед нами откроются совершенно иные перспективы! Не будет страха за жизнь собственную и связанных, преследований, игры в прятки, уловок, возможно даже, бессмертия, пёс его подери!

Так странно, удивительно, непривычно, что и не верится.

— Я-то полагал наивно, что вы тут или ругаетесь так, что стены должны трястись, или срываете друг с друга одежду, — Гален, уже в рубашке, пиджаке и в обуви, причёсанный, возник на пороге кухни, оглядел нас неодобрительно. — А вы так и стоите рядышком, как молодожёны-девственники в первую брачную ночь. Ладно, раз мы не собираемся сменить стол на кровать, то поехали в школу. Кому-то пока ещё надо на работу и на уроки. Ева, твоя форма высохла, дожидается в спальне. Вэйд, поедешь с нами, дорогой обсудим события вчерашнего дня.

Я взяла со стола свою чашку, торопливо допила кофе и, улыбнувшись заговорщицки Вэйдаллу, убежала в спальню одеваться.

Даже когда лёгкие шаги Евы стихли на лестнице, Вэйдалл продолжил мысленно считать. Позволяло собраться, сдержаться, не поддаваться эмоциям. Успокоиться относительно — хотя в данной ситуации и относительное спокойствие немалое благо — затянуть потуже ошейник на инстинктивных порывах, пропитанных яростью, ревностью и жаждой крови соперника. Гален же прошёл к столу, собрал и сложил грязную посуду в мойку.

— У тебя сейчас пар из ушей повалит, — заметил собрат с раздражающей какой-то невозмутимостью.

Хорошо, если только пар.

— Ты напишешь ответ Беву? — Гален снял и повесил пиджак на спинку стула, расстегнул манжеты рубашки, подвернул рукава и, включив воду, начал мыть посуду.

— Разумеется.

— И как, мы в деле?

— Не знаю. Ты мне скажи.

— Ну, видишь ли, с одной стороны дело благое и весьма своевременное. С другой, у нас и без гениальных планов Бева проблем хватает, к тому же в случае его неудачи нашу птичку придётся срочно увозить в какое-нибудь далёко, возможно, в то же самое, откуда приехала девушка Норда и Дрэйка.

— Рад, что ты не меньше моего озабочен безопасностью Евы, — Вэйдалл повернулся к собрату, положил руку на резную спинку другого стула. — Хотя ваши… назовём их ошибки… говорят об обратном.

— Ради Кары, Вэйд, кто тебе-то не давал? — Гален взял полотенце и принялся неторопливо, тщательно вытирать вымытые тарелки. — Ева не скромная полевая ромашка, она сирена и по большей части прекрасно знает, чего хочет. Принимает противозачаточное, так что в случае чего придётся его у неё забрать…

— Не хочу сорваться и укусить её, — каждое скрупулёзное действие Галена, то, с каким повышенным вниманием он рассматривал только что вытертую тарелку, как стирал полотенцем несуществующую пропущенную каплю, тоже раздражало. Приходилось сжимать сильнее пальцы на спинке стула в попытке удержать собственную ярость в узде.

По-прежнему считать мысленно и не думать, как часто Гален пользовался ситуацией.

— На самом деле это не так страшно, как тебе кажется.

— Тебе виднее. Ты же не полагал, будто я не догадываюсь, о чём вы оба так старательно умалчивали?

— Нет, конечно. Мы вроде бы знакомы уже достаточное количество лет, чтобы как можно реже удивлять друг друга.

— И всё же не сказал.

— Так и представляю, как Норд кулаком по столу стучал и угрожал заморозить пол-Эллораны, доказывая своё право быть первым и единственным при тройной привязке, — говорил Гален негромко, спокойно, даже лениво чуть. Аккуратно вытер чашку, поставил на полку. — Только вот не вышло. Поэтому давай не будем уподобляться нашим собратьям и пропустим стадию обострения собственнических инстинктов, маниакального желания, чтобы пара досталась в единоличное пользование, и выяснения, кто тут главный. Но я в любом случае старший.

Верхняя деревянная перекладина треснула под слишком сильно сжавшимися пальцами, раскрошилась щепками, словно хрупкое стекло осколками. Вэйдалл досадливо отдёрнул руку. Нынче, похоже, и привычные методы не помогали.

— Ну как, полегчало? — уточнил Гален миролюбиво, обернувшись к собрату. — С тебя новый стул.

— Этот починю, — Вэйдалл отряхнул ладони. — Вчера отравили Вивиан. Леди Аннет позвонила мне, я приехал немедленно, но сделать что-либо для Вивиан уже было нельзя, она умирала. Однако буквально в последний момент я получил противоядие. Передавшая его женщина — скорее всего очередная наёмница нечеловеческого происхождения — также добавила, что нам привет от Лестера, что он всё помнит и надеется, что мы оценили тот случай в Тарийском княжестве три года назад.

— Тарийя? — Гален нахмурился. — У нас же была там партия три года назад.

— И в Сарийском княжестве.

— И когда мы были фактически в шаге от подписания мирного договора, объединения и превращения этих двух вечно грызущихся между собой шавок в псинку покрупнее и посерьёзнее, кто-то вскрыл нашу защиту, напустил вредителей и превратил подписание в кровавую бойню. Да, что-то такое припоминаю. Вивиан жива?

— Да, жива, — медленно кивнул Вэйдалл. Пожалуй, больше сказать нечего — Вивиан жива, здорова и будет жить. А сделанный выбор пока не хотелось обсуждать даже с самим собой. — Сейчас ей уже лучше.

— Так кроме наших княжеств-близнецов похожие случаи со вскрытием защиты произошли практически одновременно ещё в двух местах, включая Эллорийскую империю, и на последовавшем затем срочном сборе старшие заявили, что сие есть великий заговор против ордена и происки врагов. При чём тут Лестер? Даже если случай в близнецах его рук дело, то зачем ему бросать тень на всё братство? Выставить нас с тобой неблагонадёжными партнёрами и работниками как в глазах всего мира, так и перед старшими больше подходит для личной мести, нежели дискредитация целого ордена. К тому же репутацию Двенадцати продолжают методично подрывать и по сей день.

— Верно. Чем иным может являться смерть девушки, нужной ордену, и неизбежное расторжение договора с её семьей, если не очередным подрывом?

— Только девушка-то не умерла, и противоядие тебе принесли едва ли не на золотом блюдечке и с наилучшими пожеланиями. Зачем? Напомнить о себе?

— Возможно. Ева идёт, — Вэйдалл пристально посмотрел на Галена. — Ей пока не стоит знать ни о Лестере, ни о его специфических приветах.

— Не вопрос, — согласился собрат покладисто. — На неё и так многовато всего свалилось сразу.

Действительно. И будет лучше, если о некоторых вещах Ева никогда не узнает.

В школу мы поехали на машине Галена, и по дороге он охотно и в подробностях рассказал Вэйдаллу о нашем вчерашнем посещении капища, последующих исследованиях, сделанных выводах и плане Арлеса. И о моей самодеятельности упомянуть не забыл. Вэйдалл немедленно уточнил, в порядке ли я, и мягко попросил больше так не поступать. Делать выговор, читать нотации или ругаться он не стал, чем поверг меня-человека в состояние тихого радостного обожания. Всё-таки приятно, когда не накидываются с упрёками и обвинениями.

Дабы не добивать и без того сомнительные остатки моей репутации, Гален высадил нас с Вэйдаллом в переулке неподалёку от школы и до места мы дошли пешком, взявшись за руки и обмениваясь нежными взглядами, как и положено страстно влюблённой паре. Впрочем, мне даже играть не пришлось — в обществе Вэйдалла как-то само собой становилось легко, беззаботно. Я не ждала от него подвоха или язвительных замечаний, по крайней мере, пока рядом нет Галена. Вэйдалл вкратце поведал, что вчера некий неизвестный отравил Вивиан, поэтому старшая леди Дарро и вызвала собрата так срочно в поместье. Заверил, что всё обошлось, что Вивиан уже идёт на поправку и что, к сожалению, не удалось ничего выяснить о личности отравителя. Не надо быть телепатом или эмпатом, чтобы понять, что в изложении мужчины довольно страшная, по сути, история вышла ровной, гладкой и однобокой, словно наспех переписанное сочинение по литературе. Ясно, что Вэйдалл не договаривал, но я не стала уточнять детали и сделала вид, будто вполне удовлетворена изложенной версией. Всё же лучше сначала разобраться с проблемой первоочередной важности и уже потом выяснять, что там за тайны у моего мужчины с семейством Дарро.

Остановившись перед школьными воротами, мы попрощались и, чтобы уж наверняка все желающие убедились, что я, как выразился Арлес, счастливая недевственница, поцеловались. Первые тридцать секунд я думала, достоверно ли мы выглядим. Следующие тридцать секунд — не переигрываем ли. А дальше… Дальше я забыла, что на нас все смотрят, что мимо проходят ученицы, перешептывающиеся между собой. Поцелуй становился настойчивее, глубже, более жадным, кольцо рук на моей талии сжалось сильнее, притянув меня вплотную к напряжённому мужскому телу. Я-сирена радовалась неожиданному порыву Вэйдалла, радовалась смутно ощутимому, но такому сладкому желанию пометить свою пару. Ещё чувствовалась в его эмоциях непонятная горечь досады, сожаления, насторожившая меня-человека. И, наверное, не будь я так увлечена процессом, непременно задумалась бы об источнике этих чувств, но в данный момент никак не получалось сосредоточиться…

Раздавшееся рядом демонстративное покашливание всё-таки вынудило нас прерваться. Отстранившись от Вэйдалла, я повернула голову и увидела Стасию, улыбающуюся широко и радостно.

— Привет, незнакомка.

— Э-э, привет, — ответила я, немного растерявшись. — Ты меня ждала?

— Да, — кивнула подруга. — Дай, думаю, попробую тебя хотя бы возле школы подловить, раз уж ты дома не ночуешь и сме… и совсем забросила друзей.

— Леди Идэна получила мою записку? — я высвободилась из объятий Вэйдалла и, повернувшись спиной к мужчине и лицом к сирене, сделала Стасии страшные глаза. Ещё чего не хватало, чтобы неугомонная подружка проболталась случайно о «Маске»!

— Получила. Пришлось ей тебя подменить.

— Подменить? — уточнил Вэйдалл удивлённо.

— Да, на… на наших ритуалах сирен, которые мы проводим каждый вечер, — солгала я торопливо. — Возносим хвалу нашим богам и всё такое.

Если я чувствую, что Вэйдалл что-то недоговаривает, то он-то тем более понимает, что вру я бессовестно и не слишком убедительно.

— Ев, можно тебя? — Стасия взяла меня под локоть. — Вэйдалл, вы нас извините?

— Да, конечно. Ева, увидимся позже. Доброго дня, — мужчина поцеловал меня в щёку, вежливо улыбнулся Стасии и ушёл — его машина осталась возле дома Галена.

— Вы уже спите втроём? — пытливо полюбопытствовала подруга, едва Вэйдалл скрылся с наших глаз.

— Ещё нет, — отозвалась я раздражённо и дёрнула рукой, сбрасывая пальцы сирены. — Ты, между прочим, чуть не проболталась.

— О чём?

— О «Маске».

— А ты, как я заметила, до сих пор ему не рассказала. Думаешь, он не узнает? Или учитель твой? Вон, я вчера в зале видела того горячего мужчину, которого Аиша на балу поймала, и по меньшей мере ещё с полдюжины лиц, замеченных у леди Дарро. Да половина мужиков в Тирсе посещают «Маску», если не больше.

Арлес был вчера в «Маске»?! Ох ты ж… не иначе как боги руками Галена уберегли, потому что в противном случае демон увидел бы меня на сцене и сразу узнал бы по привязке на ауре, и никакая маска не спасла бы. Неизвестно, что наёмник стал бы делать с этой информацией — выложил Вэйдаллу и Галену или попытался шантажировать меня…

Пёс подери!

— Аишу вчера не вызывали? — нахмурилась я вдруг. Она же полагала, будто Арлес в городе проездом и наверняка уже уехал.

— Нет, а что? — насторожилась Стасия. — Если ты беспокоишься за Аишу, то вряд ли она рассчитывала на продолжение отношений с этим мужчиной. В большинстве своём мужики не склонны встречаться с девушками, практикующими секс сразу после знакомства. Политики от партии двойных стандартов, мать их.

— А если он её узнает? — аура есть аура, её не спрячешь под одеждой, маской или париком, даже под мороком не скроешь. Тем более леди Идэна рассказывала, что аура нелюдей отличается от обычной человеческой.

— Как? А если и узнает, то что с того?

Я пожала плечами. С одной стороны, ничего. С другой, сложить два и два несложно — одна сирена танцует в мужском клубе, вторая… а там и до пташки собратьев недалеко. Не говоря уже о возможных слухах.

Мимо нас проехала машина, остановилась посреди двора и из салона вышла Беатрис. Осмотрелась и задержала цепкий, откровенно злорадный взгляд на мне.

А я ведь вчера опять день пропустила, нагло сбежала прямо с первого урока. И объяснительной записки у меня на сей раз нет.

— Сегодня хоть тебя ждать? — спросила Стасия.

Зато этим вечером у меня вторая смена.

— Не знаю, — честно ответила я.

— Тебе надо или рассказать всё своим мужчинам, или завязывать с «Маской».

— Я подумаю. Пока, — я махнула подруге рукой и, миновав арку ворот, направилась через двор к школе.

Автомобиль господина Овертена проехал мимо меня в обратную сторону. Беатрис, поджидая меня, стояла на том же месте, где её высадили, но я попросту обошла девушку по широкой дуге и поднялась по ступенькам крыльца. Впрочем, явное пренебрежение редко останавливало дочь главного судьи.

— Ева! — Беатрис нагнала меня в холле, зашагала рядом. — Надеюсь, у тебя есть объяснительная записка? Потому что если нет, то тебя вызовут к директору. Возможно, и твоей леди-благодетельнице придётся нанести ей визит.

Я промолчала. Что вообще можно сказать приличного девице, пристававшей нахально к моему мужчине? На уме исключительно непечатные эпитеты и острое желание подправить ей мордашку коготками.

Взяв из своего шкафчика ручку и тетрадь для первого урока, я отправилась на поиски госпожи Олуэн. Начать, естественно, решила с учительской. Беатрис упрямо следовала за мной, удивлённая и недовольная отсутствием у меня должной реакции на её слова.

— Ты что же, не понимаешь, насколько всё серьёзно? — не унималась девушка. — Вызов к госпоже директору прямо перед выпускными! И господина Ская вчера тоже не было на занятиях. Вы любовники, да?

Интересно, поверит Беатрис, если я скажу, что Гален мне фактически муж? И что их у меня двое?

— Значит, это правда! — ахнула девушка, приняв моё молчание за знак согласия. — А как же Вэйдалл?

Едва мы подошли к учительской, как дверь, словно по заказу, распахнулась, и из помещения выскочил Гален, сияющий улыбкой настолько счастливой, беззаботной, что я аж замерла, не понимая, по какому случаю праздник. За моей спиной застыла Беатрис, ошарашенная не меньше моего, а Гален подхватил меня на руки и закружил по коридору. Я только и успела, что взвизгнуть от неожиданности да вцепиться одной рукой в плечо мужчины, а другой прижать к груди тетрадь с ручкой.

— Ты что творишь?! — зашипела я. — Что тебе в учительской налить успели?!

— Убиваю одним выстрелом пару оленей сразу: спасаю твою репутацию и убеждаю заказчицу, что мужиков у тебя завались, — Гален поставил меня на ноги и приник к моим губам отнюдь не целомудренным поцелуем.

Я услышала сдавленный то ли стон, то ли всхлип — наверное, Беатрис. Со стороны учительской донеслись вздох и возмущённое покашливание.

Гален же отстранился от меня, посмотрел каким-то определённо не совсем нормальным обожающим взглядом. За спиной мужчины, на пороге учительской стояли госпожа Олуэн, госпожа Лорана и замдиректора и по совместительству учительница этикета госпожа Тарак и буравили нас взорами разной степени осуждения.

— Женевьева, любимая, — провозгласил Гален громко, удерживая одну мою руку в своей, — отныне мы можем не скрывать ни нашей страстной, всепоглощающей любви, ни помолвки. Я понял, что должен сделать выбор, и я сделал его, нежная моя.

— Э-э? — произнести что-то более осмысленное не получилось.

— Я отказываюсь от этой работы, — проникновенно продолжил он. — Я написал заявление на увольнение, и госпожа директор любезно пообещала, что я получу расчёт и рекомендательное письмо в течение недели. Наконец-то мы будем вместе и перестанем притворяться, будто нас ничего не связывает, — Гален прижал мои пальцы к своим губам и вдруг опустился передо мной на одно колено. Я вздрогнула, а в учительских взглядах прибавилось осуждения. Совершенно некстати вспомнилось, что все три дамы на пороге — женщины незамужние. — Любимая, прошу тебя, повтори пред свидетелями, что ты согласна, что ты выйдешь за меня замуж и мы всегда будем вместе, в горе и радости, в богатстве и бедности, в бессмертии и вне его. Одно твоё слово, сладчайшая, и я стану самым счастливым мужчиной в этом мире.

Никогда бы не подумала, что предложение руки и сердца может вызвать резкое, почти непреодолимое желание провалиться в подвал или лучше сразу в полумифический подземный мир. Хотя вспоминая Вэйдалла с кольцом… но тогда, по крайней мере, в свидетелях были только мои подруги-сирены, а не половина преподавательского состава во главе с первой школьной всезнайкой и сплетницей. Впрочем, Вэйдалл под шумок тоже с меня согласие непонятно на что стребовал.

— Гос… Гален, я… — госпожа Олуэн вопросительно вскинула брови, явно не вполне уверенная в правдивости устроенного спектакля, и я с трудом сглотнула подступивший к горлу вязкий ком. — Право же, это несколько… э-э… неожиданно и…

— Любимая, тебе известно, что я весь твой, навсегда, и всецело буду предан тебе и душой, и телом, — на сей раз Гален прижался к моим пальцам щекой, потёрся, словно в знак доверия.

Кажется, по ту сторону порога учительской столпились все преподаватели, что находились там в этот, несомненно, весьма и весьма знаменательный момент. В начале коридора появился кто-то из девушек, да так и замер на месте, глядя на невиданное доселе в этих стенах зрелище — учителя, делающего предложение ученице.

Во имя неба и моря!

— Да, Гален, да, я согласна стать… вашей женой, — а что такого? Всё равно все решат, что я просто-напросто обращаюсь к жениху на «вы», как до сих пор принято в некоторых культурах.

— О-о, Женевьева, ты озарила мою жизнь сиянием вечного неземного блаженства! — Гален опять поцеловал трепетно мои пальцы, встал, снова приподнял меня над полом и снова покружил.

— Ты переигрываешь, — процедила я сквозь стиснутые зубы.

— Зато наверняка хоть кто-то да прослезится, — тихо ответил Гален и наконец-то поставил меня на ноги.

Из глубины учительской донеслись одинокие аплодисменты. Этот отвратительно, на скорую руку поставленный номер когда-нибудь закончится?!

— Мои поздравления, — сухо произнесла госпожа Тарак. — Однако позвольте напомнить, господин Скай, что у вас ещё два рабочих дня, а у юной госпожи Альвернис вот-вот начнётся первый урок. Какие бы отношения вас ни связывали, даже будь вы уже женаты, на территории нашей школы вам обоим следует помнить о правилах как приличия, так и принятых в уважаемом учебном заведении. Посему настоятельно прошу вас воздержаться от публичного и… — замдиректора неодобрительно посмотрела на Беатрис, — слишком бурного проявления чувств. Нет никакой нужды смущать юные неокрепшие умы.

Гален обернулся к женщинам и одарил их улыбкой ослепительной, покаянной и обезоруживающей.

— Прошу прощения, госпожа Тарак. Я лишь скажу своей невесте несколько слов наедине и тут же отпущу её, — и, не дожидаясь ответа, увёл меня из коридора.

— Что за цирк ты устроил? — разговаривать в холле, под перекрёстными любопытствующими взглядами не очень удобно, но, по крайней мере, других учителей рядом нет, и в упор никто не смотрел. — Ты действительно уволился?

— Да, — на лице Галена застыло маской странное выражение, гремучая смесь серьёзности, беззаботности и благодушия. — Заодно рассказал всем желающим нашу историю любви… ту самую, которую уже как-то раз поведал Дине Олуэн… заверил всех в искренности и честности своих намерений и объяснил, что вчера моей дорогой бабуле стало плохо с сердцем… ты же знаешь, как она за нас переживает, как хочет видеть нас вместе и успеть понянчить правнуков… поэтому нам с тобой пришлось так срочно бросить все дела и поехать к бабуле, дабы весь день бдеть у её одра и возносить молитвы богам.

— Какая, к псам, бабуля?! — опешила я. — Если не ошибаюсь, по бумагам ты сирота.

— Ева, драгоценная моя, никого в этой школе не интересуют мои гипотетические родственники, только наличие либо отсутствие у меня жены. И где твоя благодарность за спасение от последствий давешнего прогула?

Мы остановились возле одного из окон в холле. Мимо, подобрав юбку, пробежала Беатрис, замерла, огляделась лихорадочно и, увидев Кларисс и Ариану, направлявшихся через холл к шкафчикам, метнулась к подругам.

— Спасибо, — огрызнулась я.

— А подкрепить благодарность чем-нибудь посущественнее?

— Что-о? Гален, да тут половина школы не поверит в этот бред пьяного коня. Вы с Вэйдом хоть бы действия свои согласовывали, что ли, а то один меня целует при всех, другой целует и руки просит. Хороша невеста получается — обжимается с двумя мужиками по очереди!

— Не беспокойся, уверен, ты будешь очаровательной невестой. И белое тебе пойдёт… или ты предпочитаешь красное платье, как принято в Афаллии и империи?

Отчаянно жестикулируя, Беатрис пересказывала последние новости подружкам, а Кларисс и Ариана то изумлённо, недоверчиво посматривали в нашу сторону, то настороженно переглядывались между собой.

— Боюсь, для оформления законного брака, а не просто принесения клятв в каком-нибудь захолустном храме придётся ехать в Гаалию или Альсиану, — напомнила я не без капли язвительности. Смотрю, планы Галена всё расширяются и расширяются, ещё немного, и он лично сопроводит меня в салон свадебных платьев и выберет дом для будущего совместного проживания. — Насколько я знаю, нынче больше нигде по эту сторону восточных гор не регистрируют тройные союзы.

— Давненько я не был в Гаалии, — улыбнулся мужчина мечтательно. — Летом там красиво, особенно в Озерном краю и на реке Эйне. Или ты хочешь осеннюю свадьбу?

Нет, в учительской ему точно налили что-то не то!

— На случай, если ты вдруг не заметил, я сознательно сказала «вашей женой», — уточнила я из мелочной вредности. — Не твоей, а именно вашей.

— И прекрасно, — не смутился Гален. — Я же не возражаю. Я против четвертой личности в нашем трио, разве что ты наконец прекратишь принимать противозачаточное…

Я стиснула зубы в попытке сдержать возмущённые, истеричные крики и рвущееся на волю раздражение. Далось ему это противозачаточное!

— …а в остальном я вполне себе «за». Было бы гораздо неприятнее, печальнее и вообще не очень хорошо, если бы мы с Вэйдом вынуждены были относиться друг к другу как к сопернику, а тебе пришлось выбирать, кого из нас ты любишь больше…

— Не думаю, что мы дозрели до рассуждений о любви, — перебила я поспешно. Мне они, конечно, нравятся оба, каждый по-своему, но не ощущала я пока, что могу и готова признаваться в настолько серьёзных чувствах.

— Главное, начало положено, — беззаботно продолжил Гален. — Следи в оба глаза за одноклассницами, особенно за вон теми заклятыми подружками. Если что — сразу зови. Увидимся позже, любимая, — и, поцеловав меня в щёку, ушёл.

Вроде и понятно, что мужчина нарочно дразнит меня этим внезапным нежным «любимая», но и не раздражаться не могу. Да ещё неделю назад ему только и нужен был, что долгий потребительский секс, а сейчас, глядите-ка, и словами о свадьбе его не напугаешь!

Я вымученно, натянуто улыбнулась Беатрис и компании, проводившими уход «жениха» подозрительными взглядами. День явно обещал быть долгим.

К моему немалому удивлению, большая часть уроков прошла спокойно. Меня никто ни о чём не расспрашивал, не вываливал своё честное мнение и представления о благопристойности, не проявлял жадного до пикантных подробностей любопытства. Скорее наоборот, ко мне старались лишний раз не обращаться, только смотрели, словно я экзотическая зверушка, привезённая с другого конца континента. Учительницы — со смесью строгого неодобрения и пытливого подозрения, явно не поверив до конца в разыгранный Галеном спектакль, и особенно в этом преуспела госпожа Олуэн. Признаться, я её понимала: окажись я зрителем, а не подневольным участником, тоже усомнилась бы в искренности намерений свежеиспечённого жениха. До прошлой недели господин Скай и внимания не обращал на бедную родственницу Альвернис и вдруг ни с того ни с сего кольцо, прогулы, плохо прикрытый интерес к не самой выдающейся ученице в классе. Более того, в глазах госпожи Олуэн я замечала даже не столько неодобрение, сколько страх, и не могла не задуматься, не добавил ли Гален что-то сверх той дурацкой истории, которую он тогда рассказал нашей классной? Кто этих членов братства знает, может, им без угроз жизнь не жизнь.

Ученицы, одноклассницы в частности, смотрели и с безмерным изумлением, и презрительным возмущением, и с нет-нет да сочащейся из каждого высокомерного «фи» завистью. Ещё бы — вести и сплетни по школе разлетались не хуже горячих пирожков и наверняка большей части девушек уже известно, что я не только невеста господина Ская, но и целовалась при всём народе с членом Двенадцати. Плюс по меньшей мере треть учениц зачитывалась эротическими новеллами и сильно сомневаюсь, будто никто из них не мечтал вот так же сливаться в страстном поцелуе сначала с одним привлекательным мужчиной, а через десять минут с другим и безо всяких угрызений совести. Хоть и аморально, зато как заманчиво!

Галена я, как обычно, скорее чувствовала, чем видела. Он подошёл ко мне лишь на перемене перед последним сегодняшним уроком, которую я, радуясь близящемуся освобождению, коротала, прислонившись к простенку между дверями двух кабинетов и уткнувшись в конспект. Так, по крайней мере, проще игнорировать косые взгляды и шепотки.

— Тебе только жёрдочки не хватает, чтобы сидеть на ней нахохлившись.

Я подняла глаза от тетради и раздражённо посмотрела на Галена. По-прежнему сияет, словно новенькая монетка, по-прежнему бодр и счастлив. Аж противно.

— А давай я тебя этой жёрдочкой стукну? — предложила я.

— Зачем?

— Просто так. Пар спущу.

— Потерпи ещё немного, — мужчина встал ко мне вплотную, склонился к моему уху. Со стороны мы, поди, однозначно выглядели влюблённой парочкой, шепчущей друг другу на ушко разные романтичные глупости. — Я удивлюсь, если заказчица сразу же после уроков не помчится вызывать Арлеса для пересмотра контракта.

— Демон всё равно ничего не сможет ей сделать, — я потупилась на мгновение, улыбнулась смущённо, будто Гален и впрямь сделал мне милый комплимент. Беатрис и компания — сегодня компания включала в себя почти всех одноклассниц, сбившихся в кучку возле одного из окон напротив кабинетов, — зашушукались активнее, бросая в нашу сторону цепкие недовольные взгляды.

— Вэйд уже должен быть возле капища, мои схемы для снятия полога у него есть и, учитывая, в каком он состоянии с утра, заказчице я не завидую.

— Что с его состоянием? — встревожилась я. Мне показалось, что Вэйдалл был в полном порядке, когда мы расстались возле школьных ворот. Или он так хорошо закрывался?

— У него иногда бывает… срывает предохранитель, как говорится. В принципе, у всех нас бывает, у кого-то чаще, у кого-то реже, а кто-то уже натренировал себе железную силу воли либо слишком стар, чтобы взрываться из-за несовершенства этого мира… — Гален на секунду умолк и нахмурился. — Хм, а обо мне ты так не беспокоишься.

Уже все мои эмоции «рассортировал»!

— А что о тебе беспокоиться? — огрызнулась я. — Ты здесь, рядом, живой, здоровый и самодовольный.

— Солт попросил меня съездить в городскую ратушу за какими-то бумагами, поскольку у меня есть машина и нет сейчас урока. Постараюсь обернуться побыстрее. Без меня никуда не уходи. Я отвезу тебя в замок, потом сменю Вэйда, он приедет к тебе и проверит ваше «Гнездо» на предмет благонадёжности, хотя лично я предпочёл бы, чтобы ты сразу перебралась к кому-то из нас. Лучше ко мне, конечно, — Гален улыбнулся невозмутимо и, обняв меня за талию, коснулся моих губ нежным поцелуем.

— Гал-лен! — зашипела я и отстранилась. Две проходившие мимо девушки из младших классов вспыхнули и отвернулись торопливо. — Обязательно целовать меня прилюдно?

— С некоторых пор мне нравится целовать тебя прилюдно.

— А наедине что, уже не нравится?

— А наедине можно и ещё кое-чем заняться… — ладонь нахально опустилась с талии на ягодицы, и я спешно высвободилась из объятий.

— По-моему, тебе порождённое привязкой влечение в голову ударило, — я оглянулась на одноклассниц. Странно. Понятно, почему среди девушек нет сиротки Маргарет, попавшей в школу по благотворительной программе, или Хлои, чьи родители из последних сил выбивались, чтобы оплатить дочери обучение, — даже по случаю такого великого события бедные девочки не допускаются в компанию тех, кто побогаче и поудачливее, — но где Кларисс и Ариана?

— Наверное, — согласился Гален. — И так и будет, пока я не прокушу твою нежную лебяжью шейку. Я уже представляю, как ты будешь сладко стонать при этом…

— Уйди, извращенец озабоченный, — отмахнулась я.

— Сама-то, — мужчина подмигнул моим одноклассницам, развернулся и направился к лестнице.

Я снова прислонилась к стене, делая вид, что всецело поглощена собственными каракулями в конспекте. Через несколько минут зазвонил колокол, мимо стремительно прошла госпожа Тарак, открыла кабинет этикета и девушки потянулись в класс. Я задержалась в коридоре, намереваясь проскользнуть в кабинет в числе последних, и вздрогнула, когда на моё плечо легла рука.

— Ева, можно тебя?

Я обернулась. Кларисс без тетради и ручки, бледная, в глазах тревога и откровенный страх.

— Что случилось? — удивилась я.

— Пойдём со мной, пожалуйста, я должна тебе кое-что показать, — выпалила девушка скороговоркой.

— Но ведь уже прозвонил колокол…

— Это очень срочно, — Кларисс подалась ко мне, понизила голос: — Мне кажется, я нашла свидетельства того, что Беа занимается чёрной магией и вызывает самых настоящих демонов.

— Где? — нахмурилась я.

— Прямо здесь, в школе. Идём, — девушка схватила меня за руку и потянула за собой.

Пользуясь лёгкой сутолокой, неизменно возникающей, пока ученицы расходились по классам, мы пересекли коридор и спустились на первый этаж. Кларисс уверенно повела меня к танцевальному залу. В примыкающем к нему коридоре тихо, дверь в зал явно заперта — видимо, урока танцев сейчас ни у кого нет. Зато дверь в раздевалку чуть приоткрыта. Отпустив мою руку, Кларисс толкнула створку, вошла и включила свет.

— Вот, сама смотри.

Я переступила порог, пытаясь понять, на что именно смотреть — пока что ни на полу, ни на стенах, ни на шкафчиках я не заметила ничего подозрительного, — как вдруг девушка резко обернулась ко мне.

— Прости, пожалуйста, — произнесла она одними губами, а затем сзади на мою голову обрушилось что-то тяжёлое, оглушившее вспышкой ослепительной боли.

И мир погрузился во тьму.