Под маской порока

Глава 5

Член братства?

Гален?!

Мучительно долгую, бесконечно наивную минуту я смотрела потерянно на Вэйдалла, надеясь, что он пошутил. Что всё сказанное им страшная неправда. Что у него вообще началось временное помутнение рассудка.

Однако в тёмно-зелёных сейчас глазах я видела сочувствие, ожидание моей следующей реакции и каплю вины.

— Но… — кажется, помутнение случится у меня. — Вы же носите перстни со знаком братства… — я опустила взгляд на руки мужчины, и он догадливо потянул их ко мне, демонстрируя пальцы без единого кольца.

— Не всегда. Насколько я знаю, Гален с приезда в Атрию не надевал своего перстня. Надеюсь, он хотя бы помнит, куда его забросил.

У обоих глаза меняли цвет. Я ощущала на своей коже клыки и Вэйдалла, и Галена. Вэйдалл всё время повторял «мы». Сначала я предположила, что он имеет в виду всех членов братства, но теперь понятно, что в основном подразумевались только он и Гален. И я переспала с обоими.

Мало того, что я устроила первые игрища на троих, так я и в игрища эти вовлекла сразу двоих собратьев. Кто ещё может похвастаться таким достижением?

Ах да, может. Та бедная девушка с тройной привязкой, вынужденная скрываться невесть где.

— И… и какое у него задание в нашей школе? Вы же не приезжаете куда-то просто так, достопримечательностями полюбоваться… — что в принципе могло потребоваться Двенадцати в обычном провинциальном учебном заведении для девочек? Да, большая часть учениц из богатых семей, хотя и не леди по рождению — ближайший пансион для благородных девиц находился в столице Атрии, — однако что в них может заинтересовать орден, кроме сомнительных махинаций их отцов, коих везде хватает?

— Никакого, — ответил Вэйдалл. — Если можно так выразиться, Гален в самоволке. Он приехал сюда месяц назад вслед за мной, и теперь мы оба делаем вид, будто его присутствие в Тирсе прямо жизненно нам необходимо. Старшие уже не особо верят, но мы пока держимся. Повторяю, Ева, я не собираюсь тебя кусать, и я не уверен, что привязка действительно есть. Я лишь намерен ухаживать за тобой или, как нынче принято говорить среди молодёжи, встречаться. Я не буду тащить тебя в постель без твоего на то желания, не предлагаю пока выходить за меня замуж и тем более не настаиваю на твоих похоронах под надгробной плитой семейной жизни, быта и моих грязных носков. Обычные встречи, обычные, ни к чему тебя не обязывающие отношения.

— Но ты сам сказал, обычные привязанности тоже запрещены! — возразила я.

— Дрэйк и Норд находились в столице Эллорийской империи, Дрэйк постоянно вращался при императорском дворе, — мужчина сделал медленный, осторожный шаг ко мне. — Партия в империи долгосрочное, любимое детище наставника Дрэйка, Рейнхарта, а значит, у него там всё давно и крепко схвачено, везде его люди. Атрия же — не самое крупное и важное королевство, Тирс и вовсе один из множества ему подобных маленьких провинциальных городов. Здесь нет шпионов старших, нет строгого неусыпного ока ордена. И хотя все письменные отчёты мы посылаем Рейнхарту, непосредственный ответ мы держим перед другим собратом.

— А потом что? — легче мне не становилось. Вэйдалл мне симпатичен и внимание его приятно, но не с перспективой же быть убитой за отношения с членом братства или необходимостью бежать неизвестно куда! — Не сейчас узнают, так позже.

— Для начала надо убедиться, есть ли привязка или нет, — Вэйдалл положил руки на мои плечи, сжал слегка. — И, возможно, при более близком знакомстве мы друг другу разонравимся, и говорить тогда будет не о чем.

У меня вырвался нервный смешок. С одной стороны мы уже успели довольно близко познакомиться.

— А Гален не доложит? — хотя бы ради того, чтобы отличиться перед старшими.

— Нет, — ни тени сомнений, неуверенности, лишь твёрдая убеждённость.

— А леди Вивиан Дарро? — напомнила я.

— Вивиан — задание, не более того, она не интересует меня ни в каком качестве. Через месяц-другой мне придётся отвезти её в Эллорийскую империю, и на этом всё.

— Зачем?

— Не знаю. Так велено, — равнодушно пожал плечами мужчины и посмотрел пытливо мне в глаза. — В любом случае это ещё не сейчас. Мы договорились?

Я кивнула. В самом деле, и что я так разволновалась? Нет никакой привязки, и понравилась я Вэйдаллу потому, что вела себя не как все. Обычный охотничий инстинкт, любопытство, как и у Галена. Вот он всё-таки хотел меня, странную инициативную девственницу, получил, узнал, в чём причина моего нестандартного, по его меркам, поведения и на том успокоился.

Почти.

И с Вэйдаллом будет то же самое: мы немного повстречаемся, он убедится, что я во многом ничем не отличаюсь от обычных человеческих девушек, заскучает, ему потребуется следующая девица, и на этом мы разбежимся. Что до запаха, то кто знает, может, сирены в принципе так пахнут? С оборотнями я не общалась, уточнять как-то не доводилось.

— Славно, — улыбнулся Вэйдалл и накрыл мои губы своими.

Против поцелуя я не возражала. И тренироваться на живом привлекательном мужчине куда интереснее и приятнее, чем на помидоре. Жаль только, что Вэйдалл быстро отстранился, собрал сирень и взял мою сумку.

— Куда дальше?

— Дальше я уже точно сама, — я забрала букет и сумку.

— Уверена?

— Да, — раздеться перед Вэйдаллом я не постеснялась бы, но почему-то смущала мысль, что он увидит меня в ипостаси птицы.

Вдруг я не понравлюсь ему в таком виде?

— Тогда до завтра.

— До завтра, — я улыбнулась на прощание, повернулась и поскорее ушла под сень леса.

Осторожно ступая по усыпанной прошлогодней жёлтой хвоей земле, добралась до ручья и вспомнила, что завтра Вэйдалл намеревался нанести визит лорду и леди Тарранси, только так и не уточнил, с какой целью. И если его настолько привлёк мой запах, что он почти сразу заподозрил во мне свою пару, то почему отпустил в объятия Галена? Да, без восторга, с неохотой, но отпустил всё же! Мало ли что мне там захотелось или не захотелось, запер бы меня в ванной, а сам пошёл бы выкидывать собратца в окно за одно лишь наглое вторжение и недвусмысленный совершенно намёк. Или они уже настолько прикипели друг к другу, что Вэйдалл даже гипотетической семейной жизни не видит без Галена?

Хотя, признаться, мимолётная фантазия об обоих мужчинах, отправленных на кухню готовить ужин, пока я после утомительного учебного или рабочего дня изволю нежиться в горячей ванне с душистой пеной, мне понравилась. Есть в ней что-то порочно-пикантное.

Усмехнувшись собственным шальным мыслям, я положила сумку на землю, сверху пристроила букет и начала расстёгивать платье.

Признаться, сейчас немного странно думать, что были времена, когда девушка с радостью приняла бы его предложение. Единственный сын баронета, партия для высокородной девицы сомнительная, но вполне подходящая для скромной юной леди без громкого титула, хорошего приданого и больших амбиций, а уж для девушки рода незнатного и из семьи небогатой и вовсе удача редкая. Теперь всё иначе и порой казалось, что времена эти были не два века назад, а все десять.

Нынче девушки совсем другие. Учёба, путешествия, интересная работа. Даже Вивиан мечтала вырваться из-под опеки матери, найти занятие по душе, попутешествовать и куда меньше стремилась замуж, чем её бабушки.

Возле школы Вэйдалл кружил по меньшей мере часа два, особое внимание уделяя выходящим со двора ученицам. Старенький плащ, надвинутая на глаза шляпа и несколько капель силы скрывали его от лишних любопытных взоров. Когда очередной опыт дал тот же результат, что и все предыдущие, Вэйдалл вернулся в машину, снял и бросил шляпу с плащом под заднее сиденье и стал ждать Еву.

Запахи были всегда, с того самого момента, как он впервые после вступления в братство покинул остров, где располагалось тайное убежище ордена. Слабее, сильнее, независимо, закрывался ли он от них, отсекал ли вкрадчивый их шёпот от себя, но запахи оставались тихими голосами где-то на границе сознания. Бессчётные жертвенные девицы, как когда-то в шутку называл Беван девственниц Вэйдалла, только приглушали запахи-голоса, утоляли ненадолго жажду, притупляли боль, словно опиумные настойки. И тем непривычнее, удивительнее было идти улицу-другую за беспечно щебечущими школьницами и понимать, что он не слышит, не чувствует чужих запахов.

А тонкий аромат гиацинта ощутил сразу, едва Ева вышла из школы.

Почти три года Вэйдалл и опасался столкнуться случайно с обладательницей того самого запаха, и надеялся втайне на встречу, и размышлял, не прошла ли уже эта встреча, эта девушка через его жизнь, незамеченная, неузнанная? Не затерялась ли среди множества прочих, не погибла ли по воле нелепого случая в одном из уничтоженных храмов лунной богини?

И вот она рядом, смотрит растерянно, недоверчиво на охапку белой сирени. Не человек вопреки ожиданиям, не из лунных. Не понимает, чего от неё хочет странный член братства, и недоумение её, настороженность разбавляли терпкой ноткой базилика сладковатый гиацинт. Вэйдалл рассказал всё, что знал сам. Прежде всего, чтобы хоть как-то объяснить Еве складывающуюся ситуацию, пролить немного света на происходящее и мотивы собственных поступков.

Рассказал всё. Почти всё. Лучше, если пока Ева будет считать, что привязки может и не быть. Что его интерес к ней временный. Что опасаться нечего и назавтра запах рассеется зыбким миражем. Неприятно пользоваться наивностью юной сирены, детским её желанием видеть то, что хочется видеть, но иного выбора нет. Надо успокоить Еву, вырвать часть сомнений, стараясь при этом не заронить новых. Вспугнёт ненароком — и сирена улетит, исчезнет в бескрайней небесной выси, куда ему, привязанному к земле получеловеку, ходу нет.

Вэйдалл оставался на опушке до тех пор, пока не почувствовал волну лёгкой, незримой ряби в пространстве от открывающегося портала. Дождался повторной волны от закрытия, прогулялся по следу запаха, удостоверяясь, что Ева действительно благополучно ушла через переход и что больше поблизости никого не было, и только затем отправился обратно к машине. Прикинул, объявится или не объявится Гален с душеспасительной проповедью. Хотелось бы воздержаться от лишних ошибок, тут и последствий старых хватает.

Гален заехал вечером, когда солнце только-только начало клониться к горизонту. Застав собрата в саду за особняком, несколько минут рассматривал согнутую спину Вэйдалла, пересаживающего рассаду в землю возле беседки. Через месяц-полтора ипомея разрастется, оплетёт гибкими вьющимися побегами резные столбы и ограждение беседки, распустит белые и тёмно-синие цветы-граммофоны, что появляются на рассвете и увядают уже к полудню.

— Ты рехнулся? — нарушил наконец молчание Гален.

— Нет.

— Не высыпаешься?

— Нет, на сон не жалуюсь.

— Тогда какого Дирга ты творишь?! Две учительницы видели, как Женевьева садится в твою «Колибри», и ты увозишь девушку в прекрасное далёко.

— Надеюсь, эти учительницы не шпионки старших?

— Я всё понял, — нотка наигранной, обречённой скорби впечатляла. — Она тебя приворожила.

— Кто — Ева? — Вэйдалл всё же оглянулся с удивлением на стоящего позади собрата.

— Она ведь сирена, споёт что-нибудь, и всё, ты в её ловушке.

— Ева меня не привораживала, — Вэйдалл отвернулся, копнул лопаткой следующую лунку.

— Тогда в чём дело? — голос Галена прозвучал резко, требовательно. — Только не начинай опять вещать про особый запах.

— Особый или нет, но других запахов я больше не ощущаю. Совсем не ощущаю, остался лишь запах Евы, — и её эмоции. Сегодня оттенки настроения сирены читались даже лучше, точнее, не отдельными порывами-словами, а целыми предложениями. — Я провёл достаточно времени возле школы и позже с Евой, чтобы в этом убедиться.

Недоверчивая тишина растянулась на три ямки вдоль беседки.

— А если это временный эффект?

— Скоро мы это узнаем, учитывая, сколько времени я должен проводить с Вивиан. Да, и я рассказал Еве о привязке, о письме и о том, что ты тоже из Двенадцати. Кстати, ты знал, что сирены сами способны создавать привязки? — отложив лопатку, Вэйдалл потянулся за ящиком с рассадой.

— Отлично! А больше ты ей ничего не рассказал? Ты там, случаем, ещё не сдал все наши пароли и явки девице, которую видишь второй раз в жизни?

— Исходя из твоего опыта и если не произойдёт никаких эксцессов, накладок и внеплановых событий, то у нас есть около месяца, прежде чем старшие что-то заподозрят. И я не собираюсь кусать Еву без её согласия и пока не буду уверен, что наш яд ей не повредит.

— Если ты то же самое сказал нашей птичке, то она наверняка прониклась твоим благородством и даже возрыдала от счастья на твоей груди. Что ж, удачи тебе, брат, но имей в виду, я не Дрэйк и уже не буду сидеть до конца времён при твоём без пяти минут трупе и полировать крышку твоего гроба, или куда там тебя уложат.

— Обязательно учту.

Шорох удаляющихся шагов по посыпанной гравием дорожке. Вэйдалл коснулся осторожно крупных зелёных листьев и растения, отзываясь, потянулись за его рукой.

Занятно. А знай Гален о сегодняшнем визите собрата к ювелиру, и реакция была бы ещё более занятная.

О братстве Двенадцати я знала ровно столько, сколько знает любой среднестатистический нелюдь, чей путь никогда не пересекался с дорогами членов ордена. Я знала в общих чертах, кто они и чем занимаются, знала, что они опасны, равнодушны и убивают всякого, кого сочтут помехой, знала, что от них лучше держаться подальше. Конечно, знала, что они не женятся, да и о детях от братства никто никогда не слышал. Ещё был ворох неподтверждённых слухов, сопровождавших орден, словно сплетни скандальную богемную диву. И всё. Лорд Тарранси не пытался выяснить всю подноготную приехавшего в Тирс члена Двенадцати, ограничившись, как и многие, общими сведениями и информацией, что никакой угрозы или проблем нам Вэйдалл не несёт. Разумеется, хватало недоумевающих, исполненных острого любопытства, зачем же ордену потребовался Тирс вообще и леди Вивиан Дарро в частности, но, кто бы что бы ни обсуждал между собой по углам, какие бы предположения ни выдвигались в тесных кружках, истинные цели Вэйдалла были, что называется, не нашего ума дело.

Теперь же я всерьёз задумалась, почему именно Вивиан, зачем её надо отвозить в Эллорийскую империю, которая мало того, что разваливалась потихоньку, так ещё и в недрах некогда могущественного, влиятельного государства по-прежнему обитал один из членов братства? Почему именно Вэйдалл должен выполнять это странное задание и зачем предварительно ухаживать за молодой леди? Какая в этом предприятии выгода для старшей леди Дарро, потому как Вэйдалл обхаживал Вивиан открыто и определённо с полного одобрения и согласия её матери? Очевидно ведь, что жениться на Вивиан Вэйдалл не собирается и безнадёжно наивен, слеп и глух всякий, кто полагает иначе.

К вопросам о задании Вэйдалла и братстве примешивались тяжёлые думы о Галене и смутное ощущение, что Вэйдалл соврал. Или местами недоговорил. Я не могла понять, откуда взялось это подозрение, что послужило ему фундаментом, просто считала, что мужчина то ли перекрасил действительное положение вещей, то ли недокрасил. А лорд Порочность…

Дела с Галеном обстояли хуже. Если правду о личности Вэйдалла все знали с момента приезда последнего в Тирс, то мысль, что и Гален из братства, далась мне труднее. Член Двенадцати приехал в скромный провинциальный городок, устроился учителем — неудивительно, что Гален выбрал историю, всё-таки часть важных исторических событий прошла перед его взором, а в части он наверняка поучаствовал лично, — в старшую школу для девочек — и неудивителен выбор места работы, с учётом потребностей Вэйдалла, — и всё ради здоровья и благополучия друга. Непросто с ходу поверить в бескорыстный порыв одного собрата по отношению к другому собрату. Не вязалось оно у меня с представлениями о Двенадцати. Да ещё и в нарушение приказа старших. Сомневаюсь, что внутри своего маленького сообщества собратья друг друга настолько ценят, уважают и готовы жизнь отдать за ближнего по кругу, и рассказ Вэйдалла о взаимоотношениях Дрэйка и Нордана лишь подтверждал моё предположение.

Только к вечеру, анализируя своё сегодняшнее недолгое общение с Галеном наедине, я вспомнила, что он тоже упоминал о запахе. И даже что через запах устанавливается эмпатическая связь. Связь кого с кем? И я не обратила внимания в школе, но сейчас, размышляя, поняла, что учитель ко мне именно принюхивался, жадно, глубоко. Как же он сказал? Если это не пройдёт, то мы все крупно влипли?

Мы? Не «он», не «вы» — «мы все».

Из-за моей задумчивости рабочая смена в «Маске» прошла не очень удачно. Я пела без энтузиазма, пару раз чуть не пропустила своё вступление и едва не упала, неудачно повернувшись на сцене. И я поймала себя на мысли, что пытаюсь рассмотреть собравшихся, вглядываюсь в скрытые полумраком зала лица, ища знакомые. Почему-то я уверена, что Вэйдалл вряд ли посещает подобные заведения — в отличие от Галена, — да и наверняка сейчас он на очередном светском рауте, выгуливается под ручку с Вивиан. Улыбается нежно юной леди, трепетно пальчики её целует… а моя буйная фантазия послушно облекает мысли в картины, раскрашивает подробностями, разбавляет голосами и воображаемыми живо диалогами.

И моя мама, и леди Идэна рассказывали, что наша более необузданная, полагающаяся на инстинкты половина резка в суждениях, скора на спонтанные решения, в то время как человеческая за века адаптации и жизни среди людей научилась взвешивать, обдумывать, выжидать и наблюдать, прежде чем делать окончательный выбор. Моя внезапная ревность всего-навсего продиктована собственническим инстинктом дикой сирены, избирающей мужчину по простому принципу «нравится-не нравится», и её не волновала видовая принадлежность этого мужчины, доводы человеческого рассудка, общественные нормы морали. Сирена не желала, чтобы её мужчина проводил время с посторонней самкой, флиртовал с ней, даже смотрел на другую. Сирена хотела, чтобы он был рядом, восхищался ею, своей женщиной, чтобы она могла петь лишь для него одного.

Или не совсем для него одного.

Против компании Галена сирена тоже не возражала. Наоборот, была «за» всеми перьями.

Ещё немного, и у меня начнётся раздвоение личности. Как в детстве, мне хотелось и шоколадное пирожное с орехами, и песочную корзиночку с взбитыми сливками.

Проспала я до полудня, а после обеда я, Стасия и Аиша отправились в Тирс к модистке за нарядами для бала у леди Дарро. Хотя у госпожи Нельды сегодня тоже выходной, женщина оставила Стасии ключи от салона, чтобы мы могли без суеты и лишних глаз примерить и забрать платья. Вернулись в замок часам к пяти, опустились на террасу шумной, смеющейся гурьбой, предварительно разложив упакованные в чехлы наряды на балюстраде и только затем сменив ипостась.

— Ева! — на террасу выглянул Тито. — Тебя-то мне и надо.

— Зачем? — обернулась я к сатиру.

— Мама! Мама вернулась! — мимо Тито пронеслась Айлина, светловолосый всклоченный вихрь семи лет от роду, бросилась к Аише. — Мама, а можно мне твоё платье посмотреть?

— Там у Идэны и Эдварда гость, — пояснил сатир.

Мы переглянулись удивлённо. Гости в «Гнезде» бывали редко, а уж светские визиты и подавно никто не наносил.

— Хорошо, постараемся не устраивать гостю бесплатный стриптиз, — заметила Аиша покладисто, наклонившись к дочери.

— Вы уж постарайтесь, не уроните чести дома, — Тито улыбнулся хитро, с непонятным предвкушением. — А то потом Еве будет стыдно вас на свадьбу приглашать.

— На какую ещё свадьбу?! — ахнула Стасия.

А я вспомнила. И, прижав к обнажённому телу платье в сером чехле, бросилась прочь с террасы.

Вэйдалл! И его визит моим опекунам! Как я могла забыть?!

Спустилась на второй этаж, где располагались наши комнаты, влетела в свою спальню и, бросив платье и сумку с одеждой на кровать, метнулась к шкафу. Что надеть — более приличествующее молодой девушке платье или штаны с простой блузкой? Хотя какая разница? Достала из шкафа длинное светло-синее платье, натянула впопыхах прямо на голое тело, кое-как пригладила волосы перед зеркалом, влезла в домашние туфли и бегом на первый этаж.

Гостя принимали в одной из гостиных, просторной, с большими окнами, портретами на стенах и огромным камином, в котором, казалось, можно зажарить целую сирену. Перед высокой двустворчатой дверью я замедлила шаг, постояла минуту, выравнивая дыхание и прислушиваясь к тихим голосам, постучалась и сразу открыла одну створку. Лорд Тарранси и Вэйдалл мгновенно поднялись мне навстречу, Идэна улыбнулась приветливо.

— А-а, Женевьева, проходи-проходи, — поманил меня милорд.

Лорд Эдвард Тарранси, высокий, черноволосый, плотный, в неизменных очках в толстой оправе, иногда напоминал большого плюшевого медведя — мягкий, добродушный, округлый и мало приспособленный к светской жизни. Предки лорда добыли титул и земли на полях сражений, заработали имя мечом и кровью, Эдвард же предпочитал науку физической доблести и пустым кутежам.

Я приблизилась к бежевым дивану и креслам перед камином, присела в неглубоком реверансе перед Вэйдаллом, отвечая вежливой улыбкой на улыбку.

— Вэйд… то есть милорд… то есть… — начала я и умолкла, не зная, как обращаться к мужчине при Идэне и Эдварде.

— Ты сегодня очаровательна, — сделал комплимент Вэйдалл, скользнув по мне взглядом быстрым, отмечающим каждую деталь, каждую мелочь в моём внешнем виде.

Первое попавшееся платье, волосы нечёсаные, наверняка странное выражение лица и, надеюсь, хотя бы все пуговицы застегнуты.

— Спасибо, — ответила я чуть смущённо.

— Сказать по чести, визит лорда Вэйдалла явился для нас сюрпризом, — продолжил Эдвард.

— Пожалуйста, зовите меня просто Вэйдалл, — поправил собрат.

Я опустилась на край свободного кресла и мужчины заняли свои места — Эдвард на диване рядом с супругой, гость во втором кресле. Одет аккуратно, официально: тёмно-серые брюки и пиджак, белая рубашка, даже галстук.

— Не каждый день почётный гость Тирса и член братства Двенадцати просит принять его, — добавила Идэна и потянулась к чайнику на кофейном столике. — Ещё чаю, Вэйдалл?

— Да, пожалуйста, — Вэйдалл пододвинул свою чашку сирене.

Чай, печенье, бутерброды с сыром и колбасой скромным угощением, поскольку особых разносолов в замке не водилось. Сахар. И молоко — сугубо ради гостя, в «Гнезде» никто чай с молоком не пил. Впрочем, Вэйдалл эту гадость тоже не потреблял, как я заметила.

— Вэйдалл попросил у нас разрешения ухаживать за тобой, — Идэна налила горячего напитка в фарфоровую чашку. — Так как мы твои опекуны, а по атрийским законам ты считаешься несовершеннолетней независимо от твоей видовой принадлежности. Эдвард, дорогой, напомни-ка, с какого возраста в Атрии молодые люди признаются совершеннолетними и полностью отвечающими за свои решения и действия? Я родилась далеко от этого края, могла и запамятовать.

— С восемнадцати, дорогая, — охотно подтвердил лорд Тарранси.

— Но мне уже не… — не восемнадцать.

Только Вэйдалл думает, что мне семнадцать, как, скорее всего, сказал ему Гален, руководствуясь моим школьным делом.

— Что тебе «не»? — уточнил Вэйдалл недоумённо.

— Пожалуй, мы вас оставим ненадолго, — предложила Идэна.

Супруги, обменявшись понимающими взглядами, поднялись с дивана и вышли. За дверью зашелестели приглушённые голоса, раздалось чьё-то хихиканье и быстрый топоток.

— Лорд и леди Тарранси производят приятное впечатление, — заметил мужчина, делая глоток чая.

— Они действительно хорошие люди. То есть лорд Эдвард хороший человек, а леди Идэна хороший нечеловек… ну, ты понял, — я расправила складки на юбке, скрывая волнение за бессодержательным действием.

Почему-то я растерялась в привычной обстановке гостиной, зная, что неугомонные подружки наверняка подслушивают под дверью. Конечно, леди Идэна, выходя в коридор, прогнала сирен, но они ж вернутся!

— Да, понял. Так что ты «уже не»?

— Я… Вэйд, тебе ведь Гален сказал, сколько мне лет?

— Да. Он ошибся?

— Нет. То есть Гален назвал возраст по году рождения, указанному в школьном деле, но в действительности я… родилась несколько раньше.

— Раньше? — Вэйдалл с искренним удивлением посмотрел на меня. — И насколько же раньше?

— Этой осенью мне исполнится двадцать один, — призналась я. — Я подделала год рождения в документах, чтобы меня приняли в школу. Понимаешь, мне очень нужен аттестат об успешном окончании старшей школы, чтобы в следующем году поступить в университет имени Её королевского величества Вильгельмины Атрийской. Я хочу, чтобы у меня было настоящее образование, хочу учиться, узнавать что-то новое. Думаю изучать культурологию, — мужчина медленно, задумчиво кивнул в ответ на мои слова, и я насторожилась. — Или ты считаешь, что женщины должны лишь рожать и готовить?

— Нет-нет, что ты. Хорошо, что тебя интересует не только удачное замужество, — Вэйдалл улыбнулся и полез во внутренний карман пиджака. — И хорошо, что тебе всё-таки не семнадцать, — мужчина извлёк чёрную квадратную коробочку, и я вцепилась одной рукой в подлокотник кресла.

Это то, о чём я думаю?!

— Я хотел бы встать на одно колено и попросить твоей руки, но, боюсь, ты неправильно меня поймёшь.

Какое колено, какая рука?! Мы едва-едва знакомы, всего-то раз сексом занимались… ладно, два раза, но одна проведённая вместе ночь ещё ровным счётом ничего не значит! Даже если обнаружится привязка, всё равно слишком рано!

Вэйдалл повернулся ко мне — кресла стояли по одну сторону столика, напротив дивана, — открыл крышечку, продолжая улыбаться безмятежно, словно и впрямь делая мне настоящее предложение руки, сердца и совместного будущего. Солнечный луч коснулся золотого ободка кольца, отразился от прозрачного голубого камня, не слишком большого, но всё же привлекающего внимание.

— Ева, я говорил вчера и повторю сегодня — я не собираюсь чернить твою репутацию, пока мы встречаемся. Кольцо защитит тебя от лишних сплетен, пусть все думают, что мы помолвлены, жениху не возбраняется заезжать за невестой или целовать её в щеку при посторонних.

— Э-э… — глядя на кольцо, я пыталась судорожно, торопливо подобрать слова, способные донести до Вэйдалла всю степень безумия его затеи. — Вэйд, мне очень приятно, что ты заботишься о моей репутации, но… но тебе не кажется, что это… чересчур? Мы же почти незнакомы и нам всего-то надо немного… пообщаться, чтобы убедиться в отсутствии привязки, а для нескольких встреч кольцо совсем необязательно. Мы можем встречаться за городом, где нас никто не увидит, например, по лесу погулять, на машине покататься или можно ещё на озеро сходить, я знаю отличные укромные местечки, где нас точно ни единая живая душа не застука… не застанет… — кроме моих вездесущих подруг, но с сиренами я сама разберусь.

— Я не намерен прятаться по углам, — возразил мужчина спокойно.

— Даже если на мне будет обручальное кольцо, всё равно никто не поверит, будто мы и в самом деле жених и невеста. Весь Тирс знает, кто ты!

— Да, те, кто хорошо знают братство, разумеется, не поверят, но в Тирсе таких очень и очень мало, — Вэйдалл поднялся, приблизился к моему креслу. — А что известно большинству? Они знают, что орден могуч и страшен. Знают, что мы ужасные, бессмертные и кровожадные, и, естественно, слышали, что мы не женимся, что от нас не рождаются дети. Детали, вся правда им неизвестна. Неосведомлённостью большинства мы и воспользуемся.

Что мне ещё сказать, чтобы вразумить его?

— Пойми, для меня это слишком быстро. Три дня назад я вообще знала о тебе только понаслышке!

— Три дня назад я знал лишь твоё имя и полагал, что даже лица твоего не увижу. Порой всё действительно меняется чересчур быстро, но, поверь, иногда это только к лучшему, — мужчина наклонился ко мне, коснулся моего подбородка.

Затем достал украшение из коробочки, отложил коробочку на столик, а сам… встал на одно колено, протягивая мне кольцо. Вновь улыбнулся, ласково, чуть-чуть загадочно, и на мгновение мне показалось, что Вэйдалл всё же попросит меня стать его женой вопреки странному, скоропалительному знакомству, попросит быть с ним всегда, в горе и в радости, но мужчина промолчал.

Первым моим порывом было вскочить и на полном ходу вылететь из гостиной через окно, наплевав на правила хорошего тона и платье, которое неизбежно порвётся при перекидывании. Однако Вэйдалл смотрел так внимательно, с такой щемящей нежностью и робкой, вопросительной надеждой, что я… не нашла в себе сил для дальнейших возражений. Подала покорно левую руку, и мужчина надел кольцо на мой безымянный палец. За открытым окном раздались одобрительные аплодисменты.

— Так вот куда они перебрались! — я встала и хотела было метнуться к окну с целью разогнать любительниц бесплатных представлений, но Вэйдалл поднялся следом и обнял меня, удерживая на месте.

— Скажи «да», — попросил он тихо.

— И на что я соглашаюсь? — прищурилась я подозрительно.

— Просто скажи.

— И я продам душу тёмным богам?

Мужчина покачал отрицательно головой.

— Пожалуйста, Ева.

За окном наступила выжидающая тишина. Кажется, там и дышать стали через раз.

— Да, — выдохнула я, чувствуя, будто действительно заключаю сделку с тёмными богами, подписываю кровью договор купли-продажи собственной души. И ещё несколько минут назад у меня были доводы против данной затеи, были возражения, а сейчас всё вдруг исчезло, осталось лишь ощущение прыжка с большой высоты, когда, не глядя, зажмурившись отчаянно, делаешь шаг в пустоту, в неизвестность. Без крыльев и возможности взлететь, выходя из рискованного пике.

Вэйдалл поцеловал меня осторожно, бережно, я ответила, прижалась, обвила его шею руками, а за окном кто-то — похоже, Стасия — начал громко считать. Досчитать успели до пятнадцати, затем в гостиную вернулись супруги. Шепнув мне на ухо: «Увидимся завтра», Вэйдалл сослался на важные неотложные дела, поблагодарил лорда и леди за гостеприимство и вежливо откланялся. Эдвард проводил визитёра, а Идэна решительно закрыла окно, отсекая нас от хихикающих слушательниц, и обернулась ко мне.

— И чего же на самом деле хотел от тебя этот немолодой нечеловек?

— Мы… то есть он действительно собирается ухаживать за мной.

— Член Двенадцати? — в голосе сирены звучал откровенный скепсис и, пожалуй, на её месте я бы тоже не поверила в подобное заявление. — Когда вы успели познакомиться? Или, — леди Идэна всмотрелась в меня пытливо, проницательно, — он и есть твой первый партнер?

Я потупилась смущённо.

— Да.

— Женевьева!

— Я не знала, что это будет Вэйд! То есть я не знала, что он из братства, пока не увидела у него на спине татуировку — знак ордена!

— Ты говорила о некоем мужчине из школы, — напомнила сирена.

— Всё вышло… не совсем так, как я ожидала, — призналась я уклончиво и добавила жалким оправданием: — Но тот мужчина тоже там был.

Идэна удивлённо вскинула брови.

— Не беспокойтесь, меня никто ни к чему не принуждал, — возразила я поспешно. — Всё было сугубо по добровольному согласию сторон, прежде всего по моему.

В синих глазах отражались изумление, непонимание, как такое вообще вышло, и попытка сложить все кусочки мозаики в целую картину. Наконец сирена вздохнула и прошла мимо меня к тёмному провалу камина.

— Чему я вас, в частности тебя как самую юную, учила? — спросила Идэна спокойно.

— Нежелательно привязываться к первому, — ответила я. — Но я и не привязываюсь к Вэйду!

— А он?

Я коснулась прохладного металла, провела пальцем по ободку кольца.

Вэйдалл определённо считает, что я могу быть его парой. Даже надеется, что так оно и будет. И не похоже, чтобы мужчину пугала участь своих собратьев, чтобы он боялся возможных последствий.

А самое жуткое, что в глубине души мне нравилась сама мысль оказаться парой Вэйдалла. Чтобы он был только моим…

Это всё инстинкты виноваты! Просто инстинкты!

Или привязка?

— И кольцо он тебе надел как обручальное, — продолжила леди Идэна, не спрашивая, но констатируя факт, и я машинально прикрыла украшение ладонью, хотя и понимала, что прятать колечко уже поздновато.

— Вэйд заботится о моей репутации, — пробормотала я.

— Члену братства есть дело до репутации девушки? Что-то новенькое, — Идэна обернулась ко мне. — Ева, ты взрослая молодая сирена и я не могу тебе ни приказывать, ни говорить, как ты должна или не должна поступать. Я могу лишь посоветовать, что-то предложить, но окончательный выбор остаётся за тобой. В другой ситуации, с другим мужчиной, даже первым, даже нечеловеком, я возражала бы куда меньше, однако сейчас мне хотелось бы, чтобы ты отдавала себе отчёт — Вэйдалл из братства. Они ничего не делают просто так, без выгоды для себя или ордена. Если бы между вами была только одна ночь страсти, и больше он не искал бы встреч с тобой, не объявлял столь официально о своих намерениях, то я бы поздравила тебя с интересным опытом, и жизнь потекла бы дальше. Но он едва ли не сделал тебе предложение, которое ты, судя по кольцу и вашим объятиям, не отклонила. По меньшей мере это подозрительно. Той ночью у вас не произошло ничего, что могло бы показаться тебе странным, нетипичным, какие-то упоминания, оговорки?

Помимо внеплановой смены партнёров?

— Вроде нет…

— А о леди Вивиан Вэйдалл рассказывал?

— Что с леди Вивиан? — насторожилась я.

— Года полтора назад дела у семьи Дарро шли не лучшим образом. У них осталось имя и сохранилось некоторое влияние при дворе, но с деньгами было туго, хотя леди Аннет и тщательно скрывала бедственное положение семьи. Решить проблемы, возникшие после смерти её мужа, лорда Дарро, ушедшего за грань годом ранее, Аннет собиралась традиционным для аристократов способом — женить троих своих детей на богатых наследниках. Зная Аннет, полагаю, что её долго терзали сомнения, ведь, по сути, сыновья её могли предложить будущим супругам только древний титул и имя, а Вивиан и вовсе лишь красоту и плодовитость, соответственно, роду придётся соглашаться на кого-то с состоянием, но наверняка ниже по положению. И вдруг у семьи Дарро словно из воздуха появились деньги. Аннет сослалась на неких загадочных родственников, которые вовремя умерли, оставив её единственной наследницей, на хороший урожай и на что-то ещё, столь же неубедительное, — сирена приблизилась ко мне, посмотрела пристально. — И на этом странности не закончились. Сыновья Аннет большую часть времени проводят при дворе короля Атрии и вполне свободны в своих предпочтениях, в то время как их юная красавица-сестра вместе с матерью практически безвыездно находится в поместье в Тирсе. Все эти полтора года никто не слышал о возможных женихах леди Вивиан, Аннет достаточно жёстко контролирует дочь и её общение с молодыми людьми. Известно, что Вивиан отклонила уже не одно предложение. Теперь неожиданно появляется член Двенадцати, начинает открыто ухаживать за Вивиан, а Аннет и не думает возражать, хотя ни для кого не секрет, что жениться он на юной леди не собирается.

И вскоре должен отвезти девушку в Эллорийскую империю, возможно, к другому собрату.

Собрату, у которого уже есть пара, пусть и скрывающаяся где-то в неизвестности. Быть может, и ребёнок растёт.

Действительно, подозрительно.

— Есть те, кто поговаривает, будто два этих события — появление денег у семьи Дарро и внимание Вэйдалла к Вивиан — взаимосвязаны, — добавила Идэна. — Догадываешься, как?

Я покачала головой.

— Говорят, что Аннет Дарро заключила сделку с братством, — пояснила сирена сухо, неодобрительно. — И получила новое состояние, продав ордену родную дочь. Я не прошу тебя делать какие-либо окончательные выводы или принимать решение прямо сейчас, не буду запрещать тебе встречаться с Вэйдаллом, поскольку знаю, что запретами делу не поможешь, но мне хотелось бы, чтобы ты серьёзно подумала. Будь осторожна и внимательна к его словам. Если у тебя возникнут малейшие сомнения или подозрения в чистоте его намерений, если ты услышишь или увидишь что-то, что тебе не понравится, немедленно возвращай кольцо и разрывай всякое общение, хорошо?

Я медленно кивнула и Идэна покинула гостиную, оставив меня наедине с новой информацией.

Не знаю, что утомило меня основательнее за оставшееся до отхода ко сну время — бесконечная демонстрация кольца или ворох бесчисленных вопросов, что так и сыпались из каждой молодой сирены по очереди. Леди Идэна, к счастью, больше ни о чем не спрашивала, но её задумчивый, направленный на меня взгляд тревожил сильнее, чем живой, бурный интерес подруг.

Конечно же, всем любопытно, как и когда. Затем переходили на «так мало времени прошло, а у вас уже всё настолько серьёзно?» и «он член Двенадцати, разве они женятся?» После начиналось обсуждением нашего с Вэйдаллом совместного гипотетического будущего, семейной жизни и можно ли будет моим ненаглядным лучшим подругам прилетать к нам иногда? Я отшучивалась, отвечала коротко и по возможности односложно, стараясь придерживаться той же версии, что изложила Идэне. Разумеется, к «всё вышло не совсем так, как я ожидала, однако было хорошо и без принуждения» пришлось-таки добавить совсем чуть-чуть подробностей, но в целом я сочла, что знать детали подругам пока ни к чему. О принадлежности Галена к ордену в том числе. Впрочем, сиренам хватило и того, что у меня было сразу двое мужчин, и это в первые-то брачные игры! И один из них уже надел мне на пальчик обручальное кольцо!

А хуже всего было отчётливое, неприятное понимание — завтра в школе всё повторится, и одноклассницам я не расскажу и половины, чем могу спокойно поделиться с подругами.

И рано или поздно кольцо заметит Гален.

Ночью, лёжа без сна в своей постели, я заново, и так, и сяк прокручивала наш с Галеном последний короткий диалог на перемене. И с каждым разом укреплялось подозрение, что он чувствовал мой запах.

Как и я чувствовала его.

Думать о том, для каких целей леди Вивиан потребовалась братству и как могла родная мать вот так запросто продать единственную дочь проклятым созданиям, и вовсе не хотелось.

Одноклассницы заметили кольцо на третьем уроке — на переменах я прикрывала украшение правой ладошкой или прятала левую руку в складках юбки либо за спиной. Увы, на уроках приходилось писать и постоянно держать «провинившуюся» конечность под партой не получалось. Первой, естественно, оказалась Беатрис — в чём я совершенно не сомневалась, — и на следующей перемене я стала звездой класса. Девушки, большинство из которых прежде едва снисходило до разговоров с бедной приживалкой леди Тарранси, теперь изумлённо и завистливо рассматривали кольцо и заваливали меня жадными вопросами. Я загадочно улыбалась и роняла небрежно, что для меня самой это огромная неожиданность. А потом…

Потом я просто поняла, что он рядом. Вокруг меня собрался практически весь класс и каждая норовила протолкаться вперёд, чуть ли не ткнуться носом в кольцо, не иначе как пытаясь выяснить пробу золота и настоящий ли камень. Каждая вздыхала с плохо скрываемой завистью, расспрашивала о личности «жениха» и как я, такая тихая, незаметная, ну совершенно невзрачная, не способная заинтересовать приличного молодого человека барышня, могла скрывать кавалера от почти что подруг. Только Беатрис, отодвинув Ариану и Кларисс, держалась рядом со мной, приняв вид важный, покровительственный, словно она присутствовала на помолвке и лично приглашена на свадьбу. За девичьими головами я не заметила подошедшего Галена, но вдруг в одно мгновение ощутила и его, и взгляд пристальный, тяжёлый. Я вздрогнула почему-то, однако поднять глаза не решилась.

— Что происходит? — услышала я голос учителя, негромкий, приглушённый шепотками вокруг и привычным гомоном перемены.

— Альвернис замуж выходит, — звонко сообщил кто-то — кажется, Керри — из заднего ряда. — Вчера помолвка была.

— Пра-авда?

Шепотки впередистоящих стихли разом, девушки расступились послушно — Гален миновал плотный полукруг собравшихся, приблизился ко мне. Коснулся запястья моей левой руки, поднятой для удобства демонстрации.

— И кто счастливчик?

— Женевьева не раскрывает имени жениха, — ответила Беатрис с готовностью.

Я всё же посмотрела на Галена. В безмятежно голубых глазах интерес задумчивый, сдержанный, но за внешним спокойствием, за видимой толщей прозрачной воды загорались серебряные огоньки.

— Милые барышни, я хотел бы поздравить Женевьеву со столь важным и значимым событием, — мужчина улыбнулся обезоруживающе и добавил: — Наедине.

И, не отпуская моей руки, вывел меня из толпы одноклассниц. За нашими спинами зашелестели разочарованные вздохи.

— Вэйд рехнулся? — тихо спросил Гален, сохраняя на лице маску невозмутимой благожелательности. — Или ты его всё же приворожила своим пением?

— Я его не привораживала, — прошипела я, пытаясь высвободить руку. Идущие нам навстречу ученицы и учителя одаривали нас удивлёнными взглядами и некоторые определённо отмечали пальцы Галена, сомкнувшиеся на моём запястье.

— Тогда какого Дирга он творит?

— Вот у него и спроси.

— Уже спрашивал, — мужчина кивнул прошедшей мимо госпоже Олуэн, учительнице литературы и по совместительству нашему классному руководителю. — Проблема в том, что, моя дерзкая Женевьева, иногда Вэйд бывает крайне упрям. Ещё он несколько впечатлительный и душевная организация у него тоньше, чем у всего нашего поколения, вместе взятого. Если бы я знал, что он так воспримет письмо Норда, то сжёг бы эту слезливую поэму о чудесном обретении своей пары сразу после прочтения, не показав Вэйду.

— И скрыл бы от него правду? — опешила я.

— Да, ради его же блага.

Я вновь дёрнула рукой, и Гален разжал пальцы. Мы остановились возле окна, мужчина повернулся лицом ко мне, нахмурился.

— Это кольцо никого не убедит, наоборот, сделает лишь хуже. Оно уже привлекло к тебе внимания больше, чем мог бы привлечь я. А если вас будут видеть вдвоём в городе, то это не только спровоцирует неизбежные сплетни, но и заставит серьёзно задуматься тех, кто знает о братстве больше, чем твои пустоголовые одноклассницы и местные кумушки. Что, в свою очередь, чревато тем, что до старших скорее дойдёт сия ценная информация, и они раньше пришлют проверяющего.

— Как я поняла из рассказа Вэйда, ваши старшие предпримут что-то лишь в случае, если обнаружится парная привязка, — возразила я. Кого я защищаю — безумную затею Вэйдалла или собственные глупые надежды? — А так что они увидят — очередную бывшую девственницу, к тому же нечеловека, любовницу для необременительной кратковременной связи? Только не начинай уверять, что вы в своём дурацком ордене даёте обет безбрачия на пять веков кряду.

Гален огляделся подозрительно, словно поблизости уже могли затаиться шпионы старших, и понизил голос до едва слышного злого шёпота:

— Ева, ты хоть понимаешь, что с каждым днём мы увязаем всё глубже? Сколько уже минуло — три дня, четыре? — а оно не проходит!

— Что не проходит? — вдруг стало не по себе. Зябко, неспокойно.

Потому что я догадывалась, что имел в виду мужчина.

Мой запах.

Гален неожиданно отстранился от меня, провёл устало ладонью по своему лицу.

— И как Вэйд это терпит? — вопросил мужчина уже спокойнее, не обращаясь ко мне.

— Что терпит?

— Всё! — Гален резко повернулся и стремительно ушёл.

Наверное, если бы не статус учителя, ситуация и необходимость держать лицо, вообще убежал бы.

Отлично. Теперь один член братства бегает за мной, а другой — от меня.