Поперчить посахаренное

Дефицит сахара и сахарозаменители

Когда Дохи сказала матери, что она не приедет домой на ночь, потому что останется у парня, та помолчала, а потом с волнением выдала: «Вы ведь купили презервативы?». Девушка вздохнула и, заверив, что не принесёт внуков раньше времени, успокоила мать, пожелавшую ей удачи и приободрившуюся в конце разговора. Бедная мама, она уже не верила, что её зависимая от телевизора и фильмов, скачиваемых с интернета, дочурка когда-либо заведет личную жизнь. Наверняка они с отцом уже побежали за бутылкой вина или соджу, чтобы выпить за удачу дочери. Или смелость неизвестного. Не успев опустить руку с трубкой, Дохи была привлечена входящим звонком.

— Это Джинни… — поднеся экран впритык к глазам, чтобы опознать надпись, обернулась она к Бобби.

— Не поднимай! — парень прищурился. — Хотя нет, она наверняка хочет убедиться, что я тебя не сожрал.

— Скорее я тебя, — улыбнулась Дохи, похлопав себя по животу. — Самые аппетитные твои части бы уместились.

— В общем, подними и скажи, что всё в порядке, но она тебя отвлекает, ты занята! — Девушка подняла и, понизив голос, будто снова находилась где-то под столом, поздоровалась, в ответ услышав от Джинни предсказуемые вопросы о том, довёз ли её Бобби до дома и всё ли в порядке?

— Да, всё хорошо. Ничего он со мной не сделал! Поговорим попозже, ладно? Я занята немного. Всё, пока-пока! — Дохи положила, повернувшись к Чживону с немым вопросом — правильно ли всё сделала?

— Ты ответила так, что можно подумать, будто ты всё-таки дома. Ты должна была дать понять, что ты ещё со мной.

— Прости, я растерялась.

— Ничего страшного, — Бобби достал свой телефон и набрал там сообщение: «И не звони ей больше сегодня. Отвлекаешь». Отправив послание на номер Джинни, он потянул Дохи к тренажеру. Когда она вступила на беговую дорожку, раздался писк.

— Это смс-ка, — вернулась девушка к телефону и, снова клюнув в него носом, потому что иначе бы не сумела своим зрением разобрать ни единого слова, прочла крик подруги: «Ты что, всё ещё с ним?!». Бобби выхватил у неё сотовый и прочитал тоже, после чего улыбнулся, выдав громкое басистое «ха!». Нажав на вызов, он дождался, когда по ту сторону скажут «алло».

— По-моему, я ясно дал понять, что отвлекаешь.

— Бобби, ты с ума сошел? Не смей причинять вред Дохи!

— Вред? Никаких канцерогенов и генномодифицированных штук. Я буду причинять ей пользу всем натуральным.

— Бобби!

— Пока, Джинни, — бросил он и отключился, выключив телефон захваченной в плен начинающей спортсменки. Он знал, что на его собственный аппарат Джинни никогда звонить не станет. Попавшая в его лапы не смогла не расплыться от замысловатых фразочек молодого человека, брошенных её подруге. — Так, надеюсь, что больше нас не побеспокоят. Запрыгивай на дорожку.

— Давай я лучше на неё присяду, как принято, и пойду, — поморщилась студентка.

— Мне достать хлыст? — грозно поставил руки в бока Бобби. Дохи зарумянилась, почему-то глупо хихикнув.

— А у тебя есть?

— Я смотрю для кого-то это наказанием не представляется. Что ж, перейдём от кнута к прянику, — Бобби запихнул девушку на дорожку ещё раз. Та нехотя встала на неё, и он нажал медленный запуск в режиме прогулочного шага.

— Пряник? Ты всё-таки дашь мне поесть? — Парень встал впереди от тренажёра и спиной отошёл до кухонного рабочего стола. Посмотрев в глаза Дохи, он внезапно стянул через голову водолазку, под которой была белая майка и, не мешкая, майку тоже запустил следом. На его правом плече фиолетовыми красками распустилась гематома, а чуть выше оно было перевязано бинтом, но это не портило мускулистых очертаний, к тому же, нельзя было не увидеть всю оставшуюся часть тела, грудь, упругий торс, похожий на каменистый рельеф — таким твердым он казался, выделенные впадинами между железных мышц бока. Дохи осоловело уставилась на обнажившуюся перед ней фигуру.

— Трогала когда-нибудь накаченных парней? — напряг Бобби мышцы живота. Он помнил, с каким фанатизмом эта нетронутая до него роза глазела на хвастовство БиАя, мечтая когда-нибудь хотя бы пальцем провести по подобному прессу. Дохи и в этот раз проглотила язык, помотав головой. — Давай так: двадцать минут легкой пробежки, и потрогаешь. Потом скакалка, передышка, снова двадцатиминутная пробежка, и потрогаешь снова.

— Дважды работать за один и тот же приз? — встрепенулась Дохи. — Как-то нечестно. Накинь бонус для второго захода.

— А что ещё ты хочешь потрогать? — недоумевающе повел бровью Бобби. Девушка покраснела, шагая на месте.

— Нет, я не о том подумала… я вообще не успела подумать, чего ещё хочу.

— Тогда не выделывайся, — приблизившись, Чживон добавил скорости движению дорожки. — Вперед!

Умотавшаяся и вспотевшая, так что дыхание сперло и ноги уже не держали, Дохи отмахнулась от Бобби, подошедшего для второго ощупывания. Не в силах произнести и звука, она помотала головой, обозначая «не до этого, я умираю!». Парень засмеялся, протянув ей воды. Девушка жадно впилась в горлышко бутылки.

— Душ… мне нужно туда… — указала она пальцем в дверь, ведущую в ванную комнату. — У тебя… есть… пижама?

— Найду что-нибудь, иди. — Дохи доползла до душа и, раздевшись, забралась под воду, отдыхиваясь. Горло горело, все жилы и, чудилось, даже суставы были напряжены, сердце стучало по тамтамам. — Держи, мои штаны и футболка… — Девушка поняла, что не закрыла за собой дверь, потому что никогда не делала этого дома — никто бы не сунулся, поэтому Бобби запросто открыл её и клал одежду на крышку корзины для белья. Дохи пронзительно завизжала.

— Уйди! Отвернись! Что ты делаешь?! — замотавшись в полупрозрачную шторку ванной, она едва не оборвала её, натягивая на себя, но Чживон успел выйти прежде, чем Дохи разнесла ему весь санузел. Прижав руку к груди, студентка подумала, что если ей не поможет спорт, то от нервов и стресса она уменьшится вдвое точно.

Высунувшись из ванной, Дохи повела носом. Пахло очень вкусно и явно не сырыми овощами. Сделав шаг смелее, она обнаружила Бобби у плиты, разжаривающего что-то на сковороде, что-то с ароматом рая для желудка. Как привязанная веревкой и притянутая, девушка, в штанах и футболке Чживона, подкралась к нему под руку и увидела кругленькие румяные пельмешки, шипящие на масле.

— Ты же говорил, что у тебя нет дома слона? Но вот же они… мои слоники… — взяв палочки из ящика, Дохи наметилась ими в сковороду. По всему виду они были уже готовы. Бобби ударил её по руке, так что палочки выпали, а девушка, испугавшись от неожиданности, крякнула, прижав обиженный кулачок другой ладонью к себе.

— Это для меня, — Чживон подвинул в её сторону мисочку, которую она не заметила прежде: морковь, китайская капуста, листья салата и ломтики яблок. — Вот твоё.

— Это нечестно! Зачем тогда при мне есть вкусности?

— Тренирую в тебе силу воли. Ты же сказала, что у тебя её нет. — Бобби снял сковороду с конфорки, достал пару палочек себе и, плеснув соевого соуса в блюдце, обмакнул в нем пельмень и запустил себе в рот, перед этим провозгласив, как перед выпивкой: — Твоё здоровье!

— А! — с завистью вздрогнула Дохи, посмотрев, как еда исчезла за губами Бобби. Подняв выроненные палочки, она осторожно протянула их в сторону сковороды. Парень отвел сковороду дальше и выше от неё. — Ну! Ну, дай! Ну, Бобби! Бхыгыхыгы-гы! — закрыла глаза и затопала ногами девушка.

— Не ной.

— Что ты мне тут за «Килл Билл» устроил? Я же не в школе мастеров кун-фу! Я не должна не есть, пока не научусь ловить рисинки палочками, или что там нужно было?

— А ты думаешь, что такого не бывает на самом деле? — Бобби посмотрел на неё, облизывая масляные губы и разговаривая с полным ртом, будто издеваясь. — Иногда учат ловить пулю — вот это, поверь мне, тяжелее, чем рисинки.

— Пулю?! — округлила глаза Дохи. — Это ж нереально!

— Я тоже так думал, но когда увидел — глазам пришлось поверить. Я хотел научиться…

— Но не научился?

— Нет, занял второе место по попыткам, а это считай не научился, — Бобби показал ладонь. Между указательным и большим пальцем был шрам, словно когда-то это место сшивали. Дохи изумлено поглядела, не зная, верить его словам или нет. Чживон задумчиво мотнул головой. — Что-то я по жизни везде второй, судьба какая-то… у Джинни тоже, видимо, буду вторым.

— С чего ты взял, что будешь? — нахмурилась Дохи, поняв, что о её подруге никто не забыл. Но она дала обещание молчать. Так что придётся знать о мыслях Бобби, но не суметь предостеречь.

— Буду, — уверено покивал бывший король университета, совсем как тогда, когда заявил о грядущей победе в баскетбол. Дохи попыталась незаметно украсть пельмешку, пока он расслабился, но не тут-то было. Заметив, не глядя, её порыв, Бобби опять отвел руку со сковородой. — Я же не лишаю тебя еды совсем — хомячь овощи, полезно. Особенно морковь для зрения — грызи.

— Да моему зрению не поможет, тут операцию надо делать.

— А чего не делаешь? — кивнул Чживон, уминая за обе щеки. Поняв, что пельменей не светит, Дохи взяла постную миску, грустно на неё посмотрев. Никогда ужин не был таким безрадостным.

— Очень дорого стоит. Потом, когда-нибудь, накоплю…

— Проблема только в деньгах? — посмотрел на неё Бобби. Дохи нашла в его взгляде то, чего не хотелось бы. Это был перебор, и она не хочет даже думать о том, что он подумал о том, о чем она сейчас по поводу него подумала!

— Мне это жить не мешает, — быстрее заверила Дохи. — Говорю же, потом, если надо будет… дай мне пельмень, а? Я не могу без жирного, калорийного, и желательно мяса!

— Будешь мне тут выступать — я тебе такое мясо в рот засуну, что тебе не придётся сочинять завтра подругам, — стальным тоном велел Бобби. Девушка притихла. Обошла его, открыла холодильник. Там не было прибавления. Заглянула в морозильную камеру — пусто. Откуда он взял себе нормальную еду? Сбегал и купил, пока она мылась? Спору нет, моется она подолгу, можно успеть заготовки кимчи на зиму сделать. — Ты вообще как, представляешь хотя бы примерно что говорить, если у тебя попросят подробного рассказа? — отвлек он её от мыслей о еде.

— Ты же просил хвалы? Значит, представляю, — Дохи развела ладони на ширину плеч. — Вот такой! И пять часов не останавливаясь! — Бобби едва не подавился, утопив смех внутри себя. Дотянулся до воды, чтобы запить и, откашливаясь с сомкнутыми губами, улыбнулся глазами. — Перегиб? — он покивал. Дохи свела ладони ближе друг к другу. — Вот такой? — Ещё ближе. — Такой? — быстрее проглотив остатки еды, Бобби вставился:

— Конкретика всегда выглядит ненастоящей. Ну что тебе, делать больше нечего было, как в первый же раз бросаться мерить? Для правдоподобия надо говорить что-то вроде «не знаю, не поняла», «не разглядывала» или «ну нормально так, но я же линейку не подставляла!».

— Джинни и Хёна меня знают получше тебя, они знают, что я бы померила. Или даже сфотографировала.

— Ну, хорошо, скажешь, как считаешь нужным.

— Но для достоверности, на самом деле… а? — Дохи развела большой и указательный палец до предела и вопросительно уставилась на Бобби. Он недовольно на неё покосился. Она чуть уменьшила расстояние между пальцев. — Вот столько?

— Я устал и хочу спать, — швырнул он сковороду в раковину и пустил на неё воду.

— Что ты делаешь! Я хотела облизать!

— Лучше вымой, — закрыл кран Бобби и, пройдя несколько метров, упал на матрас, начав забираться под одеяло. — Доброй ночи!

— А я где буду спать? — парень молча подвинулся на самый край, освободив большую часть просторного матраса, которого бы хватило и на троих. Дохи удивлено посмотрела на лежбище. — Серьёзно? — никакого ответа. — Ну, ладно, — быстро помыв сковороду, она нырнула под то же одеяло и, устроившись, как ей показалось, удобно для сна, уставилась в потолок. Сон не шёл. На расстоянии вытянутой руки лежал Бобби, такой обалденный, горячий и стройный, сделавший вид перед всем университетом, что она его девушка, но она не могла даже поцеловать его, потому что на самом деле он влюблен в Джинни. Как иначе его понять?

— Ты свет не погасила, — откуда-то из своей подушки пробубнил Бобби.

— Прости, — поднявшись, Дохи щелкнула выключателем и вернулась обратно. Сон всё равно не шёл. Как минимум четыре человека сейчас думают, что она занимается своим первым сексом: родители и Хёна с Джинни. Завтра в это поверит весь университет, но она по-прежнему далека от секса, как от Марса. — Бобби, я не очень близко знакома с Юнги, но… он хороший парень, зачем ты туда так упорно лезешь?

— А я плохой парень? — лежа к ней спиной, произнес Чживон.

— Ты? Нет, но… в общем-то, единственное плохое, что ты делаешь — это лезешь в отношения Джинни и Юнги.

— Я просил нравоучений перед сном?

— Нет, прости, — замолчала Дохи, погладив на груди футболку Бобби. Сегодня она тоже не пододела после душа нижнее бельё, но лишь по причине того, что сменного с собой не было. Но кого это интересует? — Ты можешь не просить, но я не могу молчать. Джинни хорошо с Юнги, они уже полгода вместе… разрушать легко, а вот построить что-нибудь… ты ведь ничего не построишь на руинах их отношений. Просто разметаешь к чертям кубики, как злой мальчишка, у которого не получается соорудить крепость.

— Дохи, хочешь БиАя? — испортил он всю её лирическую философию одним именем. Сама формулировка тоже способствовала тому, что девушке стало неудобно лежать на лопатках без груза сверху.

— Хочу.

— А можешь перестать хотеть?

— Ну… не задавалась такой целью, — попыталась отшутиться она, но посерьёзнела и, вспомнив, что глазеет на Ханбина с первого дня учебы, призналась: — Нет. Но если бы он стал встречаться с Хёной, я бы о нем забыла.

— Естественно, она же твоя подруга. А Юнги мне кто? Брат? Сват? Может быть друг детства? — Бобби развернулся к Дохи лицом. — А если бы БиАй начал встречаться с кем-то, кто казался бы тебе хуже тебя?

— Это трудно, — хихикнула Дохи. Юмор снова неуместный, но весело же, ну? Хуже неё! Хо-хо, анекдот. — Пожалуй, меня бы это задело. Если ему настолько всё равно, то почему бы и не я? Но мы сравниваем несравниваемое.

— Согласен, прекратим эти бредни, — улыбка Чживона сверкнула в темноте. — Доброй ночи ещё раз.

— Доброй ночи, — девушка опять посмотрела на потолок. — Я хочу есть. Если мне сейчас дать БиАя, я его съем, а не изнасилую, честное слово. У тебя ещё осталось что-нибудь в заначке? Какая-нибудь отбивная? Сосиска? Пирожок? — Бобби отозвался равномерным дыханием. Он что, способен уснуть под её тарахтение? Дохи вспомнила про гроздь винограда в холодильнике. Хотя бы набьёт желудок.

Откинув одеяло, она попыталась приподняться, но рука Чживона опустилась на неё, прижав обратно.

— Даже не думай, хомячок.

Прежде чем накормить её скудным завтраком, Бобби заставил Дохи снова пробежаться и попрыгать на скакалке, хотя не так много, как с вечера. Приняв душ, он оделся и поторопил невыспавшуюся девушку на выход, чтобы они не опоздали на занятия. Мотоцикл домчал их до университета, возле которого, в стороне от главного входа, Чживон припарковался и пошёл внутрь, держа Дохи за руку.

— Помнишь уговор? — притормозил он перед тем, как им нужно было разойтись в разные аудитории. — Никому ни слова, — девушка закивала, подтверждая свою надежность. — Увижу в столовой без меня — сразу расстанемся. Жди большой перемены, приду за тобой, отведу поесть брокколи с кабачковым салатом.

— Нарисованная перспектива не то, чего я буду ждать в предвкушении, — скукожила лицо Дохи. Бобби заметил краем глаза подступающих Хёну с Джинни и, наклонившись к своей спутнице, легко поцеловал её в губы.

— До скорого! — выпустив её ладонь из своей, он развернулся и пошёл по своим делам. Подруги быстрее приблизились к третьей, стоило ему удалиться.

— Дохи! — взяла её под руку Хёна. — Где вы были? Что вы делали?

— Ты что, переспала с ним? — присоединилась Джинни.

— Мы были у него, — честно сообщила Дохи. И это не было последней правдой от неё в этот начавшийся день, в который она решила максимально обойтись без лжи. — И да… кажется, мы с ним спали, — растеряно произнесла она, блуждая отводимым взглядом. Ей было стыдно врать подругам, но подставить так тепло и по-доброму отнесшегося к ней Бобби она была не в состоянии. Она дала слово.

— То есть… он… лишил тебя невинности? — побледнев, уточнила Джинни. Дохи моросяще покивала, подразумевая девственность своих губ и заметив, как потускнели глаза напротив. Хёна обеспокоено погладила приобщившуюся к известным двум другим подругам таинствам.

— Хоть бы не бросил после этого. Они же всегда так делают. Он ничего такого не говорил? Не был грубым? Не сказал, что между вами больше ничего не будет?

— Да нет, после занятий опять к нему махнём, — предположила Дохи, имитировав уверенность. Если он собрался её гонять до похудения, он же из-под контроля её не выпустит? Джинни стояла рядом молча.

— Так, ну всё, рассказывай, как оно было? — немного освоившись, зашептала Хёна, ведя девушку к последним партам, чтобы там, как обычно, можно было бы посекретничать.

— Ну, если честно… — Дохи поставила рюкзак на стул и, расстегнув его, стала вытягивать из него необходимое. — Он выжал из меня все соки. Я думала, что сдохну, потому что с меня сошло семь потов.

— Что, реально так силён? — тихо ахнула Хёна, приложив ладонь ко рту. Профиль Джинни сообщал о том, что обошёлся бы без нюансов и частностей, но произнести это не в состоянии, потому что многое станет очевидным.

— Да я до утра уснуть не могла…

— Ох, Бобби-Бобби, — пожурила его заочно Хёна. — А он всё-таки достойный парнишка! А что-нибудь эдакое вытворял? Ну, не томи, давай, какой он вообще? Мне интересно!

— Эдакое? Да я даже не знаю, что там было другое… для меня всё новое и необычное.

— А больно было?

— Нет, больно не было, — Дохи вспомнила, как стеганула себя скакалкой по ноге с непривычки. — Разве что совсем чуть-чуть. Да, знаешь, был момент, я вскрикнула, но потом полный трэш и забытьё.

— У всех же физиология разная, кому-то и не очень больно бывает, — пересилила себя, наконец, Джинни, и присоединилась к беседе. — Но такой опытный парень мог бы пожалеть тебя и не усердствовать так сильно сразу.

— А может он её умело загнул? — намекнула Хёна. — Помните, мы читали статью о том, как лучше в первый раз? Если встать на четвереньки, то будет не так больно. Дохи, всё так и было, признайся?

— Отстаньте, я ещё не пришла в себя, — отболталась она, уткнувшись в тетрадь. Джинни выдохнула с временным облегчением, поняв, что обрисовывание Бобби в постели прекратилось.

Джинни сидела на трибуне, предназначенной для болельщиков за экономический факультет. Вопреки тому, что собиралась болеть за юридический, Хёна тоже села здесь, просто потому, что на противоположной стороне сидеть без знакомых было бы скучно. Дохи уместилась между ними. Вчера она опять обедала за столиком БиАя, опять из университета уехала с Бобби, опять сегодня выглядела уставшей, но довольной. Она уже две ночи провела с Чживоном, но он продолжает с ней встречаться. «Разве не назло мне?» — подумала Джинни. А если бы она откликнулась на ухаживания Бобби тогда? Сколько бы он провстречался с ней? До первых кустов?

— А как ты родителям объясняешь своё отсутствие дома? — поинтересовалась Хёна у Дохи.

— Никак, я им правду сказала.

— Вау! — удивилась девушка с восхищением. — А мои до сих пор не знают, что у меня вообще что-то было. Смелая ты.

— Мои догадываются, наверное, — пожала плечами Джинни. — Я только брату сказала.

— А Бобби с моей мамой даже познакомился, — ляпнула Дохи, вызвав многоточие, перемешанное с восклицательными знаками на лицах подруг. — Мне надо было взять кое-что из вещей дома, мы и заехали… я предложила ему не стоять на улице, а подняться, так что случайно вышло… Но мама от него в восторге. Хотя моя мама была бы в восторге от любого, кого бы я привела. Ей это кажется таким геройством.

— Не сочиняй, твои родители вовсе не считают тебя некрасивой! — попыталась оправдать их Хёна.

— Они считают меня забавной, а трудности с молодыми людьми папа чаще объяснял мне моей неподвижностью, сидением дома и фанатением от голливудских актеров, а не внешностью.

На площадку стали выходить игроки. Слева с юридического факультета, а справа их парни. То есть, не их, конечно, а всего лишь одного с ними факультета, но как минимум трое из них на данный момент себя чьими бы то ни было не считали. И третьим свободным держал себя Чжинхван, не посмотревший в сторону Джимин, в то время как Бобби, выйдя из коридора, ведущего из недр спортзала, тотчас нашёл взглядом Дохи и подмигнул ей. Она помахала в ответ, увидев, что на его майке второй номер. Девушка улыбнулась. Интересно, кто-нибудь ещё из зрителей или хотя бы его друзей-игроков понимает, что для него значит второй номер? Под первым, естественно, был БиАй. Пятёрка красовалась на Чжинхване. Команда юридического не волновала Дохи, и она увлечено принялась следить за начавшейся игрой. Хёна и Джинни тоже наклонились вперед, хотя последняя до этих пор никак не симпатизировала этому виду спорта. Но на этот вечер тупое закидывание мячика в дырявую корзину превратилось в баскетбол.

Бобби не выглядел страдающим, когда ловил мяч и шёл в обводы, но когда приходилось закидывать сверху, поднимая руки, его нос порой морщился. Дохи видела перед игрой, что он пшикал на плечо заморозкой и сходил в медпункт за уколом обезболивающего, но ей не становилось легче воспринимать эту ненужную жертву. Какой-то мелкий матч между факультетами! А человек страдает. Но девушка уже поняла, что Чживон из тех, которые взявшись пусть за самое ненужное и гиблое дело, доведут его до конца. Даже если в этом конце займут вторую позицию.

Чжунхэ прекрасно перехватывал мячи возле корзины и докидывал их в кольцо, Чжинхван быстрее всех обкручивал соперников, обходя их, когда ему передавали мяч, Юнхён служил необходимым связующим звеном между передними и задними, хотя они так быстро перемещались и ловко менялись местами, что невозможно было уследить, где чья позиция. Когда мяч уходил далеко от корзины юридического факультета и приближался к корзине экономического, появлялся Бобби, каждый раз умудряющийся изумительным образом не дать забить им «гол». Очки стремительно набирала команда БиАя, который, отходя подальше, если не с издевкой, то насмешкой закидывал трехочковые, с которыми никто не мог ничего поделать. Противник явно был слабоват для таких профессионалов, однако игру вести до конца было нужно, хотя многие потеряли интерес на середине, поняв, чем всё закончится. Но ушли единицы, и те мужского пола, и в основном из болельщиков будущих адвокатов. Все до единой девушки остались до упора смотреть на БиАя и его товарищей в деле. Когда Ханбин с Чживоном вдруг попадали в пару, передающую друг другу или совершающую какой-то маневр, то студентки взрывались ахами и аплодисментами, потому что выходило четко, красиво, эффектно. Да и просто-напросто это были БиАй и Бобби, по которым половина сходила с ума.

Но вот прозвучал сигнал окончания и трибуна экономического, подскочив, стала скандировать «ура» героям вечера. Счет был с огромным разрывом, и гуманитариям наглядно показали, что в деле счетов будущая бухгалтерия и финансы разбираются лучше. Пятеро подошли к другим пяти и стали пожимать друг другу руки. Бора сорвалась с места и понеслась вниз, чтобы поздравить Юнхёна, повиснув на его шее. Чжинхван незаметно и быстро исчез, ненайденный Джимин на площадке, когда она туда спустилась. Бобби снова поднял взгляд на Дохи, разведя руками и одновременно приподнимая плечи, будто говоря «разве я не говорил?».

Хёна решительно встала вдруг. Подруги покосились на неё, но она, не оборачиваясь на них, подобна Боре, вдруг пошла вниз. Джинни посмотрела на площадку. БиАй смотрел на приближение девушки. Понятно, это он схватил её взгляд и поманил к себе, и Хёна опять соскочила, не выдержала. А ведь так хотела поболеть за юридический! Накрашенная и уложенная, ещё лучше, чем тогда перед столовой, в юбочке черлидерши и гольфах на изящных икрах, девушка буквально спорхнула к игрокам, вокруг которых уже собралась толпа. БиАй всё ещё не отводил взгляда от движущейся к нему красавицы, начав победно расплываться и наполняться самодовольством. На языке его точно повисло какое-нибудь замечание вроде «до сих пор по мне тает». Хёна распихала помехи на своём пути, и оставался метр до Ханбина, так что он даже позволительно раскрыл объятья, приглашая поздравить его с легкой, но от того не менее заслуженной победой. И тогда девушка посторонилась, обойдя БиАя и, будто туда и собиралась и до этого смотрела не на короля университета, а сквозь, бросилась обнимать одного из проигравших парней, не ожидавшего, что ему перевалит такое счастье. Уже отходящий в раздевалки, он вынужден был ответить на внезапное внимание от красивой болельщицы, дотянувшейся до его щеки и поцеловавшей в неё. Те, кто стоял неподалеку, в том числе БиАй, услышали, как Хёна сказала, улыбаясь юноше:

— Главное не победа, а участие. Иногда именно за него дают приз, а не за выигрыш, — кокетливо подмигнув, девушка развернулась, чтобы пойти обратно, а для этого снова нужно было преодолеть Ханбина. Пытаясь делать вид, что не замечает его, брошенная бывшая возлюбленная пошла напрямик, видя цель в районе выхода из спортзала. БиАй поймал её за локоть, стоило ей оказаться в опасной от него близости. Притянув её ухом к своим губам, он, едва удерживая улыбку, прошипел сквозь зубы:

— Ты что выделываешь, а? — перебарывая себя (а каждое столкновение с БиАем было сплошной борьбой с желаниями, инстинктами и чувствами), Хёна попыталась вырваться, но не удалось. Пальцы намертво впились в руку девушки у плеча. Ей пришлось ответить:

— Что хочу, то и выделываю — кто мне запретит? — Он смотрел на неё сверху вниз, а она боялась поднять взгляд, потому что встреча с его глазами — верная гибель. Взор не отводился от выхода, надо идти туда, там спасение!

— Я тебе запрещу! — никому кроме неё не слышно дерзнул БиАй. — Я!

— По какому праву? — дернулась ещё раз Хёна, но с той же силой была поставлена на место.

— Ты о правах со своим юристиком базарить будешь.

— А ты меня чем приструнишь? Ликвидностью своих чувств или кризисом постоянства? — не выдержав больше смотреть в одну точку, хотя скорее чтобы избавиться от дыхания Ханбина в ухо, которое уже спалило её до копчика, Хёна посмотрела ему в лицо. БиАй впритык воззрился ей в вишнёвые злящиеся глаза. Его были полны яростью ничуть не меньше.

— Ты допрыгалась, Хёна, — пообещал он ей.

— Пусти!

— Сначала объясню кое-что, — БиАй дернул её за собой, тронувшись с места. Утягивая в сторону раздевалки, он игнорировал попытки девушки расцепить его пальцы и отбиться от него.

— Пусти, БиАй! Ты делаешь мне больно! — не слушая её, он тащил и тащил девушку, не в силах подавить гнев. Хёна вонзилась ногтями в его предплечье и остановив наконец, привлекла к себе внимание. Парень повернулся лицом, по которому тут же получил пощечину. — Ты делаешь мне больно! — повторила она. Ханбин, откинув ненадолго голову по направлению удара, прислушался к ощущениям и осознал, что произошло. Его. Ударили. По лицу. Мимо прошёл Чжунхэ, не ставший вмешиваться. Напротив была дверь в женские душевые, где сейчас никого не было. БиАй толкнул Хёну спиной туда, и она отшатнулась в пустое помещение, куда вообще не падал свет. Поймав её руку, лидер баскетбольной команды пригвоздил девушку к стене спиной, прикрыв за ними дверь.

— Чем я тебе делаю больно? — шепнул он зло, но немного спокойнее. — Где я тебе делаю больно?

— Везде… всем… я не испытываю ничего, кроме боли. И это сделал ты!

— Я? Я тебя вообще могу не трогать. Может это тот юристик вызывает страдания?

— Ненавижу, — полились слезы по щекам Хёны. — Ненавижу тебя, БиАй!

— Никак не забудешь дело прошлогодней давности? — переходя на горделивое ощущение собственной значимости, Ханбин ослабил хватку, и ласковее погладил плечи студентки.

— Я не собираюсь забывать. Не хочу, — тихо произнесла она, слизнув слезу с губ и, когда хотела вытереть щеку рукой, то была поймана за запястье. В темноте, БиАй коснулся влажной дорожки поцелуем и вытер её своими губами. Хёна задрожала, теряя остатки сил. — Оставь меня… пусти…

— Не сейчас. Уже не пущу, малышка, — прижался к ней теснее Ханбин, опустив вторую руку ей на бедро и, поглаживая его, забирался под юбку. — Когда ты плачешь, мне хочется укрыть тебя в своих объятьях и не отпускать. Мне хочется раздеть тебя и положить в постель, чтобы убаюкивать. Девочка, моя маленькая девочка, не плачь, — он поцеловал её без пошлостей. Голос его стал совершенно спокойным, кротким, низким и уговаривающим. — Больше не будет больно. Поехали с нами на вечеринку в честь победы? Поедешь? — Хёна растеряно помотала головой. — Ну же, мой сладкий талисман, — БиАй снова поцеловал её, но чуть глубже. — Вся ночь впереди, и она будет наша, твоя и моя. Ты будешь моей, а я буду твой. Никакого непостоянства…

— До утра? — хмыкнула, прекращая рыдания, Хёна.

— Утро будет так нескоро, зачем о нем думать? О каком утре вообще идёт речь? Пока ты не улыбнёшься, солнце не должно всходить, малышка, мы продлим ночь до бесконечности, — БиАй захватил её губы со страстным напором, почувствовав, что её нервы улеглись и не лягнут нечаянно. — Едем? — со срывающимся томлением спросил он ей в ушную раковину. Задрожав, Хёна сомкнула веки и кивнула.