Поперчить посахаренное

Сахара пока нет, но перца навалом

Шепот студентов не сразу заметился Джинни. Она шла по коридору на первую лекцию, но вдруг всё больше ребят и девчонок стало подходить к окнам, подзывая своих товарищей, приникая к стеклам и Джинни, не выдержав, но с нехорошим предчувствием, последовала за всеми. Потеснив первые ряды наглядевшихся, она подошла к подоконнику и выглянула на улицу. Во дворе сбоку от университета, на выложенной плиткой площадке, черной краской были выведены буквы с ярко розовым низом. «Хочу тебя, Джинни». Вспомнив, что сегодня, к счастью, она надела балахон с капюшоном, девушка накинула его, пряча свой окрас волос, отражающий надпись, но те, кто её знал, уже поворачивались к ней и многозначительно смотрели. Парни коротко похлопали, не все, но многие. Кто-то из студенток бросил: «Неужели и у Бобби будет жертва?», другая прокомментировала: «За такое можно и дать» — рассмешив стоявших рядом с ней. И судя по движениям и лезущим в карманы рукам, достающим мятые воны, учащиеся придумали делать ставки по этому поводу. Джинни прибавила скорости. Как можно запретить человеку хотеть? Как можно заставить его расхотеть? Она и так не выпячивается, не надевает сексуальное, не красится толком, держится подальше от всего, что можно признать за тусовочность.

Подруги нашли её на последнем ряду, затянувшей шнурки капюшона, чтобы не выглядывали двуцветные локоны. Дохи разложилась рядом, вышвырнув лавиной на парту содержимое рюкзака, пока Хёна аккуратно доставала свои ручки и тетрадки.

— Когда ж ваши озабоченные угомонятся?

— Они не наши! — хором рыкнули Хёна и Джинни. Посмотрев друг на друга, девушки смущенно отвернулись.

— Нет-нет, не путайте, — потрясла головой Дохи. — Это вы — не их, а они — ваши. Бобби скоро землю начнёт за Джинни целовать, а БиАй тебя уже готов вернуть за свой столик — тут всё яснее ясного.

— Вот ты такая умная, — укорила её Хёна с сарказмом. — Что ж не поможешь разрулить эту ситуацию?

— Да я не знаю, чего вы тупите. Мне для решения проблем с мужчинами не хватает только красоты. Была бы я как ты, Хёна, БиАй у меня вот тут бы был, — сжала она кулак, указав на него.

— Ну посоветуй, как же так сделать? — села подруга, поправив волосы, затем воротник блузки, кулон, лежащий по нему, проверив все пуговицы, потом пригладив юбку. — Вот она я такая, какая я есть, но что-то не сложилось.

— Хорошо. Могу научить, — Дохи надавила на Джинни, задвинув её к спинке, чтобы та не мешала говорить ей с Хёной глаза в глаза. — Выходишь в коридор, ждёшь, когда этот паразит будет идти в самый многолюдный час пик, идёшь к нему навстречу, жахаешь без предупреждений, поглаживаешь там в эрогенных местах — тебе виднее, где они у него — и молча уходишь. Красиво, улыбаясь, думая о своём сваливаешь.

— С ума сошла? Да он мне успеет столько насмешек в лицо кинуть, пока я буду приближаться!

— Не успеет, потому что не ожидает. Ты не понимаешь, что когда всё идёт по его плану — у него заготовки? Нет, он весельчак и острослов, но позорит людей он грамотно, отрепетировано. А ты поставь его в непредсказуемую ситуацию.

— Вот сама так и сделай! — буркнула Хёна, уткнувшись в корпус ручки, которую закрутила пальцами.

— Ха! Ты хочешь его убить переизбытком дурноты? Давай здраво посмотрим на вещи, я не хочу получить по лицу, а именно туда мне даст БиАй, если я полезу к нему с поцелуями.

— А мне не даст?

— Ты красивая! — Дохи всплеснула руками. — Хёна, эта котяра похотлива круглый год на всё симпатичное. Если он с тобой был, значит ты его возбуждаешь, если ты его возбуждаешь, то его мозги отключатся раньше, чем он придумает что-нибудь обидное в качестве обороны.

— А что, попробовала бы! — поддержала Джинни их генератор идей. — Если он тебе до сих пор нравится, то ты имеешь право взять от него то, что тебе хочется. Он же смеет тебя трогать, когда ему надо? Тем более, он сейчас абсолютно свободен, подходи и бери.

— Я не смогу. Я его только вижу — уже ноги трясутся!

— А ты это прекрати! — ущипнула её Дохи. Хёна айкнула. — Сначала трясутся, потом разводятся… ага! Фиг ему! Пусть чпокает страхотулек вроде меня, а нашу красоту обижать нечего, — подруга приобняла вторую и поцеловала её в щеку. — Ты сможешь. Рискни. Что ты теряешь, в конце концов? Уж извини, но девственность-то, в прямом смысле, проёбана.

— Я за то, чтобы это реализовать, — закивала горячо Джинни. — Знаю, ты натура ранимая, и если он что-нибудь всё-таки выкинет… но лучше попытаться, чем терпеть его безобразия вечно. А если удастся его уделать, а? — Хёна в сомнениях погрузилась в раздумья. — Дохи, раз тебя поперло на великие тактические ходы, как мне избавиться от Бобби? — Та посмотрела на неё и, пожав плечами, выдала:

— Терпеть.

— Что?! Опять этот совет? Почему для Хёны ты что-то придумала, а для меня — нет?

— Оракул выдохся.

— Вредная плюшка, — любя обозвала её Джинни и отвернулась.

— Овца перегидрольная, — показала ей язык Дохи и прозвенел звонок. Тихо вытащив из сумочки Хёны косметичку, которую та носила по привычке, почти перестав пользоваться, она положила её поверх тетрадки той. — Красься. Пойдём на нормальный штурм, хватит сидеть в окопах.

Троица затаилась за углом. На предыдущей перемене Дохи затащила их в туалет и, намочив до середины длины волосы Хёны, наматывала их по очереди на свою толстую многоцветную ручку, подставляя под сушилку для рук и накручивая. Локоны получились вполне себе как из парикмахерской, так что выдумщица осталась довольна. Накрасилась Хёна и сама неплохо, и теперь они ждали выхода БиАя из столовой. Он всегда покидал университетскую трапезную под самый звонок, но зато вместе с ним вываливала толпа спешащих на лекции, и собрать публику масштабнее было бы трудно. Сами подруги на обед не пошли, потратив всё время на подготовку.

— Джинни, следи внимательно, — Дохи поправила распущенные волосы Хёны, убеждаясь, что всё выглядит, как надо. Потом задрала блузку той и потянула юбку выше.

— Что ты делаешь? — шлепнула её по рукам девушка, но та ответила ей тем же и упрямо затянула пояс той чуть ли не под грудью. Юбка стала прикрывать минимум. В складочку, она создавала Хёне имидж развратной старшеклассницы. Дохи удовлетворенно одернула блузку на место.

— Идут! — шикнула Джинни.

— О боже, я боюсь! — сжала кулаки Хёна, поднеся их к лицу.

— Отставить! — Дохи опустила её руки, ударила по спине, заставив выпрямиться. Пихнула вперед, но Хёна уперлась пятками. — Пошла быстро! — давила ей на лопатки Дохи.

— О нет, смотрите! — взмолилась Хёна. Дохи выглянула из-за угла и увидела, что Ханбин ведёт какую-то новую дурочку за руку, лучезарно ей улыбаясь. — Нет-нет, план отменяется! Я не смогу!

— Сможешь! — громче гаркнула на неё Дохи.

— Мне страшно!

— В рот ей брать было не страшно, а зацеловать любимого парня страшно! — расстегнув две верхних пуговицы на блузке подруги, Дохи дала ей пинка, присовокупив руки, и Хёна вылетела из-за поворота. БиАй был уже не так далеко, но расстояния хватило, чтобы девушка успела выпрямиться и приосаниться, когда он повернулся к тому, что стояло на его пути. Слегка растрепанная, будто за углом её зажимал какой-нибудь донжуан, и взволнованная, Хёна тяжело задышала распахнутой до самого бюстгальтера грудью. Бледное голубое кружево соблазнительно выглядывала из-под блузки. — Иди же! — прошептала Дохи. Ханбин замер, как ковбой напротив другого перед перестрелкой. Вокруг не хватало прерий и двойных дверец в салун. Потеряв время, Хёна лишила себя пространства для дефиле шикарной походкой, так что оставалось только тронуться навстречу обычным шагом. Поймав взгляд БиАя, девушка пошла на него, сумев не заплестись ногами. Парень непонимающе ждал, хотя не удержался и пару раз отвел свои глаза, сначала опустив их на грудь, а потом на то, что ниже юбки. Ещё бы два сантиметра и завиднелись бы трусики, но и без них было на что посмотреть — ноги Хёны всегда привлекали парней, будучи стройными и, хоть и не такими, как у недавно униженной, но длинными. Девушка дошла до Ханбина впритык, остановившись. — Ну же… — шепнула под нос Дохи.

Подняв руку, Хёна провела кончиками пальцев по виску БиАя, тронув густые черные волосы, коснулась края его уха и, скользнув по нему до самой мочки, прислонила ладонь к его подбородку, опустила её по шее, завела назад, чтобы пройтись по чувствительной линии волос и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его, закрыв глаза. Следивший за её действиями Ханбин, когда она коснулась губами его губ, своих глаз не закрыл. Он почувствовал сладкий вкус и запах бесцветной увлажняющей помады, а через мгновение прижавшуюся к его груди грудь. Пальцы Хёны коснулись его там, откуда всегда шли мурашки по спине, пробивая позвоночник электрическим разрядом до самого корня — того самого корня, через который пускают ростки будущих поколений.

Разомкнув пальцы, которыми держал ведомую рядом девушку, БиАй положил эту руку на затылок Хёне и, только тогда закрыв глаза, раскрыл свои мягкие и опытные губы, чтобы завладеть губами студентки. Хёна едва не сползла вниз от того, что он ответил на её поцелуй, но Ханбин поддержал её за талию другой ладонью, после чего шмыгнул ею ниже, на юбку, и через ткань сжал ягодицу Хёны едва не до синяков. Прижав бедрами к себе начинающую актрису художественного театра под руководством Пак Дохи, он заставил её почувствовать своё возбуждение. Девушка стремительно плавилась в его руках, пока он забирался языком через рот прямо ей в душу. Дрожь уже шла по всему телу, но БиАй никак не отпускал её, сминая губы своими. Его оторвал лишь оповещающий о конце обеда звонок. Ханбин отстранился, будто проснувшись. Та, которую он отпустил, начав целоваться с Хёной, уже куда-то исчезла. Джинни с Дохи видели, как бедная девчонка, брошенная ещё до того, как её толком подобрали, захныкала и убежала.

Хёна дернулась, чтобы пойти дальше, как и велела подруга, но БиАй не пустил её, улыбнувшись как тот самый кот, с которым его сравнила Дохи. Он откинул назад её волосы и, всё так же вдавливая её бедра в свою ширинку, шепнул на ухо бархатистым голосом, льющим мёд с вином, и сладко и пьяняще:

— Прогуляем занятие? У меня есть предложение поинтереснее… — Заметив, что в четко выверенную схему ворвалась чужая идея, Дохи потянула за руку Джинни и они вышли из-за угла. Не останавливаясь, Дохи шустро достигла Хёны, схватила её за запястье и потащила в столовую, выхватив из рук БиАя, громко приговаривая:

— Быстрее, нужно купить по шоколадке и бегом на лекцию! — Растерявшийся от вихрем ускользнувшей Хёны Ханбин развернулся на пятке, услышав произнесенное девушкой.

— Эй, Анжелина, не пытайся нейтрализовывать соперниц, откармливая их до своих размеров!

— Следи за своими размерами! — обернулась через плечо Дохи, глазами указав на его пах. БиАй неуютно потопал ногой, отведя взгляд и поправив ремень. Юнхён, Чжинхван и Чжунэ оглушительно засвистели вслед удаляющимся девушкам, заулюлюкав им, когда свист прекратился. Только Бобби остался тихо стоять с довольной улыбкой, а БиАй, вдыхая и выдыхая, механически огляделся на предмет чего-нибудь, чем можно было бы воспользоваться сейчас для удовлетворения, но не найдя ничего подходящего вынужден был идти на лекцию вместе с друзьями.

— Если ты мне после этого не придумаешь ничего, что помогло бы отвадить Бобби — я обижусь! — выговорила Джинни подруге, когда закончились все занятия и они шли на выход.

— Да не могу я вот так специально! Это было озарение.

— Ты же сказала, что просто знаешь, как вести себя с мужчинами?

— Знаю. Чтобы отвял — надо дать. Но ты же ему дать не можешь?

— Не могу, — согласилась Джинни с безысходностью.

— Ну вот… а как он ещё к тебе может потерять интерес?

— Налысо побриться? — оживилась сестра Намджуна. — Юнги испугается, конечно, но переживет, если любит. Хотя не вариант — брат потащит к психиатру, а рассказывать ему истинных причин я не хочу, — девушки посмотрели на третью, всё ещё не пришедшую в себя после их выходки. — Ты как?

— Не могу понять, кому из нас с ним стало хуже, — поправила сумочку на плече Хёна. — Чего я добилась? Я снова хочу его, как дешевая сучка…

— Ой, а он прям там взбух сегодня как дорогой породистый кобель? — хохотнула Дохи. — Все мы животные, когда касается секса. Некоторые вот грязные и неутомимые…

— Прекрати! — проскулила Хёна. — Я сейчас растекусь лужей по вестибюлю.

Перед ними возник Бобби, придерживая через плечо спортивную сумку.

— На тренировку не пойдёте смотреть?

— Конечно! Всегда же туда ходим! — с сарказмом хмыкнула Джинни. — Как же пропустить?

— Я бы хотел тебя там видеть, — обратился он конкретно к ней.

— Хотел, хотел… хочу это, хочу то. А что я хочу — тебе не интересно? — девушка скрестила руки на груди. — Знаешь почему ты мне неприятен? Ты только себя и видишь. Я предпочитаю парня, который меня любит, а не хочет. В чем разница? Любящий парень спрашивает, чего хочу я.

— Чего ты хочешь? — спросил Бобби. Джинни сомкнула челюсти. У него в роду были бараны?

— Чтоб ты отвалил от меня.

— А помимо?

— Как и все — быть счастливой.

— А как ты представляешь себе счастье? — Чживон попал вопросом в уязвимое. Джинни никогда не представляла себе, как же выглядит полное и настоящее счастье. Что в него должно входить? Любовь, в первую очередь. Она у неё есть, но вот она сейчас не очень счастлива, потому что Юнги далеко, она волнуется, а тут к ней пристаёт какой-то тип. Значит, к любви нужно спокойствие. Но если быть совершенно спокойной постоянно, то станет скучно, значит, спокойствие нужно разнообразить какими-то встрясками. В общем, выходит, счастливая жизнь — это та, в которой есть всё-всё-всё, от белого до черного. — Вот видишь, — заметил её замешательство Бобби. — Ты сама не знаешь, что для тебя будет счастьем. Поэтому странно было бы исполнять твои желания, когда ты не знаешь, к чему они должны привести. Да и, в конце концов, ты же джинн? Поэтому «хочу» — моё право.

— Это право моего парня. И раз уж на то пошло — как ты сам-то счастье представляешь?

— В виде свободы, — не думая, сказал Бобби, посмотрев ей в глаза. — Свобода быть там, где хочешь, быть с тем, с кем хочешь, быть тем, кем хочешь. Без свободы нет счастья, но свободу нужно делить с кем-то, иначе будешь одиноким и ненужным, а не вольным и довольным. — Джинни была поражена его замечанием. Она никогда бы не подумала, что Бобби скажет что-то, с чем она будет абсолютно согласна, что будет совпадать с её собственным взглядом на жизнь. Она сама бы не сформулировала всё так точно, как это сделал он. — Ладно, я пошёл переодеваться, — кивнул он им и направился в раздевалку.

— Если бы я пошла на тренировку, я бы переспала с БиАем прямо на игровой площадке, — призналась Хёна, когда они выходили из дверей.

— Иногда всё-таки классно быть страшненькой, — в связи с этим отозвалась Дохи. — В потенциале я бы тоже много где и кому дала, но никто не берёт, и в результате я самая приличная девушка факультета. Правда не знаю, успокаивает ли меня эта почтенная репутация холодными ночами в обнимку с плюшевым медведем.

— Кому ты врёшь? Я видела твоего пластикового Железного человека, и никакого медведя, — похлопала её по плечу Джинни. — Ты брутальна в своих предпочтениях, правда, не знаю, как ты спишь с этой твердой игрушкой.

— Вам ли не знать, в отличие от меня, дамы, что с мягкими игрушками не сильно получишь удовольствие. Нужны твердые, — они засмеялись, пока Джинни не услышала, что её кто-то окликает. Поискав на голос, она увидела Хосока. Удивленная, она подошла к нему.

— Привет, что ты тут делаешь?

— Решил убедиться, что всё в порядке, — он поозирался вокруг, удостоверившись, что Бобби нигде нет. — Я же тебя знаю, ты та ещё держательница всего в себе. Приходится сомневаться, что ты на самом деле позвонишь, если что понадобится.

— Я же обещала! — стукнула его по плечу Джинни, улыбнувшись. — Мне неудобно за твоё беспокойство.

— Всё в порядке. Давай подвезу до дома, — кивнул ей Хоуп. И хотя Чживон остался в университете и не представлял сегодня собой опасности, она решила принять предложение и, попрощавшись с подругами, села в салон автомобиля.

— Ты не доверяешь мне или Бобби? — подумав немного, сделала определенные выводы девушка. Хосок завел мотор. — Ты думаешь, что я могу изменить Юнги, да?

— Не буду лукавить, — золотясь кольцом на безымянном, выкрутил руль молодой человек. — Я слишком мало встречал женщин, способных хранить верность. Я знал и таких, которые клялись в любви, а сами гуляли напропалую. — Джинни задумчиво посмотрела за окно. Что она может сказать против этого? Да, таких случаев полно. — И… — Хосок помедлил, не зная, стоит ли говорить. Но потом решился: — Ведь ты попросила поцеловать тебя тогда, хотя вы встречались с Шугой… и ты сказала мне…

— Мы с ним не встречались тогда, — вспомнила о своей маленькой лжи Джинни. Она была нецелованной девушкой, влюбленной в Хоупа, и хотела, чтобы он поцеловал её, но ничего лучше, как попросить научить её целоваться для некоего парня придумать не удалось. А потом, когда она узнала, что Хоуп собрался жениться, Джинни потеряла надежду и дала согласие быть девушкой Юнги. С тех пор она несколько раз думала о том, а была бы более счастливой с Хосоком или нет? Но за давностью времен всё забылось, и теперь кроме Шуги ей никто не был нужен.

— Как это — не встречались? — удивился друг.

— Я попросила тебя поцеловать меня, потому что хотела этого именно от тебя, а не для другого, — наконец-то озвучила истину Джинни. — А встречаться мы с Юнги начали в тот вечер, когда ты сказал, что у тебя будет свадьба.

— Вот как… — поняв всё, произнес Хосок. — Но теперь, я надеюсь, по поводу меня никаких мыслей нет?

— Нет, будь спокоен, — улыбнулась Джинни. — Я люблю Юнги. Очень. Я не представляю, с кем мне было бы надежнее и комфортнее. Хотя изредка бывает скучно, но это же нормально? Ну как скучно, он третирует меня за что-нибудь, и просит не делать глупости, не страдать ерундой, вроде прыжков с тарзанки или объедание кимбапом на скорость. Я однажды уже подавилась, но никак не могу перестать шутить во время еды…

— Он просто волнуется о тебе, — пожал её руку Хосок, свободно управляя одной рукой машиной с коробкой-автомат. — А скучно… ну да, всем бывает. Это нормально. Иногда у нас с Ханой возникают паузы, которые нам нечем заполнить. Она уходит заниматься учебой тогда, а я отправляюсь в спортзал или к друзьям.

— А прибавление на радость дедушке Чону не предвидится?

— Я поработаю над этим в следующем году, — развеселился Хосок над своим определением. — Хана хочет закончить университет, она мечтает быть ветеринаром, я не могу взять и всё ей испортить. Пусть совместит написание диплома и декрет, — Хоуп с улыбкой заметил: — Тем более на защите не будут валить девушку на последних сроках.

— Какой ты продуманный, — засмеялась Джинни. — И она будет звериным врачом?

— Я открою ей свою клинику, — не красуясь, просто, между делом сообщил Хосок. — Моему отцу вряд ли понравится, что его невестка, член семьи миллионера какой-то там докторишко, лечащий лишай и кастрирующий котиков, — «Кастрировать бы некоторых котиков» — повторила про себя Джинни, подумав о Бобби с БиАем. Но после опять стала примерять на себя чужую жизнь. Понравилось бы ей быть Ханой? У мужа всё схвачено, всё решено, он умнее, сообразительнее, со связями. Вот тебе учеба, вот тебе работа, вот тебе всё что хочешь. Примерно так дела обстоят у неё с Намджуном и собственным отцом. Полное довольство и достаток, но почему-то иногда это угнетает и тяготит. Бобби всё-таки был прав, главное — свобода. Хотя она подразумевает материальную непривязанность, даже необеспеченность, однако сколько на свете людей, ничего не имеющих, но счастливых! — Сложный у меня папа, в общем, — признал Хоуп.

— Да, наши родители намного проще, — подумала Джинни о том, как повезло им с Намджуном и в этом. — Папе и маме всё равно, чем занимается тот, с кем я встречаюсь.

— Шуга занимается тем, что достойно восхищения и уважения, — не уточняя, как обычно, что занимается тем же самым, заверил Хосок. — Без таких как он, мир давно пошёл бы на дно.

— Я знаю, — тепло засияли глаза Джинни. Они подъехали к её подъезду. — Спасибо, что подвёз, женатик!

— Обращайся! Правда, без стеснений! — они помахали друг другу.

Девушка дождалась возвращения брата с работы и решила, что пора отвоевать себе немного свободы. Отозвав его в свою комнату, она попросила его сесть, от чего Намджун уже напрягся.

— Я хотела тебе сказать… — встала она напротив него и поколебалась. Как лучше к этому подойти? — В общем, когда Юнги вернётся… ты не мог бы перестать меня контролировать?

— Слава тебе Будда, — погладил Намджун рубашку в области сердца. — Я думал, ты скажешь, что беременна.

— Да нет же! — засмеялась Джинни и бросилась обнимать его за шею, успокаивая. — Ну, ты что? Я совсем дурочка что ли? Или Юнги совсем неумелый?

— Но почему это я должен перестать тебя контролировать?

— Потому что я уже взрослая! — подняла указательный палец сестра.

— Какая ты взрослая? Посмотри на себя — мелкая. Малая ещё!

— Намджун, меня больше не от чего оберегать, у меня уже всё было! — строкой протараторила она, впившись глазами в брата. Тот замер на мгновение, потом вдруг воткнул в уши пальцы, закрыл глаза и поднялся.

— Ничего не знаю! Не слышал! Не желаю знать! Фу, Джинни! — вытащив пальцы, он не раскрыл век и принялся фыркающее отплёвываться. — Ну бля, бля, бля! Я не хочу представлять и думать об этом! Оставь подробности при себе, ладно? Хорошо? Молчи, ни слова больше!

— Да я молчу давно!

— Что у вас за шум? — заглянула в комнату их мать, привлеченная повышенным тоном сына.

— Ничего! — заверили дети, приняв тихий и прилежный вид. Женщина подозрительно посмотрела на каждого.

— Ужинать через десять минут идите.

— Ладно, мам.

— Хорошо, мам. — Дверь закрылась, и Намджун развернулся к младшей сестре. — Вот что значит довериться тебе хоть раз! Так ты отплатила за братскую доброту, да?

— Это было не раз.

— Я же попросил! — возвел глаза к потолку молодой человек, мученически простонав.

— Прости, — захихикала Джинни. Ей было проще в этом плане, у Намджуна никогда не было отношений с её подругами. Да и с кем бы? Школьные давно встречались с кем-нибудь, а теперь есть только Хёна и Дохи. Джинни попыталась представить брата с кем-то из подруг и моментально поняла рвотные позывы Намджуна, когда он слышал об их с Юнги интиме. Да, как-то странно, когда близкие люди сходятся и творят что-то вместе.

— Надо было лучше за тобой следить, а ты говоришь — прекращать вообще!

— Но уже же ненужно!

— Когда Шуга вернётся — я ему врежу!

— Только попробуй! Тогда я тебе до конца года буду рассказывать подробности! Мельчайшие!

— Молоко ещё на губах не обсохло старшего брата шантажировать!

— Это сахарная пудра, — многозначительно повела бровью Джинни. Вслушавшись во фразу, Намджун, как горилла, провопил «ар-ар-а!» и, заткнув уши, вынесся из спальни сестры. Девушка была уверена, что до возвращения Юнги всё устаканится и угроза подействует. Впечатлительность Намджуна не позволит ему долго терпеть её пытки. Свобода была близка, как никогда, оставалось протянуть руку и взять. Во время ужина брат отказался сыпать в чай сахар, и Джинни с трудом сдерживала смех, наблюдая эти взросло-ребячливые обиды.

Перед сном Джинни вдруг получила смс-ку. Конечно же, она была от Бобби. «Мне нужно выбрать номер для майки, под которым выступать на игре. Какое твоё счастливое число?». Девушка с минуту читала эти слова, рассматривая их так и так. Ей нечего было ответить. Её счастливые числа — для Юнги, её ответы и сообщения — тоже для Юнги. Она отложила телефон и закрыла глаза, лежа в кровати. Надо уснуть. Но перед внутренним взором встали те трущобы, где она была с Бобби. Он живёт там один. В такой поздний час, если он пишет ей, он тоже один? Не водит к себе девчонок, не отрывается где-нибудь с БиАем? Не участвует сегодня в гонках или каких-нибудь ещё соревнованиях? А что, если он тоже вот так лежит, совершенно один, ненужный родителям, никем не любимый — из-за своего несносного характера, в первую очередь. Отчего он такой упрямый? Может контузия какая? Если ему хочется найти кого-то, чтобы делить с ним свободу, самое логичное было бы найти кого-то свободного. Но он долбится головой о непробиваемую стену любви Джинни к Юнги. А что, если это вообще розыгрыш? Это же компания БиАя, Бобби может писать сообщение с лирическим содержанием, находясь в пьяном угаре и имея какую-нибудь шлюху. А может это и не розыгрыш, и побитый Чживон, сменив повязку на плече и помазав гелем для лучшего заживления ссадины, смотрит в потолок, не в силах перестать думать о ней — Джинни. Ей стало его жалко. Хотя жалость не то чувство, которое Бобби в целом вызывает. А, может, это не и не жалость вовсе? А что тогда — сочувствие? Со-чувствие — это уже какое-то чувство. Причем совместное. Телефон зазвонил. Девушка быстрее приняла вызов, пока в квартире не услышали рингтон.

— Не спишь? — тихо спросил Чживон.

— Сплю! — зло прошептала Джинни.

— Врёшь, ты бы не подняла так быстро.

— Я быстро просыпаюсь и реагирую.

— Я бы хотел посмотреть, как ты просыпаешься.

— Размечтался. Зачем ты звонишь?

— Я подумал, что ты не хочешь отвечать, чтобы не оставлять компроматов перед своим чахликом. Вдруг ты думаешь, что я буду хвастаться твоими сообщениями и показывать всем, что ты мне пишешь? По той же причине ты и звонить мне не будешь. Поэтому выход один — я буду звонить сам. Входящие звонки ведь ты сама удалишь, когда захочешь.

— Я даже на ум это всё не брала. Не звоню и не пишу — потому что не хочу.

— А чего ты хочешь сейчас?

— Того же самого, что и днем.

— Счастья?

— Чтоб ты отстал, — поправила Джинни.

— Чтобы я отстал… из всех желаний, которые мог бы выполнить для тебя я, ты требуешь самое невыполнимое. И обязательно то, которое причинит мне боль. — Девушка сглотнула слюну, твердя себе, что это развод.

— Какие красивые слова! Но что-то не верится в них.

— Ты правда просишь именно этого? Это твоё единственное желание, чтобы я больше к тебе не лез никогда?

— Если ты попытаешься разжалобить меня самоубийством — это не пройдёт. Я считаю суицидников идиотами, которым самое место там, куда они себя отправляют, — Бобби засмеялся.

— Нет, я не собираюсь накладывать на себя руки. Спокойной ночи, — резко оборвал разговор он и положил. Джинни почему-то это напрягло ещё больше, чем его обычные посягательства. Что он задумал?

Договорившись встретиться с Хёной и Дохи у входа, Джинни дождалась подруг и, все вместе, они шагнули в университет. Сестра Намджуна не сразу с утра вспомнила о беседе по телефону перед сном, но когда ехала в автобусе услышала внутри себя слова Бобби. И теперь, идя на лекцию, она ждала какой-нибудь неожиданности, какого-то подвоха. Хоть бы их не было, хоть бы их не было! Девушки поднялись на второй этаж и увидели, что с другого конца коридора идёт Чживон. Джинни замерла, остановив тем самым и подруг. Она так и думала, что этого типа ничего не остановит. Он не может прекратить, раз начал. Он же сам сказал, что никогда не отступает. Бобби быстро приближался широкими шагами, его походка, при которой угрожающе ходили плечи, напоминала бандита. Студенты расходились в стороны, не замечаемые им. Джинни вытянулась в струну, ожидая, что же он выдаст? Или лучше разворачиваться и бежать? Оставался какой-то шаг, когда девушка приготовилась попятиться, но Бобби, резко сменив траекторию, повернулся к Дохи и, схватив её за руку, притянул к себе и впился в её губы поцелуем. Джинни потеряла дар речи. Хёна потеряла дар речи. Весь этаж потерял дар речи, увидев, как один из самых завидных парней университета, хладнокровный и недостижимый Бобби поцеловал самую неприметную и некрасивую девчонку. Его руки бессовестно и нагло смяли Дохи, захватив в такие жаркие объятья, что Джинни не вспомнила, бывала ли у них с Юнги когда-нибудь такая страсть? Это было беспощадным захватом, после которого живых остаться не должно. Губы Бобби так алчно прошлись по губам Дохи, что даже со стороны было видно, как ворвался внутрь его язык. Джинни затрясло, глядя на это. Оторвавшись от её подруги, Бобби выпрямил спину, потому что прилично наклонялся до невысокой полненькой студентки, и, размашисто облизнувшись, бросил ей «до перемены», пройдя мимо Джинни и не оборачиваясь.

— Я люблю его… — произнесла, дрожа, Дохи, со слезами на глазах глядя ему вслед.