Порочный треуогльник

14. Страсть

— Ева, пора вставать! — послышался после стука негромкий голос из-за двери. Не получив ответа, Тимор сам заглянул в комнату — девушки в ней не было. — Чёрт! — выругался он с досадой. — Неужели ты решила сбежать?

Сероволосый оборотень ещё раз окинул взглядом комнату.

— Но куда тебе идти?

«Я просто обидел тебя своей холодностью» — думал он, быстрыми шагами направляясь к выходу из «монастыря». «Куда же ты могла пойти?» — сердце сжималось от невыносимой печали и чувства вины. Но когда мужчина почти уже прошёл залитую утренним солнцем сводчатую галерею, взгляд вдруг привлекло светлое пятно за розовыми кустами, усеянными маленькими аккуратными бутонами. Он остановился, приглядываясь.

«Ева!» — перескочив через забор, он в несколько прыжков оказался рядом со спящей девушкой. Лицо её было так свежо и безмятежно, что на сердце сразу стало легче. Тимор присел рядом со спутницей, шёпотом позвал:

— Ева, просыпайся.

Девушка смешно поморщила носик и нехотя приоткрыла глаза.

— Ты уснула в саду, — улыбнулся мужчина.

— Тимор, — она вяло потёрла глаза, чуть нахмурилась, — я надеюсь, что это ещё снится мне, — прозвучало неуверенно и в следующую секунду тонкие ручки сомкнулись за широкой мужской спиной. Не успев опомниться от неожиданности, Тимор почувствовал, как под напором хрупкого девичьего тела заваливается на спину, ещё миг и он лежал на камнях дорожки, а пылающая после сна девушка нескромно прижималась к нему, крепко обвивая шею руками. Секунда и горячие, мягкие губы крепко прижались к его губам. В это бесконечно долгое мгновение, сознание ослепила яркая вспышка, и былой самоконтроль утонул в ней безвозвратно.

Ева сама не знала, как хватило ей смелости снова броситься на спутника с объятьями. Но когда она сделала это, и он, не устояв на ногах, завалился на спину, а крепко сомкнутые на его шее руки, увлекли её следом, когда оказалась так близко, прижатой к любимому всем своим телом, она, не сумев сдержать и последующего порыва своего сердца, прильнула к его губам, в тайне и вправду надеясь, что всё это сон. Иначе стыд сожжёт её дотла, когда мужчина, опомнившись, оттолкнет её.

Но этого не произошло. Лишь закружилась вдруг голова, стало трудно дышать, на тело навалилась неожиданная тяжесть — девушка почувствовала, что спина её уже прижата к твёрдой земле, а желанные горячие губы, чуть отстранились, приоткрылись и вновь погрузились в трепетный поцелуй.

Ева не умела целоваться, даже в теории не знала, как это делается, лишь видела в паре книжек картинки, где главный герой стоит, прижав к себе героиню, обнимающую его за шею, и их губы соприкасаются. Наверное, это и есть поцелуй — всегда думала девушка — наибольшее физическое проявление любви. Сейчас же чувства и ощущения, захватившие тело, упорно твердили, что этого мало, что это не всё.

Она, сквозь затягивающую мысли пелену вожделения почувствовала, как Тимор аккуратно прикусил её нижнюю губу. Тихонько застонав, Ева приоткрыла рот и тут же ощутила, как чужой горячий языка коснулся её нёба, а затем и языка. Сначала осторожно и нежно, но неуверенность тут же разметалась клочьями вместе с последними каплями сознания. Поцелуй становился всё более страстным, глубоким, жарким. Раскрасневшись в возбужденном румянце, девушка просто поддалась ему, утонула в пылающих прикосновениях безо всякого сопротивления. И время вновь остановилось, застыл весь мир, остался лишь незабываемый вкус горячих губ и жар тяжёлого дыхания, обжигающего кожу.

Тимор не мог больше держать себя в руках, слишком хорошо он помнил каждую ночь, проведённую с Евой в тихих разговорах и нежных объятьях, в страстных поцелуях. Сколько было таких ночей? Как много чувств подарили они? И сейчас все эти чувства снова взвились ураганом из страдающего сердца, накрыли, заставили забыть обо всех правилах и опасениях. Руки сами сжимали желанное тело в неистовом пламенном порыве, пальцы то скользили по тонкому хлопку девичьего платья, то зарывались в разметавшихся по земле золотистых волосах, то гладили кожу пылающего лица.

Когда влюбленные раньше встречались во снах, мужчина никогда не позволял себе заходить дальше поцелуев, хотя бы даже и самых откровенных — он всегда мог держать себя в руках. Тимор не обидел бы любимую, не сделал бы ей больно, потому и не стремился зайти дальше, ожидая пока она сама захочет этого. Но сейчас, налетевшие чувства безжалостно стёрли остатки здравого смысла, он готов был сдаться объявшему тело неумолимому желанию, пойти до конца, если бы…

— Нет! — вдруг вскрикнула девушка и зажмурилась. Тимор приподнялся, непонимающе глядя на неё затуманенным взором. — Как больно, — шепнула Ева, и из-под плотно закрытых век засочились слёзы. Мужчина, опомнившись, вскочил на ноги, подхватывая лёгкое тело возлюбленной, такое маленькое и хрупкое. «Что я натворил?» — пронеслось в голове: «Как мог поддаться порыву своих никчемных чувств! Как мог забыть о её безопасности!»

— Ева, — прошептал он, укладывая бесчувственную девушку на кровать, не помня, как успел принести её в комнату. — Что с тобой, милая? — сжав кулаки и поборов неистовое желание остаться рядом, прижимая к себе побледневшее тело спутницы, он отошёл на три шага назад и уставился на неё глазами полными скорби, надежды и лютой ненависти. Ненависти к самому себе, к собственной слабости и беспомощности.

— Ева, — повторял он, не веря, что сейчас всё может закончиться, — прошу, приди в себя.

Девушка, белая как простыня, после недолгого забытья, приоткрыла глаза и с тихим стоном взглянула на стоявшего поодаль мужчину:

— Это всё-таки был сон, — прошептала она еле слышно и отвернулась, стараясь сдержать неожиданно нахлынувшее чувство печали.

— Нет, — ответил Тимор, расслабляя, наконец, сжатые до боли кулаки. — Ева, ты жива. Как я испугался.

— А почему я не должна быть жива? — она пыталась говорить как можно увереннее, сомневаясь, что речь идёт об одних и тех же событиях.

— Ты ничего не вспомнила? — вопрос мужчины показался ей странным и даже неуместным.

— Нет, я спала, а потом… — она задумалась. — Подожди, — взгляд зелёных глаз сверкнул надеждой, упав на лицо собеседника, но тут же смущенно опустился, — так значит, я не спала?

— Нет, я разбудил тебя в саду, — голос Тимора звучал спокойнее, в то время как в душе Евы взметнулась небывалая волна чувств — смеси необъятного счастья и жуткого стыда. Она покраснела и, быстро перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку, скрывая непослушную радостную улыбку, которую просто не могла сдержать.

— Ева? — Тимор непонимающе смотрел на собеседницу. — Что с тобой?

— Ничего, — послышался голос из подушки. — А что было потом?

Она не знала, зачем задала такой провокационный для себя вопрос, но понимала, что, скорее всего, теперь вообще не сможет посмотреть спутнику в глаза.

— Ты разве не помнишь? — лукаво усмехнулся мужчина, подозревая теперь, почему она прячет лицо. Ева молчала.

— Мы целовались, — невозмутимо произнёс он, желая проверить догадку, и тут же сам растянулся в довольной улыбке, когда, как он и ожидал, девушка сильнее вдавила голову в подушку. Но не время было шутить над её смущением, его интересовал другой вопрос:

— А потом ты потеряла сознание. Ты помнишь, почему?

Она приподнялась и непонимающе глянула на собеседника сквозь нависшие перед лицом пряди волос:

— Кажется, да, — неуверенно произнесла Ева. Сменившийся ход разговора быстро заставил её забыть о стеснительности. — Я кое-что почувствовала.

— Что? — вкрадчиво спросил Тимор, пересиливая себя, чтобы не подойти ближе.

— Мне показалось, что я, — она с трудом пыталась подобрать слова. — Что я вдруг увидела твои мысли. Они были — девушка вдруг снова залилась стыдливым румянцем. — Такими странными… как мы с тобой…

Тут настала очередь Тимора смущаться. Раньше он мог чувствовать неловкость, но чтобы краснеть — никогда. А сейчас на щеках будто разгорался огонь, захотелось провалиться сквозь землю от своих недавних мечтаний! Хорошо, что Ева снова уткнулась лицом в подушку, иначе, куда бы он прятался от её взгляда?

— И поэтому ты потеряла сознание? — тихо спросил мужчина, изо всех сил стараясь вернуть себе внутренний покой.

— Нет, — снова донеслось из подушки, — я… Мне они даже…

Это невозможно было терпеть, ей ещё никогда не было так стыдно, но в то же время безумно хотелось высказать всё до конца, она покрепче зажмурилась и договорила:

— Мне они даже очень понравились! — и тут же под новой волной смущения продолжила. — Но мне вдруг захотелось узнать, о чём ещё ты думаешь, не в тот момент, а вообще. И я видела, что твои мысли, как бурный поток, прямо как река, — она говорила быстро, стараясь не прерывать речь ни на секунду, боясь, что потом не сможет высказать тот бред, который собралась изречь. — И я вошла в эту реку, а течение понесло куда-то, вокруг всё заволокло туманом, я не видела куда плыву. И вдруг, — она на миг замолчала, — вдруг, я врезалась во что-то твёрдое, подняла глаза и увидела каменную стену, и в этот момент сердце так сжалось, что от боли в глазах потемнело и дальше я уже ничего не помню.

Скороговоркой выпалив все свои мысли, девушка замолчала, не отрываясь от подушки, тихо ожидая ответа. Тимор стоял в задумчивости, стараясь понять всё услышанное и как-то это объяснить. После минутного молчания он наконец сделал нерешительный шаг вперёд, помедлил секунду, ещё шаг, ещё, опустился на колени рядом с кроватью.

— Ева, — голос прозвучал так неожиданно близко, что она чуть не подпрыгнула, но вместо этого крепче обхватила подушку руками. Хотя, лицо всё же приподняла и нашла в себе смелость взглянуть на мужчину сквозь занавес собственных волос, — я не должен был позволять себе такую вольность. Прости, — Тимор явно с трудом подбирал слова. — Нам нельзя быть так близко друг к другу именно потому, что ты можешь видеть мои мысли насквозь, — он виновато улыбнулся. — Чтобы ты в моих мыслях не прочла собственных воспоминаний.

— Значит, ты только из-за этого был таким холодным? — девушку, кажется, не волновали сейчас никакие воспоминания, она слегка отодвинула волосы и лучезарными глазами воззрилась на собеседника в ожидании ответа.

— Да, — выдохнул он, прикрывая глаза. И в тот же момент был снова скован крепкими объятьями.

— Я знала, знала, знала! — радостный голос кричал в самое ухо. Ева, враз позабыв обо всём произошедшем, обвила шею возлюбленного руками, окончательно растрепав и без того взъерошенные и выбившиеся из хвоста серебристые волосы. Она уткнулась лицом в его плечо и зашмыгала носом не в силах сдержать взволнованные слёзы счастья. Опомнившись, Тимор быстро оторвал от себя сияющую девушку и отскочил назад:

— Ты что, не слышала, что я только что сказал?! — с негодованием выпалил он, но всё же, постарался сменить тон. — Я не хочу чтобы с тобой что-то случилось!

— Прости, — она, казалось, и сейчас не слушала, просто лучезарно улыбалась, в нетерпеливой радости ёрзая на кровати, но впрочем, не кидалась снова собеседнику на шею. — Я ведь в порядке.

— Ты не представляешь, как меня это успокаивает, — вздохнул Тимор, опуская голову, чтобы скрыть улыбку облегчения. — Давай, постараемся немножечко разобраться в произошедшем.

— Давай, — девушка всё так же лучилась безмерным ликованием.

— Ты поняла, чем грозит тебе наша близость? — мужчина поднял на неё вопросительный взгляд.

— Да, — улыбка противоречила ответу.

— Ты понимаешь, что можешь умереть?

— Да, — такой же беззаботный восторг.

— Я не хочу, чтобы такое случилось, поэтому прошу тебя…

— Я больше не буду подходить, — перебила его Ева довольным голосом. Собеседник непонимающе нахмурился и она пояснила:

— Главное, теперь я знаю, что ты чувствуешь ко мне то же самое, что и я к тебе, остальное пока не важно, — она на секунду задумалась. — Я уверена, что прорицательница скажет, что нужно сделать, чтобы можно было навсегда остаться с тобой.

Мужчина сокрушенно вздохнул, но говорить ничего не стал, пусть лучше наивная, оптимистичная девочка по своему желанию пойдёт к Тэнебрэ с таким настроем, чем сразу откажется идти, узнав, что такого варианта развития событий просто нет.