Порочный треуогльник

30. Тепло

Долго ли пришлось пробыть в мрачном забытье — Ева не ведала. Она помнила лишь, что приходить в себя было невероятно тяжело. Жар и боль сковали тело сразу, как только появилось первое его осязание. Словами не передать всего букета ощущений, что пришлось преодолеть хрупкой девушке, чтобы просто начать дышать, почувствовав, что воздуха критически не хватает, чтобы открыть глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит из-за невыносимого давления в шумящей голове, чтобы попытаться пошевелиться, напрягая растянутые, загнанные мышцы. Но всё же, очнуться ей удалось, и награду за свои усилия она получила тут же — самые ласковые на свете глаза одарили её тревожно-заботливым взором, а нежнейшие в мире руки окутали блаженным теплом кусочек её тела, хоть и небольшой, но достаточный для зарождения уверенности в реальности происходящего и надежды на счастье. Пальцы Саши легко и несмело поглаживали бледную кожу изможденного лица, он смотрел с едва заметной улыбкой на то, как страдалица приходит в себя. Когда она попыталась сказать что-то, друг укоризненно поднял палец, легко покачал головой и шепнул, наклонившись ближе:

— Не говори ничего, — тёплое дыхание едва коснулось щеки, по коже побежали мурашки. — Теперь ничего не нужно говорить.

Вскоре пришёл доктор, осмотрел пациентку, качая головой и что-то бормоча себе под нос, и наконец заключил, что ей нужен постельный режим, усиленное питание и здоровый сон. Затем он выписал какой-то длиннющий рецепт, всучил его Саше, ещё раз покачал головой и удалился. Мужчина пробежался глазами по списку препаратов и рекомендаций, почесал напряженно заросшую щетиной щёку и присел на стул у кровати девушки.

— Ты не будешь убегать, пока я схожу в аптеку? — спросил он с доброй улыбкой, но вместо ожидаемого движения уголков припухших бледно-розовых губ в ответ, увидел напуганные глаза полные слёз.

— Не уходи, пожалуйста, — прошептала Ева еле слышно, не в силах больше сдерживать чувства, она зажмурилась от подступающего страха одиночества, готовая бежать за последней искоркой света в своей жизни и никогда от неё не отставать, — я не выдержу больше…

— Не плачь, — голос Саши был так нежен, что сердце сжалось ещё сильнее от представления того, через что он сам прошёл, чтобы спасти заблудшую подругу и каких трудов, должно быть, стоило сохранить к ней тёплые чувства. Его губы легко касались пылающей лихорадочным румянцем щеки, собирая прозрачные солёные слёзы, которые всё бежали тонкими струйками из-под болезненно сжатых век.

Девушка в испуге открыла глаза, услышав тихий вздох и почувствовав, как проминается постель рядом с ней под весом мужского тела. Она давно привыкла бояться подобных ощущений: последние полгода они неизменно сулили боль, стыд и порочную жажду наслаждения, которая теперь, рядом со светлым ангелом надежды, ей окончательно опротивела.

Саша без лишних колебаний лёг рядом с возлюбленной, обхватил руками застывшее в напряженном ожидании тело, прижал к себе некрепко, чтобы не сделать больно, прислонил её голову к своей груди и так замер, прикрыв глаза. Привычные страх и тревога быстро рассеивались под мерное биение его сердца где-то около уха. Уверенный, гулкий стук успокаивал, наполнял трепетным ожиданием чуда и долгожданным покоем, согревал замёрзшие давным-давно счастливые нотки истерзанной души. Просто дарил своё тепло, не требуя ничего взамен…

Мужчина лежал неподвижно, и почти не дыша, пытаясь сопротивляться предательскому волнению и трепету — никогда ещё он не был так близко к любимой. Вспышки желаний собственного тела казались бесчеловечными, Саша гнал нестерпимое возбуждение, помня, что лишь тепло души способно исцелить сердечные раны страдалицы, в которой и не узнать теперь милой, весёлой, мечтательной Евы, очаровавшей его когда-то. Но он любил и эту девушку — бледную, худую, с изможденным долгой неволей и болезнью лицом, с припухшими и покрасневшими от слёз глазами, истерзанную неизвестными ему муками. Он любил ещё сильнее, пройдя нелёгкий путь в поисках избранницы, испытав немало душевных страданий и преодолев множество препятствий. Теперь он с замирающим сердцем сжимал горячее тело подруги в своих объятьях и понимал, что чувства стали лишь крепче после всего пережитого. Знал, что бы ни происходило с ней раньше в проклятом доме двух странных братьев, это не в силах пошатнуть или ослабить то незыблемое чувство, что овладело душой уже очень и очень давно, и преданный спутник верил — так будет всегда.

Когда дыхание углубилось и тело перестало подрагивать в тревожной дрёме, когда девушку окутал хоть и беспокойный, но достаточно крепкий сон, он наконец позволил себе вдохнуть полной грудью и осторожно отстранился от пылающей в новом приступе жара возлюбленной. Заботливо поправив одеяло, Саша поспешил в аптеку, чтобы успеть вернуться до её пробуждения, он не хотел вновь оставлять бедняжку в бреду наедине со страхом и гнетущими воспоминаниями.

Через час Ева проснулась в холодном поту, тревожный сон, навеянный болезненной горячкой, с трудом позволил опомниться и понять, где она находится. В полутёмной комнате никого не было, за стенкой что-то шуршало и постукивало, если бы не заложенный нос, то можно было почувствовала в воздухе запах свежей выпечки и горячего куриного бульона. Чуть помедлив, приходя в себя после дурного сна, блондинка нерешительно сползла с кровати. Одежда была влажной и неприятно холодила кожу, хотелось переодеться, но она не взяла с собой из покинутой темницы ничего, кроме старой тетради и тех вещей, что были на ней. Немного подумав, девушка всё же стянула с себя мокрые тряпки и, закутавшись в тонкое одеяло, пошла на тихий звук по шершавому ворсу ковра босыми ногами.

Даже неяркий жёлтый свет кухонной лампы болезненно резал глаза, Ева щурилась, остановившись в дверном проёме и молча глядя на то, как Саша в джинсах, белой рубашке нараспашку и красно-коричневом фартуке спешно шинкует что-то на доске около плиты, не замечая наблюдательницу. Какое-то время она просто смотрела на друга и вновь удивлялась тому, как сильно он повзрослел, как возмужал за какие-то пять месяцев. Или за два года? Возможно, слишком увлекшись своими переживаниями летом, она не и заметила, как вырос бывший одноклассник. Давно он вытянулся, раздался в плечах? Стал таким привлекательным с непривычной короткой щетиной над верхней губой, на широких скулах и подбородке. «Сколько ему лет?» — вдруг подумала девушка, окончательно отвлекаясь от терзающей головной боли: «Всего девятнадцать? Да, девятнадцать с половиной, а в глазах, наверное, все тридцать».

Мужчина чуть вздрогнул от неожиданности, заметив краем глаза светлое пятно, маячащее у двери, он обернулся, улыбнулся радостно и тут же напустил на себя не слишком правдоподобную серьёзность.

— Тебе пока не нужно вставать, — произнёс он с заботливым укором, оставив готовку и подходя ближе к бледной подруге. — Что-то случилось?

— Мне просто, — Ева ощутила, как ноги начинают дрожать под добрым, но строгим взглядом, — было немного страшно.

Саша подошёл почти вплотную, задержался на секунду и вновь улыбнувшись, обнял её вместе с белым одеялом, чуть раздувшимся под давлением сильных рук. Девушка не знала, что спутник хотел сказать своими объятьями, но эта близость стала какой-то неожиданной подзарядкой. Будто он почувствовал, что подопечная начинает нервничать и тут же уничтожил все её страхи своим теплом. На душе сразу стало легче и дурные мысли, не дававшие покоя после неприятного сна, быстро утихли.

— Не бойся ничего, — негромко успокаивал мягкий голос, — я больше никому тебя не отдам, — юноша вдруг решил, что говорит лишнее, чуть отпрянул, улыбнулся добродушно. — Иди в кровать, я сейчас приготовлю ужин и всё принесу.

Ева опустила глаза, поджала губы.

— Я не хочу лежать. Можно посидеть с тобой? — ей казалось, что если вновь остаться наедине со своими мыслями, то они неизбежно продолжат глодать душу изнутри. А находиться здесь — рядом с заботливым покровителем, пусть и терпеть при этом лишнюю боль в измученном теле, было настоящим спасением.

— Ты что, разделась?! — внезапно покраснев и резко отвернувшись, возмутился Саша, когда его взгляд скользнул по полуобнаженному телу девушки, бессильно опустившей руки после крепких объятий. Она тут же опомнилась и укуталась обратно в чуть сползшее одеяло.

— У меня всё мокрое, — смущенно проронила невольная соблазнительница, ощущая, как густой румянец заливает лицо.

Мужчина снова посмотрел с напускной строгостью.

— И поэтому ты пошла босиком по холодному полу? Сейчас же в душ! Прогреешься и наденешь пока мою одежду.

Ева кивнула и послушно засеменила обратно в коридор, чтобы найти где-нибудь дверь, ведущую в ванную комнату.

Друг принёс свои рубашку и брюки, повесил на крючок чистое полотенце и собирался уже выходить.

— Подожди, — окликнула девушка нерешительно. Он остановился и обернулся в ожидании.

— Останься, пожалуйста, со мной, — опустив глаза от жуткого смущения, прошептала блондинка.

— Зачем? — парень неловко кашлянул, не понимая её намерений.

— Чтобы не было страшно, — произнесла она одними губами, сгорая от стыда и понимая, что выглядит сейчас, как трёхлетний ребёнок, который дрожит после ночного кошмара и просит родителей посидеть у его постели. Но было действительно жутко и, чем дольше Саша находился рядом, тем сильнее она боялась отпускать защитника от себя хоть на минуту.

Он озадаченно потёр подбородок, радуясь неверности своих скорых догадок — и как вообще ТАКОЕ могло прийти в голову?

— Хорошо, я отвернусь тогда.

Ева скинула одеяло, как только он отвёл глаза, и быстро спряталась за пёстрой шторкой.

Чуть горячая вода дарила невероятное наслаждение для дрожащего в ознобе тела, становилось хорошо и легко, дурные мысли вовсе пропали, и появилось первое невесомое чувство перерождения — выхода из кокона страхов и безразличия, сулящего противной гусенице, стать прекрасной бабочкой.

— А ты давно приехал сюда? — неожиданно даже для самой себя спросила девушка. Ощущение, что она не может сейчас встретиться с другом взглядом, давало странную уверенность и лёгкость в изложении мыслей. После недолгого молчания послышался ответ:

— Четыре дня назад, — он помедлил ещё немного и продолжил. — Позавчера нашёл тот дом, но охранники не пропустили меня дальше холла. Вчера дежурил сутра на улице. Даже не поверил, когда увидел тебя. Да ещё и одну.

— Хорошо, что не впустили, — вздохнула Ева. — Он бы точно убил тебя.

— Я долго готовился к встрече, — проронил Саша без лишней гордости. — Обещал, что без тебя домой не вернусь.

— Кому обещал?

— Твоим родителям… Карине.

— Ты нашёл её?! — забывшись от внезапной радостной новости, блондинка чуть одёрнула шторку.

Мужчина тут же отвернулся, прикрывшись ладонью, как шорой.

— Да, нашёл, — произнёс он с некоторым укором. — Ты не выскакивай так резко, пожалуйста.

— Прости! — она с невинной улыбкой снова спряталась за узорчатый материал, настроение стремительно поднималось. — Я просто так рада! Как она? С ней всё хорошо?

— Да, она в порядке, очень волнуется за тебя. Обещала рассказать всё, что с ней было в последние полтора года, когда мы с тобой вернёмся.

— А вы что, не успели пообщаться? — удивилась Ева.

— Нет, Карина переехала в другой город с родителями и, когда я её нашёл, успел только быстро поговорить по телефону, потом она приехала в аэропорт, чтобы меня проводить.

— Так долго пришлось искать? — задумчиво спросила девушка, смывая с волос остатки мыльной пены.

Затянувшееся молчание собеседника заставило её прикрыть струю воды рукой, прислушаться — здесь ли он ещё?

— Я не мог сразу начать поиски, — наконец произнёс он тихо.

— Почему? — она тайком выглянула из укрытия желая понять, что происходит с другом, смущён он или грустит. Хмурое лицо показалось ей удрученным и задумчивым, будто юноша не решался сказать правду. Чуть помолчав, он упёрся взглядом в потолок и, прикрыв глаза, ответил:

— Потому что отбывал срок в исправительной колонии общего режима.

Ева замерла, глядя на встревоженного покровителя, он будто ждал от возлюбленной приговора, так напряженно сошлись его брови над плотно закрытыми глазами.

— Почему? — снова спросила она в тихом недоумении.

— Потому что неподобающе вёл себя в участке, — буркнул Саша, опуская голову, — когда пытался добиться, чтобы тебя начали искать в первую очередь… у них, — он машинально посмотрел в сторону замолчавшей за шторкой девушки и взоры их встретились. Оба этого боялись — взгляни они друг на друга раньше, разговор мог стать куда более болезненным, а мог и не состояться вовсе, но, как не странно, это принесло некоторое облегчение. Ни один не увидели в глазах собеседника отвращения или укора, они просто поняли друг друга без лишних слов и были рады, что незримый барьер, не дающий долго смотреть в глаза, наконец рухнул. Теперь, возможно, не нужно будет так часто прятать взгляд, стараясь не ранить чувства другого и не обжечься самому.

— Сколько ты там пробыл? — Ева продолжала смотреть прямо без прежнего смущения.

— Четыре с половиной месяца, — ответил друг более уверенно.

Она снова спряталась и перекрыла воду. Поняв, что девушка собирается выходить, Саша развернулся лицом к двери, уткнулся лбом в тёмное дерево. Становилось жарко — то ли от накопившегося в небольшой комнатушке пара, то ли от ощущения, что за его спиной сейчас появится обнаженная искусительница, от которой не будет отделять ничего, кроме тонкого слоя собственной одежды.

Прошло немного времени, и мужчина ощутил, как тёплые руки обвивают его грудь. Сердце остановилось, когда они потянули слегка, разворачивая к желанной возлюбленной. Он просто не знал, чего можно ожидать и как следует поступить. А вдруг она голая? Вдруг он не сумеет себя сдержать? Да, он любит избранницу нежно, хочет согреть её душу, но он тоже человек! И человек, которому она небезразлична во всех смыслах. В нём тоже кипит и бушует страсть, но обожатель всё время подавлял её, будучи уверенным, что именно пылающее вожделение сейчас нужно меньше всего. Так что же делать, если Ева хочет именно того, на что толкает влечение слабой плоти?

Он нервно сглотнул и медленно повернулся, но, вопреки всем пугающим ожиданиям, увидел перед собой зелёные глаза, переполненные виноватой печалью. Девушка придержала рукой не до конца застёгнутую рубашку, которая была велика ей размера на три, всё так же отчаянно смело глядя на друга, стараясь удержать собственные слёзы, убрала от лица налипшие пряди мокрых волос и наконец прильнула к горячей груди, вновь обхватив руками широкую спину.

— Прости меня, — прошептала она, уткнувшись носом во влажную от пара белую ткань. — Пожалуйста, прости.

Саша тихонько выдохнул с облегчением, улыбнулся своей неизменно доброй улыбкой, крепко прижал её к себе, закрывая глаза и опускаясь щекой на мокрую макушку. И им обоим стало так хорошо и спокойно, что все дурные воспоминания показались лишь кошмарным сном, который никогда больше не повториться.

Ева по-детски радовалась, что покровитель позволил ужинать вместе с ним на кухне, а не ложиться в кровать сразу после душа. Она сидела на стуле, поджав ноги, и подтягивала то и дело сползающие рукава, в ожидании горячего супа. С влажных волос по спине стекали остатки воды, заставляя, то и дело, ёжится от неприятного холодка мокрых дорожек и липнущей к телу ткани. Старательный кулинар медленно перемешивал кипящий на плите бульон, украдкой поглядывая на подругу и наслаждаясь её внезапной переменой. В зелёных глазах неожиданно вспыхнул давно погасший задорный огонёк, она вдруг снова стала той милой и доброй Евой, которую он всегда знал. Лишь болезненная бледность и излишняя худоба напоминали, что в её жизни совсем недавно были тяжёлые дни душевного одиночества и страданий. В своём тихом «прости» девушка наконец выплеснула всю боль и муки мятежного сердца. Прижимаясь к его груди в душной ванной, она просила прощения за все свои ошибки, за все мысли и поступки, совершенные под властью отчаянья и страха. Она просила прощения и получила его в любящем взгляде тёмных глаз. Саша не жалел ни о чём и был по-настоящему счастлив от их несмелого, лёгкого поцелуя, которым закончились те искренние объятья. Ева решила не думать о прошлом, не вспоминать, не стыдиться, не задавать себе вопросов — поддаться волне невинной эйфории, подаренной нежными губами мужчины в их самом первом, самом нежном настоящем поцелуе, смывающем чёрную золу позора с её души и исцеляющем раны обожженного сердца.