Порочный треуогльник

23. Перед рассветом

— Я слушаю, — раздался сонный голос из телефонной трубки. Ева закусила губу, не зная даже что сказать другу, разбуженному в половине четвертого утра звонком с неизвестного номера — на этот раз первым ей попался мамин телефон, по счастливой случайности, та забыла его на кухне. Пока она придумывала оправдание, динамик снова зашуршал:

— Если это ты, Ева, то говори, не бойся, — короткий вздох, — а если вы не туда попали, то шли бы вы…

— Это я, — пискнула девушка, чувствуя, как стыд заливает румянцем всё лицо и кончики ушей вот-вот начнут полыхать. — Прости, пожалуйста.

— Ева? — голос в трубке сразу оживился. — Что случилось?

— Я… Мне очень нужна твоя помощь, — она не знала, как начать, мысленно корила себя и ругала, как могла, за то, что не продумала это заранее. Но Саша, догадавшийся о её смятении, коротко произнёс:

— Сейчас одеваюсь и выезжаю.

На секунду повисла тишина, разрушаемая только тихим шипением динамика, наконец, Ева немного опомнилась:

— Как ты поедешь? Ведь ночь на дворе, — протянула она растерянно.

— Я на машине, — ответил уверенный, уже окончательно проснувшийся голос.

— На машине? — девушка тут же вспомнила вечерний разговор за чаем, Саша ведь рассказывал, что уже полгода как сдал на права и обзавёлся автомобилем. Тогда она была слишком увлечена своими мыслями, чтобы обратить внимание. — Постой! — вдруг чуть не вскрикнула она, когда противный гудок телефона прервал её размышления, возвещая о том, что батарея вот-вот разрядится.

— Да? — отозвался голос друга.

— Только к дому не подъезжай! — наконец заговорщица сама очнулась от какого-то сонного мысленного оцепенения. — Я постараюсь сбежать незаметно, жди меня у аптеки на углу.

— Хорошо.

Палец уже лёг на кнопку отбоя, но из серебристой трубки снова послышался неуверенный голос:

— Ева…

Она поднесла телефон обратно к уху.

— Да?

— Ты расскажешь мне правду? — тихо спросил Саша.

В голове пронесся ураган удивления, паники и жуткого стыда, девушка зажмурилась и еле слышно ответила:

— Я постараюсь.

— Хорошо, — с той стороны послышалась дружеская улыбка, — я жду тебя.

Она ещё несколько секунд слушала короткие гудки, затем тишину. «Что рассказать?» — одна лишь эта мысль крутилась сейчас в голове. Невысказанной правды было так много, и она была настолько странной, что в неё вряд ли поверит здравомыслящий человек. Тем более… Писательница вспомнила, что сказал ей о друге Тимор. Если это так, то как она сможет рассказать о своей любви… К собственному страху? «Боже… Я сумасшедшая» — Ева протяжно застонала, роняя голову на подушку. Но едва она закрыла глаза, перед внутренним взором встал её сегодняшний сон. Вид истекающего кровью возлюбленного заставил тут же отбросить все мысли и кинуться к шкафу переодеваться.

Оставив мамин телефон на кухонном столе, беглянка на цыпочках прокралась в коридор, обулась и накинула лёгкую кофту поверх футболки. Дверной замок, казалось, способен разбудить даже соседей своим грохотом, такой напряженной была тишина. Девушка, как могла медленно, опустила ручку, прислушалась — в доме было тихо, открыла дверь и выскользнула на улицу. Закрывать дверь на ключ она не решилась, этот скрежет был бы невыносим для её нервов сейчас, хватило и финального щелчка язычка замка, от которого сердце на секунду остановилось в страхе.

До аптеки нужно было пройтись пешком минут пять-семь, Ева это расстояние пробежала за минуту, стараясь бéгом отвлечься от разношерстной своры преследующих её мыслей. «Лучше действовать по обстоятельствам» — решила она, уже подходя к светящейся вывеске в виде зелёного креста. Но стоило на углу безлюдной улицы показаться тёмно-красной машине, как вся решимость вдруг пропала. Автомобиль притормозил напротив единственной растерянной прохожей, не оставляя сомнений, что именно это — машина друга. Глубоко вдохнув, блондинка открыла дверцу переднего пассажирского сиденья.

— Садись скорее, холодно же, — послышался весёлый, наигранно укоризненный голос Саши. Девушка едва заметно улыбнулась, радуясь его заботе и доброте, даже когда она подняла его посреди ночи, так и не объяснив причины своего звонка.

Она села в машину и молча уставилась на свои колени, не решаясь взглянуть в глаза юноши. Тот смотрел на подругу некоторое время в ожидании, затем осторожно положил руку на самый край её колена, пытаясь привлечь смущенный, взволнованный взгляд.

— Куда нужно ехать? — спросил он добродушно. — Или ты просто хотела поговорить?

Ева, снова услышав ласковый голос старого друга, наконец отважилась взглянуть на него. Заливаясь румянцем, она посмотрела в участливые тёмные глаза и нерешительно улыбнулась, просто в благодарность за то, что он приехал. Саша тепло и даже нежно улыбнулся в ответ, взял девушку за руку и произнёс тихо, но уверенно:

— Если не хочешь, можешь не рассказывать, я и так сделаю всё, о чём ты попросишь. Но только не бойся, пожалуйста, что я не пойму тебя, — девушка посмотрела на широкую ладонь, легонько сжимающую её холодные от волнения пальцы, прикрыла глаза и несмело произнесла:

— А если правда будет слишком странной? Или даже безумной?

— Ты боишься, что я сочту тебя сумасшедшей? — усмехнулся юноша. — Ева, мы с тобой дружим с раннего детства, и мне ни разу не пришла в голову подобная мысль.

Она подняла обнадеженный, но всё ещё смущенный взгляд на радушное лицо друга. Помедлила ещё секунду, а потом спросила вкрадчивым голосом:

— Мы можем поехать к дому доктора Яна? А по дороге, я постараюсь рассказать тебе… кое-что.

Парень улыбнулся ещё шире, одобрительно кивнул и перевёл взгляд на дорогу.

— Мне бы хотелось, — тихо начала разговор Ева, когда автомобиль свернул с узкой улочки на шоссе, — чтобы этот разговор можно было стереть из твоей памяти, если ты действительно решишь, что я сумасшедшая.

Саша покачал головой:

— Тебя, как всегда, не переубедить. Давай договоримся, — он протянул ей руку, — откровение за откровение. Ты рассказываешь свою правду, а я свою. И оба пообещаем, что не будем делать выводов, не дослушав друг друга до конца.

Детское любопытство почти заставило Еву забыть о смущении, она мягко пожала ладонь друга и добавила:

— И ещё пообещаем, что этот разговор не изменит наших отношений.

Саша согласно усмехнулся, возвращая руку на обод руля.

— Ты начинаешь, — кивнул он. — Потому что у тебя явно всё более запутано.

Своей цели юноша добился. Энтузиазм девушки у него всегда получалось разжечь, вот и сейчас в её глазах заблестели искорки интереса, чуть отодвинувшие смущение, она начала свой рассказ издалека:

— Несколько лет назад, я решила написать книгу. Может, это и было глупо — сразу так высоко ставить планку, но я подумала, что если даже никогда не отнесу её в издательство, то хотя бы попробую свои силы. Я писала долго, планировала завершить к окончанию школы. Но не успела. Совсем недавно я узнала, — Ева снова напряглась, понимая, что самое главное сказать будет, всё же, тяжело. Но абсолютно спокойный, добрый взгляд друга заставил её продолжить. — Узнала, что книги, если автор вкладывает в них свою душу, могут оживать… То есть где-то в другой реальности, появляется новый мир, который описан в книге. И человек почти полностью управляет жизнями всех его обитателей… Боже! — она прикрыла ладонью глаза. — Я представляю, что ты уже сейчас думаешь!

— Я пока ничего плохого не думаю, — беззлобная улыбка в мягком голосе помогла девушке чуть расслабиться и выглянуть из-за собственной руки. Глаза Саши были такими ласковыми и понимающими, что стыд и страх утихали сами собой.

— Продолжай, пожалуйста, — попросил он, снова переводя взгляд на дорогу.

— Хорошо, — Ева выпрямилась и заговорила, глядя куда-то себе под ноги. — В общем, то же самое произошло с моим миром. И я, после того как год прожила в беспамятстве, попала туда. Я не буду объяснять как, — она нервно поёжилась, — просто попала. И узнала, что мир умирает, что моя рукопись попала в чужие руки. И руки эти принадлежат не очень хорошему человеку.

— Это один из внуков твоего доктора? — просто спросил Саша, когда подруга в задумчивости замолчала.

— Да, — она кивнула. — Я почти уверена, что это старший.

— Почему?

— Уж очень жестоко, — девушка отвернулась, стараясь взять себя в руки и не расплакаться, снова начали наваливаться тяжёлые мысли о страданиях и жестокой судьбе её возлюбленного волка. — И ещё… я просто чувствую это.

— Я верю тебе, — спокойно ответил юноша, — но почему ты думаешь, что он жестокий? Может просто неразговорчивый, может стеснительный?

Ева взглянула на друга, ощущая, как возвращается неуёмная нервная дрожь где-то в груди, она страшно мешала говорить и даже думать, но девушка решила, что выскажет всё до конца… Всю правду, кроме самой сокровенной — правды о Тиморе.

— Это из-за него я потеряла память, — прошептала она с неожиданной тихой злобой.

Машина остановилась, они приехали как раз вовремя. Саша непонимающе глядел на подругу, когда та, опустив голову, сжимала кулаки и, нахмурившись, с силой закусывала нижнюю губу.

— Ева, — не выдержал он и положил ладонь на сдавленные до побелевших костяшек руки спутницы. Она открыла глаза, в них блестели неудержимые слёзы печали, гнева и бессильного отчаяния. Юноша хотел произнести что-то, но девушка тяжелым выдохом перебила его, понимая, что потом уже не сможет высказать правды, просто не хватит сил ещё раз на это решиться.

— На выпускном Киран снова предлагал мне встречаться, — дрожащим сдавленным голосом заговорила она, — я отказалась и он… Уходя, он случайно упал на лестнице. Приехала скорая, его увезли, а мы с Кариной пошли к чёрному ходу, — напряжение в голосе быстро росло, — там было темно и я… Я не заметила, как он подошёл к нам, — вдруг, не выдержав подавляющих эмоций, Ева закрыла лицо руками и заплакала, не в силах говорить. Саша изловчился, кое-как развернулся и прижал к себе рыдающую подругу. — Он сказал, — послышался сбивчивый полушёпот у самого уха юноши, — сказал, что это за его брата… Он… Он убил Карину, — блондинка прижалась лбом к тёмной футболке парня, продолжая сквозь пальцы часто ронять слёзы на его джинсы. — Убил её… А меня… меня, — она не могла закончить. Друг так крепко сдавил её в своих объятьях, что было трудно дышать. Но его, ставшее вдруг таким близким тепло, обволакивая и согревая сердце, постепенно успокаивало девушку.

Он всё понял, к чему продолжать это насилие и пытаться произнести слова, которые всё равно никогда не смогут передать всей душевной боли и скорби… Они ещё долго сидели так — обнявшись, пока жалобные всхлипы не начали стихать, и Ева осмелилась приподнять голову, чтобы взглянуть в глаза спутника, который теперь знал тяжёлую правду, терзающую её душу. Ей нужно было узнать, понять, что он думает, что чувствует. Ведь обещание, что их отношения не изменяться после всего сказанного, было просто невозможно исполнить.

Саша слушал рассказ внимательно, стараясь вникнуть в каждое слово, поверить всему услышанному. Как раньше всегда безоговорочно верил всему, что говорила Ева. Когда речь зашла о выпускном, когда появились первые догадки о возможном окончании того вечера, в сердце начала зарождаться злоба. Чем больше он узнавал из сбивчивого повествования, тем быстрее злость перерастала в дикую ярость, превращалась в желание убить, уничтожить этого странного угрюмого парня, разрушившего жизни самых близких ему людей. Просто стереть мерзавца с лица земли и из памяти рыдающей на его груди подруги. Но всю эту ярость и бешеный гнев с головой покрывало огромное, горячее, пульсирующее чувство сострадания, нежности… Любви. И это заставило его прижимать к себе содрогающееся в рыданиях тело, понимая, что даже если он сейчас пойдёт и убьёт обидчика, девушке не станет легче, кровоточащая рана на сердце не закроется, страх не исчезнет. Обнимая её, он чувствовал, как их души становятся ближе, как часть, пусть даже небольшая, её страданий уходит, переливается в его сердце, готовое принять и разделить их с любимой.

Ева нерешительно приподняла голову, чтобы взглянуть в глаза друга, попросить прощения за несдержанность, попытаться понять его мысли, но в этот миг ощутила на своих губах его несмелый, мягкий поцелуй. Все переживания внезапно отхлынули, мир в глазах перевернулся, закружившись в новом, непонятном, всеобъемлющем чувстве — ощущении, что именно этого сейчас не хватает, чтобы забыть обо всём и позволить сердцу отпустить гнетущие воспоминания, не способные ни на что, кроме разрушения души. Она чуть подалась вперёд, повинуясь наполнившим её чувствам, и в это миг окончательно потерялась в кружащих голову прикосновениях нежных губ и горячих рук.

Как долго длился поцелуй? Им было неведомо. Они потеряли счёт времени в этом тёплом, притягательном, просто необходимом излиянии чувств. И оба боялись, что сладостный миг может когда-нибудь прерваться, а тогда вернутся все проблемы и тревоги этого жестокого, вечно спешащего куда-то мира. Мира, в котором, иногда кажется, нет места чувствам простых людей, он топчет и рвёт их нещадно, убивает неумолимым течением времени. Но бывают волшебные моменты, заставляющие часы остановиться, а мир обернуться, задуматься, будто жалея сердца несчастных созданий, так самоотверженно и красиво выражающих свою любовь.

И всё же, у мира нет души — он оглянулся на трепетный поцелуй, застыв лишь на секунду, усмехнулся надменно и продолжил свой бесконечный путь, напоминая о краткости счастливого момента резким гудком проезжающей мимо машины.

Ева вздрогнула от неожиданного громкого звука и в коротком испуге отпрянула от друга. Тот сердито обернулся, провожая взглядом уезжающий автомобиль, едва не наехавший на дворовую кошку. Ему хотелось бы снова прильнуть к желанным губам, но он понимал — это невозможно, так он лишь покажет свой эгоизм, по отношению к чувствам девушки. Саша смог поцелуем отвлечь и утешить её, но он не знал, стала бы она отвечать на его прикосновения, не будь сейчас в таком состоянии. Как бы она вообще не подумала, что приятель просто воспользовался ситуацией и её слабостью в такой момент.

Ева почувствовала, как на щеках загорается смущенный румянец, ей становилось ужасно стыдно. «И как такое получилось? Это я начала? Нет, это он меня поцеловал. Но я ответила. Может, он просто хотел успокоить меня? Что мне теперь делать? Как посмотреть ему в глаза?!» — мысли начинали путаться. Внутри боролись два порыва души: с одной стороны, то, что прикосновения юноши были невероятно приятными, и после них в груди всё полыхало, а в животе щекотало, заставляло её желать снова позволить его губам притронуться к себе. А с другой — Саша её друг с детства и… В памяти вновь зазвучал голос: «…Саша любит тебя, уже очень давно…» — но девушка не успела ничего об этом подумать, не успела даже вновь испугаться за Тимора, её размышления прервало новое прикосновение. Парень чуть опустил голову, упёрся в её лоб своим, так что сошлись кончики их носов, закрыл глаза и застыл так, не пытаясь вновь целовать, не прижимая, не отталкивая, лишь даря странное умиротворение и покой своим дружеским теплом. Она едва заметно улыбнулась и тоже закрыла глаза, освобождая своё сердце от всех метаний, приводя обновлённые, посветлевшие мысли в порядок. Они сидели так — молча, с минуту, пока Ева, наконец, не решила, что ей сейчас нужно делать. Она чуть подалась назад, давая понять, что хочет что-то сказать. Юноша взглянул на неё спокойно, так же добродушно, как всегда, будто не было их поцелуя и всё осталось, как было. Как он и обещал.

— Мне очень хочется, — начала чуть смущенно девушка, — услышать твоё откровение, — конечно, она догадывалась, о чём оно будет, но предпочитала не строить лишних предположений. Да и услышать сейчас такую правду Ева боялась, ведь она не разобралась ещё в собственных чувствах, которые лишь час назад были такими ясными и бескомпромиссными, а сейчас странно колебались и переплетались десятками новых, безымянных ощущений в сердце.

— Но сначала нужно вернуть тетрадь? — тихо спросил Саша с понимающей улыбкой.

Она кивнула.

— Так это и есть твои рукописи?

Снова кивнула.

— Дашь потом почитать книгу? — шутливо усмехнулся парень, чтобы как-то отвлечь смущенную подругу. Ева подняла на него благодарный взгляд, в зелёных глазах мелькнули радостные огоньки, и она вновь кивнула.

Юноша приоткрыл дверцу машины, задержался на секунду, снова обратился к спутнице:

— Ты уверена, что именно этот человек напал на тебя? — спросил он, как можно более спокойно, чтобы не растревожить её, только улегшиеся, чувства.

Она отрицательно покачала головой, понимая, что действительно не может быть в этом уверенной. А вламываться на рассвете в чужой дом, чего-то требуя, да ещё и угрожая расправой за дело годовалой давности, которое, возможно, и не относится к жильцам этого дома — это уже тянет на уголовное наказание.

— А узнать сможешь? — после некоторых размышлений поинтересовался Саша.

— Я не смогу не узнать, — произнесла Ева тихо, чувствуя, как всё её тело снова наполняется терзающим ощущением, не находящего выход гнева. Ей сейчас не было жалко себя и даже не появлялось желания отомстить, хотелось только вернуть наконец покой в свой истерзанный мир.

— Ты в порядке? — отвлёк взволнованный голос друга, когда костяшки на кулаках снова начали белеть, а ногти больно впились в ладони. Блондинка бросила на него короткий взгляд, глубоко вдохнула, медленно выдохнула, кивнула и потянулась к ручке двери.

— Лучше побудь в машине, — остановил её Саша, серьёзно нахмурившись, — посмотришь внимательно и скажешь потом, он или не он. А там разберёмся, что делать дальше.

Ева хотела возразить, но парень ласково улыбнулся, легко касаясь тёплыми пальцами её плеча.

— Вдруг это будет он, что тогда ты будешь делать? — спросил вкрадчиво спутник. Девушка задумалась на секунду, потом посмотрела на него виноватыми глазами и пожала плечами. — А если он тебя узнает, мало ли что выкинет, — добавил юноша и нарочно медленно провел пальцами по бледной прохладной руке, при этом он не смог скрыть едва заметной печальной улыбки… Поцелуй всё-таки был, и чувства его никуда не делись. Но сейчас было не до них.

Ева тихо вздохнула, наблюдая, как Саша быстрым шагом обходит машину и направляется к двухэтажному кирпичному дому, крыльцом выходящему прямо на улицу. Он поднялся по бетонным ступеням, задержался на мгновение, украдкой взглянув на подругу, нервно закусившую губу и следящую за ним из приоткрытого окна машины, и негромко постучал в дверь. В доме была тишина, только на первом этаже в одном из окон, где-то в глубине комнаты горел слабый свет. Парень глубоко вздохнул, стараясь перебороть собственное волнение, постучал громче и убрал руки в карманы. На улице поднимался предрассветный туман, было холодно, и он поёжился от противных мурашек, пробежавших по телу.

После долгого ожидания девушка решила, что в доме все, наверное, спят и, потеряв прежний воинственный настрой, вышла из машины, чтобы позвать друга обратно. Как только хлопнула, закрываясь, красная дверца и она подняла глаза, щёлкнул замок, и дверь перед Сашей медленно открылась. Ева замерла на месте, боясь пошевелиться. Из темноты прихожей на порог вышел человек — высокий мужчина лет двадцати двух. Тёмные волосы его, неаккуратно собранные в слабый хвост, кое-где выбивались и спадали почти до плеч, лицо, сонное и слегка бледное, было хмурым, мятая рубашка нараспашку открывала вид на жилистую рельефную фигуру, тёмные штаны спадали складками на босые стопы. В правой руке он держал (что бы вы думали? Тетрадь Евы? Бейсбольную биту? Нет!) авторучку.

Двое парней молча смерили друг друга быстрыми взглядами, затем незнакомец ещё больше нахмурился и грубо спросил:

— Чего надо?

Юноша ничего не ответил, обернулся к машине, заметив, что оторопевшая подруга уже стоит на улице, он мысленно выругал её нетерпение, но всё же, мотнул едва заметно вопросительно головой. Девушка молча закивала, отчаянно сопротивляясь волне страха — жуткие воспоминания нахлынули сразу, как только она увидела почти не изменившееся лицо «старого знакомого». В душе Саши снова закипела та самая дикая ярость, подталкивающая к необдуманным поступкам, но сопротивляясь ей, хотя бы потому что Ева была рядом, он, с едва скрываемой злобой, произнёс, поворачиваясь к мужчине:

— Я кое-что ищу, — он покосился на авторучку, — одну тетрадь.

— Тетрадь? — удивлённо спросил брюнет, щёлкнув кнопкой, и стержень ручки утонул в чёрном корпусе. Всё происходило слишком напряженно и медленно, а бешенство Саши росло в геометрической прогрессии, когда он невольно представлял стоявшего сейчас перед ним человека, мучающим его беспомощных подруг.

— Да, тетрадь, — повторил гость сквозь зубы, сжимая кулаки, готовый сорваться в любой момент.

— Кто там, Трой?! — вдруг раздался вялый голос из-за распахнутой двери дома.

— Клоун какой-то, — надменно ответил мужчина через плечо.

В этот момент на пороге появился Киран, растрёпанный и сонный, в домашних шортах по колено и чуть растянутой серой футболке. Он с удивлением взглянул на растерявшегося Сашу, неуверенно улыбнулся.

— Привет, — недоуменно поздоровался голубоглазый парень. — Ты что тут делаешь? В такое время, — он многозначительно окинул взором улицу, накрытую туманными предрассветными сумерками. Тут взгляд его привлекло белое пятно, выделяющееся из полумрака — майка Евы, всё так же стоящей у машины в нерешительности. Киран снова перевёл вопросительный взгляд на гостя, окончательно потерявшегося в этой дурацкой ситуации. Он не стал дожидаться ответа от растерянного знакомого, чуть подвинув брата, спустился с крыльца и медленно подошёл к бледной девушке.

Блондинка чуть дышала от непонятного скопления чувств и давящих воспоминаний, разрывающих душу, хотелось закричать, кинуться на кого-нибудь с кулаками или убежать, забиться в угол и плакать. Но нужно было вернуть тетрадь. «Любой ценой» — подумала она, когда парень с удивлённой улыбкой подошёл совсем близко:

— Ева? — произнёс он, окидывая старую знакомую недоверчивым взглядом. — Так я не ошибся, это твои тетради вчера Саша забирал? — он добродушно усмехнулся. — Я рад тебя видеть.

Девушка растерянно кивнула головой в знак приветствия, ответа и выражения всех своих эмоций относительно происходящего. Она просто не знала, что сказать. Конечно, она не рада была видеть его и не хотела с ним говорить, но все мысли сейчас отчаянно устремлялись к злосчастной рукописи, которую нужно было как-то изъять.

— А что вы делаете тут в такую рань? — спросил Киран с неподдельным интересом, поворачиваясь боком к Еве и глядя то на неё, то на её друга, всё так же оторопело стоящего на крыльце.

— Мы пришли за тетрадью, — просто ответил Саша, не найдя другого выхода, — я одну не забрал вчера.

Голубоглазый недоверчиво взглянул на него, потом снова на девушку, закинул одну руку за шею, на миг задумавшись, и с улыбкой произнёс:

— Ну, проходите тогда, я всё равно уже не усну, а Трой и так не спал, — он с наигранным укором глянул на брата и добавил шутливо. — Всё работает, работает.

У Евы замерло сердце: «Над чем это он работает с ручкой? Конечно же, пишет». Сомнений почти не осталось и, хотя заходить в дом этих странных людей и даже приближаться к нему категорически не хотелось, желание спасти возлюбленного и его мир, всё же, оказалось сильнее. Да и что случиться? Наверняка, злодей не станет кидаться на неё при Саше, да и при собственном брате. Может он вообще её не узнает.

Девушка быстро вздохнула, подавляя чувство страха, и нерешительно кивнула. Киран жестом пригласил её следовать за ним и быстро вернулся в дом, Трой отошёл чуть в сторону, с недовольным лицом пропуская незваных гостей. Когда Ева подошла к крыльцу и, загоревшийся в прихожей свет, упал на её лицо, мужчина мельком взглянул на неё, на секунду задержал равнодушный взгляд и снова отвернулся. У неё камень упал с души: «Не узнал. Так будет легче. Забрать тетрадь и уйти».

В доме было приятно тепло после холодного ночного воздуха улицы. Киран, глядя на то, как девушка невольно ёжится, пытаясь согреться, предложил знакомым составить им с братом компанию за утренним кофе или чаем. Они переглянулись настороженно, но всё же, согласились, волнение в сердцах обоих чуть поутихло и Саша, кажется, понял мысли подруги, которая решила попробовать вернуть рукописи миром, а уж разборки отложить на потом, скорее всего, для полиции.

Гости последовали за юношей на кухню. Вновь проходя мимо Троя, Ева невольно подняла нерешительный взор на равнодушное бледное лицо, к её ужасу, взгляд встретился с глазами полными надменной ненависти, сверкающей в их глубине языками пугающего неистового пламени. «Нет, он тоже помнит!» — пронеслось в голове, и блондинка с каким-то запоздалым сожалением взглянула на оставшуюся позади входную дверь, понимая, что затея с чаепитием нравится ей всё меньше.

Впрочем, во время раннего завтрака, мужчина вообще не смотрел на неё, он перекинулся несколькими фразами с братом и, быстро выпив свой чёрный кофе, удалился, бросив напоследок через плечо:

— Я на работу. Всё равно уже не уснуть.

Гости, как могли, спокойно попрощались. Пожалуй, спокойствие — это лучшее, что они могли себе позволить по отношению к этому человеку, дружелюбия не было в помине и быть не могло. Минут через десять дверной замок в прихожей тихо щёлкнул и спустя ещё минуту, еле слышно завелась машина где-то на улице.

Младший хозяин дома о чём-то непринуждённо болтал, как будто неожиданные утренние визитёры были его хорошими товарищами со школьных лет. Саша немного остыл вне присутствия Троя, Ева тоже отвлеклась. Она и раньше подозревала, но сейчас, видя, как легко и спокойно ведёт себя Киран, общаясь с ней, была практически уверенна — он не знает, что произошло в школе год назад. Поэтому обвинять его в случившемся было бы попросту глупо и нечестно.

— Кстати, — весело обратился к девушке старый знакомый в какой-то момент их общего разговора, — прости меня, пожалуйста, за то, что учудил на выпускном.

Она нервно глянула на друга, у которого в глазах моментально разгорелось пламя, но ничего не сказала, давая собеседнику закончить мысль.

— Я тогда так глупо себя вёл. Мне потом рассказали, как вы с Кариной мне скорую вызывали, вот было стыдно, — он смущенно улыбнулся. — Я даже хотел с тобой связаться, извиниться, но мобильный, который мне наш классный руководитель дал, почему-то был недоступен. Так и забылось, а я представляю, какие неприятные воспоминания у тебя остались.

Ева ещё раз прокрутила в голове всё услышанное, почувствовав странное и приятное облегчение, добродушно улыбнулась. Ей стало приятно, что странный замкнутый парень, который донимал её в школе, угрожая наложить на себя руки, сейчас стал общительным, открытым человеком, искренне радующимся их неожиданной встрече.

— Да я уже и забыла, что было тогда, — хмыкнула девушка. — Главное, что всё хорошо кончилось, — последние слова она добавила, не подумав, и полностью осознала смысл сказанного только, когда, в чуть успокоившихся глазах Саши, вновь вспыхнули недобрые искры.

— Да, для меня тот случай всю жизнь изменил, — признался Киран. — Хотя я в больнице всего несколько дней пробыл, успел подумать над смыслом своего существования и, глядя на других людей, попадающих туда в гораздо худшем состоянии, понял как жизнь на самом деле дорога.

— Значит, теперь у тебя в жизни совсем другие цели? — вдруг спросил Саша, по всей видимости, разговором пытавшийся отвлечься от собственных бушующих эмоций. Потому как подобные воспоминания явно провоцировали самые мрачные мысли.

— Дааа, — протянул юноша, — я с тех пор стал гораздо более целеустремленным. Работу подыскал, в этом году поступаю в институт. Осталось только найти подругу жизни и всё будет, — с этими словами он подмигнул зеленоглазой гостье с лёгкой шутливой усмешкой, в которой не было уже ни намёка на закомплексованного школьника, только весёлый парень, имеющий мечту и стремление её достичь.

— Я вижу, что и вы нашли друг друга, — он искренне улыбнулся, развеивая сомнения девушки. — Так рад за вас.

Ева неловко кашлянула и с надеждой глянула на Сашу, а тот растянулся в такой довольной ухмылке, что тут и без откровений стали понятны все его мысли.

— Да, мы нашли друг друга, — повторил он вдохновенно и, наигранно приобняв сидящую рядом подругу, чмокнул её в висок. Она только и смогла, что растерянно улыбнуться и кивнуть головой, чем вызвала ещё больший прилив радости у Кирана.

Время шло, а беседа и не думала увядать, напротив, набирала обороты и становилась насыщеннее, но в основном разговаривали ребята, Ева всё больше нервничала, понимая, что им стоит поторопиться, чтобы скорее забрать книгу и вернуться домой до того, как её родители проснутся. Она всё так же переживала за Тимора, но верила, что обязательно сможет вернуть всё на свои места, уже множество идей о том, как это описать, пришло ей в голову. То, что Трой якобы уехал на работу, усыпило бдительность, но внезапно девушку осенила мысль: «Куда это он поехал в 5 утра?! Конечно, он понял за какой тетрадью мы пришли! Вдруг он уничтожит её?!». Не выдержав тревожного предчувствия, она бесцеремонно встряла в разыгравшийся между Сашей и Кираном лёгкий приятельский спор о какой-то безделице.

— Прости, — неловко обратилась Ева к хозяину дома, — мы немножко спешим. Можно поискать мою тетрадь?

— Да, конечно! — улыбнулся тот, отвлекаясь. — Пойдём со мной наверх, будем искать в кабинете деда, а ты, — парень взглянул на опомнившегося собеседника, — можешь поискать в моей комнате, чтобы ускорить процесс, у меня там ничего секретного нет. Мы к деду приезжаем не часто, так что комната, по сути, и не моя, просто гостевая.

— А можно лучше наоборот? — смущенно спросила девушка, опустив глаза. Юноша не сразу понял её просьбу, но после секундного замешательства рассмеялся на всю кухню. — Да брось, я вижу, что вы с Сашей, приставать не буду. Но впрочем, как хочешь, мы с ним как раз не закончили разговор.

Киран включил свет в прихожей и указал на дверь в конце узкого коридора:

— Вон моя комната, смотри там, — обратился он к Еве, — а мы пойдём на второй этаж. Не найдётся — вечером у брата поищу, — он с доброй ухмылкой бросил взор на дверь напротив своей. — Может этот трудоголик хоть пораньше сегодня вернётся. Тогда, если найдём, сразу кому-нибудь из вас её передам.

— Ладно, — отозвался Саша, обеспокоенно глянув на подругу. Но та лишь мило улыбнулась, и кивнула, как бы говоря, что всё будет хорошо и волноваться не о чем. Она всё проверит сама.

Девушка постояла ещё немного, ожидая, пока молодые люди скроются на лестнице и раздумывая. Она была твёрдо уверенна, что тетрадь у Троя и единственное, что останавливало — недоброе предчувствие, страх, что он вдруг ни с того ни с сего вернётся домой и застанет гостью в своей комнате. Что делать тогда? Чего стоило бы позвать друга и вместе наведаться за своей рукописью? Но Киран. Судя по всему, он в брате души не чает — просто не знает. Какое она имеет право рушить их отношения? Конечно, и оставлять всё как есть нельзя, но… Будь что будет. Ева отважилась идти одна, а в случае чего кричать и грозить полицией. Она была убеждена, что Саша выручит её, если что-то пойдёт не так. Да и что может пойти не так? Возможно, этот мужчина и жестокий психопат, но он не сказал Кирану о том, что произошло ночью год назад, значит, не хотел, чтобы брат узнал. И сейчас в его присутствии ничего не сделает. Да и почему он должен вдруг вернуться? Девушка решительно кивнула собственным мыслям и, вдохнув побольше воздуха, медленно приоткрыла дверь, заглядывая внутрь. В небольшой гостевой комнате царил полумрак, солнцу, поднимающемуся с другой стороны дома, не удавалось ещё проникнуть сюда. Блондинка тихо вошла и осмотрелась — незаправленная кровать пустовала, в комнате никого не было. Она с облегчением выдохнула, всё ещё боясь встретиться с жильцом, решила быстро поискать тетрадь на стоящем под открытым окном письменном столе, который сразу бросился в глаза. На тёмной столешнице валялась только пара ручек и карандаш, рука потянулась к выдвижному ящику.

— Что-то потеряла? — от неожиданного, пусть и спокойного голоса из-за спины, неудачливая лазутчица чуть не вскрикнула. Она обернулась — в сумраке перед ней, сложа руки на груди и ехидно ухмыляясь, стоял Трой (откуда только взялся?!).

— Что-то потеряла? — повторил он медленнее, делая шаг к оцепеневшей гостье и выпрямляясь.

Девушка на секунду зажмурилась, пуская все силы на то, чтобы подавить вновь возникший страх, приняла решительный вид.

— Верни мою книгу, — произнесла она серьёзно.

— Какую ещё книгу? — наигранно усмехнулся мужчина.

— Зачем она тебе? — в голос пробралось всё презрение, испытываемое в тот момент к собеседнику.

— А тебе-то она зачем? — снова усмехнулся тот.

Пожалуй, такого ответа Ева не ожидала, она на мгновение растерялась, но не подала виду. Трой продолжил, не интересуясь её реакцией:

— Не волнуйся так за своё творение. Признаться, когда случайно нашёл у деда тетрадь, я был приятно удивлён — как раз искал новый сюжет. Интересное совпадение, не правда ли? — он высокомерно глянул на гостью. — Думала, я так просто отдам тебе её? Я сделаю твой роман по-настоящему знаменитым.

— Что? — не поняла она.

— Это увидят миллионы. Я закончу сценарий и пущу его в производство.

— Сценарий?

— А ты разве не знаешь, кто я? — в тёмных глазах сверкнула оскорбленная гордыня.

Ева задумалась на секунду. Она не смотрела кино уже больше года, но ещё в школе не раз слышала об известном сценаристе и начинающем режиссёре Трое Филипсе, которой начал работать лет в тринадцать и уже в шестнадцать имел неплохую репутацию у некоторых кинокомпаний. А в двадцать приобрёл практически мировую славу своими, в основном, мрачными картинами. Она ведь видела какие-то из них, но никогда и предположить не могла, что популярный иностранный деятель — родственник милого, старого доктора Яна.

— Если захочешь, потом верну тебе рукописи со своим автографом, — добавил мужчина. — Не переживай, я совсем немного всё изменю.

— Как?! — вдруг осмелев, повысила голос девушка. — Убьёшь всех?

Собеседник удивлённо приподнял бровь, снова сложил руки на груди.

— Я решил, что немного насилия там не помешает, — произнёс он спокойно.

— Насилие, — Ева уже шипела сквозь зубы, её распирала глухая злость, — это всё что ты умеешь?

Трой сделал ещё шаг вперёд, подошёл почти вплотную, наклонился к разъяренной гостье и произнёс тихо у самого уха:

— Жаль, что тебе тогда не понравилось.

Зелёные глаза вспыхнули ненавистью, жар захватил всё тело, захотелось последовать неожиданному порыву — желанию вцепиться, ударить, как угодно сделать больно надменному мучителю, но девушка почувствовала как чужие руки, смыкаясь за спиной, уже не дают ей пошевелиться. И, наверное, нужно было кричать, но она смогла лишь гневно прошептать:

— Ты… убил мою сестру…

— Убил? — в грубом голосе послышалось такое искреннее удивление, что Ева даже на миг отвлеклась от собственной злости. — Да брось, жива твоя подружка.

— Что? — она не могла просто поверить мужчине, но эти слова давали слабую надежду.

— Что слышала, — горячее дыхание стало ещё ближе. — Жива и здорова, я сам вызывал вам скорую, сказали — будет жить. Странно, что ты об этого не знаешь.

— Я? — ход мыслей совсем потерялся, запутался.

— Девочка, да ты дрожишь, — шёпот пронизал всё существо отвратительным холодом, сильные руки сдавили тело и больно прижали к столу. — Где ты была всё это время? Я ждал, что ты придёшь раньше.

Она уже едва стояла на ногах, всё происходящее казалось жутким кошмаром, который вот-вот должен закончиться. Нужно только проснуться…

— Что же ты молчишь, сучка? — безумные тёмные глаза блеснули прямо перед побледневшим лицом.

— Я закричу, — еле слышно произнесла девушка.

— Кого ты будешь звать? — ухмыльнулся Трой. — Этого Казанову с косичкой? Кричи, если хочешь чтобы я убил его.

Ева не знала, верить его словам или нет, чего вообще можно ждать от этого человека? Но закричать она всё равно не могла, внезапно охвативший ужас так сковал горло, что голос не слушался, даже дышать получалось с трудом.

— Зачем? — из последних сил прошептала она. — Зачем ты это делаешь?

Тонкие губы скривились в довольной усмешке.

— Творить куда интереснее, когда описываешь то, что видишь и чувствуешь сам, а не тот бред, что просто приходит в голову. Разве ты этого не знала? — мужчина испытующе прищурился и снова наклонился к своей трепещущей жертве. — Ты так живо пишешь. Но уж очень всё сладко, не хватает боли… и страсти. Конечно, твой Казанова слишком мил и, пожалуй, молод. Ты хочешь другого, — он слегка коснулся губами кончика её уха. — Тимор. Так его зовут, м? С латыни — это «страх». А страх не должен быть милым. Ужас, вот что тебе нравится? Давай я помогу тебе оживить чувства, — его лицо оказалось прямо перед глазами обмершей девушки. — Ты ведь боишься меня? Я твой идеальный кошмар, — горячее дыхание стало нестерпимо близким, — просто представь, что я твой сероволосый герой и отдайся мне.

— Тимор, — шепнула Ева еле слышно и ощутила, как её губы накрывает грубый, бесцеремонный поцелуй. Она закрыла глаза, надеясь, что когда откроет их, наваждение наконец закончится, но перед внутренним взором предстало лицо её возлюбленного, такое, каким она видела его в последний раз — полное невыносимых страданий. Тупая, рвущая боль пронзила сердце и по телу пробежала волна отвращения к циничным прикосновениям, обжигающим кожу. Эта волна позволила скинуть беспомощное оцепенение и девушка с силой оттолкнула от себя извращенного мучителя. Тот сделал короткий шаг назад и с надменной ухмылкой вытер губы тыльной стороной ладони.

— Тебе что-то не нравится? — спросил он наигранно заботливо. — Так по-твоему Страх должен быть более нежным? Или более грубым? — Трой снова схватил жертву, прижимая к себе. Его тяжелое дыхание противно защекотало лицо, горячие пальцы сдавили шею. — Брось, я дал тебе такую почву для написания драмы. Решил, что ты хочешь ещё, раз пришла сама. Мне вот как раз не хватало вдохновения.

— Ты дьявол, — простонала Ева, понимая, что накатившее головокружение вот-вот лишит её сознания.

— Дааа, — послышалось из окутывающей темноты, — я дьявол, детка. И я хочу тебя, снова…