Портрет предателя

23. Признание

Они лежали на узкой койке, тесно прижавшись друг к другу. Зигурд крепко обнял Доминику, гладя по обнаженной спине и согревая теплыми ладонями ее прохладную кожу. Она уткнулась носом ему в грудь, не в силах надышаться его запахом. Они молчали, боясь нарушить хрупкий миг блаженства.

Наконец он спросил:

— Ты не замерзла?

— Немного, — призналась она.

— Давай, я тебя укрою.

Она отодвинулась к стенке. Зигурд вытащил из-под нее одеяло, завернул в него Доминику, словно в кокон, и тесно прижал ее к себе.

Доминику внезапно затрясло, из глаз потекли слезы. Грудь разрывалась от щемящей нежности, от чувств, которые она раньше никогда не испытывала. Она осторожно провела пальцами по скуле Зигурда, очертила контур губ, погладила колючий подбородок. Он сжал ее в объятиях, невесомо коснувшись губами ее лба. Доминика шмыгнула носом, чувствуя себя полностью потерянной. Она окончательно запуталась в своих мыслях и переживаниях.

— Что будет дальше? — спросила она дрогнувшим голосом.

Зигурд оперся на локоть и заглянул ей в глаза.

— Я хотел бы, чтобы ты бросила его, — ответил он и нежно провел ладонью по щеке, вытирая ей слезы. — Чтобы ты была только моей.

Доминика отвела взгляд.

Бросить Себастьяна? Это показалось немыслимым. Сколько она себя помнила, они с самого раннего детства были с ним неразлучны. Она не представляла без него своей жизни, всегда считала, что они созданы друг для друга. А после того, что случилось с их семьей, он как никогда нуждался в ее поддержке.

Да, она ему изменила, и нет ей за это прощения. Но если она бросит его в трудный момент, разве это не станет еще большим предательством? Если она уйдет от него, это окончательно его сломит, заставит опустить руки.

Нет, он не должен ничего узнать! По крайней мере, не сейчас!

— Я не могу его бросить… — наконец промолвила она.

Взгляд Зигурда заметно погрустнел.

— Ты его любишь? — прямо спросил он.

— Не знаю, — призналась Доминика. — Мне всегда казалось, что да…

— А теперь?

— Теперь не знаю, — она умоляюще посмотрела на него. — Дай мне время!

Зигурд глубоко вздохнул и погладил ее по волосам.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, — сказал он. — Но я вряд ли смогу тебе дать то, что ты заслуживаешь. Решать тебе.

Доминика не хотела ничего решать. Ей было так тепло и хорошо в его объятиях! Ах, как бы ей хотелось вот так просто лежать с ним рядом и ни о чем не задумываться!

— И еще, — добавил Зигурд. — Я хочу, чтобы ты знала…

— Что? — она подняла на него вопросительный взгляд.

— Правду.

— Какую?

— Обо мне.

Доминика внутренне сжалась, ей стало не по себе. Она почему-то испугалась той правды, которую он собрался ей поведать. Она долго смотрела в его светлые глаза, подмечая каждую свинцовую крапинку на прозрачной, словно замерзшее озеро, радужке.

— Расскажи! — наконец решилась она.

Зигурд тяжело вздохнул и немного помолчал, собираясь с мыслями.

— Я сыграл не последнюю роль в подготовке заговора, — начал он. — Но ты, наверное, уже и сама об этом догадалась.

— Да, — еле слышно выдавила она.

Они с Себастьяном давно уже это заподозрили. Ведь, если немного подумать, то это становилось очевидным. Случайный свидетель просто не мог быть настолько хорошо осведомлен обо всех деталях назревающего переворота.

— Генерал Шульц порекомендовал меня князю в качестве учителя фехтования для того, чтобы я шпионил за вами, — продолжал Зигурд. — Все это время я докладывал ему о каждом шаге вашей семьи.

Доминика вздрогнула. Сколько лет он был рядом, работая на врага, а они даже об этом не подозревали!

Она горько усмехнулась.

— А дядюшка еще и назначил тебя капитаном стражи! Как удобно получилось… — она вдруг осеклась, осененная внезапной мыслью. — Погоди! Вильфредо, наш старый капитан…

— … напился и утонул в канале, — закончил ее фразу Зигурд.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами. Хейдеронец проглотил комок в горле.

— Это… моих рук дело, — с усилием выговорил он. — Я убил его, чтобы занять его место.

Доминика потрясенно ахнула и невольно отпрянула от Зигурда.

Он не стал ее удерживать и с обреченностью приговоренного к смерти продолжил свой рассказ.

— Мы готовили заговор несколько лет. По всей Форталезе были разбросаны наши агенты. Самый распоследний хейдеронец работал на нас. Дитмар и Юрген, к примеру, следили за портом… Мы выжидали подходящего момента…

Доминика слушала, не произнося ни слова. Ее губы едва заметно подрагивали. Над их семьей столько лет сгущались тучи, а они ни о чем не подозревали, беспечно доверив свои жизни наемникам Серебряной Стражи.

— Я узнал, что после вашего возвращения с учебы состоится бал, на который съедутся дворяне из окрестных земель, — продолжал Зигурд, и было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом. — Я предложил Шульцу напасть в ночь после бала, чтобы одним ударом подкосить вашу знать.

Перед внутренним взором Доминики вспыхнули отблески факелов, она как наяву увидела горы трупов, лужи крови и несчастного Мариотти со вспоротым животом. На глаза набежали слезы. Она резко села на кровати, плотно завернувшись в тонкое одеяло.

— За что? — дрожащим голосом спросила она. — Почему вы нас так ненавидите?

Зигурд тяжело вздохнул.

— У нас на это множество причин, ты и сама должна это понимать. Ангалонцы постоянно притесняли нас, лишили всех прав, превратили в бесправных рабов. Если пружину все время сжимать, она рано или поздно расправится.

— Но большинство людей, которых вы убили, не совершили никаких преступлений! — Доминика почти срывалась на крик.

— Когда мы планировали заговор, мне было все равно, — бесцветным голосом произнес Зигурд. — Я ненавидел всех ангалонцев без исключения.

Доминика непонимающе посмотрела на него.

— Почему? — спросила она почти шепотом.

Лицо Зигурда на миг исказила болезненная судорога. Он пару секунд помолчал, собираясь с мыслями, затем заговорил. Его голос звучал неестественно глухо, как будто каждое слово стоило ему неимоверных усилий.

— Я родился и вырос в Хейдероне, в небольшой горной деревушке, — начал он. — Однажды пришли анги и сказали, что под нашей землей нашли серебро, и что отныне эта земля принадлежит им. Они велели нам убираться с насиженных мест, предложили какие-то гроши. Мы отказались…

Доминика часто слышала хвастливые разговоры придворных о том, как ловко им удалось облапошить «этих горных дикарей», задешево выманив у них землю с богатыми залежами серебра или меди.

Она коснулась его ладони, и их пальцы крепко переплелись.

— И что было дальше? — спросила она.

— Через неделю они вернулись и привели своих солдат… убили родителей… сожгли дом. Меня избили до полусмерти… делали всякие… вещи… — он сильно, до боли сжал ее руку. — Подумали, что я труп, скинули в овраг к другим мертвецам…

Зигурд осекся. Доминика потрясенно смотрела на него, не в силах вымолвить не слова. Сердце дико колотилось, подступившие рыдания стиснули грудь.

Он проглотил ком в горле и продолжил:

— Я очнулся. Кое-как выбрался из оврага… всю ночь полз по лесу, пока люди из соседней деревни не нашли меня. Они меня выходили, поставили на ноги…

Доминике было больно даже дышать. Она осторожно провела пальцем по рассеченной губе.

— Эти шрамы… они после того случая? — прошептала она.

— Да… в большинстве своем… С тех пор я ненавидел всех ангалонцев… — он нежно поцеловал ее ладонь. — Пока не встретил тебя…

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Встретил меня?

Зигурд погладил ее по щеке.

— Влюбился с первой же секунды, как только увидел…

Доминика потрясенно уставилась на него.

— Правда? Но ты никогда этого не показывал…

Зигурд горько усмехнулся.

— А смысл? Где была ты, и где был я?

Доминика была поражена услышанным. Неужели все эти годы он был в нее влюблен? Она вспомнила его долгие пристальные взгляды, что всегда вгоняли ее в краску, вспомнила ощущение какой-то странной исходящей от него опасности.

Опасности? Или желания?

Но если он любил ее, почему же позволил всему этому произойти?

— Почему ты не предупредил нас заранее? — с упреком спросила она. — Сколько жизней можно было бы спасти!

Зигурд глубоко вздохнул, его губы болезненно искривились.

— Я не мог предать своих, — ответил он. — Что сделал бы князь, узнай он о заговоре? Сколько хейдеронцев отправились бы на виселицу?

Его слова не были лишены смысла. Но…

— Зачем же ты тогда спас нас с Себастьяном? — удивилась Доминика. — Получается, ты все равно предал своих!

Зигурд крепко стиснул ее ладонь.

— Изначально я не собирался никого спасать. Но чем ближе был переворот, тем больше я понимал, что мне наплевать на победу, если ты при этом погибнешь. Я понял, что никогда себе этого не прощу. И я решился… В последний момент…

— В последний момент, — потрясенно повторила Доминика, вдруг осознав, что была на волосок от того, чтобы разделить судьбу Мариотти и других погибших в ту ночь во дворце.

— Да, — отозвался он. — Я должен был быть совсем в другом месте, у меня были свои задачи… Но я понял, что должен попытаться… Понял, что это мой шанс…

— Шанс? — переспросила она.

Его взгляд, казалось, прожег насквозь.

— Шанс заполучить тебя.

Доминика ошеломленно молчала. Он вывел ее из дворца, помог избежать неминуемой гибели лишь для того, чтобы… чтобы сделать с ней то, что сейчас только что произошло!

— А Себастьян? — наконец спросила она. — Почему ты спас и его?

Зигурд слегка прищурился.

— А ты не помнишь?

Доминика наморщила лоб. Крики, кровь, огонь. Все сливалось в туманное марево.

— Нет, — ответила она. — Я очень смутно помню ту ночь.

— Мне было плевать на Себастьяна, — пояснил Зигурд. — Это ты вынудила меня его спасти. Ты не хотела без него уходить.

Доминика в глубоком смятении привалилась к стене, обхватив руками колени. В ней бушевали противоречивые чувства. Она должна всем сердцем возненавидеть Зигурда! Этот человек отнял у нее все, разрушил ее счастье, по сути, убил ее семью. Да, он спас ее и Себастьяна, но сделал это лишь по своей прихоти.

А еще он… принудил заняться с ним любовью… Но если бы она этого не хотела, разве не стоило бы ей сильнее сопротивляться? Закричать? Позвать на помощь, в конце концов?

Доминика закрыла руками лицо, она совсем запуталась. Слишком много потрясений за сегодняшний день. Ей нужно время, чтобы во всем этом разобраться.

Зигурд погладил ее по плечу.

— Скилик… — прошептал он.

Доминика отняла ладони от лица и взглянула на него красными от слез глазами.

— Я не знаю, смогу ли когда-нибудь простить тебя за то, что ты сделал с моей жизнью, — горько промолвила она.

Зигурд вздрогнул, как от удара.

— Понимаю, — ответил он. — Решать только тебе.