Портрет предателя

33. Расставание

Доминика брела по улице, не разбирая дороги. Горло сдавило спазмом, по щекам градом катились слезы. Она пыталась сдерживать всхлипы, но они все равно вырывались наружу. Ей отчаянно хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и сидеть там до скончания веков. А еще лучше — вообще сдохнуть!

Все, что он говорил ей, оказалось ложью! Наивная идиотка! Она просто скрасила своим телом его дорогу домой к невесте! Он воспользовался ею как игрушкой, а она-то, дура, влюбилась, забыла о чести и достоинстве, изменила своему жениху!

На пустынную улицу опустились сумерки. Все сейчас на празднике, чествуют своего героя и его прекрасную невесту, а на нее — дешевую подстилку — всем наплевать!

Глухо завывал ветер, забираясь под одежду и высасывая остатки тепла из ее продрогшего тела. Доминика оставила свой плащ в зале, а кожаная жилетка, что была на ней, совсем не грела. Лицо замерзло, руки окоченели, но она не замечала этого. Ей хотелось умереть. Просто взять — и умереть!

От горя она не соображала, что делает, и добрела до края деревни. Из-за забора до нее донесся отдаленный волчий вой.

«Пойду в лес. Пусть меня сожрут волки», — подумала она.

Доминика толкнула ворота, но они оказались заперты. Она обхватила руками шершавые бревна, уперлась лбом в частокол и горько зарыдала. Ноги перестали держать ее, и она сползла на холодную землю.

Ей не хотелось жить. Все оказалось ложью. Дикий стыд и мучительная ревность рвали ее на части, впиваясь в сердце сотнями острых кинжалов. Почему он так поступил с ней? Зачем он просил с ним остаться, если дома его ждала невеста? Это его месть? Он специально решил унизить ее, втоптать в грязь, посмеяться над ней? Так он отомстил всем ангалонцам в ее лице? Лишь для этого он спас ее из дворца? Да лучше бы она погибла тогда вместе со всеми, зато сейчас ей бы не было так больно!

Студеный ветер забирался под одежду, пронизывая до самых костей. Она не хотела вставать. Ей было некуда идти. Да, у нее все еще есть Себастьян, но он достоин большего. Зачем ему такая, как она? Зачем ему невеста-потаскуха, наставившая ему рога? Как смотреть Себастьяну в глаза, после того, как изменила ему с предателем, который просто-напросто поглумился над ней!

Она злилась даже не на Зигурда, она злилась на саму себя, за то, что поверила ему. Злилась за то, что полюбила его, а он все это время знал, что его ждет другая. Она чувствовала себя жестоко обманутой. А если бы она бросила Себастьяна и согласилась остаться с Зигурдом? Кем бы она была для него? Любовницей при живой жене? Даже тот факт, что она выбрала кузена, почему-то ни на каплю не уменьшал ее боль.

Стужа все больше проникала в тело, ледяной волной растекаясь по жилам. У нее онемели ладони и мелко стучали зубы, но она этого не замечала. Доминика уже не плакала, а лишь тихонько скулила, как раненый зверь. Она сидела на коленях у забора, закрыв руками лицо. Ее будто накрыло куполом, а реальность стала расплываться в мутной пелене, горе и холод затуманили ей разум, и она начала проваливаться в густую черноту.

Вдруг чьи-то сильные руки обхватили ее за плечи и поставили на ноги.

— Вот ты где! — услышала она его голос. — Я уж тебя обыскался.

Он завернул Доминику в меховой плащ, и поднял ее на руки. Она обхватила его за шею и обессилено привалилась к его груди.

Он внес ее в какой-то дом, там было тепло, и ярко горел камин. Он сел на скамейку у очага, посадил Доминику к себе на колени и прижал ее к себе, будто убаюкивая.

— Моя Скилик, куда же ты убежала? — прошептал он, своим дыханием согревая ей ладони.

Она тихо рыдала, уткнувшись в его грудь. Ее начала бить крупная дрожь. Зигурд гладил ее по спутанным волосам, целовал ее заплаканное лицо.

— Не плачь, моя девочка, пожалуйста, прошу тебя!

Доминика не отвечала, только шмыгала носом, а по ее щекам катились жгучие слезы. Постепенно она успокаивалась. Боль по прежнему терзала ей душу, но в его объятиях она стала не такой острой. Она стала выносимой.

— Прости меня, — Зигурд заглянул ей в глаза. — Я должен был рассказать тебе раньше.

Доминика горько всхлипнула.

— Что у тебя с ней?

Он глубоко вздохнул.

— Это долгая история. Помнишь, я говорил тебе о той ночи… когда анги убили моих родителей?

Она удивленно взглянула на него сквозь блики огня на дрожащих слезах.

— Конечно. Разве можно такое забыть?

— Так вот, — глухо произнес он, — они избили меня до полусмерти и скинули в овраг, где было полно мертвецов. Они сваливали туда всех, кого убили той ночью… Холодные окоченевшие тела… целая куча…

Доминика содрогнулась, представив себе эту жуткую картину.

— Я каким-то чудом выбрался оттуда… — продолжал Зигурд. — Я полз по лесу, не знаю куда. Я мало что соображал в тот момент, просто полз и все, подальше от того места… Потом вырубился. Очнулся уже в Рюккене. Оказалось, что его жители увидели зарево над моей деревней и пошли проверить, не осталось ли выживших. Бьярни, отец Эрики, нашел меня в лесу и принес сюда. На мне живого места не было, и если бы не он, я и до утра бы не дотянул.

Взгляд Доминики скользнул по многочисленным шрамам, четко видневшимся на лице Зигурда в мерцающем отблеске камина.

— Сколько тебе было? — севшим голосом спросила она.

— Тринадцать.

Доминика судорожно вздохнула и крепко обняла его.

— В общем, Бьярни выходил меня и принял в свою семью, — продолжил Зигурд. — Он относился ко мне как к родному сыну. Мы росли все вместе — я, Эрика и Торстен.

— Торстен?

— Торстен Шульц — генерал Серебряной Стражи. Он — мой сводный брат.

Доминика обмерла, не зная, как реагировать на эти слова. Получается, чтобы спасти ее, Зигурд пошел не только против своего командира, но и против своего брата!

— А что у тебя с Эрикой? — робко задала она мучивший ее вопрос.

— Вначале мы дружили. С годами я начал замечать, что нравлюсь ей…

— А она тебе? — ревниво поинтересовалась Доминика.

— Она — красивая девушка… — уклончиво ответил Зигурд.

— Я заметила, — ядовито фыркнула она.

— В общем, мы встречались с ней года три. А потом я уехал в Ангалонию, помогать Торстену готовить революцию. Это было пять лет назад. С тех пор мы не виделись.

— Но она, похоже, ждала тебя все это время.

— Похоже на то, — согласился он.

— Ты обещал ей что-нибудь? — она напряженно вгляделась в его глаза.

Зигурд долго молчал.

— Да, — наконец сказал он. — Обещал, что женюсь на ней. Бьярни всегда хотел, чтобы мы поженились.

— А ты?

— Я был не против, — ответил он. — Пока не встретил тебя.

Доминика с трудом проглотила ком в горле.

— Но…

— Скилик, одно твое слово — и я брошу ее… — сбивчиво заговорил Зигурд.

— Но ты же ей обещал! — перебила она.

— Это было пять лет назад! — в его голосе послышалось отчаяние. — Я изменился, она изменилась. Я полюбил тебя. Я перестал ей писать с тех пор, как попал к вам на службу и встретил тебя. Я не хотел ее обманывать, хотя у меня и не было с тобой никаких шансов…

— Но ты не написал ей об этом! — упрекнула его Доминика.

— Нет, — он опустил глаза. — Мне было стыдно. Я думал, она постепенно забудет меня, выйдет замуж…

— А она не забыла. Она ждала тебя все эти годы. Сколько ей уже?

Зигурд на секунду задумался.

— Двадцать шесть, должно быть. Да какая разница?

— Ей давно уже пора быть замужем и воспитывать детей! — с укором бросила Доминика. — Сколько лет она потеряла из-за тебя!

Он тяжело вздохнул.

— Ты права. Надо было написать ей, что я к ней не вернусь, а я струсил. Тогда она наверняка бы вышла за другого…

— Ты спал с ней? — вырвалось у нее.

Он вскинул голову и пристально посмотрел в ее глаза.

— Да.

Доминика прищурилась.

— И как она, по-твоему, выйдет за другого? — неожиданно жестко спросила она. — Она же теперь «порченый товар»!

Зигурд оторопело взглянул на нее и не сразу нашелся, что ответить. Он нахмурился, о чем-то напряженно размышляя.

— А ты? — наконец спросил он. — Что будет с тобой?

Доминика тяжело вздохнула, и слезы вновь набежали на ее глаза. «Я ведь теперь тоже порченый товар», — горько подумала она.

— Я… я что-нибудь придумаю, — ее голос дрогнул.

Зигурд притянул ее к себе.

— Я не хочу, чтобы ты уходила! Скилик, пожалуйста, останься со мной!

— Я не могу, — сквозь подступившие рыдания прошептала Доминика.

Он крепко прижал ее к груди, а она уткнулась в него носом, с упоением вдыхая его запах. В камине мирно потрескивал огонь. Они молчали, наслаждаясь последними минутами наедине, мечтая о том, чтобы время остановилось, и им никогда не пришлось бы расставаться.

Внезапно хлопнула входная дверь. Влюбленные поспешно разомкнули объятия. В комнату вошла Эрика и встала на пороге, уперев руки в бока.

— Зигурд, где тебя носит? — сердито поинтересовалась она. — Мы тебя уже обыскались. Что ты тут делаешь?

— Я занят, — коротко ответил он.

Губы Эрики скривились в презрительной усмешке.

— Чем это ты таким занят? — саркастично спросила она и небрежно кивнула на Доминику. — С этой пигалицей, что ли?

— Оставь ее в покое, она моя гостья!

Блондинка подошла поближе и вперила в соперницу пристальный взгляд.

— Какая-то она больно черная. Уж не ангалонка ли часом?

— Ангалонка! — с вызовом ответила Доминика, вставая со скамейки. — А тебе какое дело?

Эрика возмущенно уставилась на Зигурда.

— С ума сошел? Зачем ты притащил сюда ангалонцев?

Зигурд поднялся с лавки и встал между девушками, видимо опасаясь, как бы они не вцепились друг другу в волосы.

— Это тебя не касается, — отрезал он.

— Можешь не беспокоится, завтра нас уже здесь не будет! — заносчиво процедила Доминика.

— Эрика, где твое гостеприимство? Они наши гости! — с упреком бросил Зигурд.

Та презрительно хмыкнула.

— Уж не думала, что ты будешь якшаться с ангами. Ты помнишь, в каком состоянии отец нашел тебя в лесу? Короткая же у тебя память, Зигурд, если ты забыл, что они сделали с твоей семьей.

Он хотел ей что-то сказать, но тут вмешалась Доминика.

— Не переживай, — горько усмехнулась она, — хейды отплатили нам сполна. Моя семья тоже убита твоими земляками.

— И поделом тебе! — ядовито бросила Эрика.

— Все, хватит! — Зигурд схватил блондинку за руку и вытолкал ее за дверь, затем повернул в замке ключ и вернулся в комнату.

— Прости ее, Скилик.

— Она ревнует, — с грустью сказала Доминика.

Он не ответил на ее замечание.

— Этот дом приготовили для вас с Себастьяном. Ваши вещи здесь, — он указал на деревянный сундук у подножья кровати. — На постели свежее белье. В очаг ночью нужно будет подбросить еще дров — напомнишь об этом Себастьяну.

— А ты? — тихо спросила она.

— Что «я»?

— Где будешь ночевать?

— У Бьярни, там мой дом.

— И Эрика… тоже там будет?

Он посмотрел ей в глаза.

— Да.

Воцарилась тишина. Лишь в камине трещали поленья, и частый стук сердца гулко отзывался у Доминики в ушах.

— Пойду, приведу Себастьяна, — наконец сказал Зигурд и вышел за дверь.

Доминика упала на кровать и зарыдала в подушку.

Она тихо проплакала всю ночь, накрывшись с головой одеялом, чтобы не разбудить мирно сопящего рядом Себастьяна. Иногда она ненадолго проваливалась в забытье, а затем вновь просыпалась. Несколько секунд блаженного неведения, а потом сердце снова сжималось мучительной ревностью. Ее воображение подло рисовало картины того, чем он с ней сейчас занимался, и Доминика просто корчилась от боли, отчаянно впиваясь зубами в подушку, чтобы не завыть во весь голос.

Едва забрезжил рассвет, она вскочила с постели. Очаг погас, и в комнате царил лютый холод. Дрожа всем телом, Доминика быстро натянула свою одежду и выскользнула наружу. Она не знала куда идти, она не знала что делать, она просто больше не могла оставаться в этом доме.

На улице стоял густой туман. В прохладном воздухе пахло дымом, где-то на дереве каркала ворона. Доминика увидела его. Он шел по дороге ей навстречу. Она бросилась к нему, и его руки тесно сомкнулись вокруг нее.

По ее щекам текли слезы. Зигурд молча прислонился лбом к ее лбу и крепко прижал ее к себе. Они долго стояли в объятиях друг друга, понимая, что расстаются навсегда.

— Я никогда тебя не забуду, — сказал он дрогнувшим голосом.

— Я тоже, — прошептала она.

Жители Рюккена щедро снарядили Себастьяна и Доминику в дорогу. Седельные сумки ломились от припасов, а сами кузены щеголяли в новой одежде. Они поднимались по узкой дорожке, причудливо вьющейся среди отвесных скал. Зигурд шел впереди и показывал им путь.

Тропа была так надежно спрятана, что непосвященным показалось бы, что ее и нет вовсе, а впереди — лишь хаотичное нагромождение каменистых утесов. Но хейдеронец по каким-то только ему известным приметам находил спрятанный густыми зарослями проход, выдолбанный в скале тоннель, или обломок кряжа, служивший мостом через пропасть. Время от времени лошади в испуге останавливались, страшась идти по узкому выступу или переходить через бурный ручей, но тряпка на глаза и ароматная морковка перед носом делали свое дело, и животные покорно шагали дальше.

За всю дорогу путешественники не обменялись и десятком слов. Зигурд шел впереди, с головой погруженный в свои мысли, и лишь изредка коротко предупреждал попутчиков о тех или иных особенностях пути. Себастьян с любопытством глазел по сторонам — в горах все для него казалось в диковинку. Доминика же едва переставляла ноги, как будто увязая в глубоком болоте. Ее шатало после бессонной ночи, гнетущая тоска сжимала ей грудь, а на глаза то и дело наворачивались слезы. С каждым шагом приближался тот неизбежный момент, когда они с Зигурдом расстанутся навсегда.

Серые тучи низко висели над головой, ветер свистел в ушах и со скрипом качал величавые сосны. После полудня беглецы перевалили через хребет и спустились в долину. Отсюда до границы с Мерганией было рукой подать.

Зигурд дал знак остановиться.

— Здесь наши дороги расходятся, — сказал он. — Дальше поедете верхом. Езжайте на север, не сворачивая — и скоро выйдете на тракт. До Дюбона около дня пути.

Доминика стояла в стороне, не в состоянии вымолвить ни слова. Она ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Рваный ветер развевал короткие волосы и яростно трепал ее одежду. Сердце ныло от тоски, она крепко сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. У нее не было сил на прощания, она боялась, что просто разрыдается, если попытается хоть что-то сказать.

Зигурд вручил Себастьяну увесистый кошелек.

— Здесь немного денег. По дороге будет постоялый двор, переночуете там. Скажете хозяину, что вас прислал я — он сделает вам скидку. Завтра к полудню уже будете на месте.

Юноша протянул хейдеронцу ладонь.

— Спасибо за все, друг.

Секунду поколебавшись, Зигурд крепко пожал его руку.

— Прощайте, — он бросил долгий взгляд на Доминику и добавил. — Береги ее!