Пощады не будет

ГЛАВА 12

Получив звонок от Дева, Итон вбежал в комнату, а прямо за ним — Чи с двумя Спутниками. Дев все еще пытался остановить кровотечение, но эти жалкие попытки не приносили результата. В отличие от Темных Охотников, он не был бессмертен, и если он в ближайшее время не возьмет все под контроль, то умрет.

Раньше остальных до него добрался Эль Эскорпион, прозванный так за черные кинжалы с выгравированными на лезвиях и эфесах скорпионами, которыми он пользовался еще со Средних Веков, когда стал Темным Охотником. Никто не знал его настоящего имени, и по большей части парня называли просто Скорпионом. Относительно своего прошлого он не распространялся и рассказывал лишь о том, что был рыцарем в средневековой Испании… не уточняя, в каком веке. И случались эти откровения, только если удавалось его разговорить … что происходило так же часто, как поступление в продажу новых «Маков».[25]

Скорпион опустился на колени рядом с Девом, чтобы осмотреть рану.

Убедившись, что непосредственной угрозы нет, Калидас вернул шип в черный кожаный браслет. При росте в шесть футов и пять дюймов[26] Кали был выше обычного индийца и, если верить слухам, во времена Классического периода в Индии был принцем. Кали не подтверждал и не отрицал этого. Но глядя на то, как сражались эти двое, было трудно поверить, что кто-то смог их убить.

Итон огляделся, ища Сэм.

— Что произошло?

— Очевидно, кто-то проголодался и укусил медведя, — произнес Кали тоном таким же бесстрастным, как и выражение его лица.

Итон показал ему средний палец.

Дев проигнорировал их неприязнь друг к другу.

— Демон схватил Сэм и исчез с нею. В одно мгновение они были здесь, а через секунду уже пропали.

Чи присоединилась к Скорпиону на полу возле Дева. Увидев укус, она съежилась.

— О, это скверно.

Скорпион никак не прокомментировал рану. Закрыв ее рукой, он посмотрел Деву в глаза:

— Сделай глубокий вдох, Медведь.

Дев грязно выругался, как только попытался. Прикосновение Скорпиона нереально жгло кожу. Будто Темный Охотник пропустил сквозь него заряд электричества — что было невозможно, раз Дев оставался в человеческой форме, а не бесконтрольно превращался из человека в медведя и обратно. Но только с этим он мог сравнить испытываемую боль. Однако хорошей новостью стало то, что это остановило кровотечение и запечатало рану лучше, чем если бы Скорпион ее прижег.

Дев создал влажное полотенце, чтобы привести себя в порядок.

— Спасибо.

Скорпион кивнул.

Итон изучал остатки еды и места сражения, словно пытался воссоздать драку в своей голове.

— Что это был за демон?

Дев скривился, убрав полотенце и увидев, как много крови он потерял.

— Шаронте. Но, думаю, именно он ранее прикидывался Ником.

Это привлекло внимание Кали:

— Оборотень?

— Да, но не Вер-Охотник. Может, какой-то демон? Полубог? Понятия не имею. Все что могу сказать, он умеет сражаться и утащил ее с легкостью, которая выводит меня из себя.

— Я сообщу Ашерону, — прорычал Итон.

Скорпион протянул Деву руку, помогая ему подняться на ноги, и пробормотал что-то себе под нос по-испански. Дев не был уверен, что именно, но ему послышалось нечто вроде «зараза».

Дев сменил одежду на что-то менее окровавленное, а Чи словно погрузилась в какой-то странный транс. Он хотел было спросить, но Спутники вели себя так, будто для нее это нормально, и раз Дев не знал ее достаточно хорошо, чтобы судить, он тоже закрыл на это глаза.

Кали вынул телефон и через несколько секунд выругался:

— Не могу ее отследить.

У Итона задергалась щека.

— Тот, кто похитил ее, обязательно будет блокировать нас. Чертовски жаль, что ни у кого из нас нет способности напасть на ее след.

Дев с насмешкой посмотрел на него. Неужто спартанец ничего не знает о Вер-Охотниках?

— Я могу это сделать.

— Как? — Скептицизм на его лице вызывал раздражение.

— Я наполовину животное. — Слово «придурок» Дев произнес про себя… для сохранения мира и потому что добраться до Сэм было важнее борьбы с Итоном. Хотя справедливости ради, Итон наверняка не проводил среди Вер-Охотников достаточно времени, чтобы знать, на что они способны. — Я могу выслеживать как ищейка.

Но попытавшись, Дев осознал, что тоже был бессилен.

Как такое возможно? Вер-Охотники могли выслеживать цель в пяти измерениях, и Сэм никак не могла оказаться в шестом…

К тому же ее запах надежно запечатлелся в его сознании. И, тем не менее, Сэм словно вообще нигде не было.

— Ну, что? — спросил Итон отнюдь не пораженным тоном. — Что тебе говорит твой супер нюх, Гас?

Дев одарил Темного Охотника злостным взглядом:

— Хватит намекать на «Ясновидца»[27], болван. Помни, я принадлежу к одному из немногих видов, кто может разорвать тебя на части.

— По-твоему, ты меня напугал, коврик? — усмехнулся Итон.

— Остановитесь, вы, двое! — рявкнула Чи, выйдя из транса. — У нас тут проблема посерьезнее. Сэм забрал не даймон или шаронте. А эмпуза[28].

— Быть не может, — покачал головой Кали.

Итон с Девом одновременно выругались. Эмпузы были редким видом греческих демонов-оборотней, способных на любую жестокость. Но наибольшую известность им принесло то, что они высасывали кровь из своих жертв, жертв, которых могли поработить и контролировать. Именно они положили начало легендам о вампирах.

И очень часто несведущие принимали их за даймонов. Главное отличие состояло в том, что эмпузы не боялись солнечного света, и их не ждала неминуемая смерть в двадцать семь лет. Более того, кровь Темных Охотников не была для них ядовита.

И если Сэм была у одного из них…

Ситуация могла быстро принять скверные обороты. Эмпузы — полубоги и гораздо могущественнее Темных Охотников или же даймонов. Неудивительно, что Дев не мог их отследить. Они действительно находились в шестом измерении.

Дерьмо.

Чи кивнула Деву:

— Позвони Фангу, узнай, сможет ли он применить свои способности, чтобы отследить нашего демона. — Она посмотрела на Итона, Скорпиона и Кали. — Вы, парни, спуститесь вниз, заточите ножи и примите устрашающий вид.

— И этому есть какая-то особая причина? — нахмурился Итон.

— Ты не будешь меня раздражать и нервировать, пока мы пытаемся поймать ее след. Теперь идите. Нам нужно найти Сэм, пока та штука ее не убила.

Сэм хотела сражаться с державшим ее зверем, когда тот нес ее по темному переулку в Арт Дистрикт. Но не могла. Взяв ее на руки, он посмотрел ей в глаза, и что-то в ней щелкнуло и сломалось. Она совершенно онемела. Каждый мускул ее тела ослабел и стал бесполезным. Даже дышать было очень сложно. В своем сознании Сэм видела убитых им людей. Слышала их крики и мольбы о пощаде, пока он смеялся над их болью.

Он безумен. Ему все равно, кому и почему он причиняет боль. Он хочет лишь чувствовать власть, которую имеет над людьми, заставляя их страдать.

Демон засмеялся.

— Именно, сучка. Ты моя, и я собираюсь пытать тебя столькими способами, что ты остаток вечности будешь чувствовать невыносимую боль.

Амазонка внутри нее кричала, желая бороться. Но ее тело напрочь отказывалось сотрудничать. Она беззащитна, а он питал к ней безграничную ненависть.

Чем она заслужила такое отношение? Сэм пыталась разобраться с его воспоминаниями, чтобы найти ответ, но если он и имелся, то был погребен глубоко в них.

Настолько глубоко, что пытаясь добраться до него, Сэм заработала ужасную головную боль.

— Лазарос!

Демон повернулся направо. Глубоко в тени виднелись очертания человека.

— Отпусти ее. — Не крик, но тихое властное требование, говорившее, что если Лазарос не подчинится, то пожалеет об этом.

Лазарос усмехнулся тени, считая ее не большей помехой, чем камень в ботинке.

— Ты не отдаешь мне приказы, imisysmorfi.

Сэм ахнула, услышав древнее оскорбление, означавшее уродливого или слабоумного мужчину. Но дословный перевод был не так непристоен, как смысл, скрывавшийся за этим словом. В ее время мужчины убивали друг друга из-за него. Она надеялась, что этот не был древним греком — ради самого же демона. Иначе здесь будет кровавая бойня.

Тень исчезла, затем вновь появилась прямо позади них:

— Бу.

Лазарос бросил Сэм на землю и повернулся, чтобы драться. Больно! Как же больно! Она так сильно ударилась о землю, что это выбило из нее дух. Завтра ей определенно придется нелегко.

Если она не умрет сегодня.

И это послужило еще одной причиной, почему она хотела убить хренова подонка. Если бы только она могла двигаться. Тем временем, тень и демон вцепились друг в друга со злостью, которой позавидовали бы Фурии. Но, по крайней мере, они не наступали на нее.

Пока что.

Сэм все еще находилась в его власти, и, по правде говоря, ей это начинало надоедать. Она хотела драться, а не валяться на улице, как никчемная туша. Призвав каждую имеющуюся частичку железной воли, она пыталась отодвинуться от них, пока те бились, словно Титаны с Зевсом. То еще зрелище, и ей действительно хотелось прикончить их. Тень сделала выпад, увернулась и ударила демона с такой силой, что тот подлетел почти на десять футов.

«Не обращай на них внимания». Если ей удастся заползти в ближайший переулок, то, может, она сумеет освободиться, пока демон занят другими делами.

«Давай же, тело, не подведи меня сейчас. Ты сможешь».

Легче сказать, чем сделать. Что демон сотворил с ней, что она стала такой беспомощной? Даже хуже, — это чувство бессилия вкупе с нахлынувшими воспоминаниями о своей смерти истощало способности Темного Охотника.

«Спокойствие, Сэм. Сосредоточься».

Если бы она только могла…

Ее накрыла другая тень.

Сэм съежилась, когда кто-то перевернул ее, положив на спину. Она подняла взгляд и увидела лицо совершенного светловолосого ангела. Женщина была худой, как спичка, но мускулистой, — должно быть, амазонка. Но самой жуткой частью ее тела были глаза — темно-карие с ярко-желтым ободом вокруг радужки.

Еще один демон?

Женщина наклонила голову Сэм, и их взгляды встретились. Что-то внутри нее хрустнуло, словно стекло. В один миг она была почти полностью парализована. В следующий — свободна от всего, что бы ни сделал с ней демон.

По венам хлынула кровь, Сэм вскочила на ноги и начала бежать к демону, но женщина остановила ее, схватив за талию.

— Каэль с ним разберется.

Да, разумеется. Будто она собиралась все бросить после того, что он сделал с ней.

— О, черта с два. Это реванш.

— Больше, чем ты думаешь, Сэм. Не лезь.

Откуда она знает ее имя? Шок обездвижил Сэм, когда прошлое Амаранды пронеслось у нее в голове. Она видела маленькую девочку, растущую в семейном заведении в Сиэтле, играющую со своей сестрой. Но не семья Амаранды поставила Сэм в тупик.

А то, что женщина была даймоном…

И чем-то еще.

Чем-то…

Сэм пыталась копнуть глубже, но Амаранда отпустила ее прежде, чем она смогла получить больше деталей. Лазарос повернулся к ним и понял, что Сэм стоит на ногах. Он побежал к ней, но Каэль схватил его сзади и повалил на землю.

Лазарос попытался укусить Каэля, но тот быстро увернулся.

— Не нужен мне образец ДНК. Хотя, спасибо за предложение. — Он сильно ударил Лазароса в бок.

Тот, воя, зашипел на Каэля, а затем превратился в вонючее облако серы.

— Боже! Что ты ел? — заворчал Каэль. Он развеял облако, отпрыгнув, пытаясь не соприкоснуться с ним. — Трус! Тащи свой зад обратно и сражайся, как демон, ты, хныкающее подобие страшного монстра. Давай, кто тебя обучал? Каспер?

Стоявшая рядом с Сэм женщина засмеялась:

— Прекрати язвить над слабаком, любимый. Это бессмысленно.

— Да, но я ведь впечатлил тебя своим боевым мастерством? — спросил Каэль, широко улыбнувшись ей.

— Ты всегда меня впечатляешь им, малыш. Как никто другой. — Эти слова были произнесены почти насмешливым тоном.

Каэль подошел к ним, словно беспощадный хищник. Его волосы представляли собой беспорядочные черные кудри, обрамлявшие лицо, будто высеченное из камня. Он был потрясающе красив. И одну его руку покрывало запутанное родовое тату.

Игнорируя Сэм, он скользнул к женщине и притянул ее в свои объятия, подарив поцелуй настолько страстный, что ей стало неловко смотреть на них. Они целовались так, будто годами не видели друг друга, и одного из них меньше чем через минуту заберет неизлечимое заболевание. Сэм ждала, что в любую секунду полетит одежда.

Ладно…

— Знаете, что, — сказала Сэм, отходя от них. — Найдите себе комнату. Я собираюсь вернуться к…

— Нет! — Каэль прервал поцелуй и схватил ее за руку, не давая уйти. — Ты не можешь туда вернуться.

Она стряхнула его руку, но успела мельком увидеть Каэля с Ашероном… и этот проблеск сказал ей, что он был Темным Охотником.

С этими демоническими глазами?

Что-то не так. Все это бессмысленно. Все.

И она не собиралась торчать здесь и во всем разбираться.

— Останови меня, придурок.

Эта дерзость испарилась, когда Сэм сделала шаг, и что-то сильно ударило ее в грудь.

Ахнув, она рухнула на землю.

Сэм очнулась с раскалывающейся головой. С ноющим лбом. Да со всем. Никогда еще ей не было так больно. Вообще-то, ее даже подташнивало от боли.

Из-за чего все…

Вдруг Сэм вспомнила похитившего ее демона и странную парочку, которая ее «спасла». Гнев и паника перемешались, когда она открыла глаза и поняла, что находится в маленькой комнате, одна. Помещение странно напомнило ей о чем-то из Викторианской эпохи. Что? Всем демонам нравился этот исторический период? Бежевые стены были расписаны темно-коричневыми завитками, а готическая кровать, на которой она лежала, была сделана из черного кованого железа. Изголовье и изножье напомнили Сэм о спиралевидных кафедральных окнах.

«Господи, меня заперли в каталоге «Викторианской Торговой Компании». Не то, чтобы их товары были некрасивы, просто они не в ее вкусе. И прямо сейчас ей действительно хотелось знать, что происходит.

С виду опасности не было, но ведь ее похитили, и это заставляло думать, что она не в такой уж безопасности, как это могло показаться. Сэм встала с кровати и увидела, что кто-то надел на нее короткую розовую ночнушку.

Да уж, становилось жутко, и тот факт, что она не улавливала вибрации, исходящие от одежды и всего остального, лишь усиливал это ощущение. И кстати, ей не снились другие люди.

Будто она была с Девом, только без теплоты и комфорта его прикосновений.

Сэм подошла к двери и быстро обнаружила, что у той нет ручки. Она не открывалась.

Сэм медленно обернулась, ища окно или другой способ сбежать, но ничего не нашла. Она в ловушке. В одиночестве. Здесь не было даже тараканов, посылающих ей свои мысли.

— Есть тут кто?

Какой сюрприз… никто не ответил. Как же все это ей не нравилось.

«Итак, девочка. Не паникуй». Не то, чтобы Сэм была особенно склонна к панике, но все же… она не привыкла к заточению в комнатах, похожих на декорации к фильмам студии «Хаммер»[29].

«Замечательно. Меня схватил Борис Карлофф»[30].

— Я не совсем Борис, — прошептал ей мужчина, низко и зловеще смеясь, — и он все равно не тот актер, о котором ты думаешь. Твою голову занимает Питер Кашинг[31]. Никогда раньше не осознавал, что они похожи, ну, да ладно. Однако у меня есть кое-что общее с ними двумя…

— Ты похищаешь женщин?

— Обычно нет, но людей я пугаю до чертиков. По крайней мере, тех, кто обладает здравым смыслом.

Она обернулась, пытаясь обнаружить источник голоса. Казалось, он был повсюду, но в то же время, Сэм совсем ничего не ощущала. Как это может продолжаться?

«Будь осторожна в своих желаниях, ибо они имеют свойство сбываться».

Потому что прямо сейчас она хотела вернуть свои способности, даже самые раздражающие. Сэм только сейчас поняла, каким благословением они всегда были. Она всегда знала, какие люди ее окружали. Всегда знала, о чем они думали и что собой представляли.

Теперь же… ничего.

«Точно, верните мне мою странность».

— Кто ты? — снова попыталась она.

Он цыкнул на нее этим низким, провокационным тоном, пославшим дрожь по ее телу:

— Сладкая, на самом деле тебе плевать на мое имя. Ты хочешь знать, почему ты здесь.

— Да, да, хочу. — Она начала ходить по комнате, а его голос не отставал от нее ни на шаг. Он призрак?

Или плод ее воображения?

— Я здесь, чтобы позаботиться о твоей безопасности.

И почему Сэм ему не верила? Ах, да, потому что была пленником человека, у которого кишка тонка даже для того, чтобы показать свое лицо. Сэм сняла с кровати наконечник — она сможет приложить к нему силу, если ей придется сражаться на пути отсюда. И вот опять, ей ничего не передалось от холодного металла.

— Тогда отпусти меня.

Он засмеялся.

— Мы серьезно будем говорить об этом? Собирайся я тебя отпустить, тебя бы здесь вообще не было. И это бы боком вышло нам обоим. Поэтому устраивайся поудобнее, Темный Охотник. Ты поживешь здесь какое-то время.

Сэм почувствовала, как его присутствие исчезло. «Просто прекрасно». Она заперта в невозможно странной версии ада, выхода из которого было не видно. «По крайней мере, на тебя не обрушиваются воспоминания и эмоции здешних вещей».

Да, но в этот раз она нуждалась в них. Ей нужно узнать, с чем она имеет дело.

Закрыв глаза, Сэм призвала свои способности и попыталась узнать, кто и что держало ее в заложниках.

Сначала она ничего не обнаружила. Ни следа. Но затем образовалось густое облако, и сквозь него она смогла кое-что разглядеть.

В своем подсознании Сэм увидела великолепного мужчину со светло-русыми волосами и идеальными чертами. Он был одет в средневековую броню и вел армию, которая, казалось, вышла из самого ада. На полной скорости, с колыхающимся на ветру кроваво-красным знаменем, он спускался с холма прямо в сердце врага, чтобы сразить их.

Только его враг не был человеком. Целый легион демонов стремился к его полному уничтожению. Они накинулись на него и сбросили с лошади-демона, которая встала на дыбы, ударила их своими черными копытами, и их кровь заструилась, как в фильме Квентина Тарантино.[32] И, тем не менее, даже раненый и без лошади, мужчина боролся с ними с такой яростью, что стал бы Спутником Войны, будь он Темным Охотником.

Мужчина со свирепым боевым кличем прокладывал себе путь через демонов, кося и рубя их ряды своим мечом. Он — воин, которому не было равных…

Сэм отстранилась. Почему она видит этого демона-рыцаря? Это его голос она слышала?

Если именно он взял ее в плен, то ей серьезно не повезло. Победить такого мужчину будет не просто. Если вообще возможно.

И вдруг картинка исчезла. Сэм пыталась вернуть ее, чтобы лучше понять, кого и что она видела, но не вышло.

Вместо этого в ее видении предстал другой светловолосый…

Дев. Сэм увидела его молодого, а также двух мужчин старше него, которые могли сойти за его близнецов. Судя по их одежде, был конец Георгианской эры.[33] Трое мужчин и медвежонок сидели на корточках в стойле какого-то сарая. Оно было черным как смоль, и окружавшие их лошади дичали, пока они пытались сбежать.

Длинные волосы Дева начали выбиваться из хвоста и теперь непослушными завитками обрамляли его подростковое лицо. На его черном жилете не хватало двух пуговиц, а белая рубашка была испачкана красной кровью.

— Я могу сражаться с аркадианцами.

Старший медведь покачал головой:

— Ты слишком молод, Деверо. Нам нужно, чтобы ты отвез Эйми к папа и маман. Она наша единственная женщина. Ты знаешь, что она должна выжить. Мы не можем позволить чему-либо случиться с ней.

— Но…

Гилберт схватил его за шиворот и сильно встряхнул.

— Не спорь со мной. Мы полагаемся на тебя, mon frere. Не подведи нас.

Дев взял Эйми, которая заскулила, протестуя. Она была еще слишком маленькой для телепортации, и они не могли использовать свои способности, не рискуя при этом ее жизнью. Полностью черный медвежонок был огромным в руках Дева, когда он прижал ее к своей груди.

Гилберт уткнулся лицом в мех малыша:

— Береги себя, ma petite,[34] — сказал он и поцеловал ее в ушко.

Бастиен встал, и тогда Сэм поняла, что он был близнецом Зара… отца Есси и Джози. Бедный Дев, смотреть на лицо брата, которого потерял…

Бедная Николетта.

— Я их отвлеку. — Бастиен посмотрел на Эйми и Дева. — Bon chance. Je t'aime. — Удачи. Люблю вас.

И затем он ушел, — так быстро, что Дев даже не успел попрощаться. Спустя мгновение Дев услышал выстрелы. Страх съедал его изнутри, и он сильнее прижал к себе Эйми.

«Пожалуйста, не умирай…»

— Иди же! — выкрикнул Гилберт.

Дев не хотел этого. Он знал, что аркадианские медведи убьют обоих его братьев. Что он никогда не увидит их снова. Дев разрывался между преданностью сестре и братьям, и это разбивало ему сердце.

Как он может выбрать между ними?

Они пришли сюда днем, только чтобы собрать ежевики и дать Эйми возможность побегать вдали от людей, пока братья помогали ему овладевать его магией и оттачивать ее. Идеальный, счастливый день. И он закончился, когда за Гилбертом пришли аркадианцы.

Не потому, что он как-то им насолил.

Мойры выбрали ему в пару сестру аркадианских медведей. Они хотели убить Гилберта прежде, чем он завершит церемонию и их сестре придется лечь с животным.

И за это Бастиен с Гилбертом умрут. И, что хуже всего, Бастиен тоже был аркадианцем. Эти ублюдки собирались совершить убийство даже в глазах Омегриона.

Но им было все равно. Если они уничтожат Гилберта, остальные станут лишь сопутствующим ущербом. Животные должны быть стерты с лица Земли.

Если Дев расскажет им правду о себе, те не тронут его, потому что он один из них. Но не его сестру. Аркадианцы убьют Эйми и пустят ее мех на ботинки. Боги, это было так несправедливо.

Он услышал крик Бастиена… крик, который нарушил предательскую тишину, разбивая ему сердце. Мгновение спустя, аркадианцы заликовали.

— То животное?

— Нет. Оно должно быть внутри.

Гилберт схватил Дева за плечо.

— Ты должен идти. Защити Эйми ради нас.

Дев кивнул, когда его брат встал и отошел от стойла, чтобы превратиться в медведя — свою слабейшую боевую форму, но это отвлечет аркадианцев и даст Деву больше времени для побега. Аркадианцы знали, что их четверо. Как только они убьют Гилберта, то начнут искать его и Эйми.

«Я должен идти».

По щекам потекли слезы, и он уткнулся в мех Эйми. Прижимая ее к себе, Дев выскользнул из сарая, пока Гилберт сражался с их врагами. Снаружи было так холодно.

Он вновь услышал выстрелы, а затем громкий крик ликования аркадианцев.

Гилберт был мертв…

Аркадианцы выругались, осознав, что Гилберт был человеком, и они только что совершили убийство, за которое поплатятся своими жизнями.

— Найди двух других. Нужно убить их, пока они не рассказали, что мы сделали.

Эйми издала печальный крик.

Дев прижал ее ближе, накрыв ладонью рот, чтобы приглушить вопль.

— Ты со мной, Эйми. Я никому не позволю тебе навредить. Клянусь. Не позволю. — И с этой клятвой он шмыгнул в деревья, окружавшие ферму, где они нашли временное убежище.

Он целую ночь добирался до маленького здания в Лондоне, которое его семья называла домом. У него совсем не осталось сил. Он был слаб. Его раны нещадно кровоточили.

Но Эйми была невредима.

Как только он открыл дверь, его мать, в ночнушке и халате, уже стояла на пороге. Красивая светловолосая Николетта была воплощением изящества, когда посмотрела ему за плечо, на небо, озаряемое лучами восходящего солнца.

— Mon Dieu, Деверо! Где ты был? Ты хоть представляешь, сколько сейчас времени? Мы пытались напасть на твой след и… — Она замолчала, когда он вошел и закрыл дверь. Паника в ее глазах разрывала его на части. — Где Гилберт и Бастиен?

Дева душили слова, которые он не хотел произносить. Он использовал свои силы и скрыл запах, чтобы аркадианцы не смогли его выследить. Дев и не задумывался, что родители тоже не смогут этого сделать.

Мать прошла мимо него и выглянула за дверь.

— Они распрягают лошадей? Почему они задерживаются?

Дев положил на пол спящую сестру, и повернулся к матери.

— Они мертвы, маман.

Выражение ее лица навсегда отпечаталось в его сердце. Это было выражение чистейшей агонии… выражение, которое Сэм знала лучше, чем хотела.

Все краски исчезли с лица Николетты:

— Что?

— На нас напали и…

Она влепила ему пощечину.

— И ты позволил им умереть?

Дев вытер рукой рот, размазывая кровь, текшую из разбитой губы и носа.

— Я защищал Эйми.

Николетта закричала, будя остальных в доме. Эйми убежала под стол, когда их мать схватила Дева за футболку и пихнула к стене.

— Это ты хотел поехать. Ты заманил их туда.

— Нет, маман. Я бы никогда не уехал, если бы знал.

Но она продолжала кричать на него, обвиняя в том, что он оставил братьев умирать, а сам убежал как трус.

— Николетта! — вмешался отец, отцепив ее от Дева. — Что случилось?

— Мои сыновья мертвы. — Она показала на Дева. — Этот грязный ублюдок убежал и оставил их там умирать. Ты, никчемный человечишка! — усмехнулась она над Девом. — Жаль, что вместо них не умер ты!

Дев опешил, а отец поднял Николетту и вынес ее из комнаты. Другие его братья последовали за ними, желая утешить мать. Они оставили Дева с разбитым сердцем, а ее слова эхом отдавались в его ушах:

«Жаль, что вместо них не умер ты».

«Это должен был быть я. Я…» Вина и агония разрывали его на части, а из глаз потекли слезы. Зачем он вообще пришел домой? Было бы гораздо проще умереть вместе с ними.

Эйми вылезла из-под стола. Она лизнула Деву руку, а потом вскарабкалась ему на колени и лизнула его подбородок. Дев обнял сестру, выпуская бушевавшую внутри боль.

Но та до сих пор была с ним, и это разбивало Сэм сердце. Мать Дева так по-настоящему и не простила его за ту ночь. Да, она горевала и страдала. Но он до самой ее смерти видел темноту во взгляде матери, когда Николетта смотрела на него. Слышал резкий тон в ее голосе, которого не было раньше.

Поэтому Дев изо всех сил пытался угодить ей и никогда не покидал «Санктуарий».

Эйми — вот что привязывало его к клубу, и ради сестры он пойдет на все.

Сэм хотелось плакать. Ее медведь был таким хорошим человеком. Она не сомневалась в этом, но только сейчас поняла, что его раны были такими же глубокими, как и ее. Дев винил себя в их смерти и в том, что разбил матери сердце. Всякий раз, когда он слышал, как она оплакивает своих детей, был словно удар ножом в душу. Он верил, что стал всему этому причиной.

Вот почему Дев никогда не пытался найти свою пару. Он не хотел, чтобы женщина обернулась против него, или хуже, чтобы ее семья пришла за его родней. Поэтому он не спал с представителями своего вида, зная, что люди редко становились парой Вер-Охотника. Да, такое случалось, но не было в порядке вещей, и человек все равно не смог бы навредить им. Поэтому он играл с такими ставками, хотя единственное, чего он действительно когда-либо хотел — это собственную семью…

Сэм сглотнула ком в горле, желая, чтобы Дев был здесь, и она могла обнять его. Она хотела избавить медведя от боли и сказать то, что ему не говорил ни один член его семьи. Даже сестра, ради которой он рисковал своей жизнью. Сестра, которую он нес на руках сквозь тьму, дабы убедиться, что с ней все в порядке.

«Я так рада, что ты выжил».

Сэм сморгнула слезы, разозлившись, что дала им волю. Слезы — это слабость.

Они не помогали делу.

— Почему я вижу его воспоминания? — Сэм совсем их не ощущала, когда была рядом с Девом. Тогда почему они здесь сейчас?

Думая над этим, она могла поклясться, что чувствовала Дева рядом с собой. Чувствовала его панику, когда ее вырвали из его рук, и он не смог этому помешать. Прямо сейчас он был в смятении. Каждая его клеточка отчаянно хотела вернуть ее.

И ради этого он был готов разверзнуть сам ад, если потребуется.

Нежность омыла ее, как никогда раньше. И с этим теплом пришло полное осознание…

Она влюблялась в него.

«Я не могу».

Но нельзя было отрицать испытываемые эмоции. Это чувство она хорошо знала, именно оно наполняло ее каждый день, проведенный с Иолем.

В душе не было места сомнениям. Потому что прямо сейчас, когда ее жизни грозила опасность, Сэм думала не о себе. Ее не заботило, что с ней сделают. Что бы ни ждало впереди, она пойдет ко дну, борясь за жизнь. Страх перед тем, что ее смерть сделает с Девом, — вот, что занимало ее мысли.

Она не хотела умирать, потому что ей было ради чего жить. Не хотела умирать, потому что это уничтожит ее медведя…

— И именно поэтому ты здесь.

Сэм напряглась, когда вернулся бесплотный голос.

— Прости, что?

— Ты должна отпустить Дева.

— Почему?

— В противном случае он непременно умрет.